Кристина Акопян
До меридиана и обратно к себе (часть I)
«Вроде одно и то же, но совсем другое», – сказал себе Аристарх. Его глаза болели от ярко-белого света, он прищуривал глаза.
Неожиданно ледокол загудел в честь очередного достижения земного меридиана. Никто не испугался, были крики радости и восторг. Звук привлек его внимание, Аристарх взглянул вверх, туда, откуда был звук. А потом поднял голову в небо.
«Надо же, как небо близко, хоть рукой дотянись», – и рукой попытался дотянуться. А потом почувствовал себя дураком за то, что проделал такой большой путь с материка, он ни разу не любовался всем вокруг. Не смотрел на бушующие воды холодных морей. Не смотрел в бинокль на белых мишек. Сопровождая группу на землях архипелага, в походах посмотреть на морских животных, он изучал свои ботинки. То ли искал опасность, то ли было не до красоты.
«Чего бояться умереть, если ты и не живой вовсе?» – осознал Аристарх, потом, не смотря под ноги, смело зашагал к отметке меридиана, где в разных позах фотографировались туристы. Он снял свою куртку медработника, несмотря на холод.
– Сфоткай меня, Кирюх, – протянул свой старый телефон нанятому экспедиционной группой фотографу. Их заселили в одну каюту, и ели вместе в столовой за одним столом.
– Аристарх Петрович, давайте я вас лучше на профессиональный, так качественнее. У вас телефон старый.
– Ну ты меня сфоткай на мой сначала, потом на свой, – стоя смирно, он поднял обе руки к груди и большими пальцами показал «класс», – все? – спросил, когда Кирюха опустил уже и свой фотоаппарат. – Ну-ка, покажи, сынок.
Яркое фото с экрана фотоаппарата. Солнце светило отовсюду, тени не было нигде, и на лице не было. Он рассматривал фон, пейзаж за его спиной. Белое полотно разрывает пространство и устремляется вдаль. Он поднял глаза с экрана аппарата, посмотрел вживую на пейзаж, улыбнулся восторгаясь. «Как же красиво, вот природа щедро одарила нас глазами, а мы не смотрим. Такое даже слепой увидит, не то что зрячий». – Вновь взглянул на экран фотоаппарата, оттуда на него смотрел старик.
«Постарел как», – и вернул фотоаппарат Кирюхе, не хотел видеть это сморщенное лицо, таким он себя помнить не хотел. Поднял со льда куртку, надел, такое удовольствие после холода утеплиться, холод здесь совсем другой, чем в Мурманске.
– Это я во всем виновата, – плакала в машине по дороге с кладбища Лилия, – я хотела тебе потакать, чтобы было, как ты хочешь. Хотела укрепить твой авторитет. Он был бы жив, Аристо, был бы сейчас студентом, хоть кулинарного училища. Ты бы послушался, будь я на стороне Миши.
– Не вини себя, хватит это говорить. Не неси это бремя на своих плечах, Лиличка. Мы переживем, первую смерть пережили и вторую переживем, – конечно, он не верил в свои слова ни на минуту. Смерть старшенькой Зои никто не пережил, ни он, ни она.
Аристарх не знал, как можно пережить смерть ребенка. Когда маленькое тело растет у тебя на руках, потом ты видишь, как ее опускают в землю. Родители просто приспосабливаются к утрате, привыкают с этим жить. Они с женой привыкли с этим жить, потом родился Миша, и будто бы стало легче. Оба уже не все время думали о смерти первенца.
Зоя утонула в ванной, через полтора года после рождения. В доме отключали воду, чтобы не остаться совсем без воды в квартире, хозяева часто набирали воду в ванной, для первых нужд. Девочка залезла в ванну, полную воды, выйти из ванны уже сама не смогла. Нашел ее Аристарх, и в тот раз ему было суждено видеть первым тело умершего ребенка. Все были дома, но разве за детьми уследишь? Какая опасность может ждать в квартире? Дверь в кухню всегда была закрыта, но точно не в ванную, где стоял детский горшок.
