полная версия

Ксения Шалимова
Сентябрьский декабрист

Полная версия

Глава 3

– Господа, стало известно, наши соратники в Малороссии с недавних пор вошли в контакт с тайным обществом в Польше. О них нам почти ничего не известно, кроме того, что настроены они чрезвычайно радикально. Все это может привести к крайне необдуманным шагам, а по сему, требует от нас, я думаю, определенных действий, – Трубецкой⁵ закончил и демонстративно сел.

Собрание руководителей Петербуржского тайного общества сегодня проходило на квартире Оболенского⁶, что на Аптекарском переулке. Деятельность южных соратников все чаще становилась одной из центральных тем. Несмотря на большие разногласия, сближение обществ казалось все более реальным, тем более, после недавних слухов о том, что всемогущий Пестель⁷ со дня на день может появиться в городе.

–Сергей Петрович, ради Бога, нашего ли ума это дело. Нам своих горячих голов хватает, – заговорил Оболенский, который все собрание просидел на софе в дальнем углу.

– За Якубовичем я присмотрю лично, – отозвался Рылеев, – Я уже не раз говорил Вам, Евгений Петрович, Вам не о чем беспокоиться.

– Господа, – прервал их Трубецкой, – давайте все же вернемся к первоначальному вопросу.

– Сергей Иванович, – вмешался Бестужев, – По-моему, Ваши опасения абсолютно напрасны. Ни мы, ни в Тульчине не готовы ни к чему серьезному.

– Сейчас, да. Но не позднее двадцать шестого года все должно быть готово.

–Простите, князь, сомневаюсь, что это возможно, – развел руками Бестужев⁸, – наше, так сказать, предприятие пребывает ведь в самом младенчестве.

– Позвольте не согласиться, Александр Александрович, – парировал Пущин⁹, – если верить тому, что слышно из южных губерний, там все уже довольно серьезно. А здесь, при должной подготовке, хватит и одного полка.

–Нужен всего лишь повод, – снова из дальнего конца комнаты отозвался Оболенский.

–Точнее? – Трубецкой повернулся к нему в пол оборота.

–Точнее, нужно всего лишь показать массам истинное лицо власть имеющих. Громкий резонансный случай злоупотребление властью.

–Хм, найти такой не проблема, а вот придать ему нужную огласку куда труднее, – задумался Рылеев.

Споры продолжались уже далеко за полночь. Руководители столичного тайного общества никак не могли прийти к определенным консенсусам. Однако, вскоре усталость и плотный ужин, начали давать о себе знать: тон беседы становился все спокойнее, высказывания короче, и вскоре, все начали расходиться. Однако в дверях Рылеев учтиво задержал князя на пару слов.

–Вы знаете, князь, – Кондратий Федорович учтиво дотронулся до локтя Трубецкого, – я всегда крайне неохотно прошу об одолжениях, но боюсь, у меня нет выбора. Быть может, вы слышали, моя кузина Екатерина, дочь генерала Чернова, имела неосторожность принять предложение от флигель-адъютанта его величества Новосельцева.

–Это тот, что сын Орловой, как же знаю его.

–Он самый. Свадьба была назначена на январь, а сегодня уже восемнадцатое. Невеста тает день за днем. Скоро и слухи поползут… А жениха и след простыл. Уехал по делам в Москву и пропал. Вы же вертитесь в тех кругах, может что слышали.

–Вот оно что,– протянул князь, – Да, что-то до меня доходило. Но я знаю немного. Новосельцев при дворе действительно не появляется, но ходят слухи, что его видели недавно в городе. Если он и будет где, то на своей квартире, или у своего друга подпоручика, кажется Шипов – его фамилия. А если хотите знать мое мнение то, скорее всего дело в матери Новосельцева. Насколько я могу судить, такая как она не позволит войти в семью кому-то со стороны. При всем уважении к мадмуазель Черновой.

–Вот как значит, – заключил Рылеев, – Огромное спасибо, князь. Я ваш должник.

На следующий день, Кондратий Федорович сидел в коляске с Бестужевым, напросившегося помогать в поисках. Они уже около десяти минут выжидали напротив дома того самого подпоручика Шипова, на которого указал Трубецкой.

–Ну и как, Кондратий Федорович вы планируете его выманить? Дружок его не сдаст, это точно. А сам он носа не высунет.

–А вот тут ты абсолютно прав, Александр Александрович. Но, понимаешь, мало иметь хороших друзей. Важно еще, чтобы их окружение было не из болтливых. – Рылеев подышал на замершие руки.

– Думаете, может получиться? – спросил Бестужев.

– А вот мы сейчас и посмотрим.

Тем временем из дверей показался человек, по видимости денщик, и Рылеев выскочил из коляски наперерез ему. Слугу явно удалось застать врасплох. Бестужев видел, как он отрицательно махал головой и вообще пытался как можно быстрее избавиться от приставучего господина. Тогда Рылеев вложил ему в руку деньги, денщик все так же продолжал махать головой, но перестал так спешить. Новая монета сделала его еще более сговорчивым: отрицание в жестах денщика сменилось на сомнение. Третья монета, помогла преодолеть и его. Рылеев, довольный похлопал паренька по плечу и направился обратно к коляске.

–Есть результат? – спросил Бестужев.

–Завтра в девять на круглом рынке, – коротко ответил Рылеев, касаясь тростью спины извозчика.

На следующий день с утра на круглом рынке было не протолкнуться. Люди всех мастей, семенили по галерее мимо лавок, пытаясь ухватить что-нибудь стоящее. «Куда прешь!? Едрена вошь!» и другие обыденные рыночные выражения периодически врывались в общий гул этого колоритного места. Всюду пахло рыбой и навозом. Рылеев с Бестужевым переминались с ноги на ногу, всматриваясь в прохожих.

–Вот, смотри, вроде похож, – Бестужев указал на человека в черном пальто.

Впереди шел Новосельцев в огромной меховой нелепой шапке, с трехдневной щетиной, часто оборачиваясь, и пытался спрятать лицо за воротником. Он ненадолго заглянул в лавку с рыбой, даже спросил о цене для приличия, потом долго читал объявления, расклеенные по галерее, не переставая при этом озираться по сторонам.

–Кого-то ищете? – услышал он голос позади себя.

–Я? – растерянно произнес Новосельцев оборачиваясь.

–Вы же управляющий господина Новосельцева, не так ли? – более утверждал, чем спрашивал Рылеев.

– Я? А, да, – Новосельцев поглубже натянул шапку и закрылся воротником.

–Сам же хозяин сейчас в Москве. Это я попросил вас прийти.

–И чего же господину угодно? – спросил Новосельцев.

–Я думаю, что вы должны написать вашему хозяину, что к нему собирается один его давний знакомый, господин Чернов. Он уже совсем скоро будет в пути, дело у него чрезвычайно важное, и будет очень нехорошо, если они вдруг разминутся. Надеюсь, вы меня понимаете?

–Да, кажется, понимаю.

–Не расстраивайтесь, мой друг, – ласково сказал Рылеев, – Уверен, все образуется. Но, господину Новосельцеву, лучше быть в Москве.

– Да, да, я все сделаю, – глаза Владимира судорожно бегали из стороны в сторону, – Я все понял.

Юноша скорыми шагами направился к выходу.

–Быстро вы. Как прошло? Он все-таки жениться? – спросил Бестужев, подойдя к Рылееву, растирая замершие руки.

–Нет. Он едет в Москву.

–Но разве, не туда едет ваш кузен, что бы отстоять честь сестры?

–Именно.

–Стойте, я решительно ничего не понимаю, Кондратий Федорович, – развел руками Бестужев.

Рылеев многозначительно закатил глаза.

–Помнишь, Оболенский говорил, что нам нужен повод?

Бестужев положительно кивнул.

–Так вот он. Богатый аристократ влюбил в себя бедную девушку, и отказывается жениться. Чем не скандал?

–Кажется, что-то начинает проясняться. Но зачем же вы отправили Новосельцева в Москву? Не проще сдать его Чернову здесь?

–Нам нужен подлец, Александр Александрович, а не трус, – твердо произнес Рылеев.

–Хм, а не дурно, – Бестужев задумчиво потер подбородок, – С Вами, оказывается, опасно ссориться, Кондратий Федорович.

–Не обольщайся, друг мой, дружить со мной в сто крат опасней.

Новосельцев тем временем сел в ожидавший его экипаж и поехал прямиком на свою квартиру. Он судорожно перебирал в голове варианты развития событий. Владимир понимал, что Чернов едет за разъяснениями, и если они не смогут его удовлетворить, он будет вправе вызвать его. Точнее, он его вызовет. Приехав на квартиру, Новосельцев отдал распоряжение немедленно собирать вещи, а сам скинул пальто и ослабил душивший его галстук. Он метался по комнате с открытой бутылкой в руке, потом плюхнулся на диван, отпил и взъерошил волосы. Боже. Что же теперь будет? Как такое могло случиться? С ним, кого так любит весь свет, кого все всегда хвалят и ставят в пример. Он же все еще любит Катю… Или нет. В голове больше не звучал ее дивный высокий голос. Сейчас словно колокол, дребезжали только слова матери: «чтобы мой сын женился на какой-нибудь Черновой, да к тому же Пахомовне: никогда этому не бывать. Не хочу иметь невесткой Чернову Пахомовну – экой срам!» И правда, как не красиво сейчас для Владимира звучало ее отчество. В одно мгновение милая «Катенька» превратилась в безобразную «Пахомовну». Увы, часто близкие нам люди помогают рассмотреть в других недостатки, которых у них и нет. Мать применяла и другие известные ей способы манипуляции. В ход шли напоминания о потраченных годах, бессонных ночах и ее слабом здоровье. Муки совести уже несколько месяцев не оставляли юношу. Он похудел, стал редко бриться и много пить, с лица сошел привычные румянец. Шипов, советовал объясниться с Черновыми. Владимир ведь и прибыл в столицу именно за этим, и даже пару раз был полон решимости ехать к ним, потом хотел послать письмо старшему Чернову, думал написать Кате, но… Ни на один из этих вариантов в итоге не решился. Он впервые в жизни столкнулся с ситуацией, которая никак не разрешалась, как все предыдущие – по одному щелчку. Он искренне не понимал, что требуется от него, чтобы разорвать этот «гордиев узел». А требовалось совсем немного. Всего лишь решения, четкого действия, на который этот материнский выкормыш оказался неспособен. И теперь, когда доброжелатель сообщил о намерении Константина ехать за ним, Владимир понял, что оттягивать более нет никакой возможности. В Москву он ехал уже на следующий день совершенно пьяный.

Глава 4

Константин по приезду в Москву остановился в квартире у своего старинного товарища на Малой Молчановке. Важно отметить, великий князь дал свое разрешение на эту поездку с позволения самого государя. Это значило, во-первых Новосельцева при дворе, наконец, спохватились, а во-вторых о готовящийся дуэли знал сам государь. Дело обретало все больший резонанс.

Николай Леман, тот самый, кто приютил Чернова, повесил на спинку стула доломан¹⁰ и кинул на стол перед ним письмо.

–От Сергея, – сказал он и плюхнулся на стул.

Сережа – еще один брат Константина второй по старшинству в семье после него. В письме он писал, что дома все хорошо, но в городе все отчетливее слышны слухи по поводу неудавшейся свадьбы. Катя почти не выходит из своей комнаты, мало есть и сильно похудела. Мать оплакивает ее как покойницу, а младшие предоставлены сами себе. Только отец полон гордости за старшего сына и проливает «слезы восхищения», как писал Сергей. Закончил он свое послание словами: «Желательно, чтобы Новосильцев был наш зять – но ежели сего нельзя, то надо делать, чтоб он умер холостым». Константин и так хорошо понимал это, однако слова брата вселили в него еще большую уверенность в своей правоте.

–Знаешь, – сказал Леман, протягивая Черному бокал жженки¹¹, – мне, действительно жаль Катишь. Ты знаешь, я бы и сам женился на ней, если бы не отец. Он вбил в себе в голову, что дочь Кубинских для меня отличная партия.

–Да, да, я знаю, – ответил Константин, складывая письмо, – Я не плакаться сюда приехал. Правда на моей стороне. Мне от тебя другого надо. Ты ведь согласишься быть секундантом?

–Конечно, Костя, разве я могу… – Николай ненадолго замолчал и задумчиво уставился в пол, – Даже не знаю, правильно решать это дело здесь. В Москве у Новосельцевой большие связи.

–Мне все равно, – отрезал Чернов.

– Хорошо, тогда лучше расскажи о своих новых друзьях. В письмах ты не многословен, оно и понятно.

–Ты о Рылееве? Я не хочу бросаться словами, но это люди будущего. Я верю, что это великие люди, особенно кузен. Слышал бы ты хоть раз, как он говорит, ты бы понял. Широта его мыслей достойна Наполеона. Хотя он больше восхищается Вашингтоном. По правде говоря, я несколько сомневаюсь смогу ли я понять его до конца.

–Возможно, тогда тебе не стоит лесть в политику? – аккуратно спросил Леман.

–Ты думаешь, я это выгоды рады? Я ведь понять хочу, Николя, понять. Как мы живем? – Чернов со звуком поставил бокал, расплескав жженку,– Вот возьми хоть меня. Разве если бы не разогнали Семеновцев¹² в двадцатом, я смог бы попасть в гвардию? Нет. И не важно, насколько я умен, исполнителен и талантлив. Или тот же Новосельцев. За какие такие заслуги он в свите? Разве так можно построить сильное государство? – Чернов взглянул в глаза друга, будто рассчитывал найти там ответы на свои вопросы.

–А твой Рылеев все переиначит?

В комнате стало тихо, только январский ветер как шальной долбился в окна. Зима в этом году была правильная, лютая, но в комнате было тепло натоплено. Николай встал, поворошил угли в печке и подбросил дров.

–Ты его не знаешь. Он человек слова, да и не он один, – негромко произнес Константин, как будто сам уже не был уверен в своих словах.

–Ты прав, я их не знаю и могу ошибаться, – Леман подошел к окну и запихнул щепку между стеклом и рамой, которые бились друг о друга при ветре, – Ты знаешь, один мой лондонский знакомый учувствовал в Ост –Индской компании. Он много бывал в Азии, и однажды рассказал мне очень занимательную легенду.

–Ты серьезно, хочешь поговорить об индийском фольклоре? – усмехнулся Константин.

–Думаю, ты должен ее услышать, прежде чем принять окончательное решение по поводу твоих новых друзей. Так вот, однажды, на горе рядом с большой торговой деревней поселился дракон. Он, конечно же, начал грабить жителей и похищать женщин. Многие ходили на гору, убить его, но ни один не вернулся. Пока на бой не отправился очередной смельчак. Он долго выслеживал зверя, а когда, наконец, нашел, вступил с ним в бой. После нескольких часов поединка у него получилось смертельно ранить дракона. Но вместо мольбы о пощаде последними словами чудища были: «теперь ты – дракон». Юноша не предал им значения, отыскал тайник дракона и долго купался в его золоте. А когда пришло время вернуться в деревню, он решил утолить жажду в роднике. Из воды на него смотрел недавно убитый им дракон…

–Какая прекрасная сказка, – устало улыбнулся Константин, – Обязательно расскажи ее своим детям, когда они у тебя появятся.

–Ты можешь смеяться, сколько хочешь, но все же учти, если решишь вступить на этот путь, возможно, станется так, что никто тебе не поможет и я в том числе.

Рылеев отложил письмо, сделал глубокий вздох с видом человека, тщательно обдумывающего прочитанное.

–И о чем же пишет наш борец за справедливость? – спросил Бестужев и широко зевнул.

–О приеме у генерал-губернатора.

Бестужев тут же прервал затянувшийся зевок и удивленно взглянул на Рылеева.

–Да, да, ты не ослышался, – Кондратий Федорович даже не взглянул на друга.

–И как же он там оказался?

–По его сиятельства личному приглашению. Я, пожалуй, зачитаю, личного там все равно ничего.

Рылеев взял со столика рядом отложенное письмо и нашел глазами нужное место.

–Вот слушай: «… После я получил пакет от его сиятельства господина Горчакова московского градоправителя. Он приглашал меня для аудиенции. Со мной поехал Николя, так как господин губернатор просил прибыть со свидетелями. По приезду нас почти сразу отвели в его кабинет. Должно сказать, его сиятельство произвел на меня благоприятное впечатление. Это высокий, хорошо сложенный мужчина в былые годы, вероятно, разбивший немало женских сердец. Он поприветствовал нас крепким рукопожатием, и самой радушной из всех своих заготовленных салонных улыбок. В кабинете уже были Новосельцевы (мать и сын) и еще некоторые персоны, приглашенные для роли свидетелей. После того, как нам всех представили губернатор начал, уверено убеждать меня в том, что произошло чудовищное недопонимание. И чем более убежденным я выглядел, тем более в разговор вступал сам Новосельцев. Не ошибусь, если скажу, что он смотрелся крайне искренне, и если губернатору я абсолютно не верил, отдавая дань его дипломатическим способностям, то Новосельцев казался мне более убедительным. Его сиятельство убеждали меня в том, что честный дворянин не мог отказаться от своих слов, на что я ответил полным согласием. Новосельцев подтвердил, что готов под венец хоть завтра. Правда, объяснение его долгого отсутствия тяжелой болезнью отца, мне показалось натянутым. Все сомнения, как ни странно, удалось развеять старшей Новосельцевой. Она, до того сидевшая у окна, облаченная в черное с платком в руке, которым отирала вечно слезящиеся глаза, вступила именно тогда, когда я спросил о согласии на брак родителей. При мне Новосельцева подписала письменное согласие на брак с Катериной, что абсолютно успокоило мою душу. Так что все твои опасения по ее поводу были беспочвенными. Теперь я уже как вторую неделю гостем у Новосельцевых. Мы с Владимиром совсем уже добрые друзья. Часто по вечерам гоняем на санях по Москве, за что едва не были схвачены за это городовыми. По осени он мне обещал отменную охоту. Его отец держит большую псарню в загородном имении. Матушка, Екатерина Владимировна, тоже приняла меня как родного сына…»