Тащит ишак арбу вдоль высокого саманного забора. Поверх забора – колючая проволока, тусклые фонари.
За забором длинный глинобитный барак типа железнодорожного пакгауза. Запертые ворота выходят прямо на деревянную эстакаду. Для удобства разгрузки и погрузки с грузовиков…
Ишак протаскивает арбу еще метров сорок мимо запертой проходной, мимо слабо освещенного щита с надписью: «Продсклад № 4 Наркомата Обороны и Наркомата Здравоохранения СССР. Вход только по пропускам с предъявлением накладных и удостоверения личности».
Мальчишка со шрамом останавливает ишака у кучи мусора, сваленной прямо на землю у забора, и негромко говорит:
– Станция Березайка… Кому надо – вылезай-ка!
В арбе откидывается брезент, и оттуда выскакивают четверо.
Один лет пятнадцати, в кепочке-восьмиклинке, в тельнике под рубашечкой. Коротенький пиджачок в талию, хромовые сапожки – гармошечкой с вывернутым белым «поднарядом».
Двоим, одетым попроще, не больше четырнадцати. А четвертому и того меньше. Лет тринадцать, наверное…
– Понеслась по проселочной, – командует старший.
Двое стремительно начинают разгребать мусор у забора, освобождая внушительный подкоп.
– Тяпа! Остаешься здесь, – говорит старший самому младшему. – Смотришь в оба. Держишь скотину, чтоб арбу не увела… Упустишь – весь портрет распишу!!!
Тяпа деловито кивнул, взял ишака под уздцы.
– Котька! Художник!.. На крышу, – приказывает старший мальчишке со шрамом. – Я прошу закурить – ты прыгаешь сверху. Как тогда в Каскелене… Ясно?
Котя-художник подмигивает напарнику и ныряет в подкоп.
– Чего стоите, как сявки обосранные?! – тихо рявкает урка на двух пацанов. – Пошел!!!
Те быстро пролезают в подкоп под забором. Блатной оглядывается, достает из арбы короткую и мощную «фомку» – стальной ломик с расплющенным и загнутым концом, сует его под ремень и тоже исчезает в подкопе…
У дальнего торца складского барака Котя-художник достает из-за пазухи моток толстой веревки с петлей. Размахивается – петля летит наверх метров на пять и надевается на выступающий конек крыши склада. Котя мгновенно забирается по веревке на крышу… Двое пацанов ползут под эстакадой… Старший, почти не таясь, идет к дремлющему сторожу…
Неслышно, мягкими тренированными прыжками Котя-художник бежит по крыше туда, куда направляется старший пацан – Лаврик. Все ближе стягиваются к сторожу детские «темные силы»… На краю крыши над сторожем уже стоит готовый к прыжку Котя. Лаврик вплотную подходит к дремлющему сторожу, ухмыляется:
– Дядя! Закурить не найдется?
Сторож открывает глаза, вскакивает, отшатывается в испуге…
…но тут с крыши на него прыгает Художник!.. Сторож падает на доски эстакады, пытается сбросить с себя Котьку-художника…
…блатной Лаврик вырывает у него двустволку, выхватывает из-за голенища финку и всаживает ее в живот сторожу.
Тот сгибается пополам, зажимает живот руками, хрипит.
Лаврик бросает ружье Художнику, вытаскивает фомку, срывает ею замок с ворот склада, тихо приказывает:
– Все тащите в арбу! Главное – сгущенка!!! – И вместе с двумя пацанами исчезает на складе.
Котя смотрит на корчащегося сторожа, «разламывает» его ружье и видит, что…
…в стволах нет патронов!
Он поднимает двустволку, смотрит сквозь пустые стволы на тусклую лампочку у забора…
– Художник, бляха-муха!.. Ты где?! Давай сюда!
Пацаны с коробками дешевых конфет и каменными мятными пряниками, с полными жующими ртами, выбегают из склада, мчатся к подкопу, протискивают коробки наружу, грузят в арбу…
Бегут назад за новыми коробками.
Старший тащит два тяжелых короба, хрипит от натуги:
– Масло сливочное – тяжелое, сучара! Котька, помоги…
Котя показывает ему пустые ружейные стволы:
– У него даже патронов не было…
– Да хер с ним! Были бы – он бы тебя и зашмолял, не пожалел. Помогай таскать! Порошок, яичный порошок ищите!.. И сгущенку…
…Грузят, грузят арбу коробками с продуктами, жрут что-то на ходу, давятся, снова бегут на склад…
Один пацан уже блюет – обожрался от жадности и голодухи.
Ишак трясет головой, старается сбросить намордник.
Тяпа набирает из коробки полные карманы мятных пряников, снимает тряпье с морды ишака, начинает кормить его пряниками.
– Ты только не ори, – шепчет он ишаку. – Я сейчас тебе еще что-нибудь притараню…
– Яичный порошок и сгущенку ищите! Барыга именно сгущенку заказывал! Говорил, все возьмет – под завязку!.. И порошок… Но только американский… – шипит Лаврик.
– Есть! Есть сгущенка!.. – несется из глубины склада.
Под сторожем лужа крови… Кровь течет по доскам эстакады, капает в щели между досок.
Сторож приходит в сознание, подползает к стене, приподнимается из последних сил, одной рукой зажимает рану в животе – кровь сочится сквозь пальцы, – второй рукой нажимает на кнопку сигнала тревоги…
Короткие резкие звонки тревоги понеслись из старенького динамика под стендом-схемой охраняемых объектов! Часто и пугающе мигает одна лампочка.
– Опять четвертый продсклад шарашат! – орет дежурный. – Уголовка – на выезд!!! Талгарская, угол Коммунаров!..
Летят на пол нарды, рассыпаются шашки и кости, вскакивают со своих скамеек сонные милиционеры – в галифе, сапогах, а поверх гимнастерок гражданские пиджачки с оттопыренной наганом правой полой… А на голове обязательная кепочка – за версту узнаваемая форма сотрудника уголовного розыска сорок третьего…
Старшина-казах схватил автомат ППШ, метнулся к дежурному:
– Давай дубликат ключей от их въездных ворот!
– Распишись сначала. – Дежурный протягивает старшине канцелярскую книгу, в другой руке держит ключи.
– Пошел ты, сучий потрох!!! – взъярился белобрысый с искалеченной рукой и вырвал ключи из рук дежурного. – Там, может, людей режут, а ты!.. Айда в машину, мужики!!!
Надрываясь от тяжести, двое пацанов волокут по земле восмидесятикилограммовый мешок с сахарным песком. Дотаскивают до подкопа, пытаются протиснуть его наружу…
…где стоит в темноте арба и Тяпа кормит ишака пряниками…
Мчится открытый расхлябанный американский «додж – три четверти» с пятью сотрудниками уголовного розыска. В форме только двое – старшина-казах и водитель.
– У Талгарской выключи фары, чтобы не спугнуть, – говорит водителю один в кепке.
– Слушаюсь, товарищ лейтенант.
– Если что – всех на поражение! Закон – тайга, медведь – хозяин… – говорит лейтенант.
Огромный казах и белобрысый переглянулись.
– Ой-бояй, – сплюнул казах. – «Начальник в законе»!
– А ты что думал – только у вас на фронте гибнут?! – окрысился лейтенант в кепке. – Мало они наших в землю поклали!.. За полгода три состава «уголовки» сменили…
Двое пацанов уже протащили тяжеленный мешок с сахаром сквозь подкоп и теперь силились забросить его в арбу.
Тихо урча двигателем, на Талгарскую выкатился милицейский «додж» с потушенными фарами и осторожно поехал вдоль складского забора к запертым воротам…
Тяпа и пацаны увидели, как из кузова «доджа» на ходу выпрыгнули трое и стали перелезать через забор…
– Мусора!!! – выдохнул Тяпа.
Пацаны выронили мешок с сахаром. Мешок брякнулся о землю, лопнул. Посыпался сахарный песок прямо в арык…
– Атас!.. – всхлипнул один и рванул в темноту.
Второй мгновенно отбросил Тяпу от ишака, вскочил в арбу и сильно хлестнул ишака кнутом, надеясь умчаться на арбе от милиции. Но ишак даже ухом не повел! Он смотрел на Тяпу…
– Ты что, падла?! – ломким детским голосом тихо прокричал Тяпа этому пацану. – Там же Кот, Лаврик… Там же наши!!! Предупредить надо, сучара поганый!.. Бздила вонючая!..
Но пацан, с искаженным от ужаса лицом, лупил ишака. Тот стоял как вкопанный, смотрел на Тяпу, жевал пряники…
– Ой, бля, мамочка, роди меня обратно!.. – в ужасе простонал пацан, спрыгнул с арбы и тоже растворился в темноте…
…а Тяпа, словно ящерица, проскользнул в подкоп и помчался по территории склада, к эстакаде…
Он взлетел на эстакаду, тут же споткнулся о мертвого сторожа и упал прямо в кровавую лужу. Вскочил, снова поскользнулся в крови, но удержался на ногах, увидел свои ладони в крови сторожа, кровавые пятна на клифте, на коленях и рванул во взломанные ворота…
…где Котя-художник и блатной Лаврик откуда-то сверху доставали ящики с ленд-лизовскими американскими консервами.
– Менты!!! – закричал Тяпа.
Первым от секундного шока очнулся Лаврик:
– Не бзди горохом! Мы – «малолетки», статья за нас!..
Котя схватил кусок толстой доски, которой изнутри запирали ворота, спрятался у самого входа за пустую деревянную тару, крикнул оттуда:
– Как войдут, одного я вырублю, а вы сквозите!.. – Глянул на слуховое окно в потолке у самого штабеля коробок с консервами: – А я по крыше уйду… Заныкайтесь пока за мешками с пшеном!
– А где пшено? – растерялся Тяпа.
Лаврик затолкал Тяпу за мешки, отбросил финский нож, а короткую стальную тяжелую фомку спрятал в рукав пиджака…