bannerbannerbanner
Ателье Мадам Пикок

Кристина Юрьевна Юраш
Ателье Мадам Пикок

Полная версия

Глава первая

Дверь ателье с грохотом распахнулась, словно кого-то застрелили. Я подпрыгнула от неожиданности при виде незнакомого дорого одетого разъяренного мужчины лет тридцати пяти, приближающегося ко мне со скоростью одно нехорошее слово в секунду.

Пока он шел, я узнала о себе много нового! Например, что мои покойные родители познакомились в борделе! Что я родилась весьма нетрадиционным способом. И что мою скромную профессию швеи пора сменить на более прибыльную и порицаемую обществом!

– Извините, ателье закрыто, – дернулась я от неожиданности, понимая, что только что вроде бы закрывала лавку на замок. – Сэр, если вы за панталонами, то приходите завтра!

Мне хотелось спросить, что хочет этот незваный гость, но в его глазах читалось, что он хочет постоять под роскошным зонтом на моих скромных похоронах.

– Драсте! – омерзительно сладострастно выдохнул незнакомец, изобразив на лице нечто похожее на приветливую гримасу, которая тут же исчезла.

Запах горьких мужских духов шлейфом, словно свита за королем, тянулся за небрежно накинутым камзолом с меховой опушкой. Камзол был кармино – красным, ярким и вызывающим. К тому же бесстыже сверкал драгоценными застежками. Под камзолом виднелся дорогой жилет с петличкой жениха.

А я-то думала! Тю!

– На стене все написано! – я успокоилась и лениво ткнула пальцем в инструкцию для нерадивых женихов. – Там, где брошка, там верх невесты. Где брошки нет, там низ! Вы хотите снять платье, но у вас слабые руки? Для женихов со слабыми руками – потайной крючок находится за розой! Для тех, кто потерялся в юбках – ваша задача найти хотя бы одну ногу. Где-то рядом есть вторая! Пункт назначения находится где-то между. Если вы туда стучитесь, а вас не пускают, то значит, это нижняя юбка. Всего хорошего! Действуйте!

Незнакомец остановился, с сомнением глядя на инструкцию, которую я лично рисовала несколько дней.

– Как думаешь, почему я здесь? – послышался вежливый вопрос. Но за это театральной вежливостью скрывалось желание убивать.

В голове наперегонки бежали мысли, одна опережая другую. Костюм! Он пришел за костюмом!

– Итак, – устало напряглась я, вспоминая, куда засунула готовые костюмы. – У вас какой размер?

– Внушительный, – с бесстыдством ответил незнакомец. – Если быть точнее, то двадцать два.

– Это детский, – махнула я рукой, собирая иголкой гармошку из ткани.

– Ну, значит, у кого-то детские неприятности! – снова бесстыже ответил незваный гость, стяхивая несуществующую пыль со своей драгоценной персоны.

Незнакомец остановился в двух шагах от меня, пока моя попа доедала стул. Его грудь вздымалась, а руки нервно сжимали сложенные перчатки, словно чью-то шею. Легкой смерти он не обещал. И милосердие было ему чуждо.

– Дамочка! Не могли бы вы позвать некую …

Он достал бумажку и мельком подсмотрел в нее.

–… Винаретту Браун, – тут же изменился в лице и в голосе незваный гость, изобразив приторную вежливость, но взгляд уже глумился над трупом.

– А кто ее спрашивает? – осторожно поинтересовалась я, понимая, что незнакомец не собирается уходить.

По спине пробежал неприятный холодок предвкушения неприятностей.

Первая мысль была о том, я где-то накосячила. Ну мало ли? Штаны сели после стирки, так что на его голос оборачиваются со словами: «Извините, девушка», пуговица на ширинке не расстегнулась в нужный момент. Ой, да мало ли что там может быть!

Мой взгляд бегло и цепко осмотрел незнакомца. Одет он был с иголочки. И шила все это не я. Я успокоилась, и взглянула на незнакомца намного уверенней.

– Нет, она уже ушла, – соврала я этому сумасшедшему. – Ее проводит домой ее … эм… муж! Знаете, от него даже темные переулки становятся светлей. А уровень преступности рядом с ним резко начинает спотыкаться и падает!

– Как недавно выяснилось, я – ее муж! – припечатал нехороший голос с ноткой досады. – Оказывается, я женился на ней вчера примерно в шесть вечера в часовне Бесподобного Елауария! Но узнал об этом десять минут назад. Во время собственной. Несостоявшейся. Свадьбы.

С минуту хлопали наперегонки открытая дверь и мои изумленные глаза. Какой брак? О чем это он?

Незнакомец отчеканил эти слова так, что мне стало не по себе. Яростным движением он вырвал цветы из своей петлички и бросил на пол, тут же растоптав их дорогим сапогом.

«Он просто пьян!», – успокоилась я, беря себя в руки.

– Ладно, я пошутила! Она уже ушла домой, – замялась я, искоса поглядывая на этого сумасшедшего. – Сегодня решила уйти пораньше! И… Только-только ушла! Может, вы ее еще догоните!

"А я закрою дверь!", – подумала я.

– А я уж было испугался, что ты и есть та самая … Винаретта, – послышался небрежный голос, когда я только склонилась в вышивке. Резко подняв голову, я увидела, как незнакомец брезгливо осматривает мое ателье и хмурит красивые брови.

– Неказистая серая мышь, – постановил он, мазнув меня пренебрежительным взглядом.

– Вы – тоже не красавец, – фыркнула я, разглядывая названного гостя. Его сложно было назвать красавцем, но было в нем что-то, что притягательное. Несмотря на холеную внешность и лоск, глаза у него были похожи на ледяные озера. Что-то вроде: «В среду нырнула, в субботу всплыла!». Что-то мне подсказывало, что три дня – это предел его пылкой любви. И по истечению такого невероятно долгого срока, девушки, утонувшие в его глазах, всплывают к верху брюхом, как глушения заклинанием рыба.

Но стоило незнакомцу улыбнуться, как его лицо тут же менялось. Черты лица преображались, а в глазах появлялся дьявольский огонь. Лицо приобретало какие-то зловещие черты.

От таких мужчин пахло кожаными сидениями дорогих карет, пропитанных горьким парфюмом, дымом каминов роскошных домов, искрящимся шампанским и слезами соблазненных дам.

Я уткнулась в свое шитье, поведя уставшими плечами. Мне он ужасно не нравился, поэтому я решила демонстративно не обращать на него внимания. Поорет и перестанет.

Перекусив зубами нитку, я полюбовалась оборочками.

– Впрочем, я рад, что это не ты, – послышался задумчивый голос незнакомца, пока моя самооценка шипела на него, словно разъяренная кошка.

Названый гость подошел к огромному треснувшему зеркалу и поправил шелковый нашейный бант, скрепленный дорогой брошью.

«А уж как я рада!», – мысленно закатила я глаза, разглаживая аккуратную вышивку.

Я выдохнула, покачала головой и терпеливо ожидала, когда волшебные бусинки сами заскочат на иголку, чтобы тут же пришить их к корсету подвенечного платья.

Дверь открылась, я резко подняла голову. Надеюсь, этот сумасшедший решил уйти!

– Винаретта! Винаретта! – послышался задыхающийся голос с порога под трель разбуженного колокольчика.

На ручке двери висел молодой белокурый взъерошенный парень, работающий, кажется, мелким клерком в большом-большом банке.

– Как я рад, что ты еще не закрылась! – выпалил клерк, отдышавшись и расправив свой аккуратный, скромный и единственный сюртук. – Свадьба завтра!

Незнакомец резко обернулся, глядя то на посетителя, то на меня. Ай-ай-ай! Как нехорошо получилось!

– Но вы же говорили, что раньше четверга у нее не получится сбежать из дома? – обалдела я, бросая взгляд на недошитое платье. – Она собиралась сбежать от отца в четверг! А сегодня только вторник!

– Да, но завтра утром ее богатенький папашка уезжает по каким-то торговым делам! – обрадовал меня клерк, глядя просиявшим взглядом на готовые свадебные наряды. – И она сможет обвенчаться со мной тайно! А потом мы сбежим в Новенгард, купим ферму и будем жить там вдвоем! О, это такое счастье! Так что платье нужно назавтра!

Дверь закрылась, а я вздохнула. Все, меня рассекретили.

Надо мной нависла тень, заслоняя мне шитье. Я подняла глаза, готовясь к обороне.

– Так я и думал. Это ты – Винаретта Браун, мошенница, аферистка, охотница за чужими деньгами и к тому же еще и обманщица, – медленно произнес незнакомец, делая шаг ко мне. Половицы скрипнули, а я взглянула на утюг с очень темным прошлым. На его счету было уже четыре трупа.

– А ну марш отсюда! – рявкнула я, сжимая увесистый утюг.

Сверкающие бриллиантами пуговицы дорогого костюма жениха бросали солнечные зайчики в луче заходящего солнца. Темные брови сошлись на переносице, а рука в перчатке из тонкой кожи уже тянулась ко мне с целью задушить. Ближе, дружочек, ближе…

– А как же «здравствуй, дорогой муж»? – гадко улыбнулся незнакомец, ловко хватая меня за руку, когда утюг чуть не обзавелся еще одним пятном на своей биографии.

Я попятилась и толкнула манекен, глядя с недоумением на золотые запонки и на шелковый нашейный бант с изысканной брошью.

– Вы сошли с ума! Отпустите немедленно! – дернулась я, разжимая его пальцы, схватившие меня за запястье, как воровку. – Иначе на ваших похоронах все будут спрашивать друг друга, что такое оверлок, и за что вас им убили!

Мои пальцы пытались дотянуться до оверлока, спрятанного среди обрезков ткани на столе.

– Значит так, мадам – аферистка! – отпустили меня, а глаза нехорошо сверкнули. Рука небрежно и нервно заправила темные волосы назад. – Или правильнее сказать миссис Охотница за чужими деньгами. Рассказывай, как так получилось, что посреди собственной свадьбы я узнаю, что, оказывается, уже женат! На некой Винаретте Браун! Швее из Тупикового переулка!

– Вы сразу укажите ваш рост! Я занимаюсь не только свадебными, но и похоронным костюмами! – прошипела я, вооружившись оверлоком.

Но и он не спас! Незванный гость был достаточно ловким, чтобы отобрать у меня и оверлок. Тот с грохотом упал на пол, завидуя утюгу. На счету оверлока были лишь тяжкие телесные повреждения.

– Да вы сумасшедший! – воинственно одернулась я, прячась за недошитое свадебное платье. – Помогите! Насилуют!!!

– Не хвастайся! В нашем случае нужно орать: «Помогите! Супружеский долг!», – послышался разъяренный голос, а я толкнула на него манекен с кружевной фатой и отбежала в сторону, вооружившись тяжелым утюгом.

 

Я кричала так пронзительно, что, казалось, меня было слышно даже в королевском дворце.

– Убивают!!! – крикнула я, в надежде, что мимо будет проходить кто-то сердобольный и отважный.

– Может, я мечтал побыть безутешным вдовцом! – с издевкой заметил все тот же разъяренный голос. Я ловко спряталась под стол с выкройками. Все, что было на столе, слетело с него на пол.

– Грабят!!! – вякнула я уже из-под стола.

– Не грабят, а делят семейный бюджет! – с издевкой заметил незнакомец, хватая меня за руку и таща в сторону двери.

Я не понимала в чем дело. Он явно сумасшедший!

– Пустите!!! – в отчаянии крикнула я, чувствуя, как меня вытаскивают на улицу. – Куда вы меня тащите! Пустите немедленно! Вы сошли с ума!

– В часовню Бесподобного Елауария! Сейчас все выясним! – послышался очень недружелюбный голос, а меня потянули за собой, но я схватилась руками за дверной косяк.

Я смотрела в холодные светлые глаза, на изогнутую насмешливо – удивленной дугой бровь и пренебрежительную улыбку.

– Если что, я даже готов извиниться перед вами…

С моих плеч с деланной заботой стряхнули пылинки.

Глава вторая

Меня силой провели мимо дорогой черной кареты с золотыми узорами. Возле кареты стояли загнанные кони, а сама карета лихо въехала на клумбу. За каретой тянулась пыльная оторванная гирлянда из белоснежных цветов, которыми обычно украшали свадьбы.

– Хозяин! Колесо застряло! – хрипло крикнул кучер, но мы прошли мимо.

Незнакомец перехватил меня за плечо, и брезгливо потащил в сторону часовни Бесподобного Елауария, которая находилась через дорогу от моей швейной лавки.

Это была маленькая часовня, сделанная из розового камня и украшенная любимыми цветами богини любви – розами. Со стороны она казалась совсем крошечной, но я знала, что внутри она была намного просторней.

Дверь в часовню бесцеремонно распахнулась. Я отпрянула, щурясь от белоснежного света, заливавшего алтарь любви.

– О, а вот и свидетели! – послышался спокойный и умиротворенный голос бесподобного Елауария, многократным эхом отраженный от мраморных стен.

Высокий, уже весьма немолодой жрец в белоснежных одеждах стоял за алтарем. На голове у него был венок из роз, а перед ним раскрытая светящаяся книга, в которую богиня вписывала имена всех тех, кто когда-либо заключал брак.

– И в болезни, и в здравии, и в радости, и в горе… – нараспев произносил жрец, косясь на жениха и невесту. – И на полу, и на стене, и в пыли, и в грязи… Согласен ли ты, жених сдувать пылинки с невесты? Не изменять ей с другими, пусть даже они покажутся красивее? Обходить стороной чужие пушистые соблазны?

– Согласен! – сипловато произнес мужской голос, пока мы громко шли в сторону бесподобного Елауария и скромной свадебной церемонии, состоящей из жениха и невесты.

– Тише вы! Это же часовня Богини Любви! – возмутилась я, слыша, как топает незнакомец. – Разве можно так шуметь в часовне!

– О, а мы оказывается, набожные! Не переживайте, я в эту ерунду не верю, – отмахнулся этот сумасшедший. – Раньше верил, но потом богиня меня сильно разочаровала.

– А вы, невеста, согласны украшать собой жизнь жениха? Валяться у него в ногах? Сносить все тяготы, невзгоды и пролитый на вас суп? Согласны ли вы защищать его от сквозняков и простуд. И безропотно, как и подобает жене, сносить то, что он по вам топчется? Готовы ли вы хранить верность ему, даже если приедут гости? – невозмутимо спросил Елауарий.

В тишине часовни повисла пауза.

– Она согласна!– вместо невесты ответил жених. – Куда она денется?

Бесподобный Елауарий сложил руки на груди, вознес глаза в луч света, и с умиротворенной улыбкой произнес.

– Значит, так тому и быть! Властью данной мне Богиней Любви, объявляю вас мужем и женой. Теперь жених может предаться половой любви или повесить невесту на видном месте.

– Эх! – вздохнул плюгавенький жених, взваливая на плечо ковер. С ковра свисала марля – фата. – Теперь эти проклятые кредиторы от меня отстанут! Жену они не имеют права забирать! По закону!

При слове «кредиторы» я поежилась. Позавчера в полдень ко мне пришли двое неизвестных и сообщили, что если я не выкуплю помещение, его передадут типографии местной газеты. А вчера в этой самой газете появилась огромная разгромная статья на первой странице, которая начиналась словами: «Она обшивает ваших беглых дочерей, которые выходят замуж за беглых каторжников!».

– Вы стали свидетелями брака, – послышался тихий и умилительный голос Елауария, обращенный к нам. – Оставьте свои подписи в великой книге любви.

Перед нами появилось золотое перо, а сумасшедший взял его в руку и написал небрежно и размашисто: «Мистер и Миссис Моль!».

– Как вы можете, – задохнулась я, глядя на столь вопиющий акт лжи и пренебрежения. – Это же великая книга любви… В вас нет ничего святого!

– Нет, почему же, есть! Только нужно тщательно поискать! – многообещающе заметил незнакомец, все еще крепко держа меня за плечо, словно я вот-вот убегу. Он опустил взгляд на свои дорогие штаны и нахально усмехнулся.

– Ну я уже поняла, что вы каждый день молитесь, чтобы он низко не пал в нужный момент! И вообще! Отпустите меня!– ядовито уколола я, срывая его руку со своего плеча и гордо вскидывая голову.

– Драсте, – сладострастно выдохнул этот сумасшедший, улыбаясь той самой развратной улыбкой. Но бесподобный Елауарий не был женщиной, поэтому ни капельки не смутился этой порочной улыбке, в которой читались развратные оргии, обильные возлияния и много чего такого, от чего волосы вставали дыбом.

– Богиня любви приветствует вас в своей скромной обители, – смиренно произнес Бесподобный Елауарий, глядя на нас с неизменной любовью. – Она всегда рада агнцам своим…

– Пусть радуется агнцам, а мне можно не радоваться. Итак, как выяснилось, мы – муж и жена! – произнес незнакомец, бесцеремонно положив руку на волшебную книгу. – И были обвенчаны здесь!

Его палец ткнул в светящуюся страницу.

– Буквально вчера! – незнакомец мазнул меня пренебрежительным взглядом. – Только вот что странно. Я про это ничего не знаю. Не можете ли пролить свет на эту тайну?

– Винаретта Браун, – напомнила я, с тревогой глядя на светящиеся страницы священной книги любви, которую благоговейно перелистывал Бесподобный Елауарий.

– Сейчас посмотрим, – спокойно произнес старый жрец, бережно переворачивая страницу за страницей. В храме пахло розами и какой-то свежестью.

– Вчера! – напомнил незнакомец, нервно поглядывая на золотые часы.

– Простите, я просто люблю листать страницы священной книги любви! – сознался Бесподобный Елауарий. – Да простит мне богиня маленькую слабость!

– Богиня, может, и простит! Я не прощу! – незнакомец решил не церемониться, и тут же ткнул пальцем в книгу. – Вот!

– И правда! Вот! Винаретта Браун! Вчера в шесть часов вечера вышла замуж за … Дитриха Бергендаля! – заметил жрец, удивляясь и глядя на нас.

– За кого? – ужаснулась я, вспоминая, кем было подписано письмо про выкуп помещения. Я покачнулась на ногах, а потом заглянула в книгу любви.

– Дитрих… Бергендаль… – прочитала я, косясь на незнакомца.

Сердце оборвалось, а я с ужасом посмотрела на чужую перчатку.

– Так это вы! Вы – владелец той самой газеты, которая опорочила меня! – задохнулась я, жалея, что не захватила сантиметр, которым уже туго измерила несколько шей.

– Так, давайте уладим, этот вопрос, – Дитрих приторно улыбнулся, доставая набитое деньгами портмоне.

Он поднял глаза, глядя на свет, который заливал книгу. Он состроил такое лицо, словно молится богине любви каждый день, а потом опустил взгляд, высыпая на книгу сверкающее золото.

Одна золотая монета со звоном упала на розовый мрамор и покатилась в сторону одиноких скамеечек, затерявшись в полумраке.

– Кажется, богиня любви моргнула. Никто не заметил? Нет?– елейным голосом заметил Дитрих, с шуршанием пряча портмоне во внутренний карман и театрально осматриваясь по сторонам. Он театрально осмотрелся и смиренно вздохнул.

– О чем это вы? Да разве можно? – ужаснулся Бесподобный Елауарий. – О, великая богиня, прости это заблудшее сердце!

– Между прочим, я очень рьяный служитель богини любви! Я служу ей изо всех сил! Не жалея себя! – наседал на него Дитрих, не желая отступать. – Каждую пятницу я дарю любовь всем несчастным, лишенным любви девушкам! Без сна и отдыху! Всю ночь!

Я отошла от него подальше на всякий случай, вспоминая, какие пикантные болезни передаются от «подышать рядом».

– Так как на счет «развести»? – намекнул Дитрих, делая многозначительный знак бровями.

– Значит, развести? – заметил Бесподобный Елауарий, глядя на золото. – Ну хорошо. Я разведу вас!

– Так бы сразу, – буркнул Дитрих, снова осматривая красивый розовый храм.

– Брак у вас заключен, а церемонии не было! Не порядок, – смиренно произнес Бесподобный Елауарий, глядя на деньги. – Сначала нужно провести церемонию. А уже потом просить богиню о милости расставания.

– Я так понимаю, что хуже уже не будет. Имена и так вписаны. Хорошо, только побыстрее! Меня там невеста ждет! – небрежно произнес Дитрих, снова доставая из нагрудного кармана золотые часы и тут же хмурясь.

Бесподобный Елауарий вздохнул и медленно побрел в сторону сундука, откуда достал ружье. Он ловко перезарядил его, переломив через коленку, а потом поставил его рядом с узким окном, выходящим на дорогу.

– Чего так медленно? – нетерпеливо подгонял Дитрих, поглядывая на часы.

– Зал нужно подготовить к церемонии, – смиренно произнес Бесподобный Елауарий. – Незваные гости со стороны невесты планируются? Разъяренный отец, взбешенный брат, обморочная маменька будут?

– Нет, – замотала я головой, видя, как Елауарий пожимает плечами.

– Значит, жених может не надевать доспехи, – заметил жрец, доставая из сундука разбитый доспех, сохранивший следы многочисленных ударов. Несколько сквозных дыр на нем свидетельствовали, что жених сдержал обещание и любил невесту до гробовой доски.

Старый жрец неспешно побрел к потайной двери и проверил, как быстро она открывается.

– Так, цепи – колодки есть? – спросил Елауарий, доставая масло для смазки. – Смазывать надо? Если что есть отмычки. Но только на время церемонии? Нет? Ладно. Скамеечку для жандармов ставим? Жандармы со стороны жениха будут? Нет? Ну, нет, так нет!

Он мелкими шажочками с тяжелым вздохом направился к дверям, закрывая их на засов. Сквозь дыры, оставленные пулями жандармов, ревнивых женихов, рассерженных отцов, проникали последние лучи солнца.

– Какая скучная у вас свадьба, – заметил он, проверяя все затворы и подтирая тряпкой следы крови на полу. Бесподобный Елауарий наклонился и что-то взял с пола. Сначала я подумала, что это та самая монетка.

– Зуб, – вздохнул он, подходя к банке с зубами и бросая его остальным.

Бесподобный Елауарий, как и я, видел в жизни многое. Через мое ателье однажды пробежала целая банда во главе с женихом, отстреливаясь от жандармов. Они взяли в заложники манекен и требовали выкуп. Я выкупала их в отборной брани и отобрала манекен с недошитым свадебным платьем. И уложила одного утюгом.

Однажды в моем ателье две недели жил чей-то жених, умоляя его спрятать от расправы родственников невесты. Он прятался за шторкой и под столом, все время вздыхал, выглядывал в окно, где дежурили суровые братья поруганной невесты, свирепо поглаживая заряженные магической дробью ружья. Поэтому в том месяце в свадебную моду вошли платья с вентиляцией в виде дыр.

Месяц назад ко опять мне залетел чей-то жених. Он долго боялся выйти на улицу, но я помогла ему преодолеть страх прицельным ударом утюга по темечку. Родственники невесты схватили его бесчувственное и утащили обратно в храм, на ходу споря, кто будет держать жениха и кивать его головой во время церемонии.

А буквально на днях я сооружала свадебное платье для коровы, изодрав всю фату о рога и юбку для козы. Фермер – должник изъявил желание стать многоженцем!

– Дорогие жених и невеста, – послышался умиротворенный голос Бесподобного Елауария.

Сухонькая рука предложила нам занять место перед алтарем. Я стояла в недошитом свадебном платье, нехорошим взглядом глядя на «жениха».

– В этот знаменательный день мы собрались здесь, чтобы сочетать узами законного брака для любящих сердца.

Отец Елауарий посмотрел на нас с любовью.

– Согласен ли ты, жених, и в горе и в радости…. – начал нараспев жрец.

– Да, согласен! Поживее! – махнул рукой Дитрих, скривясь и шумно вздохнув. – Можно ускориться!?

– И в тюрьме, и на воле, и с простреленной ногой, уползая от разъяренного отца невесты, избитый братьями невесты до состояния овоща, любить свою жену?

 
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru