Кристина Амарант
Я твой хозяин!
ГЛАВА 1
Андрос пришел на третий месяц заключения. Скрипнула дверь камеры, впуская высокого мощного мужчину в строгом костюме.
Наама вскинула голову. Не отводя с лица грязных спутанных прядей впилась в него взглядом.
– Чего тебе, ди Небирос? – от долгого молчания голос охрип и звучал непривычно. – Пришел позлорадствовать?
Она нарывалась. Дочь предателя, ожидающая приговора, не должна так разговаривать с императорским фаворитом.
Но смерть братьев, арест, избиение, долгие дни в неизвестности лишили ее страха. Быстрее бы состоялся этот фарс под названием “императорский суд”. Дочь мятежного ди Вине устала ждать и почти мечтала о казни. И о том, как плюнет после оглашения приговора в его демоническое величество и скажет последнее слово для газетчиков.
Он прошел через всю камеру, встал рядом и скривился.
– Ты смердишь.
– Ну прости, – пленница ядовито улыбнулась. – Мой бассейн с гидромассажем засорился. Зачем пришел?
Андрос стоял рядом – отвратительно ухоженный, чистый, наглый, распространяя запах дорогого парфюма. Стоял и разглядывал ее с брезгливой гримасой.
Наама вскинула голову и ответила дерзкой ухмылкой. Что, нехороша? Непохожа на ту куколку, за которой ты таскался, теряя голову?
Тебя бы сюда, красавчик, на пару-тройку недель. В кандалы да грязный каменный мешок, построенный еще в эпоху Первого императора. Одиночка для особо опасных преступников.
– Тебя приговорили к смертной казни, – продолжил Андрос.
Она до боли стиснула зубы. Он лжет! Просто издевается!
– Слушанья еще не было.
– Было. Дела об измене рассматриваются в отсутствии обвиняемого. Его величество, как Верховный судья империи лично огласил приговор.
Вот и все. Не будет даже пародии на суд, даже иллюзии справедливости. Не будет толпы газетчиков и возможности сказать последнее слово.
Она сгорбилась, до боли в пальцах вцепилась в кандалы. Богиня, как же не хочется умирать! Так нелепо и несправедливо. Наама даже не знала о заговоре. Отец слишком любил и берег свою младшую дочь, перед началом мятежа отправил ее из столицы в поместье тетки, вглубь земель ди Вине.
Андрос разглядывал ее. Оборванную и грязную – от нее действительно пахло несвежим телом. Когда-то гладкие, словно черный шелк, волосы превратились в спутанный колтун, и только глаза сияли все тем же неукротимым бирюзовым огнем.
Жалкая, униженная, лишенная дорогих нарядов, украшений и флера недоступности, Наама должна была вызывать презрение и жалость.
Должна была. Но не вызывала. При виде нее его по-прежнему охватывало чувство похожее на голод. И взгляд сам собой останавливался на алых губах, скривленных в высокомерной усмешке.
Сука! Заносчивая сука. Ничего, новости, которые он принес, собьют с нее спесь.
– По моей личной просьбе, с учетом заслуг клана ди Небирос в борьбе с мятежом, его демоническое величество согласился помиловать тебя.
Наама вздрогнула. Ей показалось, что она ослышалась.
С чего это ди Небирос вздумал заступаться кого-то из ди Вине? Особенно за нее. После того унизительного отказа…
– Помиловать?
– Смертная казнь заменена пожизненным рабством, – злая усмешка изуродовала его породистое лицо. – Догадайся, кто будет твоим хозяином?
Стало тихо. Словно внезапно заглохли все звуки, кроме тяжелого тока крови в ушах. Наама растерянно глядела на него и не верила.
– Нет! – беззвучно шевельнулись обветренные губы.
– Да, – отозвался ее мучитель.
Демонов, особенно высших, не обращают в рабов. Никогда! Это дико, противоестественно. Демон владеет рабами, а не наоборот!
– Ты лжешь! – истерично выкрикнула она. – Я не какая-нибудь грязная человечка! Ты не можешь превратить меня, Нааму ди Вине, в рабыню!
– Могу, – он наклонился над ней, дернул за грязные спутанные волосы, заставляя откинуть голову назад. – Еще как могу, моя сладкая, – прошипел Андрос ей в лицо. – Ты глумилась надо мной. Отвергала, выставила на посмешище. Твой отец унизил меня, когда я, вопреки воле родственников, пришел просить твоей руки. Выгнал пинками из своего дома, не принял вызов на поединок. Но теперь пришла моя очередь смеяться. Теперь ты моя, навсегда. Ты будешь стонать подо мной и лизать мне сапоги, умоляя взять тебя самым извращенным способом.
Больше всего ему сейчас хотелось впиться в эти алые губы, укусить, пометить, оставить на трогательно обнаженной белой шее темно-багровый засос.
У безумия есть имя, и это имя – Наама ди Вине.
Демоница зашипела от боли. А потом набрала слюны и плюнула прямо в нависшее над ней лицо.
Андрос выпустил ее волосы, отшатнулся. Сшитый на заказ костюм затрещал по швам, выдавая близость демона к боевой трансформации. Фиалковые глаза сверкнули ослепительной яростью, и на мгновение Наама понадеялась, что он убьет ее.
Надо лишь подтолкнуть его чуть-чуть.
– Никогда! – выкрикнула она. – Ты жалкое ничтожество, ди Небирос. Низшее отродье, любитель вылизывать императорскую задницу. Ты можешь надеть на меня кандалы, взять силой, но никогда Наама ди Вине не отдастся по доброй воле грязному падальщику… – она задохнулась от ненависти.
Вместо того чтобы окончательно потерять контроль над собой, ее враг вдруг успокоился. Зло улыбнулся, вынул белоснежный платок и медленно вытер плевок с лица.
– Посмотрим, – с обманчивой лаской в голосе ответил демон. – Дерзкая рабыня – это даже интересно. Люблю укрощать наглых девок. А что до кандалов, – он смерил взглядом тяжеленные оковы на ее руках и ногах, сдерживавшие магию внутри Наамы, – то они слишком громоздкие. Я предпочитаю ошейник.
С этими словами он развернулся и вышел.
А чуть позже заявилась имперская стража. Наама знала, что силы неравны, но сопротивлялась до последнего. Визжала, билась, царапалась и кусалась, пока ее не вырубили ударом по затылку.
В себя она пришла уже на алтаре в главном храме. Прикованная, с кляпом во рту. Верховный жрец над головой нараспев зачитывал слова заклинания, не обращая внимание на мычащую и бьющуюся в путах пленницу.
Каждое слово камнем ложилось в незримую стену, отсекавшую дочь мятежного ди Вине от ее магии. Навсегда лишало Нааму права творить, распоряжаться, менять мир.
Она еще мычала и пыталась вырваться, когда над головой вспыхнул свет. Когда тень Наамы протянулась через пол зала – когтистая, крылатая.
Сверкнул кинжал из лунной стали и отсек тень под завывания жреца.
Стало пусто и холодно.
Руки Андроса ди Небироса коснулись шеи, затягивая ошейник. Демон склонился над Наамой, медленно погладил по спутанным грязным волосам.
– Моя, – прошептал он с наслаждением, пожирая ее взглядом.
Наама обмякла и заскулила.
***
– Это правда?! – Лайла ди Эйма ворвалась в кабинет подобно огненному вихрю. Громко хлопнула дверью, выпалила вопрос и сердито сложила руки на груди.
– Что именно?
Андрос дописал предложение и мрачно посмотрел на супругу. Обычно просто тяжелого пристального взгляда хватало, чтобы поставить ее на место. Лайла робела и давала обратный ход, справедливо понимая, что лучше не злить того, кто оплачивает твои счета.
Но сейчас фокус не сработал.
– Ты спас Нааму ди Вине?!
– Я взял ее рабыней.
– Ты спас ее!
– Это не твое дело, Лайла.
– Как ты мог?! – она порывисто шагнула к нему, сверкая сапфирово-синими очами. Белокожая, огненно-рыжая. Алое платье обтягивало фигуру плотно, как перчатка, мех на воротнике и бриллиантовые серьги, которые сделали бы любую другую женщину вульгарной, удивительно подходили к ее узкому лицу с высокими скулами и полными губами.
Одна из самых красивых и статусных женщин в империи. Звезда, сменившая на небосклоне бомонда блистательную Нааму ди Вине.
Любовь света переменчивей гулящей девки. Сейчас никто и не вспомнит, что всего несколько лет назад именно Наама ввела в свет свою бедную дальнюю родственницу Делайлу. Некрасивая, большеротая и слишком худая по тогдашним канонам красоты подруга тенью следовала за принцессой-Наамой, была лучшей советчицей и наперсницей. До тех пор, пока ей не повезло подцепить самого завидного холостяка империи.
– После ее отказа! После всех унижений…
– Хватит! – рявкнул Андрос, и она, наконец, замолчала.
Он с досадой подумал, что было ошибкой жениться на ней. Глупое, импульсивное решение. Он был зол, разъярен очередным отказом Наамы, а Лайла подвернулась так вовремя. Кроткая, понимающая, услужливая в постели. Ее восхищение стало бальзамом для уязвленного самолюбия.
И слова Наамы. Утонченные насмешки в его адрес, звучавшие во время женских посиделок. Лайла исправно запоминала и передавала их, разжигая в душе ненависть попалам с яростью. После каждого подобного откровения, он еле сдерживался, чтобы не ворваться в дом к высокомерной сучке и не придушить ее.
– Андрос, – теперь голос Лайлы звучал умоляюще. – Послушай, так нельзя! Я – твоя законная жена. Ты не представляешь насколько унизительно присутствие другой женщины в нашем доме. Что скажет свет?!
Он скривился, оценив, как легко она присвоила себе право на родовое поместье ди Небиросов.
– У многих демонов есть рабы, Лайла. Это нормально. Я же не запрещаю тебе развлекаться с твоими стриптизерами.
– Но она демоница!
– Она моя рабыня, – он с размаху обрушил кулак на столешницу. Полированный дуб жалобно крякнул. – Хватит, я сказал! Наама моя. И она останется здесь. Это не обсуждается.
Лайла снова сверкнула глазами.
– Тогда я уезжаю! Ноги моей не будет в Грейторн Холл, пока она здесь!
– Хорошо.
– ЧТО?! – она, очевидно, рассчитывала на совсем другой ответ, потому что задохнулась от возмущения.
– Ты можешь жить в моем доме в столице, – он бросил выразительный взгляд на часы. – Хватит отнимать мое время. Еще слово, и я вдвое урежу содержание.
Угрозы лишения денег всегда действовали на нее лучше всего. Лайла плотно сжала губы, сверкнула напоследок глазами и выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью.
Андрос попробовал вернуться к работе, но мысли о пленнице не давали покоя. Наама, должно быть, уже оправилась от заключения. Врач заверил, что с ней ничего серьезного,а шок – просто последствие проведенного ритуала, который пройдет через несколько дней.
Он представил ее себе. Черные пряди распущенных волос на алебастрово-белой коже. Колючие бирюзовые глаза, полные злости, упрямо вздернутый подбородок.
И губы. Алые, как цветки мака. Как кровь.
Все это теперь – его. Наама принадлежит ему, всецело, безраздельно. Достаточно выйти из кабинета, пройти по коридору и подняться этажом выше в гостевые покои, оборудованные специально для пленницы.
Почему же он медлит?
Демон громко выругался, поняв, что причиной задержки является страх. Смешно и стыдно бояться, что бесправная, униженная, во всем зависимая от него женщина снова оттолкнет его. Кого теперь волнует чего хочет или не хочет Наама ди Вине? Она его собственность, его рабыня.
И ей же хуже, если гордость демоницы не желает принимать этот факт.
ГЛАВА 2
В новой камере были шелковые обои на стенах. И резная антикварная мебель. Двуспальная кровать с балдахином, ванная, целый шкаф платьев.
И окна. Огромные, в пол. Сквозь стекло был виден лабиринт сада внизу, узкая серая лента дороги меж холмами.
Свобода близко и далеко. Невидимые магические путы привязывали Нааму к поместью ди Небиросов верней кандалов. А если и получится сбежать, без магии и боевого облика надолго не скрыться от императорских ищеек.
Если не случится чуда, весь остаток жизни ей суждено провести здесь, игрушкой злейшего врага.
Первые дни она ждала Андроса, вздрагивая от каждого шороха. Каждый раз, когда щелкал замок, и поворачивалась ручка двери, подбиралась, готовая сопротивляться до последнего, с отчаянием смертника.
Но появлялась служанка с обедом, или горничная с метелкой.
Наама съедала обед, обжигала горничную злым взглядом и возвращалась на свой пост у окна. Или принималась кружить по комнате, как запертая тигрица, изнывая от тоски и ярости. При мысли о своем невозможном унижении ей хотелось разорвать Андроса. Дочь Увалла ди Вине, превращенная в рабыню!
Скорее остынет Изначальное пламя, чем Наама забудет об этом. Она отомстит! О, как страшно она отомстит.
Она вспоминала уроки, полученные в отцовском доме. Кинжал, яды, уязвимые точки. Всех дочерей ди Вине учили этому. Опытный мастер сможет подарить смерть и тупым карандашом. Или листом бумаги. Но Нааме никогда не нравилось искусство тайного убийства. Она предпочитала танцы, сплетни, вечеринки.
Почему она была такой плохой ученицей?
Андрос пришел только две недели спустя. Вошел и встал в дверях, рассматривая ее с жадным выражением на лице. Наама подобралась и молчала. При виде врага ярость вдруг сменилась страхом. Сейчас она была полностью в его власти. Никто в целом мире не мог помешать ди Небиросу сделать с ней, что угодно и остаться безнаказанным.
– Выглядишь лучше, – наконец, хрипло произнес он.
– Не могу сказать того же о тебе. Ты выглядишь все таким же козлом, – колкость родилась раньше, чем Наама успела прикусить язык.
– Опять дерзишь? – он шагнул вперед, не отрывая от нее взгляда. Все такой же наглой, стервозной, недоступной. Все так же презрительно отвергающей его.
Следы заключения уже сошли, Наама снова была хороша. Невозможно хороша, в облегающем черном платье с соблазнительным декольте, целомудренно прикрытом сверху кружевом. Холодная бирюза глаз, пронзительней морских бесконечных просторов. И белая кожа, на которой так хочется оставить багряные засосы. Оставлять их снова и снова, помечая “Моя!”
– А чего ты ждал, ди Небирос? Думал, я встречу тебя на коленях, вопрошая, чего угодно господину?
– Еще встретишь! – выдохнул он. И вдруг рывком преодолел расстояние между ними. Вцепился в ошейник и дернул на себя, другой рукой распуская ей прическу, чтобы намотать черные пряди на руку. – Тебе идет ошейник, На-а-ама. Но рабыня должна почтительно обращаться к своему господину.
– Никогда! – прошипела она. – Ненавижу тебя!
– Знаю, – Андрос потянул за волосы сильнее, заставляя демоницу запрокинуть голову. И впился в губы, о которых грезил столько времени.
В этом поцелуе не было нежности. Только злость, животная страсть и желание подчинить. Он целовал ее подчеркнуто грубо, утверждая право хозяина.
Наама – имя безумия, Наама – клеймо больной одержимости. Андрос грезил этой женщиной с тех пор, как впервые увидел ее. Грезил и ненавидел за ту особую власть, которую она имела над ним.
Сперва демоница сопротивлялась. Совершенное тело в его объятиях трепетало не от желания, но от ненависти, и в том, чтобы принуждать ее, было особое удовольствие и странная горечь.
А потом Наама обмякла, словно готовясь лишиться чувств. Подозревая подвох, он разжал пальцы и выпустил ошейник.
Это спасло ему жизнь.
Он почувствовал ее движение и в последний момент успел отшатнуться. Обломок кости, в котором Андрос узнал остатки гребня для волос, лишь слегка рассек кожу на шее.
Наама взвизгнула от разочарования.
Промахнулась! Как она могла промахнуться?
Отпрянув, Андрос дернул ее за волосы, все еще небрежно намотанные на его руку. И, проклятье, это было больно! А еще это помешало ударить его повторно. Демон перехватил ее руку, вывернул и сжал так, что Наама охнула от боли, выпуская импровизированное оружие.
– Неплохая попытка, – мучитель улыбнулся и сжал сильнее пальцы. Боль стрельнула от руки вверх к плечу, на мгновение Нааме показалось, что он просто сломал ей запястье. Она закусила губу, чтобы не застонать. – Мне нравится эта игра, На-а-ама. Только давай играть вдвоем. За каждую неудачную попытку меня убить я буду тебя наказывать.
В ответ она попробовала ударить его свободной рукой. Позабыв все, чему учили в доме отца про болевые точки и уязвимые места, просто ударить – куда получится дотянуться.
– Отлично, – он оскалился. – Значит, договорились, моя сладкая.
Он выпустил ее волосы только для того, чтобы оттащить ее – рычащую, осыпающую его оскорблениями и брыкающуюся к кровати. Связал магическими путами, легко преодолев сопротивление. И замер, разглядывая свою жертву.
Демоница тоже временно прекратила сопротивляться, набираясь сил для нового рывка. Ее грудь под тканью бурно вздымалась. Это зрелище заставило его совсем потерять голову.
Андрос нагнулся, поднял обломок гребня, которым она пыталась отправить его на тот свет, и провел вдоль кривой кромки, затачивая магией до бритвенной остроты. Потом поднес к груди, разрезая тонкое кружево.
– С-с-скотина! – прошипела демоница.
Он криво улыбнулся и провел лезвием ниже, обнажая черное атласное бюстье. Чуть пощекотал острием белый живот выше ямки пупка, наслаждаясь отголоском страха, мелькнувшим в ее глазах, а затем склонился и лизнул восхитительно нежную гладкую кожу.
– Ты ведь не девственница, На-а-ама?
– Окажи миру услугу – сдохни, тварь! – прошипела демоница, еле сдерживая панику.
Невидимые нити магии, похожие на упругие ленты уверенно охватывали ее запястья. Такая удобная вещь – сколько ни дергайся – не вырваться. И при этом не травмируют кожу, даже синяков почти не остается. Наама знала это, потому что в той, прежней жизни, сама не раз пользовалась ими, фиксируя своих человеческих любовников, прежде чем взять в руки плеть.
Они не возражали. Скорее наоборот – состязались за честь быть наказанными Госпожой.
Но она никогда и никому не позволила бы привязать себя по доброй воле.
Страх накатывал волнами, лишая разума. Заставлял биться в путах, терять силы, несмотря на всю обреченность сопротивления. От мысли, что сейчас случится, разум захлестывала беспомощность и отчаяние.
Нет! Этого не может быть! Не с ней, Наамой ди Вине, папиной дочкой, маленькой принцессой!
Мерзавец, привязавший ее, предвкушающе ухмыльнулся и провел лезвием ниже. Словно вскрывал упаковку подарка. Сильные ухоженные пальцы в россыпи перстней погладили ее бедра. Задыхаясь от ужаса и бессилия, она снова попыталась свести ноги, но получилось лишь слегка дернуть бедрами, словно подаваясь навстречу его прикосновениям. Глаза Андроса насмешливо сверкнули.
– Хочешь меня, На-а-ама?
– Не мечтай, – с тяжелой ненавистью откликнулась демоница. – Ты мерзок и жалок, ди Небирос. Способен взять женщину, только если она связана. Ни одна демоница не захочет тебя.
Его лицо мгновенно исказила гримаса злости, а потом, словно мстя за ее слова, пальцы скользнули под кружево трусиков и вторглись в ее тело.
– Ты сухая, – задумчиво заметил он, всаживая оба пальца до упора. – Надо бы это исправить.
Связанная откликнулась истерическим смехом. Пусть делает что угодно с ее телом, ничто в мире не в силах принудить Нааму возбудиться и желать его.
Он склонился над ее лицом, снова захватывая губы в жадном собственническом поцелуе. Наама попыталась укусить его, но Андрос в ответ ткнул куда-то ниже солнечного сплетения, заставив ее всхлипнуть от боли.
– Как дикая кошка, – произнес он, любуясь ею – покоренной, но не сломленной. Вид белого тела на темном покрывале сводил с ума, пробуждал самые грязные и низменные инстинкты. И в том, чтобы владеть ею – такой гордой и недоступной раньше, таилось особое, ни с чем не сравнимое наслаждение.
Наама ди Вине умерла вместе со своим кланом. Безымянная рабыня, подаренная ему императором в знак особого расположения, была никем. Она принадлежала Андросу полностью.
На словах и в бумагах. Взглянув в пылающие яростью глаза, он осознал это. И понял, что если сделает то, что задумал: подчинит ее, заставит желать против ее же воли, то гордая дочь ди Вине никогда не простит унижения. Останется только ломать. Дрессировать демоницу, словно зверушку, добиваясь покорности.
Андрос заколебался. Вспомнил месяцы ухаживаний и мелких унижений, когда эта расчетливая сука держала его на расстоянии, превратив во всеобщее посмешище. Отказ ее отца. И снисходительное презрение в ее глазах.
Разве можно с ней иначе?
– Эта кошка растерзает тебя, ди Небирос! – поклялась распятая демоница.
– Или станет ласковой домашней кошечкой, – обещание в голосе мучителя напугало Нааму, но в настоящую панику она впала, когда Андрос дернул шнур колокольчика, призывая слугу.
Мысль о том, что слуги (слуги!) увидят ее связанной, полуобнаженной секс-игрушкой была невыносима.
Она задергалась еще отчаяннее, пытаясь вырваться.
– Принеси поднос из моей комнаты.
Служанка поклонилась и вышла, а Андрос снова повернулся к своей пленнице.
– Скоро ты станешь очень мокрой, Наама. Мокрой и послушной, – пообещал он. Затем взмахнул еще раз самодельным кинжалом, разрезая бюстье, и стиснул ее грудь, пощипывая и выкручивая соски.
Она поморщилась. Хозяйские наглые прикосновения прохладных пальцев не вызывали ни малейшего возбуждения.
– Не в этой жизни.
Вернулась служанка, с поклоном поставила поднос на стол у кровати. Наама поймала ее любопытный взгляд и оскалилась, пообещав мысленно девчонке мучительную смерть. Та побледнела и отшатнулась.
– Господин желает еще чего-нибудь?
– Нет. Можешь идти.
Дождавшись, пока девчонка отклоняется и скользнет за дверь, Андрос взял с подноса запаянную колбу и шприц. Щелкнул ногтем по тонкому стеклу, отломил горлышко, опустил иглу в бледно-голубую жидкость.
– Твоя прежняя жизнь кончилась, Наама.
Она расширенными глазами следила за ним, догадываясь, что происходит. И не желая верить своим догадкам.
Когда демон склонился над ней со шприцом, на конце которого угрожающе поблескивала капелька влаги, Наама взвизгнула и забилась, словно припадочная. Она дергалась, мотала головой, извивалась и голосила.
Андрос выругался и навалился сверху. Подмял так, что стало трудно дышать, дернул за волосы, заставляя вытянуть шею.
И все же вонзил шприц в плечо чуть выше ключицы.
– Вот и все, – раздраженно сказал он, выдергивая иглу. – Теперь нужно только немного подождать.
Наама замерла, тяжело дыша. Вслушалась в свое тело, но не ощутила в нем никаких перемен. Может, он просто пытается напугать ее?
– Ты блефуешь, ди Небирос. Экстазон запрещено применять без письменного согласия…
– К свободным женщинам, – с усмешкой закончил он. – Ты видишь здесь свободных женщин, моя сладкая?
Она побледнела, осознав всю глубину и весь масштаб подлой задумки. И, словно откликаясь на эти безнадежные мысли, по коже прошла первая пока еле заметная волна дрожи.
– Нет! – Наама всхлипнула.
Она же не животное! Она – демоница, дочь высшей расы. Это все – просто физиология, она не может уступить собственной похоти! Не превратиться в воющую, готовую на все самку!
Но что-то происходило. По телу разливалось странное тепло, согревая и вызывая желание. Соски съежились и заныли, словно умоляя о прикосновениях жадных губ и рук, а внизу живота разгорался настоящий пожар. Наама снова попробовала свести ноги. Уже не сопротивляясь, просто жаждая хоть немного притушить его. И вздрогнула, поймав взгляд нависшего над ней мужчины.
Андрос наклонился, с жадностью всматриваясь в ее прекрасное лицо, на котором ненависть и гнев медленно уступали место иным чувствам. Производитель обещал эффект в течение трех-пяти минут и, похоже, не соврал. Глаза связанной женщины затуманились, влажные губы приоткрылись. Демоница часто дышала, отчего ее небольшая грудь поднималась и опускалась. Темно-розовые соски, похожие на спелые ягоды, неодолимо манили попробовать их на вкус. Он захватил пальцами один из них и слегка сжал, услышав в награду возбужденный стон.
– Хочешь, чтобы я продолжал, Наама?
Она закусила губу, давя слова согласия и мольбу продолжать, не останавливаться. Рот наполнился кровью, но Наама почти не почувствовала боли. Пожар в теле с каждым мгновением разгорался все жарче, путал мысли, не давал думать ни о чем кроме напряженного и мощного члена в ее теле.
– Хочешь меня? – его рука замерла над грудью, почти касаясь соска.
Наама прорыдала что-то невнятное. Дернулась вперед, все еще борясь и безнадежно проигрывая навязанному желанию.
Он убрал руку.
– Не слышу.
Она хотела. Жаждала, умирала от желания. Но гордость, самоуважение и звериная ненависть к мужчине, который делал с ней это, были сильней навязанной наркотиком похоти. Наама замотала головой.
– Нет. Оставь меня, – с придыханием произнесла она.
– Ты уверена в своем ответе? – насмешливо растягивая слова, переспросил он. – Подумай, сладкая.
Вместо слов с губ сорвался возбужденный стон. По телу выступила испарина, волосы прилипли к шее. Андрос замер над ней, пожирая голодным взглядом, и демоница зажмурилась, чтобы не видеть его.
Но с закрытыми глазами было еще хуже. Усилившееся обоняние улавливало присутствие рядом сильного здорового самца. Она поерзала бедрами, раздвинула их шире, словно приглашая взять ее.
– Нет, так не пойдет, – от хриплого голоса над головой по телу снова пробежала сладостная дрожь. – Сперва признайся в своих желаниях.
И снова еле ощутимое прикосновение к болящим от возбуждения соскам. Пальцы – чуткие, прохладные, несущие избавление от сжигающего ее пожара – скользнули вниз, осторожно погладили нежную кожу с внутренней стороны бедра.
Наама всхлипнула и дернулась вперед, пытаясь поймать его руку.
– Прошу! – она распахнула глаза и встретила торжествующую улыбку на ненавистном лице.
– Что означает твое “прошу”? – пальцы снова поглаживали и ласкали ее сосок. Слишком нежно, едва ощутимо, а ей хотелось большего. Щипков, укусов, чувствовать тяжесть тела сверху и яростные таранящие удары большого члена внутри.
– Я хочу тебя, – прорыдала она, ненавидя себя за эти слова.
– Если чего-то сильно хочется, нужно как следует попросить, – подсказал глумливый голос над головой.
Да он издевается!
Но Наама уже перешла черту, за которой осталась сдержанность и гордость. Тело ломило от мучительного желания, перед глазами вспыхивали картины одна грязнее и непристойнее другой.
– Пожалуйста! Умоляю! Возьми меня!
– Другой разговор, – хмыкнул голос. И путы, удерживающие ее руки и ноги, исчезли.
Она мгновенно дернулась приласкать себя, за что получила хлесткий удар. Плеть оставила ярко-алую полосу на белых бедрах, а боль пробилась даже сквозь одурманенный наркотиком разум.
– Удовольствие нужно заслужить, – с насмешливой ухмылкой пояснил ее мучитель, поигрывая хлыстом. И потянул ее с кровати.
Как во сне Наама сползла на пол. Ей по-прежнему хотелось только одного. Чтобы он вошел в нее, подарил наслаждение, притушил бушующее в ее теле пламя.
Андрос сел в кресло, расставил ноги и поманил ее пальцем.
– На колени.
Не веря, что она это делает, Наама опустилась на колени перед ним. Он медленно с наслаждением намотал ее волосы на руку и притянул женщину к своему паху.
– Ты знаешь, что делать.
Она знала. Но никогда не занималась подобным, считая в глубине души такие ласки унизительными. Наама ди Вине была королевой, перед которой мужчины становились на колени, чтобы приласкать ее.
На мгновение она замерла, умоляюще глядя на своего мучителя.
– Пожалуйста, – шевельнулись губы.
– Сделай это, Наама. И если я буду доволен, я возьму тебя так, как ты этого желаешь.
Трясущимися руками Наама потянулась к пуговицам на ширинке. Медленно высвободила возбужденный член. Большой, огромный, как раз такой, какого жаждало ее тело.
Андрос выпустил ее волосы и расширенными глазами смотрел, как она медленно склоняется и округляет алые губы. Ощутив прикосновения юркого чуть шершавого язычка, он не выдержал и застонал.
Ее ласки не были искусными, но сильней них пьянило ощущение власти. Зрелище высокомерной гордячки, на коленях у его ног, ласкающей его естество, возбуждало настолько, что он еле сдерживался, чтобы не кончить раньше времени. Он дважды останавливал ее, чтобы продлить изысканное удовольствие, и все же не смог продержаться долго. Спустя всего десять минут излился со стоном и рычанием. И вцепился в волосы, не давая женщине отстраниться.
– Глотай все, Наама.
Демоница всхлипнула, покорно сглотнула и обмякла. Тело ломило от похоти и разочарования, между ног было невероятно влажно, а где-то в глубине души та прежняя свободная Наама содрогалась от гадливости и унижения.
Она чувствовала себя оскверненной, испачканной, обесчещенной. И, что хуже всего, до сих пор мечтала, ощутить его внутри.
– Хорошая девочка.
Ладонь по-хозяйски погладила ее спутанные волосы. Он потянул ее вверх, усадил к себе на колени и принялся играть с ее грудью, сжимая и выкручивая соски. Эти болезненные ласки отзывались во всем теле сладостными спазмами, но только их было недостаточно, чтобы притушить сжигавшее ее пламя. Наама всхлипнула и снова потянулась приласкать себя, но это не было ей позволено.
– Пожалуйста, – пробормотала она, почти не соображая, что несет. – Я хочу!
– Учись терпению, сладкая, – насмешливо промурлыкал ее мучитель. Его ладони стиснули ягодицы Наамы, а потом демон замер.
– Скажи, – медленно начал он таким тоном, словно ему в голову пришла мысль, которая ему очень нравилась. – Кто-нибудь из твоих любовников брал тебя сюда?
Демоница вздрогнула, ощутив страх даже сквозь отуманенный наркотиком разум.
– Нет.
Это грязно, унизительно и очень больно. Есть женщины, которым нравится подобное развлечение, но Наама не их числа.
– О, значит, хоть где-то я буду первым.
– Не надо!
– Тебе понравится, – он вывернул сосок, заставив ее вскрикнуть от смеси боли и похоти. – Вот увидишь.
– Пожалуйста, – ее затрясло от страха. – Не надо!
Он вгляделся в испуганные глаза, а затем кивнул с хитрой усмешкой.
– Ладно, потом. Что-нибудь нужно оставить на следующий раз.
Упиравшийся в ее бедра член снова начал подавать признаки жизни, и демоница заерзала, пытаясь насадиться на него. Одурманенное сознание не в силах было вместить больше одной мысли. Теперь, когда опасность отодвинулась в будущее, испуг, зародившийся было при угрозе анального секса, отступил, и всем существом Наамы снова завладело одно испепеляющее желание – отдаться.
– Не так быстро, – Андрос спихнул ее на ковер. – Сначала раздень меня. И постарайся сделать это нежно. Так, чтобы мне понравилось.
Она расстегивала негнущимися пальцами пуговицы и целовала мощное мускулистое тело, всхлипывая от невыносимой смеси возбуждения и отвращения. Крохотная не затронутая наркотиком часть души сознавала всю беспросветную унизительность происходящего, но не имела сил бороться.
Взгляд Андроса то скользил по ее сильному и гибкому телу, то останавливался на блестящих нездоровым блеском глазах и приоткрытых влажных губах. Они оказались такими нежными и сладкими. А может, сладость была в том, чтобы владеть и повелевать ее желанием. Высокомерная и холодная гордячка прятала в себе бездну чувственности. Андрос до сих пор чувствовал ее скрытое противодействие, тайный протест и почти предвкушал, как за долгие месяцы дрессировки обучит ее покорности. Она усвоит, что приветствовать хозяина нужно на коленях, считая за счастье поцеловать хозяйскую руку. Однажды наркотик не понадобиться. Наама будет течь при одном звуке его голоса, и умолять взять ее.
