Кристина Акопян
До меридиана и обратно к себе (часть I)
Все винили и в первый раз, и во второй себя. Никто не винил друг друга, так они пережили первую утрату. Вторую смерть ребенка уже сил не было переживать. Лилия начала пить, ушла с работы. Дралась с мужем, ломала мебель, выносила ценные вещи из дома. Можно ли спасти пьяницу, если пьяница не хочет быть спасенной? Нужно спасти того, кто хочет спасти пьяницу – это самый уязвимый человек в такой паре.
– Я не хочу тебя больше видеть, Аристарх, – что было больнее слышать, как твоя жена с алкогольной зависимостью в минуту трезвости не желает тебя видеть, или то, что назвала тебя полным именем? Лилия всегда его звала Аристо, всегда, но не в этот день, в этот час трезвости.
– Тебе нужна помощь, Лиличка. Я тебя не оставлю. Все с тобой переживу.
– Себе помоги, мне невозможно помочь, я спилась, муж, – и рассмеялась как сумасшедшая. Пепел с закуренной сигареты упал на деревянный пол балкона, который с сыном положил Аристарх, – тебе даже смены в поликлинике не дают, потому что не уважают. У тебя жена пьяница, таких не уважают. Уезжай, разведемся, продам свою часть квартиры, не хочу здесь жить. Эти пять лет, как в аду для меня, хочу выпить. Купи мне водки. Уходи! – громко вдруг заорала во все горло Лилия. У нее, как у Миши, надувались вены на висках и на шее, когда кричала от злости.
Аристарх ушел. Вернулся через сутки, не один.
Забрали ее, как мешок картошки, четыре крепких санитара, уложили на паркет в зале, навалились на нее и вкололи успокоительное. На тележке у Лилии было лицо, как у живого мертвеца, только глаза выдавали ее, она следила за мужем и одобрительно моргнула: «Молодец, так и нужно, спасибо».
– Спасибо, мужики, что приехали. Лева, спасибо, сам понимаешь, – пожал руку своему товарищу из «меда». – Извини, что пришлось с таким вопросом к тебе обратиться, выход был только такой.
– Петрович, ну ты чего нюни пускаешь, все нормально будет. Горе у нее, и не таких ставили на ноги. Она же не больная, полежит немножко в нарко, будем следить за ней.
Лева выбрал себе идеальную работу. Наркология была его призванием. За все эти годы с видами на разные стадии зависимости, слабости, безволья он не стал чёрствым и бессердечным, а с каждым годом мягче и мягче.
В областной наркологии с диагнозом алкоголизм разместили Лилию в областной наркологической клинике. Аристарх продал старую «Тойоту-Камри», щедро поблагодарив главврача за хороший уход против воли больной, что, кстати, незаконно в России.
Через месяц ему исполнялось пятьдесят лет, одному в квартире было страшнее, чем с женой пьющей. Зачем он ждал 4,5 года, чтобы избавить ее от таких мук? Может, надеялся на сознание?
Подлил он себе еще чаю, более под ноги не смотрел, но продолжал смотреть на «Победу». «Самый крупный ледокол в мире, и вот мы стоим рядом. А я, как гном, восторгаюсь твоей мощью, брат».
Щелчок фотоаппарата услышал за спиной Аристарх, обернулся – Кирюха.
– Вы так фотогенично сидите и смотрите на ледокол, не удержался. Эпичное фото, Аристарх Петрович. Как режиссер смотрит на сцену со съемок, так и вы.
На снимке был Аристарх спиной. Он сидел на раскладном кресле, держал в левой руке кружку, из которой густо выплывал остаток пара. Смотрел он на гигантский ледокол, красно-черный, они идеально вписывались в белый пейзаж.
