Ксения Хан
Солнце в огне
Посвящается самым сильным женщинам, которых я знаю, – моим подругам.
Кире, которая убирает смайлики в моих благодарностях, и Дине, которая мастерски считает коней.
© Ксения Хан, текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Эта книга делает всё, чтобы свести вас с ума: обводит вокруг пальца, бьёт под дых в самый неожиданный момент, даёт блаженную передышку, чтобы снова столкнуть в пучину интриг и обмана. Кипят страсти, идёт война, гильотина заговоров и предательств вот-вот опустится на чью-то голову. Но чья голова это будет? Вам придётся пройти весь путь с Сон Йонг и Нагилем, чтобы добраться до правды. А затем закрыть книгу и тут же начать считать дни до третьей, финальной части. Присоединяйтесь, потому что я уже начала отсчёт!
Арина Цимеринг, соавтор «Правил выживания в Джакарте», автор «Как поймать монстра», ТГ: @zimering
Вторая часть вышла сильной и пугающей одновременно. Власть сплетается с древней магией Великих Зверей. Дворцовые интриги граничат с жизнью и смертью. Герои становятся пешками в чужих руках, но кто победит? Дракон или змей?
Анви Рид, автор «Пира теней», ТГ: @anvireadanvi
«Солнце в огне» не только приоткроет тайны прошлого, поведав легенды и мифы о Великих Зверях, Драконах и имуги, но и позволит по-новому взглянуть на героев. Новые союзники и неожиданные предательства, интриги и политические заговоры, сложные решения и выбор пути, который изменит судьбу каждого, ну и конечно же много любви – эта книга разобьёт сердце каждому и заставит страдать в ожидании продолжения.
Саша, книжный блогер, ТГ: @alex_booklover
«Солнце в огне» – это клубок сильно спутанных ниток, на одном конце которого «долг», а на другом «чувства». Между ними интриги, заговоры, союзники, которым не следовало доверять, и надежда на счастливый финал. Возвращаясь в не-Чосон, мы с нетерпением ждём, каким же будет следующий шаг врага и пойдёт ли история тем путём, который нам знаком. Видя, какой путь проходят герои, – невозможно остаться равнодушным.
Аля, книжный блогер, youtube: snowrowans
Щемящее душу продолжение цикла «Дракон и Тигр», которое проникнет глубоко в сердце и вызовет мурашки по всему телу. Вас будет волновать лишь одно – когда продолжение. Ведь тайн и интриг становится всё больше, а чувства берут верх над разумом.
Маша, книжный блогер,ТГ: @ms_hedgehog_reads
Действующие лица
Происходящее в дораме частично основано на исторических событиях корейского полуострова времён XVI века, но персонажи, инциденты и упомянутые факты не соответствуют действительности. Все совпадения с реально существующими людьми случайны.
Мун Нагиль – Ёнгданте, генерал драконьего войска, Дракон Дерева и Металла
Сон Йонг – Сыта-голь, девушка со звезд, попаданка из Священного Города
Ли Хон – наследный принц Чосона, сын наложницы короля Чосона
Ким Рэвон – побратим Нагиля, бывший ученик Дракона
Лан – шаманка Ордена Белого Тигра
Лапа Дракона
Чунсок – Пуримгарра, Первый Коготь, правая рука генерала
Гаин – Сыгунгарра, Второй Коготь, предводительница лучниц
Дэкван – Тырсэгарра, Третий Коготь, мастер мечей
Чжихо – Куаргарра, Четвертый Коготь, лекарь
Воины Дракона
Боым
Намджу
Хаджун
Тэгён
Сокву
Досан
и другие
Дочери
Ильсу
Юна
Чхонги
Риюль
и другие
Совет короля Чосона
Лю Соннён – Советник Восточной Фракции
Ким Кихо – Советник Западной Фракции
Чхве Сувон – Советник Южной Фракции
Ли Бенгон – Советник Северной Фракции
Лю Соджоль – сын советника Лю Соннёна
Ким Ондэ – шурин советника Ким Кихо
Империя Мин
Чжу Иньли – тринадцатый Император династии Мин
Ван Юцзяо – Наместник Императора в Чосоне
Ван Шоужань – Секретарь Императора
Чжу Юнмень – десятая дочь Императора, принцесса династии Мин
Су Имдон – бывший патриарх Ордена Сливы
Ким Мунсу – начальник городской стражи Хансона
Орден Дракона (ныне расформирован)
Мастер Вонгсун – Дракон Воды, учитель Нагиля и Рэвона
Мастер Го – учитель боя, мастер мечей
Тоётоми Хидэёри – генерал японского войска
Отсутствие предела
Храм Дерева, Чосон, середина лета 1592 года, год Водяного Дракона
Лан долго всматривалась в витые кольца дыма, идущего от зажжённых бамбуковых палочек. Снаружи бушевал ливень, ветер рвал белые флаги, будто разгадал их тайну и решил поведать о ней Алмазным горам. Стучали друг о друга старые деревянные ставни, изредка в храм проникал холодный воздух, норовя потушить горящие у расписных столбов свечи.
– Помолчи-ка, – приструнила стихию шаманка, и ветер, повинуясь её воле, вдруг стих. Это ненадолго, решила она, вслушиваясь в шум бьющего о крышу потока воды. Дождь лил вторые сутки не переставая, и для сезона засухи это был хороший знак. Как и для обряда, который Лан хотела провести с того дня месяц назад, когда юджон-ёнг покинула их земли, присоединившись к своим людям в Священном Городе.
Она бы не стала задавать духам очевидный вопрос – ответ был понятен, словно его выписали в небесах для одного дуралея дракона.
Когда Бездна закрыла Глаз, забрав юджон-ёнг, раненый Мун Нагиль вернулся в лагерь поздней ночью с кинжалом, сломанной стрелой и потухшим взглядом, так что на него было тошно смотреть. Посмаковать горе ему не дали: в лагерь тут же явились люди генерала Хигюна с ним самим во главе. Они долго разговаривали в шатре, рычали друг на друга и спорили до хрипоты, пока, наконец, рассвет не вытащил всех на свежий воздух.
Лан ждала, что ёнгданте придёт к ней сразу же, едва Хигюн покинет лагерь, но он не явился ни в тот день, ни на следующий.
А потом шаманке донесли, что их войско будет держать путь к границе с Империей Мин.
– Плохая дорога, – посетовала Лан, но к ней не прислушались.
С тех пор прошло больше месяца. Всё, что говорила шаманка, теперь не считалось важным, пусть её слова с каждым днём звучали всё более серьёзным обещанием беды.
– Моджори-ёнг[1], – ворчала она на капитана драконьего войска, который совсем перестал заходить к ней. Ни совета, ни просьб, ни дружеского участия – Мун Нагиль решил, что ему не нужны шаманские напутствия, которые идут вразрез с решениями генералов. Пусть. Этот дурак ещё одумается, но до тех пор останавливать его Лан не станет. Да и нет у неё такого влияния – ни на Нагиля-человека, ни на Нагиля-Дракона.
Дождь стучал по черепице храма, заглушал хриплые песнопения и подзывал шквальный ветер себе в помощь – остановить упрямую шаманку, не дать ей заглянуть в будущее. Ничего хорошего в нём не увидишь. Ни победы Чосона в затянувшейся войне, ни жизни для капитана, ни счастливой страны для наследного принца.
Матушка, шаманка Кэмеко, научила Лан слушать всех духов и видеть всё, что те ей показывают: и хорошее, и плохое, и то, о чём нельзя и помыслить, каким бы ужасающим оно ни было. Лан знала: будущее переменчиво, как людские сердца, и пишется их решениями. Первый шаг несёт за собой череду последствий, те влияют на выбор следующего.
Мун Нагиль дал обещание девушке со звёзд, и Лан увидела в этом предзнаменование больших перемен. Он отправил её домой, и будущее окрасилось в тёмный цвет. Духи нашептали шаманке, что быть беде, и теперь она ясно видела подтверждение своих тревог: капитан драконьего войска вёл своих людей туда, где они ничего не значат, – во дворцы к королям, которые играли чужими жизнями, как куклами. Прямиком в змеиную пасть, полную ядовитых клыков.
Их ждёт смерть, говорили духи, они погибнут все до единого, а капитану отрубят голову, как изменнику.
Лан заглядывала в дым благовоний, в пепел, остающийся после них, в пламя свечей, что тревожил ветер, и видела бесславный конец для капитана. Шаманка злилась: не для того она покинула умирающую мать и присоединилась к войску дракона и Мун Нагилю в середине прошлой войны, чтобы отдать его на растерзание чудовищам куда более жестоким, чем Великие Звери, которым она поклонялась с рождения.
Он отдал наследника страны врагам и оттого умрёт первым, говорили духи. Лан морщилась и кривила губы – не нужно повторять ей то, что она знает и без подсказок. Будущее коварно и зыбко и меняется даже от мимолётного решения любого из людей в этом мире. Нет, твердили духи, никто в этом мире не способен поменять ход событий. Крутится колесо, и, хоть запустили его люди, теперь его не остановить. Дракон Дерева не сумеет спасти капитана. Дракон Металла не сумеет спасти капитана.
Не сумеет, нехотя соглашалась Лан. Но она спрашивала не о капитане. Она спрашивала о ком-то из мира другого.
Однажды юджон-ёнг сделала выбор. И Лан знала, что она сделает его снова.
Когда?..
Когда море поползёт вспять. Когда родится луна. Когда одной стрелой можно будет пронзить семь звёзд в небе. Когда Бездна откроет Глаз в последний раз.
Лан вздохнула, усмиряя чрезмерное раздражение. Она не была столь же покорна духам, как её мать, и те не спешили делиться с шаманкой своими знаниями так охотно, как с Кэмеко.
Когда же это случится, о вредные духи?
Когда родится первая луна зимы.
Великие Звери… До первого месяца зимы Чосону придётся прожить два сезона. Пусть до тех пор духи защитят страну и капитана драконьего войска от большой беды.
Лан поклонилась статуе Дракона в старом храме Дерева и задула свечи. Ливень снаружи продолжал бушевать, порыв ветра сдёрнул один из белых флагов и унёс его выше в горы.
Зыбкие отражения
1
Пусан, Южная Корея, начало лета 2024 года, год Деревянного Дракона
– Нагиль!
Йонг выплюнуло в материальный мир до того, как она осознала, что происходит. Она открыла глаза, едва успевая заметить, как чёрная дыра беззвучно сворачивается внутрь себя и растворяется прямо в воздухе; перед Йонг проступил смутно знакомый сосновый лес, и шум автострады ударил по ушам – резко и без предупреждения.
Она осела, слепо зашарила по земле руками. Здесь было светлее, чем в не-Чосоне, гораздо громче, чем в не-Чосоне, а воздух сильно пах выхлопными газами, и оттого дышалось в разы труднее – она и забыла, каково жить в двадцать первом веке. Йонг вдохнула через рот, закашлялась, зажмурилась. Открыла глаза, отчаянно сопротивляясь действительности, но ничего не изменилось. Она сидела на земле в сосновом бору, вокруг валялись нетронутыми её вещи.
Кулон на цепочке, блестевший в свете луны. Сумка и выпавший оттуда телефон. Пиджак Рэвона, который она обронила в какой-то прошлой жизни, когда он затянул её в путешествие по иному миру – длиною в вечность.
Йонг осторожно коснулась пальцами смартфона, совершенно не веря, что видит его перед собой, когда тот вдруг завибрировал на скалистой земле.
Юна.
Йонг смотрела на ярко светящийся экран долгие мгновения, заполняемые громкими ударами её сердца. Это всё происходит не с ней. Это всё ей снится. Сейчас она поднимет трубку и проснётся в гостевом доме в старом поселении недалеко от Конджу. К ней заглянет Чунсок, поворчит для виду, а потом передаст сообщение от капитана. Он ждёт вас, упрямая госпожа.
Только притворившись, что не верит своим глазам, Йонг смогла разжать пальцы и поднять телефон с земли. Это всё сон.
– Ораёнъ[2], – засипела Йонг. Ей ответил громкий беспокойный голос:
– Что с тобой случилось, я звоню уже три часа!
Юна. Её подруга Юна. Йонг стиснула телефон обеими руками, задрожала всем телом.
– Хан Юна?
Та сразу стихла и переспросила уже спокойнее:
– Ты в порядке? Где ты?
Йонг не знала, что отвечать.
– В Пусане, – сказала она, гадая, действительно ли это звучит её голос. – В Южной Корее.
Она могла принять происходящее только при одном условии: отвергнув реальность, в которой её возвращение в родной мир было так же очевидно, как небо над головой и автострада у подножия нагорья, как огромная позолоченная статуя Ли Сунсина, проглядывающая из-за деревьев.
– Так, ты хотя бы в городе, – заключила Юна и вздохнула. – Сон Йонг, у тебя всё в порядке?
Йонг покачала головой, потому что на этот раз голос сдался вместе с ней.
– Йонг?
– Юна, – позвала Йонг, замечая, как медленно, нитка за ниткой, начинает тлеть её чогори, – забери меня из порта, пожалуйста. И привези одежду.
В парке, окружавшем портовое нагорье, был общественный туалет. Йонг спустилась туда, упав всего раз, и теперь, заперевшись в тесной кабинке, тёрла ушибленный бок ободранной до крови рукой. В волосах застряли сухие листья, в носу свербело от пыли. Йонг постаралась сосредоточиться на текущем моменте, задвигая остальные мысли в дальний угол, запрещая себе думать.
У неё есть сейчас. И это сейчас нуждается в контроле.
От чогори остался только воротник, он свалился Йонг в руки и истлел, не оставив после себя ни следа. Паджи исчезали тоже, нижняя блузка с шорохом соскользнула с плеч и испарилась в полёте к кафельному полу. Стало холодно, ещё холоднее, чем было.
Йонг сжалась, обхватила себя руками. Пиджак Рэвона она взяла на горѐ вместе с остальными своими вещами и теперь накинула его на голое тело, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. Что ей делать? Что сказать, чтобы объяснить свой вид?
Главное, решила она, не стоит создавать проблем себе завтрашней. Надо постараться быть спокойной и собранной, чтобы Юна не подумала, будто Йонг ограбили и раздели догола или…
Но как только растворилась в воздухе одна шёлковая танхэ с вышитым на носке цветком лотоса и ступни коснулись пола, Йонг зарыдала в голос.
Перепуганная Юна нашла её в туалете и сразу же позвонила в полицейский участок.
* * *
Йонг молчала, кусая дрожащие от рыданий губы, и это совсем не помогало делу. Её делу – она вовсе не планировала сидеть перед детективом полиции в участке и доказывать, что Ким Рэвон, коллега и воспитанный парень, её и пальцем не тронул. Ну да, голая избитая девушка в парке Пусана поздней ночью наводит только на одни мысли, но ведь можно допустить и другие вещи, совсем не связанные с Уголовным кодексом Южной Кореи.
Например, чёрную дыру посреди соснового леса, по другую сторону которой скрывается новый мир, целая вселенная с иными законами, в которой живёт Дракон Дерева и в которой её бывший парень помогает японскому генералу захватить Чосон. В которой она провела почти три месяца, пока здесь прошло всего несколько часов…
– Вы что-нибудь сделаете? – спрашивала Юна. – Объявите этого негодяя в розыск, пусть его найдут и посадят!
– Мы уже составили протокол, госпожа Хан, – устало повторил полицейский, допивая третий стакан кофе. – Человека, о котором вы говорите, в нашей базе нет, и нам потребуется время, чтобы выяснить его местонахождение… Но завтра мы опросим всех в космическом институте, да, – добавил он, когда Юна открыла рот, чтобы разразиться новой тирадой.
– Не надо никого опрашивать.
Йонг подняла голову и впервые посмотрела на полицейского, который всё это время пытался разговорить её и успокоить госпожу Хан, – и чуть не заплакала снова.
На Йонг с недоверием смотрел Чжисоп. Это было лицо Чжисопа и тело Чжисопа в полицейской форме Южной Кореи. Йонг помнила, как вместе с Намджу и остальными смотрела на погребальный костёр, в котором Чжисоп сгорал рядом со своими собратьями по оружию. Погибшими собратьями по оружию.
Сейчас он смотрел на неё, выгибая бровь, и выглядел настолько привычным и отталкивающим, что Йонг не выдержала и опустила голову.
– Не надо никуда идти, – попросила она тихо, но голос дрогнул, и Юна расценила это по-своему.
– Конечно же надо! – резко сказала она полицейскому, а потом повернулась к Йонг. – Я отвезу тебя в больницу, Сон Йонг. Тебе нужна помощь. Пойдём отсюда, пусть теперь полиция разбирается.
Она не задавала вопросов и касалась её с осторожностью, и Йонг была благодарна за это, хоть сама хваталась за подругу испачканными руками и стискивала рукав её рубашки так, словно боялась исчезнуть. Со стороны, должно быть, она и выглядела жертвой насилия, и сил не было разъяснять это недоразумение.
Что она могла сказать? Пусть уж лучше врачи осмотрят её и сообщат Юне, что ничего страшного не произошло.
В машине, пока они проезжали по ночной дороге, усеянной яркими фонарями и светофорами – слишком яркими для отвыкшей от их света Йонг, – она попыталась заговорить снова.
– Рэвон ничего мне не сделал, – сказала она. Юна вела машину быстрее обычного и была слишком взвинчена, чтобы услышать тихий голос Йонг с заднего сиденья. От резкой езды на автомобиле Йонг замутило. Она бы предпочла прогуляться пешком или даже верхом на лошади.
– Он меня даже не тронул, – повторила она, стараясь смотреть не на мелькающие за окном столбы фонарей, а на свои руки. Пиджак Рэвона Юна стянула с неё и оставила в полицейском участке в качестве улики, на Йонг сейчас была кофта и джинсы. Очень мягкая кофта, ткань которой почти жгла, и очень грубые узкие джинсы, они тёрли ей кожу и сдавливали живот.
– Мы разминулись в сквере, – продолжала говорить Йонг. – Я поскользнулась, упала с горы и потеряла сознание. Потом очнулась, рядом никого не было.
Если Рэвона объявят в розыск, думала Йонг, то всё равно не найдут. Но осквернять память о нём в этом мире ужасными слухами она не хотела. Эти слухи коснулись бы её в первую очередь, а становиться жертвой она была не готова.
– Я понимаю, – сказала вдруг Юна. Йонг посмотрела на её отражение в зеркале заднего вида. Юна кивнула и повторила: – Я понимаю, Сон Йонг. Жертвы могут выгораживать насильника, потому что напуганы. Это нормально. Плохо, что я нашла тебя не сразу, не когда…
– Со мной всё в порядке, – надавила Йонг, попытавшись придать голосу твердости – ничего не вышло, он всё ещё звучал настолько неуверенно, что не оставлял Юне сомнений: Йонг прошла через ад. Это было правдой, но не той, в которую могла бы поверить Юна.
Юна не стала комментировать её слова и довезла Йонг до больницы в напряжённой тишине.
Во втором часу ночи здесь было спокойнее, чем днём, но Йонг всё равно жмурилась от яркого освещения: то било по отвыкшим от обилия света глазам и вызывало головную боль. Белоснежные стены, врачи в белоснежных халатах, снующие туда-сюда медсёстры в белоснежной форме. Так светло и так чисто, стерильно чисто – Йонг смотрела на больничный вестибюль из-под полуопущенных век и дёргала себя за рукав кофты: всё тут было чересчур. Вся эта реальность была для неё чересчур.
Юна оформила все документы самостоятельно, довела Йонг до кабинета и осталась ждать в коридоре, проявив деликатность. Лучше бы она прошла внутрь и подержала Йонг за руку, пока она не развалилась на части в медицинском кресле.
– Ваша подруга сказала, вы пострадали, – начал врач.
Да, хотела сказать Йонг.
– Нет, – сказала она. – Я упала с горы и ударилась головой. Возможно, меня ограбили, но я в порядке.
Врач вздохнул и начал осмотр.
– У вас истощение, – заключил он после короткого анализа, – и, вероятно, малокровие. Давление очень низкое. Я предполагаю повреждение внутренних органов, но без тщательного осмотра не могу делать выводы, и если вы позволите…
– Хорошо, – кивнула Йонг. – Проведите полный анализ, сделайте заключение. Просто дайте знать моей подруге, что меня никто не насиловал.
Врач побледнел, нахмурился. Надо отдать ему должное, он почти не изменился в лице и сохранял профессиональную выдержку всё то время, что водил Йонг по кабинетам. МРТ, УЗИ, всевозможные анализы. Когда с Йонг закончили, она чувствовала себя совсем разбитой и хотела только одного – провалиться в глубокий сон на неделю.
Уснуть, забыться, оставить мир, в котором всё слишком громкое и слишком правильное, в котором о войне с Японией читают в учебниках по истории, а великих генералов превращают в кумиров страны и возводят в их честь статуи и музеи.
– Она в порядке, – сказал врач Юне, которая успела сгрызть ногти от волнения за Йонг. Юна удивлённо моргнула. – У неё истощение и анемия, недостаток витаминов, всё это привело к слабости и упадку сил, и, видимо, поэтому ваша подруга потеряла сознание. Но касательно вашего запроса… Она в порядке.
– Да? – не поверила Юна и посмотрела на Йонг с ещё большим недоверием, чем прежде. – Вы уверены? Я просто…
– Я же говорила, – вздохнула Йонг. – Пожалуйста, давай поедем к тебе и я посплю.
Она вспомнила строгий наказ ёнгданте и добавила, теперь не чувствуя ничего:
– И поем. Посплю и поем, да.
* * *
– Твоя мама тебя искала, – сказала Юна уже в миниатюрной квартире, где жила одна. Йонг кивнула своему отражению в зеркале. Она стояла в ванной, слушала, как течёт из крана чистая вода, и смотрела на себя – спокойно, не торопясь и не ожидая сигнала тревоги – впервые за долгое-долгое время.
Запавшие глаза, бледная кожа с пигментными пятнами, появившимися под ярким чосонским солнцем без защиты из крема, сухие потрескавшиеся губы, потускневшие волосы. Её отражение отличалось от того, какое Йонг помнила. Она была не похожа на себя прошлую и гадала сейчас, точно ли вернулась сама, а не отправила через вселенные отголосок себя прежней, призрак-вонгви.
– Я сказала ей, что ты ушла на свидание с Рэв… с этим ублюдком, – добавила Юна. Йонг с трудом оторвала взгляд от зеркала и посмотрела на застрявшую в дверях ванной Юну.
Теперь и та старательно избегала имени Рэвона, как Йонг в первые дни в не-Чосоне. Забавно, подумала Йонг отстранённо, с удивлением отмечая, что слушает себя будто со стороны, будто отделилась от тела и наблюдает за собой с вниманием учёного, открывшего новый вид живых организмов. Что будет делать это потерянное существо, если давить на больное, если ковырять открытую рану и втирать в неё яд из слов, которые не должны бы вызывать боль при других обстоятельствах.
– Я хочу есть, – сказала Йонг. Юна покивала и больше ничего говорить не стала. Ушла в кухню, и через мгновение Йонг услышала, как включается электрический чайник и закипает вода в рисоварке.
Эти звуки были непривычными, почти чужими. Йонг стояла посреди ванной, слушала мерное бульканье воды и с неудовольствием отмечала, что оно не похоже на кипение супа в походных котлах.
У неё ушло неприлично много времени, чтобы умыться и расчесать спутанные волосы пальцами. Йонг воспользовалась кремом Юны, втирая его в щёки так сильно, что кожа покраснела и пошла пятнами. Ещё несколько месяцев назад она отдала бы что угодно за баночки тонера и эмульсии. Несколько месяцев – или несколько часов? Йонг не пыталась даже понять, почему в этом мире прошло так мало времени.
Может быть, она всё ещё спит и совсем скоро проснётся в деревне у Конджу.
Она снова посмотрела на себя в зеркало. Повернула голову влево, открывая своему отражению изгиб шеи. Ничего нет, никакой змеиной чешуи, оставшейся после имуги. Кожа там была гладкая, а не шершавая, какую Йонг трогала в не-Чосоне.
Она уронила руки вдоль тела. Великий Лазурный Дракон, как она устала…
Йонг повернулась спиной к зеркалу и вышла, не заметив, что её отражение, затормозив, несколько мгновений дрожало в нерешительности и только потом нехотя ушло за ней следом.
Юна ждала её в кухне. Йонг села на предложенный стул – гладкий, с твёрдой спинкой. Не деревянные доски, оставляющие на паджи занозы, а на бёдрах – кривые синяки.
Перед ней стояла чашка белоснежного мягкого риса и остаток кимчи-чиге[3], Юна пододвинула Йонг вилку с ложкой и тоже села. Они ели в молчании: Юна следила за каждым движением Йонг и не знала, можно ли что-то сказать, Йонг тоже не вызывалась на разговор. Рис был мягким и ароматным, кимчи-чиге острым, как надо, и вода в стакане была свежей и абсолютно прозрачной.
– Меня тошнит, – призналась Йонг после того, как не смогла проглотить и половины своей порции. Юна покивала и отодвинула от неё чашку с рисом.
– Давай налью ещё воды. И дам тебе снотворное, оно поможет уснуть.
Позже, когда они разложили футон и Йонг лежала на полу небольшой комнаты и смотрела в потолок, Юна тихо спросила:
– Ты расскажешь мне, что случилось?
Йонг медлила. Она поворочалась, чувствуя, что мягкий футон не приносит ей расслабления, вытащила подушку из-под затылка и сжала её между колен.
– Я была в Чосоне, – сказала Йонг наконец. – В Чосоне, где есть дракон.
Юна слушала не перебивая, и Йонг даже не пыталась угадать, какой безумной кажется. Она рассказывала про драконье войско, про генерала Тоётоми, про то, что Рэвон был его помощником и натворил бед. Про Ли Хона и его подвиг, про то, каким милым и бесконечно добрым был Вонбин и каким смелым он оказался. Про Лан и её ритуалы, про силу стихий и Великий Цикл.
И про дракона. Йонг рассказывала Юне про Великих Зверей, упоминая Лазурного Дракона, как часть Цикла, и остановилась, как только языка коснулось имя капитана. Она не смогла произнести его вслух, и даже отголосок, который она едва задела, обжёг ей нёбо.
– То есть тебя спас парень-дракон? – серьёзно спросила Юна. Йонг кивнула, чувствуя, как горло стискивает удушливое объятие боли. Юна выдохнула: – Вот это тебя приложило головой…
Йонг не стала оправдываться. Она проглотила колючий ком, застрявший в горле, тот провалился в грудную клетку, процарапав все дыхательные пути, и только тогда смогла ответить:
– Да. Да, чего только не привидится в обмороке.
Она повернулась на бок, поймала в стоящем у стены высоком зеркале отражение своих глаз и зажмурилась. В полоске света, бившего с улицы из окна, её глаза блеснули зелёным, зрачок на короткий миг задрожал и сжался. Йонг моргнула. Глаза были её, обычные.
Показалось.
* * *
Йонг вернулась домой на следующий день. Это был вторник, Юна убедила её взять отгул на всю неделю, чтобы отдохнуть, и руководителю Паку сообщила, что Йонг заболела. У неё на руках было вчерашнее заключение врача, и врать даже не пришлось.
Когда Йонг вошла в квартиру, пропитанную знакомым запахом, то впервые поняла, что вернулась домой, и пошатнулась от почти забытого ощущения. Она чуть не упала, с трудом, хватаясь за стены, добрела до своей комнаты. Родители были на работе, и, хоть Йонг не видела их очень долгое время, встречаться прямо сейчас с ними не хотелось. Не моглось даже: Йонг сразу же начала бы плакать и испугала этим маму.
Она упала на свою кровать – мягкую, уютную, такую не похожую на циновки в старых гостевых домах не-Чосона – и провалилась в глубокий сон. Прошлой ночью ей снился омут, Великое море, в котором она провела… дни, недели, годы? Море схлынуло с первой трелью будильника Юны, оставив после себя в душе Йонг липкий холод, и домой она ехала с не покидавшим её ощущением, будто что-то забыла.
Себя. Она забыла себя в омуте, потеряла важную часть, о которой даже не знала, пока не очутилась на дне Великого моря. Лан говорила ей, что оно было первым миром из всех существующих, средоточием Великого Цикла, его колыбелью. Тогда Йонг оставила в море свой след, отголосок своей Ци.
Она вернулась в не-Чосон другой и знала это ещё до того, как Лан провела над ней ритуал, проверяя изменившуюся Ци. Не ослабевшую, не окрепшую – просто другую.
Её Намерение, И, тоже изменилось, но Лан никак это не прокомментировала, только нахмурилась, когда Йонг спросила её. Должно быть, шаманка с самого начала знала, что ни Энергия, ни Намерение не дадут Йонг силы достаточной, чтобы остаться в мире не-Чосона.
Теперь Йонг проваливалась в глубокий сон без сновидений в своём родном мире и напоследок думала лишь о том, что бороться со Вселенной, когда та решила восстановить баланс, не сможет никто. Даже Дракон.
Проснулась она к вечеру, снова выныривая из моря. Там Йонг никого не увидела, но чувствовала, словно находится под наблюдением. Кто-то следил за ней, вбирая по капле остаток её Ци, к которой она не была теперь привязана. Ощущение холода не покинуло даже с пробуждением, и Йонг встала, кутаясь в одеяло.
– Сон Йонг? – позвала мама с кухни. Голос прорезал тишину квартиры, Йонг хрипло ахнула и почти вылетела из комнаты.
– Мам?
Та стояла у стола, на котором оставила завтрак.
– Ты ничего не ела? Я для тебя приготовила, думала, ты заглянешь утром.
Йонг кинулась к ней, обняла, вжимая себя в её тёплое тело. Как она и думала, – заплакала сразу же, пряча лицо на плече мамы.
– Что случилось? Ты в порядке? Йонг, да у тебя озноб!
Йонг плакала, пока мама гладила её по волосам и обеспокоенно причитала, бормотала что-то о лекарствах. Всё было таким знакомым, таким родным и настоящим, что Йонг сдалась.
Она не спит, всё происходит с ней на самом деле, и она больше не проснётся в селении рядом с Конджу. Она вернулась в родной мир. Эта мысль разорвала её изнутри.
Добро пожаловать домой, Сон Йонг.
