Кристина Янг
Несовместимые. Книга первая
Ради семьи даже слабый человек становится сильнейшим и прибегает к любым способам, чтобы сохранить ее.
Посвящается
моему отцу, который делал все возможное, чтобы его дочь росла счастливой.
Пролог
Штат Нью-Йорк, США. Кладбище Вудлон.
Мрачное небо с тяжелыми проплывающими тучами, из которых беспрерывно льет дождь вот уже вторые сутки. Такая погода характерна для середины апреля в Нью-Йорке. Деревья, усаженные вокруг кладбища, пугали своим мрачным видом и насылали еще больше тоски в душу. Над чьей-то могилой возвышается застывший каменный ангел. Он сложил руки в молитве и закрыл глаза. Стоит вечность и безмолвно молит высшие силы благословить на райскую жизнь лежащего под землей, которого он оберегает.
Крупные капли дождя барабанят по черным зонтам, которые слились в одно огромное темное пятно перед моими замутненными глазами. В ушах стоит звук тихих всхлипываний. Черные плащи мелькают перед глазами и, кажется, что все люди совершенно одинаковые. А хотя нет, не все. Где-то мелькают темно-синие костюмы. Полицейские. Некоторые стояли в одной колонне с винтовками в руках, словно статуи. Мужчины промокли до нитки, но ужасные погодные условия для них будто ни по чем.
Мой взгляд остановился на отце. Он в таком же костюме, но стоит перед выкопанной могилой с поникшим лицом и закрытыми глазами. Я знаю, о чем он думает. Бедный папа. Ему сейчас еще тяжелее, ведь он винит себя и только себя. Законный защитник правопорядка и народа, но не смог защитить свою любимую жену.
Как и папа, бабушка тоже винила себя в том, что не уберегла свою единственную дочь. Ее увезли на скорой два часа назад после того, как сказала речь. Ей и тогда было плохо, бабушка побледнела и готова была упасть перед гробом своей дочери без чувств, но эта сильная и воинственная женщина держалась до последнего. С одной стороны, я рада, что она не будет присутствовать на самой тяжелой части похорон. Боюсь, слабое сердце бабушки не выдержало бы такого зрелища, когда под землей оставляют ее ребенка, а она даже исправить этого не в силах. Что может быть хуже для матери, чем видеть похороны своего дитя.
Мой взгляд перемещается на массивный, роскошный лакированный гроб, крышка которого накрыта белыми живыми пионами. Да, мамочка, ты всегда любила и жила в роскоши. Приучала к этому и меня, но, кажется, безуспешно. Я не любила все эти походы в салоны красоты, брендовые магазины. А ведь это те самые моменты, когда я была рядом с ней неотрывно. Не ценила. Не дорожила.
Я сжала губы в одну тонкую полоску и закрыла глаза. Одна единственная слеза потекла по моей щеке. Жалкие, маленькие капельки. Я рыдала два дня без остановки и теперь опустошена. Морально и физически. Во мне ничего не осталось и слез в том числе. Лишь горе, скребущее своими когтями сердце, и осознание невосполнимой утраты. Я так слаба и бессильна сейчас, что практически не могу стоять на ватных ногах. Если бы не мой старший брат Деймон, который крепко обнимает меня за плечи и прижимает к себе, я бы давно валялась на черной, вязкой от неугомонного дождя земле.
Молитвы дочитали и настал тот самый момент, которого я так боялась. Сердце сжалось от скорби. Душа задрожала в холоде без материнского тепла. Тело увяло от нехватки прикосновений нежных маминых рук. Когда гроб стали спускать вниз и кидать туда цветы, я осознала все это окончательно. В землю. Какой кошмар! Моя милая мамочка будет находиться под землей! Я ее больше никогда не увижу!
– Нет… – Мой голос охрип, а голосовые связки сели, связались в тугой узел. – Нет, пожалуйста, – продолжала я дрожащими губами. Мне хотелось кричать, потому что меня никто не слышал, а ее гроб продолжали спускать вниз.
Я сделала маленький шаг вперед. Деймон еще сильнее прижал меня к себе.
Началось самое худшее. Люди в черных костюмах с каменными лицами стали осыпать мою маму мокрой и холодной землей. В стороне кто-то начал командовать своим подчиненным готовить оружие. Я продолжала лениво выбираться из сильной хватки брата, будто могла что-то исправить и остановить этот ужасный ритуал. Слезы уже все застилали перед моими глазами, создавая белую пелену. Они навязчиво выбирались из глаз, обжигая холодные щеки и это начинало раздражать.
Я вдохнула холодного воздуха в легкие.
– Нет! – закричала я из последних сил, но мой истошный крик накрыли первые выстрелы в воздух.
– Сестренка, маленькая моя, прошу, не надо, – успокаивал меня Деймон и продолжал прижимать к себе.
Я перестала слышать. Все звуки мира исчезли. От отчаяния и безысходности я зарыдала в его грудь, не в силах продолжать смотреть на то, как мама исчезает навсегда под тяжелой, холодной и безжалостной землей. Я задыхалась от удушающих слез. Кислород будто прекратил поступать в меня, но это уже неважно. Я вцепилась в черный пиджак Деймона и просто рыдала, не в силах совладать эмоциями.
Жалела ли себя? Да, но и пусть. Какая любящая дочь выдержит потерю матери в столь юном возрасте и при этом сохранит хладнокровие?
Мамочка… Моя любимая и единственная мамочка… За что!? Почему жизнь решила нас так наказать? Что мы сделали плохого? Неужели были слишком счастливы? Неужели за это следует наказание? Что за несправедливость!? Моя душа тлела с каждой секундой. С каждым тяжелым вздохом мой огонек жизни ослабевал. Как огонек в фитили, когда его убавляют. Я тускнею…
Больше не в силах держаться на ногах – я обмякла в руках Деймона. Силы, что удерживали меня иссякли. Я будто приберегла их для этого нелегкого момента, а теперь вырвала из себя, когда настало суровое мгновение.
Мой брат взял меня на руки и унес подальше от всего этого толпища, когда нашу маму похоронили под холодной землей, разгладили ее, осыпав зеленым газоном и засунули гранитный камень с надписью «Светлой памяти Лили Мора». Все, что от нее здесь осталось. Как она любила жить. О Боже, как она любила жить…
Мои конечности болтались из стороны в сторону, будто бесполезные части тела. Приоткрытые глаза смотрели на мрачное плачущее небо.
Мамочка… Я уже так скучаю по тебе. Надеюсь, ты в лучшем мире. Ты достойна его.
***
Штат Нью-Йорк. Бруклин. Район Браунсвилл. Ночь 22:45.
Я бежала со всех ног. Хорошо, что люблю кроссовки. Наступала на грязные лужи, оставленные вчерашним проливным дождем. Мне было все равно на то, на кого я сейчас похожа. Ночь давно уже осела на улицы Нью-Йорка, поэтому я ничего дальше носа не видела. Фонари в этом забытом Богом районе включаются довольно редко. Я даже не поняла, как меня занесло сюда. Совсем недавно я выходила от подруги и ждала брата, а теперь бегу в неизвестном направлении ночью, оказавшись в неблагоприятном месте.
Браунсвилл – это один из самых опасных районов Бруклина. Он находится в восточной части города. Здесь выстрелы из огнестрельного оружия можно услышать в любое время. Кажется, мой инстинкт самосохранения вообще не работает.
Мое дыхание сбивается, тело дрожит то ли от страха быть пойманной, то ли от нехватки кислорода из-за долгого бега. Возможно, все сразу. Перед глазами искрились черные мушки. По ощущениям я вот-вот потеряю сознание, но я не сдавалась. Бежала. Лучше сдохнуть, чем…
– Попалась, шлюшка! – Передо мной возник натутаированный, совершенно лысый громила и перехватил меня, преграждая путь к спасению.
Это конец. Поздно думать о спасении. Ужас обрушился на меня огромной холодной волной.
– Нет! Прошу! – закричала я не своим голосом, а скорее голосом отчаяния, который вырывается прямо из сердца. Несмотря на свое безвыходное положение я продолжала искать спасения, пятясь назад на ватных ногах.
– Какая же ты быстрая. – К нам подошел другой запыхавшийся громила и отдышался.
– Зачем же ты бежала, сладкая? – Меня чуть не стошнило от того, каким голосом он обращался ко мне. Приторно-сладкие нотки в грубом контексте.
– Пустите меня, умоляю! – Рыдания вырвались из груди. Все свое отчаяние и боль я ощущала физически.
– Тебе понравится. Мы постараемся сделать это максимально нежно, – оскалился второй, и они оба начали с нахальными ухмылками прижимать меня к стене.
– Нет! Нет!
Своей огромной вонючей ладонью один из них закрыл мне рот. Грудью прижал меня к стене. Другой рукой скрутил сзади мои руки до хруста костей. Я продолжала истерично мычать в его руку.
Переборов отвращение, я пыталась укусить его, но безуспешно. Сильная хватка мешала мне это сделать. Горячие слезы ручьем лились из глаз. Надежда, которая до этого переполняла меня, быстро развеялась из моего сердца. Спасения нет. Надеюсь, они меня убьют после. С этим клеймом я не смогу жить дальше.
Другой тоже начал свои отвратительные действия и стал снимать мои джинсы. Лапал мое тело. Всю меня брала судорога. Я так кричала в руку, которая упорно продолжает затыкать мой рот, что вены в висках вот-вот лопнут от перенапряжения. Меня охватила не только дрожь, но и всепоглощающая паника. Я боялась думать, что вот таким ужасным окажется мой конец.
– Молчи, сука! Выруби ее немного! – прорычал один из них.
Не успела я вдохнуть, когда мой первый насильник убрал свою руку, как удар об стену головой вытряс мои мозги. Перед глазами множество искр и еще какие-то неизвестные явления. Но я продолжала находиться в сознании. Эти извращенцы хотят, чтобы я все ощутила. Спиной чувствовала холодный и сырой асфальт, на котором лежала в полубессознательном состоянии. Чувствовала их руки, которые жадно исследовали мое тело и грубо раздвигали мои ноги. Пусть они отсохнут! Слышала их довольный и злорадный смех. Треск ткани моей одежды.
Это конец. Это конец моей жизни! Она закончится в семнадцать. Задаюсь тем же вопросом: Что я сделала не так? Где оступилась? Что высшим силам не понравилось?
Меня прокляли. Это очевидно.
Я вздрогнула, когда ощутила что-то странное в своей промежности. Как же отвратительно! Хотелось закричать что есть мочи, молить о помощи, но я не могла.
Мои руки непроизвольно поднялись и стали отталкивать громилу, что раздавил меня, и пытался устроить свой мерзкий член во мне. А вот сейчас инстинкт самосохранения начал срабатывать и без здравого сознания. Удар по лицу. Мои руки, как у тряпичной куклы упали на твердую поверхность асфальта. Грубые голоса, как из-под воды.
– Дай я первый! Не могу уже терпеть, глядя на эту куколку!
– Иди к черту! Она моя.
– Что ты вякнул!? Она наша общая добыча! Кто ее заприметил?
– Заткнись!
Маленькая надежда, что все будет хорошо, затаилась в моей тлеющей душе. Огонек, который намеревался погаснуть, начал полыхать сильнее. Что-то скользкое больше не касалось меня. Кажется, они передрались. Пусть эти монстры переубивают друг друга и этот кошмар закончится. Останутся лишь мрачные воспоминания, которые я тоже смогу закопать.
В слепую, на ощупь, я левой рукой коснулась правого запястья. Часы на месте. Меня должны уже искать, поскольку на звонок я так и не успела ответить, а на улице поздняя ночь. Папа точно волнуется.
Только я об этом подумала, как с визгом неподалеку остановилась машина, освещая весь темный переулок. Два выстрела, от которых я кое-как открыла глаза. Замутненным зрением я увидела, как тела громил с грохотом свалились на землю. На своем теле я ощутила теплую ткань. Чьи-то сильные руки поднимают меня с холодной земли и прижимают к горячему телу.
– Все хорошо, сестренка. Все будет хорошо. Я отомстил. Отомстил с полна.
И только после слов Деймона я отключилась. Сознание расслабилось от осознания, что теперь я в безопасности.
После этого события Деймона пытались посадить за убийство двух мужчин. Только позже я узнала, совершенно случайно, что мой брат выстрелил прямо в половой орган каждому. Отец смог настоять на своем и убедил, что это самозащита и что он выполнял свой законный долг, после чего Деймона оправдали и сняли все обвинения. Его репутация очищена. Эта новость вывела меня из разбитого состояния. Но вот только психика нарушена.
Глава 1
Август. Кюснахт, Швейцария. Клиника «The Kusnacht Practice»
Я покидала стены центра, которые стали мне уже родными за целый год.
Мой разум в ту самую ночь дал сбой, и моя шаткая психика окончательно разрушилась под гнетом ночных кошмаров, которые долгое время преследовали меня. Я просыпалась посреди ночи в холодном поту от собственного крика, когда вновь слышала тот страшный смех, что заселял ужас в сердце и страшные воспоминания в голове. Среди ночи я шла в ванную комнату и становилась под душем, чтобы снова смыть с себя грязные руки, сильно потирая кожу, оставляя красные следы.
Я никому о своих кошмарах не говорила. Не хотела раздувать из мухи слона. Думала, что это обычные остаточные реакции ужасной ситуации, в которой может оказаться каждая девушка. Что скоро все пройдет. Но я недооценила свое психическое здоровье, которое вышло из строя. Я долгое время не могла забыть страшную ситуацию, которую так боятся все девушки мира. Меня пытались изнасиловать. Ужасное слово, которое я намереваюсь забыть. Я поняла, что мне нужна помощь специалистов, потому что сама не справлюсь с этими мучительными, уничтожающими мою жизнь воспоминаниями. Врачи центра, который я выбрала сама же, приложили к этому максимум усилий, поэтому я покидаю его с яркой улыбкой, которой у меня не было очень долго.
Выйдя в роскошный и ухоженный сад огромного уютного центра, лучи солнца приятно залегли на мое лицо, одаривая теплом. Я попрощалась со своими лечащими врачами, с которыми сдружилась здесь за этот год и доверилась им. Знакомыми не обзавелась, поскольку клиника создает все условия, чтобы пациенты не контактировали между собой. Строгая конфиденциальность – это необходимый элемент лечения, способствующий эмоциональному равновесию. Доктора сами могут стать тебе друзьями, если им довериться.
Выходя из этого здания, я поймала себя на мысли, что буду скучать по своим доброжелательным докторам. И хоть мы обменялись контактами на крайний случай, все же ощущения того, что сегодня были последние минуты нашего теплого общения, не покидали меня.
Я никогда не пожалела, что потратила сюда год своей жизни. Он ушел не в пустоту. Я услышала много страшных историй, обладатели которых сдались так же, как и я, под гнетом мучащих сознание страшных воспоминаний. Здесь я полностью поняла, что жизнь – это вовсе не сахар и через розовые очки на нее не стоит смотреть. Делаем лишь хуже себе. Существует другая сторона жизни, на которую не стоит закрывать глаза, ведь даже тебя она может настигнуть в любую минуту твоей беззаботной жизни. Как и меня. Когда совсем не ждешь. Лучше всегда быть готовыми к этой страшной минуте.
Я последний раз вдохнула в себя аромат садовых цветов, швейцарский воздух, а затем выдохнула, выпуская из себя последние тяжелые года своего прошлого, которые продолжала носить на своих плечах до сегодняшнего дня. Специалисты сделали так, чтобы я вышла из клиники обновленной, готовой перевернуть разрисованную страницу своей жизни до дыр на чистую, белоснежную. Затем, когда я почувствую, что больше не останется места и на этой странице, перевернуть еще одну страницу своей жизни. И так далее. С меня взяли обещание, что я больше не стану останавливаться на своем прошлом, а двигаться дальше, оставляя все позади, беря с собой лишь полученный опыт.
– Ну вот, твои вещи, милая. – Позади я услышала хрипловатый голос охранника Бобби.
Его голос всегда поселял тепло в сердце, а мудрые истории из собственного опыта, которые он рассказывал мне ночью за чашкой чая, когда мне не спалось, остались навсегда в моем подсознании. И пусть ему шестьдесят лет и его волосы уже седоваты, он все равно смог стать моим лучшим другом. Еще одно правило, которое я усвоила в этих стенах: последнее, на что мы должны смотреть, когда знакомимся с человеком – это возраст.
Как говорил Марк Твен: «Возраст – это то, что существует в наших мыслях. Если вы о нем не думаете – его нет.»
– Спасибо, Бобби. – Я тепло улыбнулась ему и взяла свою сумку с вещами из его шершавых рук.
– Никого еще с таким тяжелым сердцем не провожал из этих стен домой, – с грустью проговорил Бобби и тяжело выдохнул.
– Мне тоже Вас будет не хватать. – Я печально улыбнулась и робко обняла его.
– Ты же береги себя, милая, – напомнил он мне, и я кивнула, вытирая слезу со щеки.
За все мое пребывание в этой клинике я медленно раскрывалась окружающим мне людям, в том числе и Бобби. Заметила, что доверять, как прежде, всем людям я уже не умею и никогда не смогу. Сначала я анализирую, вычитываю этого человека. Затем срабатывает интуиция. Она уже дает итоговый вердикт: доверять или держаться подальше от этого человека. Звучит странно, но тем не менее это так.
Мне самой пришлось привыкать к своим новым ощущениям, эмоциям и чувствам, которые внезапно проснулись во мне. Я не отталкивала их как инородные, а наоборот старательно принимала и даже хотела взять больше. Я стала другой. И меняться я начала со дня смерти мамы.
Здесь, в этих белых стенах клиники, желание помогать людям во мне усилилось в стократ. Именно морально. В центре я закончила школу дистанционно, а заявление в университет на факультет психологии я подала еще в середине учебного года. Таким образом, я выхожу отсюда не восемнадцатилетней. Этот возраст, возможно, видно лишь внешне. Внутри же я мудрая женщина с богатым жизненным опытом и багажом знаний, связанные с реальными жизненными ситуациями.
Мы еще раз обнялись с Бобби на прощание и я, помахав ему рукой, вышла за ворота здания, в котором оставила год своей жизни. Теперь эти стены будут наполнены всеми произошедшими событиями за это время, а я скомкаю их и засуну в свободный ящик в головном отделе своих воспоминаний, двигаясь дальше. Буду использовать их тогда, когда потребуется в моем настоящем. Меня научили сохранять порядок в своей голове точно так же, как сохранять порядок в своей комнате.
Развернувшись, я увидела выходящего из машины Деймона. С широкой улыбкой он направлялся ко мне. С такой же лучезарной улыбкой я встречала его. Он понял, насколько обновленной я вышла из этого центра, поскольку его глаза заблестели от счастья, а легкая походка говорила о его спокойствии. Я оставила сумку и побежала к нему навстречу. По нему я очень сильно скучала.
Мой брат – эталон мужественности. Он тот самый мужчина из немногих, кто чист помыслами и желаниями, верен своим действиям и несет за них ответственность, поступает обдуманно, взвешивая все за и против, имеет складный логический ум, красивое лицо и вообще он самый идеальный на всем земном шаре.
– Как же я скучал по тебе, малышка! – воскликнул он, когда поднял в воздух, словно пушинку и закружил.
– И я соскучилась! – смеясь ответила я, сильнее прижимаясь к нему.
Когда он поставил меня на ноги, я слегка отстранилась от него и осмотрела с ног до головы.
– Ух ты! – Я присвистнула, – Ты еще сильнее возмужал! – восхищенно произнесла я. – Сколько девушек, наверно, бегают за тобой, а? – Я подмигнула ему, хитро улыбаясь.
– Бегают, признаю, – гордо объявил он, расправляя плечи. – Но не нашлась еще та самая.
– Да, поэтому ты пока просто спишь с девушками, разбивая их хрупкие сердца. Они у тебя же на одну ночь.
– Мне двадцать пять лет, женщина. О мужской физиологии не слышала?
– Есть еще и женская, представляешь? – подколола я его. – Это не возраст во всем имеет значение. Просто у твоего организма высокие сексуальные потребности. Но ты не расстраивайся, у всех есть свои недостатки. – Я уже упоминала, как скучала по нему, но больше скучала вот по таким разговорам с ним, когда мы могли смело подшучивать друг над другом.
Он сузил глаза в хитром прищуре и так уставился на меня, будто о чем-то подозревал.
– А-а-а, – протянул он, скрещивая руки на груди, – ты у меня стала важной птицей. Расширила кругозор? Чем ты тут занималась?
– Значит, слушай. – Я выставила руку и стала загибать пальцы. – Саморазвитием, самопознанием, самоорганизацией личности, самосовершенствованием и… – я скривила губы и посмотрела в сторону, – А! Самореализацией.
– Матерь Божья, только посмотрите на эту малютку.
– Малютке уже восемнадцать, и она готовится поступить в университет, чтобы дальше саморазвиваться, самосовершенствоваться…
– Само- и бесконечный знак. Я понял. – перебил он меня, и я усмехнулась. – На это теперь уйдет вся твоя жизнь? – уже серьезно спросил он меня.
– Не знаю. Как получится, – пожала я плечами.
Деймон выдохнул и притянул меня к себе за плечи, крепко прижимая к своему крепкому телу.
– Что бы ты не решила, я буду рядом. Всегда. – успокоил он меня, затем отцепил объятия, и я кивнула ему.
Деймон протянул мне новые часы, как я полагаю, с прежней слежкой внутри них. Я улыбнулась и приняла его подарок, сразу же нацепив на запястье, давая этим часам статус «Спасители моей жизни». Если бы не подобные часы в ту злосчастную ночь, то даже представить не могу, как бы все закончилось. Смерть я себе точно гарантировала. Лежала бы, наверное, рядом с мамой, а папа с братом и бабушкой получили новый удар в сердце от потери.
– Ну что? Поехали домой?
– Поехали! – радостно сообщила я.
Деймон забрал мою сумку и зашагал к машине, которую он, видимо, взял напрокат, пока находится здесь. Я последний раз бросила взгляд на здание, в котором опытные специалисты привнесли много нового в мою жизнь. Я обещаю правильно использовать опыт, который они мне подарили, на протяжении всей своей жизни и совершенствовать его.
– Ты все еще в CIRG? – спросила я Деймона, когда мы ехали в аэропорт.
– Да, а где мне еще быть? – улыбнулся он, но не взглянул на меня, пристально следя за дорогой. Он знает, как я не люблю, когда отвлекаются от нее за рулем.
– Не знаю. Думала, переведешься на уровень побезопаснее, – грустно ответила я, теребя пуговицу на рубашке.
– В ФБР нет безопасных уровней, душа моя, – усмехнулся он.
– Черт тебя дернул поступить именно в Национальную академию ФБР, – буркнула я.
– Это мое призвание. Так заложено мне судьбой. И если тебя это успокоит, я очень осторожен на своей работе.
– Да конечно, – фыркнула я, – все вы так говорите. Откуда нам знать, что там у вас в действительности происходит.
Деймон выдохнул, но ничего не сказал. На правду он никогда не может найти лживого аргумента.
Мой брат, можно сказать, пошел по стопам отца, но только чуть выше. Он отучился в Академии ФБР и теперь занимает место сотрудника специального подразделения реагирования на критические ситуации. Я признаю, что он создан для этой работы, потому что ничего другое ему не подходит. Но что я могу поделать со своим волнением? Преступность в городе все сильнее повышается, доходит до критической точки, а значит и опасность тоже. Особенно, по новостям брата и отца, которые они приносили с собой с работы, ну допустимую, не тайную – возросли бандитские группировки. Это меня ужасает. Мафия была популярна еще в прошлом веке, но они решили вернуться и отнять покой у граждан. Хотя, они вряд ли вообще их замечают. Как я уже говорила, люди любят закрывать глаза на другие стороны жизни. Они мало что замечают вокруг.
– У вас имеются специалисты по оценке психического здоровья? – внезапно спросила я.
– Зачем тебе эта информация? – недоумевал Деймон.
– Ну, я подумала, может смогу посмотреть и получить стажировку, – мямлила я.
– Нет! – отрезал брат и я резко повернула голову в его сторону. Его лицо опаляла красная злость. – Зачем тебе это сейчас?
– Ты же знаешь, что я хочу помогать людям, – виновато произнесла я.
– Там, где работаю я нет людей. Есть лишь преступники, которым уже не помочь, – твердым голосом высказался он. – Вообще не понимаю, почему ты изменила приоритеты. Еще с детства ты хотела быть актрисой, как мама.
– Знаю, два года назад я уже расставила свои цели и собиралась поступить в театральный, но…теперь я хочу другого. Я хочу стать психологом с высшей категорией, с собственной практикой и методикой.
Я почувствовала, как Деймон слегка сбавил скорость и задумчиво уставился на дорогу перед собой. Его руки сжимали руль до хруста кожаного переплета, которым он обтянут. Он будто взвешивал все за и против моего решения. Надеюсь, он сейчас не будет убеждать меня рассмотреть свои цели и желания. Тогда я точно наору на него в протестах.
– Ты уверена?
– Я уверена! – решительно ответила я.
– Ну, если ты уверена, то не вижу никаких проблем. Поступишь на психолога. Но о стажировке в ФБР даже не думай. Особенно в наше время.
– Что ты имел в виду под «особенно в наше время?» – с любопытством спросила я.
Деймон тяжело выдохнул, затем усмехнулся, слегка качнув головой.
– И все ты замечаешь. Какая внимательная девочка.
– Какая есть. – Я выжидающе уставилась на него.
– Буквально три дня назад мы среагировали на ситуацию в районе Южный Квинс. Там была ужасная стрельба. Вывезли двадцать пять трупов с пулевыми ранениями в самых различных местах тела. Видимо, каких-то два клана не сошлись характерами.
– Южный Квинс? Совсем не далеко от центра. Они никогда не открывали огонь в самом городе, – взволнованно трепетала я.
– Кто их поймет.
– Этих людей не поймать?
– Не то что не поймать. На них даже выйти сложно. А если и выходили -на них ничего нет. Они красиво заметают следы. Но на этот раз решили не заморачиваться и оставили эту работу нам.
– Не понимаю смысла их деятельности, – я пожала плечами. – Убивать. И что от этого получаешь?
– Элла, у них другое мировоззрение. Совершенно иная жизнь. Считай, что от убийств они получают адреналин, а если пуля влетает во врага, то вовсе праздник. Они не только убивают, но и зарабатывают крупные суммы денег, перевозя оружие или… – Он осекся, не желая продолжать.
– …или наркоту, – продолжила я за него.
– Да, именно. Некоторые даже занимаются бизнесом, а некоторые занимают высокий пост в государственном строе.
– Это ужасно. Они везде. – Я сняла кроссовки и подняла ноги на сидение, прижимая их к груди.
Деймон больше не говорил. Я отвернулась к окну и следила за быстро сменяющимся пейзажем леса, распластавшийся по обеим сторонам на всю длину трассы.
Меня не было в Нью-Йорке год. За такое время там могло многое измениться. Такое ощущение, будто мне придется привыкать к своей жизни заново. Пока я пребывала в клинике, меня окружала тишь да благодать.
Сложности однозначно меня поджидают, но у меня есть лучшая подруга Брук, которая звонила почти каждый день, пока я находилась в Швейцарии. Она то мне и расскажет последние новости и обязательно ко всему подготовит. Тем более ей уже не терпится раскромсать мне мозг новостями с богатым сюжетом. Ну, это по ее словам. Обычно все происходит наоборот. Она просто эмоциональнее меня и принимает любую новость с открытым ртом от удивления. Все для нее будто новое и неизведанное. Я ей даже завидую. Она живее меня. Она видит больше, более в ярких красках и смотрит на все большими глазами.
Надеюсь, я не сильно изменилась и Брук не убежит от меня и моего занудства.