Кэнди Стайнер
Слепая зона

Полная версия

Посвящается всем девушкам, которые видят, с каким предубеждением относится к ним общество, и неустанно трудятся, чтобы преодолеть эти стереотипы.

Эта книга написана для вас.

Kandi Steiner

Blind Side

All rights reserved.

No part of this book may be used or reproduced in any form or by any means, electro or mechanical, including photocopying, recording, or by any information storage and retriev system without prior written consent of the author except where permitted by law. The characters and events depicted in this book are fictitious. Any similarity to real persons, living or dead, is coincidental and not intended by the author.

Published by Kandi Steiner

В книге используются фотографии

по лицензии shutterstock.com.

Copyright © 2022 Kandi Steiner

© Конова В., перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Глава 1

Джиана

В один из самых чудесных дней я пала жертвой нервного срыва Клэя Джонсона от разрыва с девушкой.

Яркое солнце стояло высоко в небе и приятно грело кожу, пока я бежала через футбольное поле Бостонского Северного университета с айпэдом в руках и отмечала в списке игроков, которых нужно было перехватить для интервью после первого дня осенних тренировочных сборов. Прохладный ветерок принес с собой легкий аромат яблок и земли, предвещая для «Ребелс» еще один увлекательный сезон.

В прошлом году в это же время я была сама не своя от тревоги, хотя и до сих пор дрожу как осиновый лист, пытаясь командовать двухметровыми футболистами. Однако теперь, когда за плечами у меня практика и какой-никакой опыт работы координатором по связям с общественностью, я хотя бы обрела маломальскую уверенность.

Это была моя команда, моя очередь блистать в этом году и мое время выйти из тени.

Карамельного цвета кудри подпрыгивали, когда я неслась по полю, стуча по плечам необходимых мне игроков и показывая им, куда идти. Я покраснела всего три раза, мне даже удалось не пищать как мышка и выдержать со всеми зрительный контакт.

Успех! Я заслужу свое место здесь так же, как и эти игроки, которые в нынешнем сезоне сразятся за места в команде.

А уверенность, надеюсь, придет со временем.

Я улыбнулась, увидев в своем списке запрос на интервью с Клэем Джонсоном, одним из самых выгодных игроков для обучения искусству работы со СМИ. В своих ответах он был естественным, бесхитростным и обаятельным, а еще красноречивым и воспитанным. Клэй разговаривал на камеру так, словно был зрелым профессиональным игроком, а не девятнадцатилетним студентом-атлетом, да и со мной вел себя мило – относился обходительно и с уважением. На самом деле он даже пихал других игроков, чтобы те обратили на меня внимание, если моя тихая просьба идти за мной оставалась ими незамеченной.

Более того, он казался действительно привлекательным парнем и перед ним было совершенно невозможно устоять, с какой бы гендерной или сексуальной ориентацией вы себя ни отождествляли.

Я с легкостью заприметила его среди игроков – не только из-за роста, но и благодаря тому, что он уже снял майку и его мускулы блестели на солнышке Новой Англии. Мне с превеликим трудом удавалось не пускать слюни при виде рельефного пресса, не преследовать взглядом капельки пота, стекающие по выпуклым грудным мышцам. Да и эти широкие плечи, загорелые и крепкие, странным образом завораживали, словно Клэй был бойцом смешанных единоборств, а не университетским сейфти^[1].

Секунд двадцать или около того я позволила себе восхищенно взирать на резко очерченный подбородок, прямой нос, копну влажных волос кофейного цвета, по которым он рассеянно водил рукой. От этого движения непроизвольно напрягался бицепс, и при виде такой картины у меня перед глазами резко мелькнула обложка мафиозного романа, который я сейчас читала.

Я живо начала представлять, как Клэй Джонсон душит мужчину голыми руками, приподнимает его над землей легким движением, а суровый взгляд предвещает скорую смерть отморозку, который отказывается сообщить необходимую информацию.

Мгновение – и я снова оказалась на поле, направляясь к Клэю деловой походкой.

– Клэй, – произнесла я, хоть и понимала, что прозвучало слишком тихо, тем более когда его товарищи по команде вдруг над чем-то расхохотались.

Я улыбнулась, заправила непокорный локон за ухо и предприняла еще одну попытку:

– Клэй, ты нужен мне на интервью.

Он резко перевел на меня обжигающий взгляд зеленых глаз, одним этим движением успешно лишив воздуха. Эти глаза, обычно теплые и окруженные морщинками, окаймленные золотом и подчеркнутые широкой заразительной улыбкой, сегодня были… безжизненными.

Безрадостными.

Холодными.

Почти… злыми.

Не успел он ответить, как сзади кто-то обхватил меня потными руками и приподнял над землей.

– Джиана, девочка моя! Разве ты не меня ищешь?

Меня резко закружил Лео Эрнандес, а я прекрасно знала, что сопротивление ему лучше не оказывать. Поэтому просто дождалась, когда он поставит меня на землю, а потом поправила очки на переносице.

– Лео, ты еще будешь в центре внимания. Не волнуйся.

– Да я всегда спокоен, – подмигнув, ответил он.

Лео Эрнандес был слишком сексуальным себе же во вред полузащитником и знатной занозой в моей заднице. И дело не в том, что он плохо вел себя на камеру – как раз наоборот. Мне не давали расслабиться его похождения вне футбольного поля. Этот парень точно не смог бы сказать «нет» какой-нибудь великолепной блондинке или отказаться от бурной ночки, даже если бы ему светил контракт с Национальной футбольной лигой и поощрительная премия в пять миллионов баксов до кучи.

Я повернулась к Клэю и сделала это вовремя, поскольку он понесся мимо меня к раздевалке.

Я стремглав помчалась за ним.

– Вообще-то все журналисты выстроились вон там, – заметила я и ткнула пальцем в другой конец стадиона.

– Пофиг.

Я застыла от его слов, настолько холодно они прозвучали, вздрогнула и посмотрела, как поднимается и опускается его спина, а потом покачала головой и снова побежала за ним.

– Это недолго, всего лишь быстрое пятиминутное интервью.

– Нет.

Я хихикнула.

– Слушай, я понимаю. Первый день сборов тяжелый. На улице жарко, за тобой бдит тренер, я…

– Нет, ты не понимаешь, – сказал он и так резко крутанулся, что я врезалась прямо в его мокрую грудь. Клэй даже не попытался меня поймать, когда я покачнулась, отскочив, но выпрямилась и, поправив очки, посмотрела ему прямо в глаза. Он тем временем продолжал: – Ты не игрок. Ты не часть команды. Ты – репортер. И, мать твою, сейчас я не хочу разговаривать с тобой или с кем-то еще. Да вообще ни с кем.

Он отвернулся. Меня пронзила обида, но длилась она всего мгновение. Я выдохнула и отпустила ее.

Терпеть этих мускулистых детин и их перепады настроения – часть моей работы.

Я справлюсь.

Я прочистила горло и снова его догнала.

– Мне жаль, что у тебя плохой день, но, увы, давать интервью входит в обязанности любого спортсмена нашего университета. Так что либо быстренько дай интервью, либо сам объясняйся перед тренером, почему даже не удосужился туда пойти.

Услышав мою речь, он остановился, и я увидела, как сжались руки Клэя в кулаки, как вздулись вены на его шее, после чего он повернулся. Клэй хрустнул упомянутой шеей и рванул мимо меня прямо к линии для СМИ.

Я торжествующе заулыбалась.

Во всяком случае до того, как проследовала за ним к весьма славной женщине-репортеру с ESPN^[2] и с ужасом увидела, как этот дуралей ставит в глупое положение себя, команду и – что самое главное…

Меня.

– Клэй, после игры за кубок в прошлом сезоне, от которой мы все не могли оторваться, у нас большие надежды на футбольную команду Бостонского университета. А что ты чувствуешь по поводу предстоящего сезона?

Сара Блэкуэлл широко улыбнулась, блеснув недавно отбеленными зубами, и поднесла микрофон к его красивому рту, который сейчас был вытянут в прямую линию.

– Чувствую, что у нас получится больше сосредоточиться на футболе, если не придется тратить время на репортеров вроде вас.

Я резко вытаращила глаза, чувствуя, как екнуло сердце. Сара нахмурилась, недоуменно заморгала, посмотрела на меня, снова в камеру, а потом опустила микрофон.

– Мы знаем, что вы все полны энтузиазма перед новым сезоном, и я прекрасно понимаю желание направить свое внимание на него, – сказала она и натужно рассмеялась, не потеряв самообладания и выдержки, несмотря на каменное лицо Клэя. – Итак, горячей новостью прошлого сезона стала Райли Ново, девушка-кикер Бостонского университета. В этом сезоне она вернулась и сейчас встречается с твоим товарищем по команде, Зиком Коллинсом. Расскажи нам: по твоему мнению, будет ли это отвлекать команду?

Сара даже не успела поднять микрофон, а Клэй уже заговорил:

– Думаю, наша личная жизнь не касается тех, кому не печально, не одиноко и у кого нет жуткого желания высказать мнение относительно чьих-то отношений, чтобы избежать собственного сраного провала.

Сара попыталась вырвать у него микрофон до того, как Клэй ругнулся, но я знала, что уже слишком поздно. Она посмеялась, выдавив с натянутой улыбкой очередную наигранную шутку, а потом отпустила нас. Как только камеру выключили, Сара сверкнула глазами на Клэя.

– Настоящий профессионал своего дела.

Но Клэй смотрел только на меня.

– Еще что-то?

У меня задергался глаз, но я все равно улыбнулась, чувствуя, как внутри все скрутилось в узел, и попыталась придумать оправдания для своей скорой на расправу начальницы, которая за такое наверняка сдерет с меня шкуру живьем.

– У нас есть студент из университетской команды новостей, – сказала я, ведя Клэя вдоль забора, за которым журналисты брали интервью у его товарищей по команде. – Он милый. И новенький, – заверила я, остановив Клэя недалеко от того места, где ждал молодой человек. И заговорила тише: – Слушай, не знаю, что происходит, но если тебе не по силам…

Клэй свалил от меня раньше, чем я успела закончить, и кивнул в знак приветствия парнишке с микрофоном и чуть более крупному юноше, стоявшему с камерой за его спиной.

Это интервью прошло не так плохо, как предыдущее, но и близко не напоминало Клэя Джонсона, которого я знала по прошлому сезону.

Он почти не отвечал на вопросы, скорее остроумно парировал, чем говорил по сути, а когда бедный парнишка попытался разобраться со своими записями, чтобы понять, о чем еще спросить, Клэй резко уточнил:

– Мы закончили?

После чего отвернулся и ушел прежде, чем бедняга успел ответить.

Рассыпавшись в извинениях, я попросила об одолжении Райли и Зика, чтобы они поговорили с обоими журналистами о совместно проведенном лете и об отличии этого года от предыдущего с тех пор, как они стали парой, а не только товарищами по команде. Они стали сенсацией студенческого футбола сразу после прошлогоднего кубка, когда поцеловались прямо на поле. В «Твиттере» разразился настоящий ажиотаж.

К счастью для меня, они как раз были в хорошем расположении духа и оба с радостью выступили перед камерами.

Я улыбнулась и показала Райли и Зику два больших пальца, стоя за оператором и все это время испепеляя взглядом Клэя, который, будто ребенок, недовольно шел к раздевалке.

Когда закончилось интервью, Райли поблагодарила репортеров, а после отвела меня в сторонку. В ее длинных темно-русых волосах на солнце переливались золотистые пряди. Райли затянула их в высокий тугой хвостик, дала Зику поцеловать себя в щеку, подождала, пока он отойдет, и только тогда заговорила.

– Небольшой совет, – тихо сказала она и оглянулась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. – Может, Джонсона лучше оставить на время в покое. Он только что расстался с Малией.

Я ужаснулась:

– Что?!

Бесполезно было пытаться скрыть свой шок. Я не очень хорошо знала Клэя, но это и ни к чему – всем было известно, что его школьная возлюбленная была для него всем. В прошлом сезоне при каждом ее визите в наш кампус он всюду ее сопровождал, и я прекрасно помню, как трудно было оторвать его от нее ради интервью после второй победы на нашем поле. Он постоянно выставлял фотки с ней в «Инстаграме»^[3], и подписи под ними всегда четко указывали на чувства, которые Клэй испытывал.

Он хотел на ней жениться.

А теперь между ними все кончено.

Райли просто кивнула, сведя брови.

– Знаю. В прошлом семестре бедняга признался Зику, что считает ее той самой. – Она вздохнула, и мы обе посмотрели, как Клэй исчезает в коридоре, ведущем в раздевалку. – Он не в себе.

Я сгорбилась.

– Я знала: явно что-то произошло. В прошлом сезоне он всегда был таким счастливым, таким… жизнерадостным.

– Ну, я давно его таким не вижу. – Райли сглотнула, продолжая смотреть Клэю вслед. – Они начали встречаться еще в школе.

Я вздохнула, пытаясь представить себя на его месте. Я никогда ни с кем не встречалась, даже не влюблялась, и потому единственное, что в эту минуту теплилось у меня в сердце по отношению к Клэю, – отдаленное подобие сочувствия.

И легкое разочарование от того, что теперь нужно разбираться с последствиями.

– И все же мне придется организовать с ним тренировку, – сказала я. – Он все равно должен будет пообщаться с журналистами, а тренер надерет задницу и ему, и мне, если Клэй снова выкинет что-то подобное.

Райли участливо посмотрела на меня и, протянув руку, сжала плечо. До того, как она успела уйти, я окликнула ее:

– Дашь какой-нибудь совет?

Она пожала плечами и печально улыбнулась.

– Убедись, что рядом будет стоять пиво.

Глава 2

Джиана

На следующий день, сидя за своим столом и смотря на экран компьютера, где проигрывалась запись интервью Клэя, Шарлотта Бэнкс являла собой наглядный пример невозмутимости. Экран был повернут в мою сторону, чтобы я тоже все видела, расположившись напротив начальницы, – словно не проматывала это видео сотни раз.

Если я ждала вспышки гнева, то плохо знала свою начальницу. Глядя в экран, миссис Бэнкс казалась почти незаинтересованной, временами поглядывала на свои ухоженные ногти и ковыряла кожицу вокруг них, а потом опять скрещивала на груди руки. Ее короткие медного цвета волосы были выпрямлены и идеально уложены: пряди аккуратно обрамляли острый подбородок, не выбивался ни один волосок. Губы были накрашены помадой сдержанного красного оттенка, а круглые золотистые глаза напоминали глаза кошки, лениво наблюдающей за безуспешно пытающейся вырваться мышкой, которую она держит за хвост.

Я судорожно сглотнула, когда видео остановилось и на экране появилось хмурое лицо Клэя, чего раньше за ним не наблюдалось. Я осмелилась взглянуть на начальницу, которая просто моргала и ждала от меня комментариев.

– Простите, – начала я, но она подняла руку и заговорила голосом теплым и гладким, как растопленный шоколад.

– Не это я хочу слышать. Давай еще разок.

Я захлопнула рот и задумалась, а потом снова его открыла.

– Клэй расстался с девушкой, о чем я узнала только после окончания интервью. Он явно был не в настроении говорить на камеру, и я беру на себя всю ответственность за то, что поняла это, только когда стало слишком поздно.

Шарлотта изогнула бровь, опустила руки и повернула к себе экран компьютера, а потом стала что-то записывать в лежащий на столе блокнот.

– Полезная информация, – не глядя на меня, бросила она. – Но все равно не то, что я хотела услышать.

Я боролась с желанием съежиться, стараясь держать спину прямо, голову – высоко поднятой и смотреть на нее.

Шарлотта взглянула на меня и вздохнула.

– Ты сможешь с этим разобраться или нет?

От ее обвинительного тона, от того, что ей вообще пришлось об этом спрашивать, я вспыхнула. Но осуждать ее не могла – тем более после того, с чем она была вынуждена мириться с тех пор, как кое-кто переступил порог ее кабинета. Я каждый божий день прикладывала неимоверные усилия, дабы просто посмотреть этим парням в глаза и говорить погромче, чтобы они понимали, куда нужно идти.

Я проделала долгий путь, да… но еще точно есть куда стремиться.

– Разумеется, – пообещала, надеясь, что мой уверенный ответ звучит убедительно.

– Отлично, тогда и обсуждать это нет нужды. – Шарлотта сделала глоток воды комнатной температуры. Я знала, что она комнатной температуры, поскольку в том году задача следить за этим входила в мои обязанности стажера. – Я рассчитываю, что ты осилишь работу такого рода, чтобы мне не пришлось впустую тратить свои время и силы. Если нужно, воспользуйся помощью стажера.

Стажера.

Шарлотта даже не удосужилась назвать ее по имени.

Так было и со мной, пока прошлой осенью я не показала себя полезным сотрудником. Однако я оказалась в затруднительном положении еще до начала нового сезона, так что, кажется, прошедший год не имел особого значения. И все же Шарлотта что-то во мне разглядела – задатки, смелость, упорство. В противном случае я бы сейчас здесь не находилась.

Я уцепилась за эту мысль, когда она продолжила.

– Тренер Сандерс уведомил меня о своем желании, чтобы команда принимала более активное участие в благотворительности, – не дожидаясь от меня ответа, сказала начальница, и я поняла: Шарлотта по-быстрому сменила тему, так как рассчитывает, что я улажу проблему с Клэем любым способом. – Он выдал мне какую-то душещипательную историю со своими умозаключениями, но я и без того понимаю, что благотворительность выставит в выгодном свете команду, а заодно и его. Поэтому, – подытожила она, несколько раз покликав мышкой, пока мой телефон вибрировал от напоминания в календаре, – выбери дату для аукциона команды.

– А что мы выставим на аукцион? – спросила я, большим пальцем добавив в календарь событие.

– Игроков.

Я закашлялась от смеха, но, прочистив горло, быстро подавила его, увидев, что Шарлотта говорит совершенно серьезно.

– Устроим аукцион свиданий, где мероприятия будут спонсироваться разными людьми из округа, захотевшими принять участие, а все денежные средства пойдут на благотворительность.

– В какую благотворительную организацию?

Она отмахнулась.

– Не знаю, выбери сама.

Я улыбнулась, добавив еще одну задачу в список.

– Можешь идти, – сказала Шарлотта и, положив изящный локоть на стол, ткнула пальцем в мою сторону. – Возьми Джонсона под свой контроль. В День отбора я снова приглашу Сару Блэкуэлл для эксклюзивного интервью и хочу, чтобы он был рад как слон разговору с ней.

Я кивнула и ушла без ее устного разрешения, потому как оно и не требовалось. Выскочив из кабинета Шарлотты и закрыв дверь, сделала глубокий, сладостный вдох, не опаливший легкие дымом, которым начальница-мегера любила наполнять окружающее пространство.

На следующем выдохе во мне ожила решительность, и я рванула в тренажерный зал.

Всю жизнь я испытывала желание думать иначе, вести себя иначе, бросать вызов себе и окружающему миру.

Детство я провела в тени, будучи заурядным средним ребенком из пяти надоедливо талантливых детей. У меня были две старшие сестры и два младших брата, и потому я без особых последствий отошла в нашей семье на задний план.

Я родилась третьей дочерью, уже самой по себе незаметной, приговоренной донашивать одежду сестер и не имеющей никакой возможности стать отдельной единицей. Прибавьте к этому обстоятельство, что вскоре родились два моих брата, мальчики, на которых родители буквально молились, и поймете, что я была невидимой, как пыль, скапливающаяся на потолочном вентиляторе. Меня замечали, только когда я мешала пройти, когда мое присутствие становилось неудобным или служило причиной чьей-то аллергии.

И все же в детстве я не обижалась. На самом деле игра в сравнение никогда меня не огорчала. Меня впечатлило, что старшая сестра Меган добилась блестящих успехов в софтболе и играла за колледж, получив стипендию. Я была в восторге, что вторая старшая сестра Лаура поступила в Массачусетский технологический институт. И точно знала, что своей страстью к инженерному делу она изменит мир. С большой любовью я относилась и к младшим братьям, Тревису и Патрику, которые стали юными изобретателями и когда-нибудь обязательно появятся в телепередаче с классными стартапами, как только их осенит идея на миллион долларов.

Как раз наоборот – мне даже нравилось пребывать в забытом межпутье. Никто не доставал меня, когда на выходных я запиралась в своей комнате, читала и смотрела документальные фильмы. Родители уделяли все внимание моим братьям и сестрам, а я беспрепятственно пользовалась свободным временем, чтобы познавать мир и узнавать его устройство. Это было моим самым любимым занятием – помимо чтения запоем непристойных, даже пошлых романов.

Когда я уехала в колледж, мама была вне себя от того, что я так и не выбрала направление. Еще ей не особо нравилось, что в старших классах я потеряла интерес к церкви благодаря самообучению в сфере религии и новообретенным вопросам, на которые ни мама, ни наш пастор не могли дать ответ. Если учесть, что она нашла у меня под подушкой остросюжетный роман о мотоклубе и прочла сцену, от которой ее чуть удар не хватил, а потом заявила, что мне запрещено читать что-то подобное, то можно сказать, что с матерью я была не особо близка.

Но, к ее чести, она не пыталась слишком сильно подталкивать меня к карьерной стезе или церкви, а просто вздохнула, отказалась от этой мысли и сосредоточила внимание на других своих богобоязненных детях, у которых была голова на плечах.

Чего она не поняла – чего никто не понял, – так это того, что я до сих пор не знала, как хочу распорядиться своей жизнью, потому что недостаточно знала о самой жизни.

Я никогда не выезжала за пределы Новой Англии, никогда не встречалась с парнем, даже никогда не добиралась до второй базы, не говоря уже о получении полноценного опыта.

В жизни было столько всего, что хотелось вобрать и изучить, чтобы целиком посвятить себя этому. В том и заключалась основная причина, почему я подтолкнула себя выйти из зоны комфорта, когда приехала в колледж и выбрала специальность, подходившую мне меньше всего.

Связи с общественностью.

Возложение ответственности за взаимодействие с прессой на меня, молчаливую занудную девственницу, казалось лишь бомбой замедленного действия. Но потому я и любила свою специальность. Вот почему она была для меня важна.

Мой выбор был нежданным, необычным и смелым.

И я не остановлюсь, пока не овладею всеми тонкостями этой профессии.