Ксен Крас
Звериное начало. Том II

Полная версия

Глава I

Едва заметные поскрипывания старых седел мешали на чем-либо сосредотачиваться подолгу. Мысль только появлялась, начинала закручиваться, увеличиваться в объеме, удлиняться, цепляться за другие, еще совсем маленькие мыслишки, но снова привычный и уже надоевший звук прерывал процесс. Идея улетучивалась, вместо нее приходила новая и все повторялось по кругу.

Деньги, чтобы приобрести что-то более подходящее и удобное имелись, но мест, где обменять одно на другое – нет. Во всех небольших городах, встречавшихся на пути, преимущественно жили люди и, чаще всего, не промышляющие торговлей. Никакое желание помочь нуждающимся или заполучить лишние монеты от случайных путников, не могло повлиять – в поселениях не было ничего нового, свежего, подходящего для походов, не запятнанного кровью, гарью, грязью и потом. То, что там в принципе нашлись здоровые лошади и снаряжение к ним было настоящим подарком.

Тропа виляла, иногда изгибалась настоящими петлями и порой казалось, что ей вовсе нет конца. Словно бесконечная ниточка, она огибала высокие холмы, шла по их вершинам или между возвышенностями, а бывало, что и сквозь препятствия в тех местах, где поработали иэкшзэмы – у них с зэмэсками имелись общие предки. Интересный народец, обожающий сокращать пути и занятый строительством прямой сухопутной дороги от Морских Врат до Песчаных Плато, той, что должна была пересечь весь континент от края до края, не любил крупные города. Занимались существа облегчением жизни для других не совсем намеренно, они не ставили цель помогать кому-либо, а лишь развлекались. Иэкшзэмам нравился сам процесс, в нем они находили удовлетворение. К тому же, у некоторых отдельных поселений сохранились старые брачные традиции.

Мужчины, прежде чем получить согласие от возлюбленной, доказывали, что способны обеспечить семью и являются достаточно умелыми строителями – без собственного жилья никто из них не мог заниматься созданием потомства, это считалось неправильным и осуждалось всем народом. У бездомных родителей ярл – правитель нескольких поселений, а иногда всего одного – забирал детей и отдавал их на воспитание в другие, более ответственные семьи, а нарушивших правила обычно изгоняли.

Чтобы доказать свое мужество и способность оберегать будущих отпрысков, мужчины из иэкшзэмов строили проходы в горах, нередко объединяясь в настоящие отряды, прорубали в камне дома или создавали подземные тоннели, чтобы обходить опасные места. В последние годы появились новые традиции – участвовать в создании одной большой дороги. Сотни представителей народа на протяжении уже не меньше, чем семи десятилетий подменяли друг друга.

Связь Врат и Плато иэкшзэмам и вовсе была без надобности, они, в отличие от дальних родственников зэмэсков, не занимались торговлей, не любили походы и сторонились людей. К другим народам подобной неприязни они не испытывали. Многие пары трудолюбивых иэкшзэмов, с немногочисленным потомством часто переходили от одного ярла к другому, ища для себя более подходящее место. Семейки, кочующие с места на место, оставляли после себя напоминания в виде тоннелей, мостов, небольших крепких каменных зданий и удобных вымощенных дорог.

Этот народец, если его призывали на помощь, отзывался с готовностью и любил возводить различные переправы, не прося взамен ничего. Иэкшзэмы отличались добрым нравом и совершенной, абсолютной, ненормальной приверженностью своему делу. Конечно, если дело не касалось людей: быстроживущие причинили им немало вреда, порабощая и заставляя строить для себя и делиться знаниями, передающимися поколениями.

С другой стороны, терпение любителей строительства заканчивалось, и они впадали в неистовство, если кто-то смел разрушать их творения. Иэкшзэмы могли поставить всю свою жизнь на то, чтобы отомстить обидчику, если это требовалось. И неудивительно – созданные ими предметы можно было назвать лишь произведением искусства, не иначе.

Каждый кусочек дороги, по которой шел отряд, каждая пещера, и особенно каждый тоннель под холмом, имели свои необычные узоры, свойственные построившему их мастеру. Стены, камни которых испещрялись узорами, удивительные потолки, установленные внахлест, разукрашенные настоящими сценами из жизни Дкадиара, пол с сотнями разнообразных мелких изображений животных, относящихся к подземным и горным жителям. Существа повторялись, но рисунки – никогда. Позы, цвет, выражения на мордах, взаимодействие с другими – все это превращало каждый рисунок в уникальный.

Многие путники не хотели наступать на пол, боясь испортить это великолепие, а может потому, что опасались возмездия. Зато стены при этом охотно трогали и изучали каждую засечку, царапинку и мазок кисти с краской. Порой следы рук хорошо отпечатывались. Мало кто мог сразу поверить, что при всей красоте, тоннели бесхозны и необитаемы.

В центре сооружения, через которое проходил путь свэтов, по обеим сторонам возвышались каменные изваяния в виде червей. Очень странный выбор для украшения был обоснован любовью иэкшзэмов к этим неприятным созданиям. Они испытывали любовь к огромным многоножкам, даудзмутам, похожим на червей, но имеющим круглые рты-присоски в количестве не меньше пяти вдоль тела; каапурам, похожим на сизых больших гусениц, и другим подобным. Огромные твари, пугающие все без исключения народы, кроме, разве что, отдельных личностей-друидов, зачастую становились спутниками иэкшзэмов, их товарищами и помощниками, а также верховыми животными. Редкий представитель позволял себе завести обычного пса, считая его бесполезным, зато каждый точно знал, что в кольцебрюхом землееде польза определенно есть и не расставался со здоровенным товарищем.

Некоторые неприятные существа помогали прокапывать ходы, другие переваривали растения в вязкие субстанции, похожие на клей, третьи – выделяли из тела краску. В то время как друиды и те старались как можно меньше контактировать с некоторыми представителями фауны, иэкшзэмы охотно приводили в поселения чудищ и превращали их в членов семьи.

Проходы через холмы значительно сокращали путь, тем более что на выходе отряды встречали приличные дороги вместо скользких узких троп, то тут, то там покрытые глубокими лужами. Надолго нормального пути не хватало – воры и невежды зачем-то разбили камни, часть утащили к себе домой или просто выкинули, а часть побросали на обочину. У кольцебрюхов, украшающих тоннели, вытащили все полудрагоценные камни, из которых обычно делались глаза, зубы или небольшие узоры, и если понять эту жестокость и неуважение у чужому труду было не сложно, то для чего портить дорогу, не сумел ответить ни один из свэтов.

Холмы закончились в один миг, еще быстрее, чем начались. Тропа вильнула в сторону, снова прошла через низину, затопленную по колено, затем устремилась ввысь, да так отвесно, что путникам пришлось слезать с животных и тащить их, упирающихся изо всех сил и издающих звуки недовольства, за собой. Можно было бы сказать «на себе», но это капельку не соответствовало правде.

Почти сразу после подъема и резкого поворота, ведущего между двумя валунами, тропа закончилась. Она обрывалась самым опасным образом – земля в этом месте резко уходила вниз на добрые три роста взрослого свэта, а затем переходила в склон, и он тянулся еще на два роста. При помощи веревки или чар подобное преодолеть совсем не сложно, конечно, если успеть вовремя среагировать и не скатиться кубарем. Внизу хорошо просматривались старые кости и совсем свежие тела пяти, может быть шестидневной давности. Тела тех, кто заметил неприятность слишком поздно.

За полосой земли, поросшей бурыми вьющимися травами, мелкими, похожими на ряску травинками и такого же размера цветочками и очень редкими невысокими деревцами, виднелся лес. Нет, Лес, именно с большой буквы. Величественный, непроходимый, если не знать пути, опасный, враждебный или дружелюбный – это зависело от путешественников. Такой, которого очень давно не встречалось. По сравнению с ним Мрачный лес можно было назвать лишь небольшой полянкой, а Вечный лес – рощицей. Именно его называли родиной все перевертыши, именно в нем, очень-очень давно, получили свои силы первые друиды, именно в нем родились многие народы, вроде небольших крылатых созданий, древоходов и других.

Бесконечный и тянущийся до самого горизонта зеленый массив имел свое очарование. Он притягивал взгляды и манил, он мог дать кров и защитить от врагов, а мог укрывать местных обитателей от гостей, позволяя подготовить весьма интересный прием. Этот лес, названный Древним, в последние столетия значительно уменьшил свое влияние. Его территории сократились втрое с тех пор, как на континент начали пребывать люди. Именно они вырубали деревья и кустарники, сжигали их, вырывали с корнями молодые цветы и грибы, давили шишки и, конечно же, прогоняли своих конкурентов, первых жителей этой территории, тех, кого сами же прозвали зверолюдами. Перевертыши уже многие годы тщетно боролись за право называться нормальным народом, а не подобием ничего не соображающих животных. Они мечтали вернуть не только свои земли, но и былую славу.

К сожалению, с появлением людей, как и другие, перевертыши начали вымирать. Стаи становились все меньше, отсутствие территорий и охота на них мешали. Народы, также оставшиеся без земель, приходили вытеснять жителей Древнего Леса, боролись с ними и вредили ничуть не меньше, срубая деревья, чтобы построить дома. Лишь с одной стороны никто не мог подступить – со стороны болот. О них ходили слухи, разные в каждой части Дкадиара.

– Стой, ты же упадешь! – Наэм протянул руку, чтобы остановить Рэйару и помешать ей последовать примеру других неудачников, не заметивших окончание пути.

Мужчина не сумел схватить поводья, его конечность царапнула воздух и в итоге опустилась на ногу женщины. Древесный маг засмущался, но не убрал руки и, напротив, только сжал свою добычу. В последние дни он стал решительнее и прибавлял уверенности в себе. Возможно, на нем сказался путь, возможно повлияло излечение от тьмы и исцеление Алорэ и Фэйэна, а может то, что ему пришлось сделать ради сестры. Не меньше повлияла и ссора Эйэ и Рэйары, в процессе которой заклинатель обвинил женщину в неразумности и одичании. Нэ либо решил, что теперь ему может что-то перепасть, либо только теперь женщина начала замечать каждое проявление симпатии.

Раньше перевертыша более чем устраивало общение с природником. Конечно, Ойэ и Айэ сказали правду при встрече, днями позже Рэ призналась себе – она, может и не задумывалась, но чувствовала симпатию по отношению к себе. Нэ пытался ухаживать, был добр, терпелив, охотно помогал и смотрел преданно, как пес на хозяина-охотника. При этом он не позволял себе ничего больше, чем объятия тогда, когда это требовалось. Такое проявление чувств приходились Рэ по душе.

Теперь же, осмелев после Приустья и Высокогорья, Наэм начинал требовать чего-то в ответ. Он не говорил этого словами, но и без них все становилось ясно. Перевертыш, хоть и не могла назвать себя эмпатом, не способная разобраться в собственных чувствах, не говоря уже про чужие, все равно заметила изменения. Эйэ тоже вел себя по-другому – несколько дней он сердился на женщину и древесного волшебника, пристально наблюдал за ними, постоянно читал свои глупые книжки и всячески избегал общения. Еще в Высокогорье он начал отдаляться от компании. Фэйэн и тот не мог достучаться до учителя и выпросить себе очередную порцию знаний.

По совету Ойэ и Айэ отряд успешно побывал у других неотрекающихся и прошел там процесс очищения. Ничего сложного, опасного или противного в ритуале не было, скорее напротив – скучное сидение или лежание, пока вокруг плетут заклинания, гуляния вокруг стихийных элементов – чаш с водой, землей, огнем и воздухом, успокаивающий и расслабляющий отдых в тени деревьев или на крыше красивого, огромного, похожего на небольшой деревянный замок дома, при этом большей из неприятностей были нарисованные на теле символы.

Только Алорэ чувствовал себя неважно, в первый день его выворачивало, на второй он постоянно покрывался холодным потом, а его руки дрожали, на третий – тревожно спал, но к концу четвертого и он пришел в норму.

Эйэ ничего не говорил насчет задержки и молча наблюдал за работой неотрекающихся. Говорить о брате и сестре он предпочитал лишь урывками, изредка, и большую часть времени что-то обсуждал с хозяевами дома или читал. Когда одна из четырех женщин начала говорить с Рэ про ее звериное начало, крепнущее с каждым циклом луны, предводитель прервал разговор и попросил не совать нос в те дела, что касаются только отряда.

Через семь долгих, до отвращения скучных и методичных дней, за которые не происходило ничего того, чтобы позволило отличить одни сутки от других – Рэ узнала, что прошло столько только потому, что об этом сообщили братья – свэты двинулись дальше, снова по каналу. По пути что-то мешало вести беседы, кто-то на кого-то злился, кто-то что-то не договаривал, кому-то следовало извиниться или, напротив, простить. Так или иначе, но к тому моменту, как отряд достиг холмов, напряжение в семье понемногу спало, но недоговоренности остались, и неразбериха достигла своей критической точки.

– Я стою, – рявкнула Рэйара. Слишком грубо, намного грубее, чем того заслуживал Наэм, преданный и добродушный. Вероятно, на ошиблась, когда подумала, что отношения в отряде наладились.

Древесный маг разжал пальцы, но не убрал руки, он погладил женщину по бедру и лишь когда в их сторону пристально посмотрел Эйэ, кривя рот, не говоря ни слова, но закипая от злости, все же подумал о собственной безопасности. Рэ облегченно выдохнула, повернулась в сторону вожака, но тот тут же перевел взгляд в сторону леса.

– Как мы спустимся? По веревке? – спросила женщина, надеясь сменить тему и успокоиться, – А лошадей как? Если они прыгнут, то поломают себе ноги. Я могу спуститься и проверить что там…

– Не стоит, в этом нет необходимости, – Эйэ слез с лошади. Его примеру последовали и остальные, а первой среди них стала перевертыш, она уже не могла дождаться, когда окажется на своих двоих, а еще лучше четырех и вдоволь побегает. Тело ныло от долгой езды верхом, но больше от скуки. Еще более нудное приключение, чем пребывание в Высокогорье, – Там внизу Туманные Болота, лишний раз приближаться к ним не стоит. В них очень легко заблудиться, даже те, кто идет рядом, если не держатся за руки, расходятся в разные стороны. Впрочем, держаться тоже не поможет – кто-то или что-то будет отвлекать, пугать, притягивать или отталкивать. Что-то заставит ослабить хватку или бросится под ноги. Отряд, члены которого имеют разные цели, никогда не дойдут все вместе, а может, вовсе не дойдет никто из них.

– Но у нас одни цели, – уверено заявила Рэ. Фэйэн хмыкнул, Таэль коротко брякнул «угу», а Алорэ, проходя мимо, желая поближе рассмотреть Туманные Болота, похлопал сестру по плечу. Эйэ продолжал смотреть вперед, – Нет? Вы думаете, что у нас разные цели?

– Я бы сказал, что сейчас у нас и вовсе нет цели, – губы лекаря тронула улыбка.

За время путешествия и пребывания у неотрекающихся он еще больше окреп, на этом никак не сказались долгие дни, проведенные в седле. Глаза мужчины снова блестели, лицо его стало похожим на лицо живого, кожа приобрела менее серый цвет, морщины почти разгладились, только худоба никак не желала исчезать. Лекарь перестал походить на скелет, однако и до обычного свэта ему еще не доставало массы, а есть как положено Ал отказывался. Впрочем, после Высокогорья на лице кроме больших серых глаз и четко выделяющихся заостренных скул, похожих на вершины гор, стали заметны и другие части. Волосы еще не вернули прежней пышности, косы по-прежнему смотрелись тонкими и безжизненными и болтались во время езды туда-сюда. Свэту требовалось больше времени.

Рэйара устыдилась, что когда-то завидовала брату и хотела волосы как у него, может, немного покороче. Жуж долго переубеждал ее, что медноволосые уникальны и должны гордиться этим, но он не понимал, что дело не только в цвете. Алорэ, распуская шевелюру, был способен затмить любую женщину-свэта, калнса, вэйша, да кого угодно, и вызвать чувство зависти. Серебряный водопад, который лекарь никогда не стриг, хоть и рос медленно, требовался не столько для привлекательности. У лекарей это считалось неотъемлемой частью переведения одной энергии и сущности в другую. Эйэ рассказывал, что именно через них Ал мог пропитывать свое тело силой, изменять ее и выпускать в того, кто в этом нуждался. Сам свэт не желал комментировать подобные замечания. Его не смущало внимание, однако он не желал раскрывать тайн целителей, эти знания передавались исключительно между представителями данного ремесла.

После Мрачного леса лекарь заметно поистрепался, посещение Ойэ и Айэ лишь немного помогло ему. Только после Высокогорья ситуация начала выравниваться, но Рэ слышала, как Фэйэн продолжал сомневался, что Алорэ следует отправляться во Врата и еще больше опасался за его жизнь, если предстоит встреча с Орденом Посоха, Отрекшимися и саргами. Учитывая последние события, влияние тьмы на лекаря и то, как себя чувствовал среброволосый, всего одна крупная стычка могла плохо закончиться для него, а может, и стать последней.

Эйэ считал, что ученик зря переживает и настаивал, чтобы лекарь шел вместе с отрядом. Ал и сам, как мог, успокаивал братьев и сестру. Он говорил, что ему значительно полегчало, а Фэ проявлял удивительную заботу и, пожалуй, впервые больше всего переживал не за себя. Только в Высокогорье он открыл тайну своего изменившегося поведения – там, в Мрачном лесу, он переоценил свои способности и только благодаря Алу и Жужу остался жив. Второго поблагодарить он уже не сумеет, а вот мысль о потере еще и первого повлияла на него.

Впрочем, отряд все же послушал предводителя и отправился в нужную сторону. Перевертыш противилась этому путешествию не меньше, она сердилась на Эйэ. Его мнение перестало казаться единственно верным, а он – честным с семьей после того, как женщина узнала, что свэт лишь использовал Общину.

Непосредственно к самому использованию Рэйара не имела совершенно никаких претензий, она и сама не очень-то любила строй Общины, не уважала Верхушку и старалась избегать того, чтобы проводить лишнее время стен. Она бы и сама крутила интриги и пользовалась помощью общества свэтов в своих целях, если бы умела это делать так, как волшебники. Хотя бы в половину. Дело скорее заключалось в том, что Эйэ ничего не говорил отряду раньше, только его брат и сестра открыли тайну. Обстановку пуще прежнего накалял Таэль, он поинтересовался, высказав вслух мысль, которая терзала всех – а не использует ли предводитель таким образом всех знакомых свэтов, включая следующих за ним. Сомнения закрались в душу женщины и не желали никуда исчезать. Со временем они чуть ослабли, но полностью так и не ушли, хоть Тэ перестал подбрасывать в пожар сухие дрова

Следовало бы переговорить начистоту, решить один раз и навсегда, обсудить неприятные моменты, вырывая их из души. Быть может, это могло причинить боль, но со временем рана ы заросла. К сожалению, отряду постоянно не хватало времени, было не до бесед, они спешили со всех ног до Высокогорья. В городе Эйэ и Ал постоянно находились отдельно, разговаривать не хотелось, а после все настолько уставали от насыщенного дня и скучного пути, что вечером только поспешно ели и укладывались спать.

– Мы хотим добраться до Морских Врат, – парировал Наэм, – Это наша цель. Общая, разве не так?

– А ты в самом деле хочешь добраться до Врат? Это твое главное и заметное желание потому, что так положено? – с ухмылкой поинтересовался Таэль, – Или, может, тебе куда больше хочется зажать где-нибудь в уголке сестру, да так, чтобы она и вырваться не могла, и пикнуть?

Заклинатель деревьев покраснел и Рэ, воспользовавшись отвлечением внимания, на всякий случай отошла подальше. Лошади фыркали и старались держаться в стороне от края, и шмыгнувшую к ним перевертыша приняли добродушно, как защитника. Полукровка только порадовалась – они ограждали ее от чрезмерно настойчивого мужчины.

– Ничего подобного, я всего лишь… Я бы никогда не стал, против воли и силой… Это мое дело, я могу делать то, что хочу и не спрашивать вас, – исправился тут же Нэ и, чтобы от него отстали, нахмурился. Ему совсем не шло нынешнее амплуа, трогательный вид заботливого свэта нравился Рэйаре намного больше. С прежним братом хотелось говорить, было стыдно обижать его и хотелось извиняться за отсутствие взаимности. А от такого – только сбежать поскорее.

– Чего хочет Эйэ мы не знаем, – продолжал свои пояснения лекарь, когда свэты перестали мельтешить и спорить, – А Фэйэн явно желает обучиться могущественным заклинаниям и перенять опыт Эйэ, пока это возможно и наш предводитель никуда не сбежал. Рэ же, как я понимаю, хочет, чтобы от нее отстали.

– Я хочу, чтобы все стало как раньше, – возразила женщина, – Мы снова стали семьей, такими же как раньше и с Жужем. Без него все испортилось.

– Мы сами это все испортили, – Таэль гладил свою кобылу. Бау стоял у него за спиной, скрестив руки на груди и хмуро переводя взгляд с одного свэта на другого. Говорил иномирец пока с трудом, но понимал, что происходит, превосходно, – Есть Жуж или нет его, не имеет значения. Каждый каждого в чем-то подозревает, каждый на каждого зол или обижен. У нас всегда были разные цели, но это не мешало нам двигаться вперед. Я для вас лишний, не так ли? Я постоянно это слышал, так что можете не отрицать, но извинения я бы выслушал. Да-да, вы не хотите извиняться и вам не до того. Пусть. Но даже это не мешало нам выполнять задания. Так что же случилось сейчас? Вам не кажется, что надо собраться и решить разом все вопросы прежде, чем куда-то идти?

Рэйара не любила призывателя и не скрывала своих чувств. За последние дни они ничуть не стали ближе, скорее даже, на фоне остальных неприятностей, напротив. Однако в этот раз она полностью поддерживала желание решить конфликты. Сейчас это было первоочередной задачей, тем более перед опасной миссией. Накопилось слишком много того, что не следовало говорить и еще больше непроизнесенного, которое говорить надо было обязательно.

Предводитель молчал. Он стоял на удивительно ровной для местности площадке и рисовал пальцами в воздухе, когда на него в прошлый раз смотрела женщина. Сейчас он уже успел положить камни с рунами по своим местам и теперь при помощи чародейских кристаллов творил заклинания. Как минимум трижды он бросал взгляды на братьев и сестру, а значит прекрасно слышал все, что происходило у него за спиной.

– Ой, Тэ, замолкни! – Фэй с интересом наблюдал за учителем, его самого не допустили до того, что там творилось, и он мог лишь жадно впитывать в себя картинку, надеясь почувствовать род магии и нащупать ее естество, – Давайте сядем в кружочек, возьмемся за руки, произнесем молитву, восславляющую Общину, Верхушку, всех свэтов, которые посылали нас и, конечно же, тебя. Затем мы всенепременно вывалим свои желания, сокровенные тайны и мечты, а ты быстренько их запишешь и отправишь своим хозяевам. Нет уж, можешь и не рассчитывать!

– Думаешь, что мне была охота таскаться с вами столько времени только для того, чтобы выпытать у вас глупые мечты? Думаешь, мне не терпится узнать о желаниях эгоистичной сволочи, глупой деревяшки, зверька и… И остальных? – к Алорэ Таэль особой любви не питал, но и обвинять его ни в чем не желал, лекарь заслужил по меньшей мере равнодушия. Вожака же призыватель не столько боялся обидеть, сколько опасался его реакции, – Вы, все вы, не настолько важные личности, чтобы хоть кому-то была интересна ваша жизнь. Ты слишком высокого мнения о себе, Головешка, смотри, чтобы это не мешало тебе в жизни!

Рэ оскалилась, когда Таэль, как ей показалось, сделал мах рукой в сторону собеседника.

Мужчина отшатнулся, в последнее время братья боялись злить перевертыша, а еще ей запрещали лишний раз поддаваться инстинктам – как будто кто-то в самом деле мог решать вместо нее, что делать – и не позволяли принимать обличие волка. Даже в тот момент, когда перед самой тропой у холмов на отряд решили напасть мэжсцы, Эйэ первым делом закричал, чтобы присматривали за сестрой и не позволил ей сбросить человеческую кожу.

Пусть в тот раз мужчина с учеником справились легко и быстро, противники из мэжсцев были весьма посредственные, обида затаилась в душе перевертыша. Женщина стояла на своих двоих, сжимала кулаки, чтобы не рычать и не вызывать очередной приступ желания позаботиться у братьев, смотрела на трех убитых существ, напоминающих заросших корой и мхом полноватых людей и жалела их. Может, если бы она приложила руку к их смертям, совесть не стала бы терзать полукровку, но тогда хотелось даже заплакать.

Обычно миролюбивые и предпочитающие прятаться мэжсцы были не первыми решившими пойти против своей природы без видимых на то причин существами из встреченных путниками. За долгую дорогу повстречалось не меньше десятка противников, жаждущих разорвать на кусочки свэтов. Из разных народов, и женщины, и мужчины, с разных уголков материка, разных профессий. Зачем нападали те, кто не способен противостоять и одному заклинателю, осталось за гранью понимания Рэйары, а настроение это портило изрядно.

Из всех высказанных версий логичнее всего звучал вариант Алорэ, он предположил, что таким образом отряд проверяют. Узнают, что свэты могут, чего делать не станут, каков настрой и цели визита. Два нападения вполне походили на случайность, три еще более или менее вписывались в эту картину, но больше… Больше трех – это намерено.

Во время первых покушений, которые пришлись на день, Рэ позволила себе принять истинный облик. Она доверяла своим зубам и когтям больше, чем стрелам, если дело касалось опасностей, которые могли навредить семье. Несмотря на предостережения предводителя и попытки Алорэ сдержать ее ярость, перевертыш расправилась с врагами быстро и жестоко. Она огрызнулась на своих, помешавших ей лакомиться добычей, но быстро взяла себя в руки и сумела загнать поглубже разум зверя, чтобы тот не брал контроль над телом.

К третьему нападению полукровка уже лучше держалась, и, даже приняв звериную форму, без проблем вернулась к привычному облику. Под конец боя, глядя на трупы, она немного поддалась инстинктам и попыталась втихаря оторвать себе про запас ногу одного из убитых. Таэль сдал ее семье и с пищей пришлось расстаться. Когда же случилось последнее нападение, хватило одного окрика Эйэ и нескольких повторений от Алорэ, чтобы усмирить звериные порывы и нрав перевертыша. Женщина снова орудовала луком не переставая, и не совершая попыток погрызть кого-либо. Она порыкивала, но на это не обращали внимания, по сравнению с творящимся ранее прогресс был очевиден.

– Уж поважнее тебя будем! – Фэ подмигнул Рэйаре, но та предпочла сделать вид, что ничего не понимает. Обмен любезностями заклинателя и призывателя за время пути порядком утомили.

– Я все еще здесь, – напомнил спорщикам предводитель, – И вы оба мешаете мне сосредоточиться.

– Готовишься связать нас единой целью перед тем, как продолжить путь? – Наэм все еще стоял за лошадью и не сводил глаз с сестры, даже когда говорил не с ней.

– Мы не пойдем пешком. Это одно из тайных мест Перемещения. Все наши, да и не только наши, могут здесь создать портал и перемещаться в закрытое крыло Башни магов. Там нас ждет проверка, мы наверняка привлечем внимание к своим персонам, зато доберемся в считанные минуты. Я сомневался в том, что этот путь еще существует, но неотрекающиеся из Высокогорья меня убедили попробовать.

– А мы не могли создать портал в другом месте? Например, в начале пути и не стирать зады и ноги о старые кривые седла до кровавых мозолей? – пожаловался призыватель. Про кривость он немного переборщил, а в остальном Рэ поддерживала шпиона Общины, – Если ты мог перенести нас раньше, то какого зверо… перевертыша ты тащил нас всех? И ее тоже, кстати. Особенно ее. Я до сих не понимаю, как мы выживем с Рэ во Вратах?

– Врата желают контролировать всех, тем более прибывающих подобным образом, и потому перемещение порталом возможно лишь из нескольких точек. Не то, чтобы они намерено скрыты от посторонних, информация не засекречена, и любой волшебник, если задастся целью, может явиться сюда, чтобы отправиться в город. Только этим путем мы можем пройти туда, иные порталы могут закинуть нас куда угодно или вовсе расплющить о городские стены. Да, такое уже бывало, – предводитель кивнул Рэйаре, только-только решившей поинтересоваться, а после обратился к Фэйэну, – Предупреждаю твой следующий вопрос – нет, в другое место переместиться мы не можем, все места перемещения привязаны к Башне магов. Это единственное место, принимающее путников.

– Сразу же ставить в известность всех о том, что мы прибыли мне не хочется, – протянул древесный волшебник, в этот раз Рэ полностью поддерживала Наэма, хоть и слушала разговор в пол-уха, ее больше волновала тема, затронутая Таэлем. Про общие цели и недомолвки, особенно ярко проявившиеся после побега из Приустья.

– Мне тоже, – кивнул Алорэ, – Полагаю, мы можем потратить немного времени, чтобы добраться до Врат своим ходом. Пройти через ворота одного из главных портовых городов и любимого места путешественников совсем не сложно. Мы будем менее заметны в таком случае. Особенно, если сменим маски на чары переменчивости и закроемся капюшонами. Насколько мне помнится, говорили, что во Вратах многие ходят подобным образом.

– А уж в Загородье и Нижнем городе так одет каждый третий, – присоединился к небольшому протесту против методов Эйэ и Фэйэн, – Никакие чародеи про нас не прознают, пока мы не захотим.

– Нам нужно добиться противоположного результата – чтобы о нас узнали, – глава отряда расположил синий кристалл на краю ровной площадки. Тоненькие ниточки, похожие на щупальца, начали расползаться во все стороны. Рэ принюхалась, но не уловила совершенно никакого нового запаха, кроме доносящегося с болот.

– Чтобы о нас узнали? Вот так, без подготовки? А не лучше ли сначала посмотреть обстановку в городе, а после уже показываться на публике? – снова прозвучал голос ученика заклинателя. Перевертыш продолжала смотреть на кристалл и то, что он излучал, и молчать.

Слова Таэля не выходили у нее из головы. Каким образом ее семья будет что-то делать, если напряжение чувствуется во время любого разговора? Как сплотится, чтобы отомстить убийцам Жужа, если даже учитель и ученик относятся друг к другу с подозрением? Как найти артефакты, если стоять рядом бывает в тягость? Слишком много недосказанного, слишком много неуслышанных слов, а за брошенные в пылу ярости обидные фразы никто так и не попросил прощения…