Кристин Хармель
Жизнь, которая не стала моей
Глава 4
Будильник вырвал меня из сна, и в тот же момент я припомнила прикосновение Патрика, теплое, надежное, живое. Я резко села, заморгала, привыкая к темноте.
– Патрик! – позвала я, но ответил мне лишь будильник – повторным пронзительным звонком. Я надавила кнопку и в наступившей тишине поняла, что вернулась в реальность, ту, которую делю с Дэном, ту, в которой я навеки осталась вдовой.
– Патрик! – бессильно повторяла я, уже зная, что его здесь нет.
Вот проступают очертания комнаты и исчезает последний ошметок надежды. Глухие жалюзи блокируют утренний свет, я узнаю прохладный шелк постельного белья. Сон был всего лишь сном. Патрика нет. Только никак не могу избавиться от ощущения полной реальности. Его прикосновений. Вкуса его губ. И этого яркого, небывалого света.
И хотя подробности нашей встречи быстро померкли после пробуждения, я никогда не смогу забыть девочку с прекрасными зелеными глазами – глазами Патрика. Совершенно живую. Совершенно мою. В той жизни я, несомненно, любила ее больше всего на свете. Горло сдавило, не продохнуть, когда это «мама» снова прозвучало в памяти.
Но ведь я откуда-то знала, что тринадцать ей исполнится восьмого июля, то есть она родилась через четыре месяца после того, как мы с Патриком впервые были близки, а значит, это – всего лишь сон, а не чудесное проникновение в ту жизнь, которая была мне предназначена.
– Я не ее мама, – прошептала я и сама удивилась, как мучительна мне эта трезвая мысль. – Это сон. – Но сердце колотилось, не принимая резонов, и перед глазами все еще стояло ее лицо.
Я включила лампу на тумбочке. Возле будильника – стакан воды, пузырек адвила и записка от Дэна: он рано умчался на работу, но надеется, что у меня не будет тяжелого похмелья. «Никогда не видел, чтобы ты пила столько шампанского», – снисходительно уточнил он.
Дрожащими руками я закинула в рот две таблетки, голова действительно разрывалась от боли. Запив таблетки, я снова откинулась на подушку и уставилась в потолок.
– Что со мной творится? – вслух спросила я.
Потом нащупала свой айфон и зашла на сайт для недавних вдов – YoungWidowTalk.com. Я время от времени туда заглядывала, хотя, конечно, не при Дэне. Забила в поисковое поле «яркий сон о муже» – выскочило несколько линков. Открывая их один за другим, я надеялась, что хотя бы одна вдова видела такой же невероятно реальный сон о своем муже – живом, в настоящем, – но попадались только сны о прошлом. Поразительно, как часто вдовам снится, будто покойный муж отвергает их ради новой подружки или жены. Меня эти рассказы опечалили: я и представить себе не могла, чтобы Патрик променял меня на другую. Я еще поискала «ребенок во сне», но тут и вовсе линков не было. Похоже, мне выпала новая, уникальная форма безумия.
Со вздохом я отложила телефон и поднялась. Ноги холодил мраморный пол.
* * *
Как в полусне я провела утренние сеансы и к обеду прекрасно понимала, что в таком состоянии толку клиентам от меня чуть. Я попросила Дину, секретаршу, общую с еще тремя терапевтами, отменить приемы, назначенные на вторую половину дня.
– Что-то случилось? – с тревогой спросила она. – Вы же никогда не отменяете запись!
– Неважно себя чувствую, – ответила я. И не то чтобы сказала неправду.
Нужно было подождать, пока Дина всех обзвонит. Я вернулась в кабинет и вынула из ящика стола вставленную в рамку фотографию Патрика – я спрятала ее после пятого свидания с Дэном.
Годами эта фотография стояла у меня на столе, каждый день я много раз встречалась с ней взглядом. Но когда в моей жизни замаячили серьезные отношения с другим мужчиной, я сказала себе: пора расставаться с Патриком. Сказано – сделано. Но, видимо, не до конца.
И в эти два года я время от времени вынимала фотографию и вглядывалась в нее, ища ответа. Стоило мне увидеть эти спокойные, изумрудного цвета глаза, как в моей голове распутывались самые сложные проблемы.
Но сегодня, когда я достала фотографию, все только усложнилось. На фотографии он совсем молодой, не такой, каким я видела его ночью. Это было во сне, напомнила я себе. И все же. Легонько обвела пальцем его глаза, припоминая, как трогательны эти морщинки вокруг них – морщинки, которым еще только предстояло проступить. Коснулась густых темных волос. Как их украсила бы седина на висках…
Зажужжало переговорное устройство.
– Я всем дозвонилась, Кейт. – Металлический голос Дины заполнил кабинет. – Все пациенты на вторую половину дня отменены. – Помолчав, она все же спросила: – Все ли у вас в порядке? Может быть, что-то еще нужно?
– Нет, все прекрасно! – Я даже смешок смогла изобразить. – Спасибо!
Несколько секунд слышались только электрические щелчки. Потом:
– Хорошо, тогда я ухожу на обед.
– Отлично! – еще жизнерадостнее откликнулась я. – Значит, до завтра.
Я снова спрятала фотографию Патрика в ящик, под стопку тонких папок, и вынула телефон. Сьюзен ответила сразу же.
– Я взяла отгул на полдня, – сказала я ей. – Можно к тебе заглянуть?
– Что случилось?
– Ничего. Не могу повидаться с сестрой просто так?
– Обсудим это, когда до меня доберешься, – сурово предупредила она. Как всегда, видит меня насквозь!
Через полчаса такси остановилось возле кирпичного дома. Сьюзен встретила меня на пороге и молча вручила бокал белого вина.
– Всего час дня! – напомнила я, но от вина не отказалась.
– Я слышу по голосу, когда тебе надо выпить. Сегодня как раз такой случай.
Она повернулась и вошла в дом, не дожидаясь моего ответа. Я пошла следом, на ходу делая первый глоток. Сестра, конечно, права.
– Привет, ребята! – Я заглянула в гостиную, где приклеились к телевизору Сэмми и Келвин. Какая-то мультяшная мышь – незнакомый мне персонаж – учила уму-разуму мультяшного медведя, и Келвин радостно хихикал. Сэмми обернулась, улыбнулась и помахала мне. Я с грустью подумала о зеленоглазой девчушке из моего сна.
Сьюзен дожидалась меня в кухне, тоже с бокалом белого: на столике – открытая бутылка шардоне и мисочка с чипсами.
– Ну? – заговорила она, едва я вошла. – Выкладывай. Это из-за вчерашней помолвки?
– Нет, – тут же выпалила я. Сьюзен вопросительно изогнула бровь, и я, уставившись себе под ноги, забормотала: – Это глупо, но мне сегодня приснился безумный сон. То есть я думаю, что это был сон.
Голос мой замер, Сьюзен ничего не говорила, и я заставила себя поднять глаза и встретиться с ней взглядом. Спокойная, подтянутая Сьюзен. Мне бы научиться так себя держать. А меня трясло, как наркомана при ломке.
– Продолжай, – хладнокровно распорядилась она. И я рассказала обо всем: как проснулась подле Патрика, слышала его голос, ощущала прикосновение. Рассказала, что теперь у него на висках седина и он прибавил в весе, но прикосновение все такое же – знакомое до боли. Сестра смотрела все печальнее. Я договорила, чувствуя, как у меня по щекам катятся слезы.
Сьюзен вздохнула, поставила свой бокал на стол, обняла меня.
– Просто нервы, сестренка. Принять предложение Дэна – штука серьезная. И не такое могло присниться.
– Но раньше мне ничего подобного не снилось, – еле слышно возразила я. – Все так реально, словно происходило на самом деле.
– Ну конечно же. – Она разжала объятия, отступила на шаг. – Какая-то часть тебя угрызается, что ты поступаешь неправильно, живя своей жизнью, без него. Но давно пора, Кейт. В этом нет ничего плохого. Патрик хотел, чтобы ты была счастлива.
Я отпила еще вина и прикинула, стоит ли рассказывать о девочке с зелеными глазами, – увы, Сьюзен и без того наверняка подумала, что я схожу с ума.
– Мне показалось, будто я увидела мою настоящую жизнь, – только и произнесла я.
Сьюзен крепко ухватила меня за обе руки, требуя, чтобы я поглядела на нее.
– Вот это – твоя настоящая жизнь. Прямо здесь. Прямо сейчас. Понимаю, гибель Патрика была для тебя ужасным ударом, но с тех пор прошло много лет. Нельзя возвращаться к воспоминаниям всякий раз, когда у тебя появляется шанс сделать шаг вперед. Так вся жизнь пройдет мимо. Неужели ты этого хочешь?
– Нет. – Я шмыгнула носом, потом с трудом заставила себя посмотреть Сьюзен в глаза. – Но мне было очевидно, что мое место – там. Я знала там все. Откуда бы? Это был мой дом, мое место в жизни.
– Только послушай себя! Это только сон, – строго повторила она. – Скажи это, Кейт!
– Но… – Кейт!
– Это только сон, – послушно повторила я.
Тут в дверях кухни возникла Сэмми, и я поспешила скрыть от нее свои слезы, уткнувшись лицом в бокал, но от Сэмми не спрячешься.
– Что случилось с тетей Кейт? – спросила она маму, тревожно поглядывая на меня.
– Мы вспоминали твоего дядю Патрика, и тетя Кейт немножко загрустила, – ответила Сьюзен.
Сэмми была озадачена:
– Но у меня нет дяди Патрика.
Я задохнулась. Сьюзен повела Сэмми обратно в гостиную, и я слышала, как в коридоре она напоминает дочке о том, что у меня был когда-то муж и я иногда вспоминаю его и плачу.
Сьюзен вернулась через минуту, слегка покрасневшая.
– Ты уж нас прости, – сказала она. – Мы не говорим о Патрике при детях, они еще не готовы думать о смерти. Мне так жаль, что она тебя расстроила.
– Это я сегодня в кусках. Не ее вина. – Я выдавила улыбку и попыталась взять небрежный тон. – Кстати, тебе будет интересно: в моем сне вы переселились в Сан-Диего. У тебя наверняка был суперский загар. Так-то!
Сьюзен застыла:
– В Сан-Диего?
Я кивнула:
– Ага, одиннадцать лет назад, Роберту предложили там работу. Вот повезло!
Сьюзен сердито сжала губы.
– Я же просила родителей не говорить тебе, – пробормотала она. – Давно ты об этом знаешь?
– О чем?
– О предложении, которое сделали Роберту.
Я тупо уставилась на нее, и сестра нетерпеливо вздохнула.
– Через год после смерти Патрика Роберту предложили действительно очень заманчивую работу в Сан-Диего.
– Вот как! – По рукам у меня побежали мурашки.
Она кивнула.
– Но мы не захотели переезжать.
– Из-за меня? – пролепетала я.
Сьюзен помедлила с ответом.
– Ты бы поступила так же. Но от кого ты узнала? От мамы?
– Нет. – Я снова уперлась взглядом в пол, окончательно сбитая с толку.
– Так кто тебе рассказал?
Я беспомощно пожала плечами – стук сердца оглушал меня.
– Патрик.
* * *
Ведь этого не может быть, никак не может быть. Патрик и та жизнь, которая была мне предназначена, такая отчетливая во всех деталях, – это только сон; но откуда же я тогда узнала про Сан-Диего?
Эта мысль не оставляла по пути от Сьюзен, пока я ехала на 86-м автобусе к метро. Мне не давал покоя не столько сон – хотя при виде Патрика ожило все то, что, как мне казалось, я давно похоронила. Непонятно было, что этот сон означал. Если я получаю информацию, которая как-то связана с реальностью, не кроется ли за этим нечто еще более важное?
– С ума не сходи, – сказала я себе, и довольно громко, судя по тому, как прохожий сочувственно глянул на меня и постарался обойти как можно дальше. Я виновато улыбнулась ему и больше не поднимала головы, пока не нырнула в метро.
Я села на шестой маршрут, но вышла не на Гранд-Сентрал, как обычно, а доехала до Бруклинбридж – Сити-холл, а оттуда пошла в западном направлении, туда, где была наша прежняя квартира. Я решила, что должна снова увидеть это место, хотя бы затем, чтобы навсегда убедиться: Патрика больше нет и нашей с ним жизни давно пришел конец.
Я сознательно избегала этого района Манхэттена с тех пор, как переехала. Я даже не приезжала к знакомым на день рождения, если они праздновали его здесь, я просила таксистов выбирать другой маршрут, пусть с их точки зрения и нелепый. Кое-как убедила себя, что самый облик этого района заперт в сейф вместе с прочими воспоминаниями о годах с Патриком, и ключ потерян. Но этой ночью сейф сам собой распахнулся.
Я добралась до двери моего прежнего дома, поднялась по ступенькам и, набрав в легкие побольше воздуха, прочитала список жильцов. Вот строчка 5F, где когда-то прямыми, уверенными буквами – на века – было выведено П.+К. Уэйтмен. Теперь под звонком написано просто: «Шуберт».
Я была разочарована – хотя чего я ожидала? Что Патрик по-прежнему живет тут в параллельной реальности вместе с привидевшейся мне дочерью, что их имена написаны тут всем на обозрение? Я покачала головой и снова вслух напомнила себе:
– Не дури.
И все же не удержалась от искушения и надавила кнопку звонка. Не дождавшись ответа, двинулась прочь и только тут заметила, что похоронного бюро на углу нет – в точности как в моем сне. Затаив дыхание, я нырнула в узкий проулок справа от дома. Оттуда, сквозь узкие щели новой деревянной ограды, я смогла разглядеть ряд тренажеров и крепкий тополь.
– Невозможно, – прошептала я, отступая, поспешно выходя из переулка на Чемберс-стрит, где уже темнело. Больше десяти лет я не заглядывала в эти места, откуда же мне известно об этих тренажерах и о тополе? Да еще во всех подробностях? Откуда я вообще о них знала?
Я вернулась и снова позвонила в квартиру 5F. Ответа по-прежнему не было. А я все ждала, точно надеялась услышать сквозь потрескивание статических разрядов голос Патрика.
Безумие.
Патрика я похоронила ясным сентябрьским утром много лет назад.
Глава 5
Я вернулась домой в полпятого, просидела полчаса на диване, глядя в стену и ничего не соображая, а потом встала и направилась к бару в углу гостиной – обычно я в него не заглядываю.
Я с удовольствием выпью вина за ужином или пинту пива, болтая на досуге со Сьюзен, но в целом спиртным нисколько не увлекаюсь, так что если сейчас опрокину рюмку-другую чего покрепче, то, может быть, сумею снова уснуть, вернусь в то сновидение, к Патрику. Непременно нужно увидеть его снова, убедиться, что я еще не сошла с ума. Впрочем, не это ли пытается доказать себе любой сумасшедший?
Я отыскала у Дэна бутылку «Бэзил Хейдена», налила немного поверх кубиков льда. Бурбон обжег горло и подействовал почти сразу. Через минуту голова уже поплыла, однако сна пока не было ни в одном глазу, поэтому я долила стакан почти до краев, сделала глубокий вдох и быстро все проглотила.
Через десять минут комната начала расплываться перед глазами. На ощупь я добралась до спальни и укрылась одеялом, благодарно зевая – в голове уже все мешалось.
– Сделай так, чтобы я проснулась рядом с Патриком, – шепнула я, не зная, кого прошу: Бога? Бурбон?
Вскоре я отчалила, но, хотя спала очень крепко, так ничего и не увидела. На следующее утро я очнулась у себя в спальне, рядом с Дэном. Без особой радости.
– Доброе утро, крошка. – Голос Дэна был еще сонным, он повернулся и крепче прижал меня к себе. Потыкался носом мне в шею, потом вдруг отодвинулся, сморщил нос: – Фу, Кейт, ты пахнешь как водочный завод.
– Извини, – пробормотала я. В голове долбило так, словно ее переехал грузовик. – Немного выпила вчера перед сном.
– Опять выпила? С тобой все в порядке?
– У-гу. – Я изобразила лучезарную улыбку, отчего в голове застучало еще сильнее. Пошла почистить зубы и заодно проглотила три таблетки ад-вила, потом вернулась в постель, рассчитывая еще несколько минут доспать, прежде чем встать окончательно. А вдруг…
Но Дэн обнял меня, прижался всем телом.
– Во сколько тебе на работу? – спросил он низким голосом – с намеком.
Я глянула на часы – прощай надежда поспать. Первый пациент явится только через полтора часа, и пришлось честно признаться Дэну, что время в запасе еще есть: было неловко, что всю ночь я мечтала проснуться рядом с другим мужчиной.
Мы занимались любовью лениво, медленно, и я вовсе не думала о Патрике, пока Дэн не ушел в душ, – и тут, когда я осталась в постели одна, и голова все еще гудела, я вдруг снова заплакала – потом поспешно вытерла слезы, встала и начала собираться.
Через пятнадцать минут мы с Дэном попрощались у двери, поцеловались, как вдруг он схватил меня за руку.
– Кейт! – обеспокоенно заговорил он. – Что с тобой такое? Ты словно не здесь.
Я еще не говорила ему про мой диагноз, про бесплодие, и едва ли сейчас был подходящий момент. Рассажу вечером, за ужином, и все устроится.
Так что я ответила:
– Нет, все в порядке.
Он заглянул мне в глаза:
– Точно? Ты сама не своя.
Я все еще думала над его словами – ведь он прав! – когда входила в приемную. Дина спросила, как я себя чувствую, и я пробормотала, что подташнивает, мне в самом деле было нехорошо. Выпивка и странные сны быстро доведут человека.
Глаза Дины радостно вспыхнули.
– Наверное, вы ждете ребенка! – пафосным шепотом заявила она.
– Вряд ли, – ответила я. Под пытливым взглядом Дины рука сама потянулась к плоскому животу, и я поспешила укрыться в кабинете и приготовиться к долгому дню, на протяжении которого думать о собственной жизни не придется.
* * *
В начале шестого, когда я уже собирала свою сумку, в кабинет решительно вошла Сьюзен с толстой папкой в руках.
– Что это ты вдруг? – удивилась я. За пять лет, что я здесь проработала, сестра побывала в моем кабинете лишь однажды. – С детьми все в порядке?
– Они с Робертом, – отмахнулась Сьюзен и протянула мне папку. – А мы с тобой едем в «Хаммерсмит» планировать свадьбу.
Я взяла папку, и от золотого тиснения – «миссис» – голову сдавило.
– Я обещала Дэну приготовить ужин.
– Это займет всего час, – пообещала она. – На обратном пути купишь еду навынос.
– Сьюзен…
– Послушай, – деловито заговорила она. – Понимаю, помолвка выбила тебя из колеи, отсюда и эти сны. Вот я и подумала: начнем планировать свадьбу, тебе полегчает. Чем реальнее будет становиться твоя новая жизнь, тем легче ты отпустишь прошлое. Верно?
– Это тебе доктор сказала? – спросила я. Сьюзен каждый четверг посещала психотерапевта, хотя я так и не поняла зачем, при ее идеальной жизни. О каких проблемах она там консультируется?
Сьюзен пожала плечами:
– Она тоже думает, что тебе станет лучше, когда ты сосредоточишься на настоящем. Так что же? Идем? Или мне напиться в одиночку?
Я вздохнула. Ладно, зато опробую на сестре монолог, который мне предстоит произнести вечером перед Дэном, – о бесплодии. Тем более я все равно должна ей об этом сказать.
– Ты угощаешь?
Через десять минут мы уже сидели в любимом нашем уголке «Хаммерсмита», английского паба за углом от моей работы, куда мы со Сьюзен заглядывали пару раз в месяц. «Наш» бармен Оливер принес Сьюзен шардоне, а мне «Гиннесс», но я изобразила рвотный позыв и заказала спрайт.
– Я должна тебе кое-что рассказать, – заговорила я, едва Сьюзен сделала первый долгий глоток. – Дэну я еще не говорила.
– Не говорила о чем? – рассмеялась она. – Тон у тебя уж больно серьезный.
Я сердито глянула на сестру – неужели не видно, как я расстроена?
– Сьюзен, я серьезно. У меня не может быть детей. Несколько дней назад врач поставил окончательный диагноз. Мои яичники отработали свое.
– О! – Она уставилась на меня, подумала. – Что ж, это в самом деле печально.
Я рассчитывала на другую реакцию. Ждала слез или каких-то слов утешения. А тут недоумение – не более того.
– И это все, что ты можешь мне сказать?
– Видишь ли, до сих пор я не знала, что ты собираешься обзавестись детьми, – ответила она, избегая моего взгляда. – То есть если бы ты и раньше пыталась забеременеть и получила такой диагноз, это и правда была бы трагедия. Но тебе уже сорок, так что я думала…
– Что? Что я не вправе родить ребенка? – взорвалась я. – Только потому, что собиралась сделать это не так рано, как ты?
Она преспокойно пожала плечами:
– Вовсе нет. Я просто имела в виду, что в сорок лет поздновато об этом задумываться. Думала, вы с Дэном давно все решили. А выходит, вы ничего даже не обсуждали?
– Нет! – сердито ответила я. – И сорок – еще не старость.
– Ясное дело, не старость. Между прочим, я на два года тебя старше.
– На два года и десять месяцев, – буркнула я.
Она смерила меня взглядом:
– Точно. Однако Келвина и Сэмми я родила, не дожидаясь сорока, потому что так надежнее. Ты же знаешь статистику, сестренка. Родить до сорока – намного безопаснее и для матери, и для ребенка.
– Да-да, – пробормотала я. – Какая жалость, что я не встретила Дэна пораньше, чтобы уложиться в твое расписание.
Она опять пожала плечами.
– Самые ответственные годы – после тридцати – ты провела, спрятав голову в песок и думая только о Патрике. Вот Джина – она же нашла в себе силы жить дальше, а ты? Хотела бы ребенка – ухватилась бы за эту возможность, а не тянула время.
Я в упор смотрела на сестру, чувствуя, что закипаю.
– Мир устроен немножко по-другому, Сьюзен. Я не могу вот так щелкнуть пальцами – и чтобы все стало по-моему. Ты даже не представляешь, каково это – потерять мужа.
Снова это движение плечами.
– Пусть так. Но я знаю, что Дэн – хороший парень. А ты опять все испортишь, если начнешь переживать из-за своего бесплодия и из-за детей, которых на самом деле не очень-то и хотела.
– Откуда ты знаешь, чего я хочу на самом деле? – Мой голос взлетел на целую октаву, и краем глаза я увидела, как покосился на нас встревоженный Оли-вер.
– Так расскажи мне, – ответила она. – Ты думала о ребенке?
– Да! Наверное. Не знаю. – Я не смотрела на нее, опасаясь прочитать на лице сестры «я же говорила!». – Но я не была готова к тому, что решат за меня.
– Кейт! – Голос Сьюзен смягчился. – Ты можешь себе представить Дэна в роли отца?
– Конечно, могу!
– Но он терпеть не может моих детей, – так же мягко продолжала она.
– Что ты говоришь? Как это – терпеть не может?
– Ладно, допустим, это сильно сказано. Однако ни малейшей симпатии к ним он не испытывает. Ты хоть раз видела, чтобы он общался с Келвином и Сэмми по собственной воле?
Я уже приоткрыла рот, собираясь защитить своего жениха, но вспомнила, что он в самом деле ни слова им не говорит, кроме «Привет!» и «Пока!».
– Он не умеет с ними обращаться, – признала я наконец. – Он не привык иметь дело с детьми.
– Милая, он не любит детей, – возразила Сьюзен. – Так что ты зря волнуешься о том, как он отреагирует на твой диагноз.
– Ты уверена? – переспросила я. Плечи распрямились, груз тревоги уже не так давил на них. Но взамен защемило под ложечкой.
– Убеждена: он будет вполне доволен, – решительно подтвердила она. Дождалась, пока я подняла глаза, и добавила: – Это твоя проблема, а не его.
Она выждала мгновение, а потом хлопнула в ладоши и улыбнулась:
– А теперь – начинаем подготовку к свадьбе!
– Шутишь, что ли? – вытаращилась на нее я.
– Почему шучу? – удивилась она.
Я сжала челюсти.
– Большое тебе спасибо за все, Сьюзен. Свадебная папка – чудесная идея. И все-таки прежде, чем начинать планировать, я должна поговорить с Дэном. Ребятам привет передай.
И, бросив на стол десятидолларовую купюру, я вышла, не дожидаясь ответа.
Я зашагала в сторону центра, но чем дальше шла, тем хуже становилось на душе. Конечно, Сьюзен не всегда меня понимает, но сердце у нее доброе. Надо извиниться. Я набрала ее номер, но он не отвечал. Сунув телефон в сумку, я тут же снова достала, чтобы позвонить Джине.
– Скажи, как тебе это удалось? – не здороваясь, спросила я.
– И тебе привет, – засмеялась она. – Ладно. Считай, заинтриговала. Что именно мне удалось?
– Пережить Билла, – дрожащим голосом выговорила я. – Жить дальше. Найти другого человека. Выйти замуж, родить от него ребенка.
Джина вздохнула. Замуж она вышла через шесть лет после смерти Билла, их с Уэйном дочке, Мэдисон, уже три года.
– Нужно просто думать об этом как о другой жизни. Возможно, не той, что тебе предназначалась, – не той, которую ты считала своей судьбой. Но все же это твоя жизнь, такая же твоя, как и прежняя.
Я задумалась:
– Ты все еще вспоминаешь Билла?
– Дня не проходит. Но я уже не так сильно о нем тоскую.
Я подумала, можно ли рассказать ей, что я видела Патрика точно наяву. Нет, она сочтет меня сумасшедшей. Да может, я и впрямь сошла с ума.
– Не знаю, права ли я, что приняла предложение Дэна? Ведь какая-то часть меня все еще влюблена в Патрика.
– Даже и не сомневайся! – решительно ответила Джина. – Патрика ты будешь любить всегда. И это нормально. Только приходится напоминать себе, что его уже с нами нет.
– А если есть? – прошептала я.
– О чем ты?
Я растерялась:
– Никак у меня не получается отпустить его.
* * *
По дороге домой я постаралась все это продумать. В нью-йоркской толпе почему-то чувствуешь себя одиноко и спокойно. Ни с кем не встречаешься глазами, никто с тобой не заговаривает, так что, дойдя до дома, чувствуешь себя как после двадцати минут в звукоизолированной капсуле.
Дэн уже был на кухне – пил из бокала красное вино.
– Ты как, малыш? Сьюзен звонила мне, говорит, ты расстроена. Она беспокоится за тебя.
– Все у меня в порядке, – с принужденной улыбкой ответила я. – Честное слово. Спасибо, дорогой.
Он поставил бокал на столик и пошел меня обнять.
– Ну так? Как себя чувствует моя красавица-невеста? Я так понял, вы со Сьюзен планировали свадьбу?
– Самую малость, – кивнула я, и он мне улыбнулся.
– Слушай, не стоит оно такого напряга, – сказал он. – Никакой спешки! Я знаю, невесты иногда чуть не в гроб себя загоняют, обо всем хлопочут, но мне совсем не хочется тебя обременять. Чем я могу помочь?
– Ты и впрямь само совершенство, – со вздохом признала я. – Но за меня не беспокойся. Я не из таких невест.
– Во всяком случае, об ужине на сегодня я позаботился, уже тебе легче, – сказал он, и мне стало жутко стыдно, ведь я обещала заняться готовкой. Тут, словно по отмашке режиссера, в дверь позвонили. – Вот и он.
За десять минут Дэн накрыл стол, зажег две тонких свечи, разложил китайские блюда по тарелкам так красиво, что ужин казался по-настоящему праздничным.
– Кто, кроме тебя, способен подать лоуминь на лучшем фарфоре! – не удержавшись, рассмеялась я.
– Вегетарианский, полезный лоуминь, – уточнил он. Налил мне бордо и поцеловал меня в макушку. – Все самое лучшее для моей девочки.
– Я должна тебе кое-что сказать, – заговорила я, когда мы утолили первый голод.
– Говори, малыш, – кивнул он.
– Несколько дней назад я была у врача, – начала я, внимательно следя за его реакцией. – Мои яичники перестали работать. Я не… мы не сможем завести ребенка.
– Кейт! – Он потянулся ко мне, но я еще не закончила:
– Ты все равно хочешь на мне жениться? То есть мы с тобой о детях раньше не говорили, но если это что-то меняет…
Мгновение он молча смотрел на меня, и сердце тревожно застучало. Потом перегнулся через стол и поцеловал меня.
– Разумеется, я хочу жениться на тебе, Кейт. – И добавил: – Нам вовсе и не нужны дети для полного счастья. Только ты и я. – И он широко, радостно улыбнулся.
Но под ложечкой все еще щемило, и пришлось сморгнуть слезу, прежде чем я решилась спросить:
– Но ведь мы могли бы взять приемного?
Он пожал плечами:
– Малыш, а может, нам просто не выпало стать родителями? И нечего переживать. Это не твоя вина. – И, не дав мне шанса возразить, резко сменил тему: – Так что вы со Сьюзен решили насчет места? Твоя сестра сказала, что принесла тебе целую папку с разными идеями. Я тоже тут подумал – например, осенью вполне можно устроить все под открытым небом…
Я пожала плечами и словно отключила его голос. Он говорил и говорил, а я таращилась на стену поверх его плеча и старалась не заплакать.
В ту ночь Дэн уснул быстро и безмятежно, а я смотрела в потолок и вспоминала, как мы с Патриком лежали рядом и обсуждали, какие имена дадим нашим детям, сколько у нас будет семейных забав, – говорили о жизни, которую собирались прожить вместе.
Я все упустила, впервые подумала я. А теперь уже поздно. И с этой невеселой мыслью я наконец провалилась в сон.
