Кристина Акопян
Беседка на Волге (Часть III)
– Я думал от непривычки, как здесь тихо и жарко, не смог уснуть вообще.
Его ответ оправдал мои догадки.
Я не ответил, просто кивнул в темноте, он даже не заметил. Свет с каждой минутой доминировал над темнотой, его красный огонек упал на землю и разлетелся на искорки под его подошвой.
– Я все Марту расспрашиваю. Зачем тебе так много земли, Руслан? Судя по всему, ты не пользуешься всем этим.
– Не все землей пользуюсь, но большая часть приносит мне пользу. Пример вон там, – он показал пальцем влево от себя, – картошку сажаю. Как без нее? Куры, свиньи, козы – они все у меня на территории, я их не выпускаю. Для всего надо землю иметь. Яблони растут, самогон гоняю, продаю, все это нужно мне.
– Неплохое хозяйство, большие деньги приносит, наверное, по местным меркам.
– Больше чем многим, – он неожиданно для меня пошел к своей калитке, открыл ее и, обойдя забор, вышел на дорогу. Облокотился на сетку, скрестив руки, продолжил: – пользы от земли много, да рук не хватает.
– Я обратил внимание, что к дому не проведена вода, хоть ты и имеешь свой колодец. И дом твой требует ремонта. Потому и решил, что пользы и денег нет от имевшегося, – признаюсь в неприятном, но я почувствовал себя выше него и нагло наговорил неприятностей. Конечно, так не следовало делать, это его земля его дом, у меня и того нет и прав на такие слова тоже нет.
К удивлению, он не проявил обиды и злобы на мои замечания. Руслан обернулся к своему старому дому и заговорил после паузы:
– Ты знаешь, Аристарх, большая часть моих денег уходит на покупки разных инструментов и техники. И до дома не доходят руки и средства. Но самогон продается хорошо.
Только второй раз услышав слово «самогон», во мне проснулись ассоциации с алкоголизмом Лилички. Конечно, я об этом не собирался никому говорить, но мысль о том, что она не должна знать о соседе с самогоном, мне прожигала виски. Но как ему намекнуть ни за что не продавать Лиличке эту дрянь? Я в голове прокручивал разные варианты, но ни один из них не выглядел убедительно и невинно. Как тут:
– А мы стараемся вести здоровую жизнь и не употреблять алкоголь… – я промолвил, совсем не обдумав эту версию. И меня перебили.
– Твоя жена, кажется, вчера заходила.
Молния раз ударила мне по коленям, я пошатнулся.
– Я еще удивился, почему сама пришла, а не Марта. Да к тому же вечером, когда свет совсем погас в доме, – он старался не выдавать, что знает о зависимости Лилички. Это было любезно с его стороны, только мне совсем не легче.
Я сглотнул слюну, и, кажется, весь мир услышал этот звук.
– Ты продал ей самогона? – дрожащим голосом я спросил.
– Совсем немножко…
– Сколько?
– Бутылку в полтора литра, – он явно не собирался врать. И не собирается благородно отказывать в спирте алкогольной зависящей женщине в трауре.
Я так многое хотел сказать, но вместо этого я вышел за калитку, подошел к нему. Коренастый лысеющий мужчина с лисьими глазами хмурил лоб, он ждал, ждал, что я скажу.
– У нее зависимость, не продавай ей больше. Пожалуйста.
– От чего же? Самогон у меня хороший, здесь больше никто такого не гонит, да и садов ни у кого нет, как у меня, – он хвастался умирающими яблонями, что гнили от старости. – Раз есть покупатель, значит, продам. Это же мой хлеб. Тем более неплохо платят.
– Сколько она заплатила за «полторушку»?
У Лилии не было денег, она не могла оплатить за бутылку, но могла взять из портфеля.
Он без слов достал из кармана блестящий предмет, больно мне знакомый круг на большом пальце Руслана. Это было наше обручальное кольцо. Я не знал, что сказать торговцу смертью моей жены.
– За сколько ты «полторушку» продаешь?
– Пять тыщ, – широко раскрыл свои искривленные пальцы рук.
– Может, пойдешь на встречу, Руслан? Отдашь мне обручальное кольцо, и я оплачу настоящую стоимость самогона?
Он убрал кольцо в карман и покачал головой. Стало светлее, рассвет преобладал над всем.
Я проснулась около восьми, хорошенько выспавшись. Туман легким одеялом накрыл деревню.
В гостиной на раскрытом диване спала Лилия, Аристарха не было в комнате, его кушетка аккуратна была собрана. Лилия спала крепко, а в воздухе пахло перегаром. Я себе внушила, что нет никакого запаха. Алкоголя в доме нет, Лилия не пила, значит, мне все кажется. Я пошла на кухню. Проходя мимо входной двери, застала Аристарха курящим на своем уже привычном месте.
– Ты у меня сигареты тыришь, Петрович?
Он оглянулся красными глазами. Нет, не заплаканными – усталыми. Аристарх смотрел все на тот же дом. А дом вдруг показался мне очень далеким. Из-за тумана, накрывшего крышу дома и верхушки деревьев, все казалось дальше чем есть.
– Я не справляюсь, Васильна. Она мне не по плечу, я не могу ее излечить, зря мы приехали.
Ничего не клеилось, и вдруг запах перегара в моей памяти все поставил на свои места.
Завтрак отменился.
На столе лежало золотое, как выяснилось, обручальное кольцо.
У окна стоял Аристарх, а за столом сидела Лилия. От неловкости я скрестила руки и забилась в угол, не издавая звука.
– Я жду твоего признания, Лилия, что ты алкоголичка, – тишина. – Признайся! – громко заорал Аристарх. Он сжимал кулаки, сдерживая еще больший гнев.
– Отстань от меня, – она закрыла лицо ладонью, ее засаленные волосы еще сильнее подчеркивали залысины. Ни следа не осталось от моей подруги Лилии. Это был совсем другой человек. Мой сломленный бамбук.
– Сколько раз я еще буду выкупать наше обручальное кольцо? Мне все надоело, ты не хочешь себе помогать. Признайся, что ты зависима.
– Я хочу домой, мне надо на могилу Миши. Отстаньте от меня. Он умер из-за нас, из-за меня. Я, я виновата, я могла его спасти и не пустить в армию, я его убила.
