Кристина Борис
Молчаливое желание
“Уверяю Вас, я совершенно позабыл, когда я видел Эдну без улыбки. Это чистое создание усердно трудится и молится. На неё даже засматриваются местные юноши, но она лишь улыбается им. Клянусь вам, это не просто улыбка смущения. Это улыбка лукавства! Но ничего блудного, не подумайте! Девушка целомудренна.
Правда, поклонники иногда настолько настойчивы, что, боюсь, вынужден скоро уступить её самому целеустремлённому и выдать замуж! Не переживайте, я выберу ей жениха, как подобает матери и отцу! Только лучшее! Конечно, я постараюсь учесть её желание.”
Яков был уверен, что подобные слова успокоят беспокойное сердце матери Эдны и был совершенно прав. Он получал ответные письма от матери, написанные рукой священника, в которых она благодарила его за всё.
“Бог свидетель того, как пылко я молюсь о Вашем здравии каждое утро и вечер. То горе, что заставило меня расстаться с моей любимой дочерью, подарил ей шанс на счастливое будущее. О да, моя девочка всегда была улыбчивой, пусть и скромной. Как бы я хотела её видеть в подвенечном платье! Быть может, Господь подарит мне такую возможность. Не сомневаюсь в вашем выборе и с нетерпением жду вашего следующего письма!”
В действительности же было совсем не так. Эдна ни разу не улыбнулась при священнике с тех самых пор, как мужчина взял её против воли в собственной спальне.
Во время соития её взгляд был мёртвым и безучастным – никто не смел смотреть друг другу в глаза. Однажды Яков сделал это, и в этот же миг мужчина не смог совершить желаемое из-за опавшего члена.
Когда они не занимались грехопадением, взгляд Эдны источал укор. Врождённое молчание придавало гнетущую силу и тот, кто был перед ней виновен, испытывал величайший дискомфорт. Яков не раз просил девушку не смотреть на него так.
“Твоё нынешнее положение – лучшее, что могло с тобой произойти. У тебя есть одежда, крыша над головой, еда, работа. Я ещё не чудовище. Ты ещё не видела настоящих чудовищ!” – в подобном ключе умоляюще оправдывался священник, когда вновь испытывал на себе этот жгучий взгляд осуждения.
Трусливо священник отгонял потенциальных поклонников от Эдны, считая, что каждый мог так же желать несчастную, как и он сам. Все попадали в список потенциальных соперников, даже слеповатый и глухой старец, просящий подаяние у входа в церковь. Никто не смел говорить в сторону Эдны более трёх фраз, чтобы не попал под подозрение священника и не был отчитан за грех прелюбодеяния, даже в мыслях.
Лишь сестра Августа могла рассказывать Эдне больше положенного. Женщина действительно нежно обходилась с девушкой, считая её своей подопечной. Она помогала ей с работой, если девушка уставала, давала советы, учила готовке, шитью и музыке, и даже читала вслух книги, пусть и религиозного характера.
Именно с ней Эдна она действительно улыбалась, ведь в этот момент она вновь становилась ребёнком, находящийся под крылом ласковой и заботливой мамы. С сестрой Августой она охотно выполняла задания, представляя, что всё это делает не для паствы, а для своих младших братьев и сестёр. Именно с ней она чаще всего вспоминала свою семью, но эти воспоминания не приносили ей печали.
Именно с ней она забывала о гнетущем одиночестве, печали, позоре. Больше всего на свете Эдна жалела о том, что не могла разделить с монашкой беседы. Однако вскоре её жизнь полностью переменилась после того, как в город прибыл мужчина по имени Самуил.
6 Глава
Несколько лет тому Самуил помогал старому священнику тем, что по своему желанию оплатил работу по росписи потолка в церкви. Самуил был великодушным грамотным человеком, верящий в добро, несмотря на пережитые тяготы.
Он, мужчина средних лет, потерявший жену и новорожденного ребёнка, не желая больше жениться, остался жить вместе со своим престарелым отцом, который уже практически не мог самостоятельно передвигаться.
Время от времени Самуил исчезал из города в море, поскольку не мог долго оставаться в том месте, где когда-то был счастлив. Когда же мужчина возвращался с экспедиций, все заработанные деньги он отдавал церкви, молясь о своей умершей семье и здоровье отца.
Он не видел смысла в своих заработках, потому считал, что отдаёт свои сбережения тому, кто может правильно распорядиться этим и передать тому, кто поистине нуждается в этом. Так у него и наладилась крепкая дружба со старым священником, который благодаря средствам Самуила помогал бедным.
Перед тем как отправиться в свою последнюю экспедицию, Самуил прощался со старым священником, болезнь которого стала прогрессировать. Моряк понимал, что, когда он вернётся с экспедиции, то, возможно, не застанет своего старого друга живым.
Старый священник также понимал, что это прощание будет окончательным и пообещал, что даже если его дряхлое тело уже будет погребено, он даст о себе знать тем, что будет помогать присматривать за отцом Самуила до тех пор, пока Господь не решит забрать его к себе.
На этом они и расстались.
Когда Яков заменил умершего священника, сестра Августа сразу предупредила об обещании, данное Самуилу. Так, не желая портить отношения с прихожанином, а уж особенно с таким, кто приносит свои сбережения, священник отправлял Эдну присматривать за стариком.
Когда Самуил прибыл в город, первым делом он направился домой поприветствовать отца и, узнав от него те самые печальные вести о смерти старого священника, направился на кладбище, искать нужную могилу.
“Три года. Три года я был так далеко. Ещё немного, и мы могли бы с вами поприветствовать друг друга в последний раз. Не успел.” – тихо проговаривал Самуил, стоя перед деревянным крестом, на котором было нацарапано то самое имя, которое он не хотел видеть.
Местная монашка, прибирающая кладбище, увидела знакомый силуэт мужчины и немедленно подошла к нему:
– Самуил! Хвала Отцу! Вы прибыли!
– Да, хвала навеки, – горестно ответил Самуил.
– Как ваше путешествие? С вами ничего не случилось? Как давно вы уже здесь? Мы сдержали своё обещание и присматриваем за вашим отцом. У него такая очаровательная помощница. Немая девушка, но покорная и старательная. Ваш отец ни в чём не нуждался… – женщина не могла скрыть своего радостного волнения.
– Я знаю. Уже разговаривал с ним об этом, – спокойно перебил Самуил и слегка улыбнулся. – Радует, что слово крепко даже со сменой священника. А как он вам?
– О, прекрасный, умный человек. Думаю, вы с ним найдёте общий язык. Конечно, он не заменит нашего… – монашка опустила глаза.
– Да, понимаю, – сдержанно ответил Самуил. – Можете провести меня к нему?
– К отцу Якову? Ну конечно! Уверена, он будет рад знакомству с вами.
Обычное знакомство проходит сдержанно и скромно ввиду того, что собеседники скованны и неуверенны, смогут ли они понравиться друг другу. Так же произошла и встреча между священником и моряком. Однако смена священника не стала исключением для того, чтобы Самуил вручил церкви очередную сумму денег, вырученных с экспедиций.
Яков скромно принял эту сумму и сразу предупредил, что планирует обустроить зернохранилище для того, чтобы в случае каких-либо потерь, горожане могли прийти и взять столько припасов, сколько было бы им необходимо.
Несмотря на его порок, который был никому не известен, отец Яков в остальных случаях честно выполнял свой долг священника, потому в этих словах, данных Самуилу, он не лгал. Моряку понравилась деловая хватка нового священника и, на мгновение, испытал к нему доверительную симпатию:
– Я помогу вам со строительством. Работа на корабле заставляет развивать в себе различные способности.
– Буду весьма признателен. Однако, как мне кажется, сейчас вы нужны своему отцу.
– С отцом мы никогда не были многословны. Каждый из нас обладает непростым характером. Он прекрасно понимает, что я не могу подолгу находиться в том доме.
– Понимаю. Я знаю вашу историю.
– Потому я бы хотел вас попросить об оказании встречной услуги.
– Всё что вам угодно.
– Оставьте ухаживать ту немую девушку за моим отцом. Она ему нравится. По дороге к вам мне рассказали, что она прибыла с вами.
– В-верно, – запнулся Яков. – Может быть вам нужен другой человек. Всё-таки отец нуждается в общении, а она…не может составить ему компанию.
– Поверьте, я знаю своего отца. Он ранее мне жаловался, что терпеть не может учтивых и чересчур болтливых особ.
– Что ж, пусть будет так. – тихо произнёс Яков, стараясь скрыть своё недовольство.
– Мне кажется, вы не совсем довольны? – спросил Самуил, изучая выражение лица священника.
– Ну что вы, я просто планировал её отправить на другую работу. Но, так уж и быть, перестрою свои планы. Я не имею права вам отказать, – учтиво улыбнулся Яков.
“В конце концов, он же немощный старик. Он ничего не сможет с ней сделать, а этот моряк ходячий монах.” – думал про себя священник в этот момент.
Как бы ни успокаивал себя Яков, однако ревность, сидевшая в глубине его запутанной души, не давала покоя. Эдна стала позже приходить, а во взгляде, ранее пустом и печальном, появился проблеск надежды и какой-то тайны.
Священник сходил с ума, изъедая себя подозрениями. Часто, во время их соитий, он выпрашивал показать, как её ублажает этот моряк, однако Эдна лишь вопросительно смотрела на Якова, а затем, впервые за всё это время, улыбалась, глядя в глаза её ненавистному ревнивцу.
Именно сейчас мужчина жалел, что Эдна не умеет говорить, иначе бы явно услышал едкую колкость в свою сторону. Это, безусловно, обидело бы его, но сняло бы все предположения, внеся ясность.
Но молчание его убивало. Подозрения без доказательств приносили душевные метания. Эдна не беременела, не приходила растрёпанная, никто не пускал сплетен, однако что-то всё же в ней изменилось. Что-то заставило её быть смелее, из-за чего Яков стал бояться этой незаметной служанки.
Самуил часто приходил в гости к Якову и, когда Эдна присутствовала при их разговорах, их взгляды не раз встречались друг с другом, а на лице Эдны появлялась лёгкая улыбка.
Однажды Яков не выдержал подобного, как он считал, оскорбления и, как только Самуил закрыл за собой дверь, грубо схватил Эдну и взял её силой, положив её на стол.
“Ты думаешь, я ничего не вижу? Ты прелюбодействуешь с ним! Думаешь, ты ему нужна? Да не нужна ты ему! Будь его воля, он бы уже был в одной могиле со своей женой и ребёнком! Если он узнает твоё прошлое и настоящее, то лично отправит тебя в бордель, куда тебе и дорога! Вот так он тебя ублажает? Да? Почему сейчас не улыбаешься? Потому сейчас не он, а я?”
Ревность настолько поглотила Якова, что ему казалось, что даже сейчас Эдна смотрит на него с презрением, однако с примесью тайны, которая заставляла чувствовать мужчину поражённым, глупым и слабым. Как будто перед ним представал облик злосчастной Энн.
Закончив своё постыдное дело, священник дал Эдне пощёчину. От неожиданности Эдна упала на пол, однако, спустя секунду, спокойно встала и, отряхнув свой наряд, спокойно ушла.
“Почему она не заплакала? Почему она не испугалась? Что с ней происходит?” – задыхался от злости Яков. – “Проклятый моряк! Неужели он так хорош? Да что бы она делала без меня? Почему? Почему она себя так ведёт? Почему она ушла без моего разрешения? Почему я испуган и не бегу за ней?”
На следующий день, когда Эдна отправилась, как обычно, на рынок, к отцу Якову неожиданно пришёл Самуил. Священник, ничего не подозревая, жестом пригласил моряка за стол:
– Чем могу быть обязан моему постоянному гостью? – любезно начал беседу отец Яков.
– Дело серьёзное. Я хотел бы поговорить об Эдне. – начал Самуил, многозначительно посмотрев на священника.
– И-и что же вы хотели бы обсудить? – голос священника предательски задрожал.
– Я всё знаю. Я знаю, что ты творишь с Эдной. Она же дитя. Если бы моя семья была жива, мой ребёнок был бы даже старше этого несчастного создания!
– Как? Она же не может говорить? Вы лжёте! Я священник! Я требую уважения к себе!
– Почему же вы тогда так беспокоитесь? – процедил Самуил. – Можно было бы спокойно сказать, что я наконец-то обезумел от горя. Но вы выдаёте себя.
– Как?
– Я много путешествую. У нас были разные работники: от должников и беглецов, до никому не нужных сирот. Среди них были и немые. Между собой они общались. Чтобы общаться с ними, я учился их языку.
Когда я прибыл домой, мой отец сразу объяснил, кто за ним сейчас ухаживает. Он заметил, что девушка чем-то напугана и попросил меня с ней пообщаться. Она не знала этого языка. Постепенно я обучал её этому языку.
Вот почему она опаздывала. Не из-за тех причин, которые вы надумали себе. Поверьте, меня никогда не посещали столь гнусные мысли.
