Кристен Каллихан
Дорогой враг
Глава шестая
Делайла
От ДиПрелесть СэммиБейкер:
Я, как и всегда, подчищаю за тобой. Если в тебе есть хоть капля любви ко мне или маме, ты вернешься домой.
Мне следует ненавидеть дом Мейкона. Но не получается. Он невероятно красивый. Любовь к этому дому вызывает во мне желание пнуть что-нибудь – желательно упругую задницу Мейкона.
Дверь вновь открывает Норт.
– Доброе утро, мисс Бейкер.
– Можно просто Делайла. – Я прохожу внутрь, вдыхая чудесный аромат лаванды и лимона. Дьявол.
– Делайла.
– Норт – это твое имя или фамилия? – спрашиваю я, когда он закрывает за мной дверь.
Он морщит нос, словно смущен.
– Имя. – Он заметно волнуется, прежде чем собирается с силами. – Мое полное имя Норт Уэст[14].
Я хочу многое сказать, но думаю, он все это слышал.
– «К северу через северо-запад» один из моих любимых фильмов.
Норт смотрит на меня так, будто я сошла с ума, прежде чем ухмыльнуться.
– Ты надо мной прикалываешься? Сэйнт рассказал тебе?
– Нет. Что?
Норт качает головой.
– Это любимый фильм моей мамы.
– Ах. Так вот откуда взялось твое имя?
– Ага. К сожалению.
– Ну, меня назвали в честь моей двоюродной бабушки Делайлы, которая утонула лицом в пироге.
Норт давится смехом.
– Прости, что?
– Она упаковывала один из своих знаменитых клубничных муссовых пирогов, с которым выиграла не одни соревнования, чтобы взять его на вечеринку в понедельник вечером, когда упала в обморок – доктор посчитал, что у нее были проблемы с уровнем сахара в крови. Так она и очутилась лицом в торте.
Норт моргает.
– Я…
– Не вздумай попасться на одну из небылиц Делайлы, Норт, – неожиданно говорит Мейкон со стороны входа в зал. – Ты повязнешь в этом, а тебе этого не хочется.
Он сидит в инвалидном кресле, и это зрелище пугает. Может, я и думала о Мейконе как о зазнавшемся подонке, но в моей голове он всегда был неуязвим и невосприимчив к травмам. Тем не менее он все еще придурок.
– Это не небылица, – огрызаюсь я. – Это правда.
Он закатывает глаза.
– Женщина захлебнулась собственной рвотой, а не утонула лицом в пироге.
– У тебя своя правда, у меня своя…
– Давайте бросим всю эту чепуху[15], – заканчивает Норт, подмигивая.
Я улыбаюсь.
Мейкон раздраженно фыркает.
– Разве у тебя нет работы, Норт?
Норт даже не смотрит в его сторону.
– Нет, босс. – Его тон не совсем язвительный, но он явно не боится, что может потерять работу.
– Так займись чем-нибудь, – вежливо говорит Мейкон, но смотрит не на Норта, а на меня. – Я сказал тебе привезти свои вещи.
В своих указаниях Мейкон сказал, что мне нужно взять одежды как минимум на неделю. После чего я смогу вернуться домой, чтобы собрать то количество вещей, которое, по моему мнению, мне понадобится в течение года, а также договориться о сдаче моего дома в аренду, если я того пожелаю. Тогда мне хотелось выбросить телефон.
– Мои сумки в машине.
– Норт принесет их сюда.
– Сюда? А разве не в гостевой домик?
– Прости, Картофелька. Гостевой домик занят. В нем живет Норт.
Разочарование проносится по телу, как зудящая сыпь.
– Что? Разве в нем не жила Сэм?
Темные глаза Мейкона сужаются.
– Ты не Сэм. Ты остаешься здесь.
Я не могу просто отпустить это.
– Почему?
Его щеки заливает румянец.
– Потому что я так сказал.
Слова звенят по всему дому, и, как мне кажется, удивляют нас обоих. Мейкон моргает, словно выходит из своих раздумий. Я же издаю невеселый смех.
– Говоришь как моя мама.
– Осторожно со словами, иначе я отшлепаю тебя.
Неприятный жар касается моих бедер, и я переминаюсь с ноги на ногу, чтобы не сжать их.
– Попытай. Удачу.
Мы смотрим друг на другу с разных концов комнаты. Я почти уверена, что мы оба проверяем друг друга на прочность с этой договоренностью в ожидании, кто сдастся первым.
Норт хлопает в ладоши.
– Итак, детки. Я принесу сумки Делайлы сюда. И я хочу видеть на вас счастливые лица, когда вернусь. Счастливые. Лица.
Мейкон не сводит с меня глаз.
– Свали, Норт.
Норт качает головой.
– После твоих похорон, чувак.
Он оставляет нас наедине.
Взгляд Мейкона скользит по моему лицу.
– Ты все это время собираешься быть занозой в заднице?
– Только когда ты ведешь себя как придурок.
Он кривит губы.
– Прямо сейчас мне жутко хочется дернуть тебя за одну из твоих косичек.
Я не буду улыбаться. Нет. Ни за что.
– У меня нет косичек.
В его голосе появляются хриплые нотки.
– Тогда, может, завтра.
– Даже и не надейся.
Он слегка фыркает.
– Пошли. Я покажу тебе все. – Он касается кнопки на подлокотнике своего инвалидного кресла и разворачивается.
Я догоняю его и шагаю рядом. Мейкон смотрит на меня и хмурится.
– Не могу понять, нравится ли мне то, что ты возвышаешься надо мной.
– Теперь ты понимаешь, что я чувствовала все те годы, – радостно говорю я. В старших классах Мейкон был как минимум на пятнадцать сантиметров выше меня. Теперь он выглядит крупнее, и, вероятно, сантиметров на тридцать выше, когда стоит, смею предположить.
Он хмыкает, останавливаясь у ряда дверей.
– Нажмешь на кнопку?
Я выполняю просьбу.
– Лифт? Очень удобно.
– Это глупо для двухэтажного дома, – признается он, шутя над собой. – Но предыдущей владелицей была художница. Она рисовала огромные холсты и не доверяла никому спускать их по лестнице. И ее единственным условием для дома было, чтобы в нем был сверхширокий лифт.
Ох уж эти прихоти богатых. Хотите лифт в своем особняке на берегу моря? Без проблем.
Раздается тихий щелчок, и индикатор на панели сообщает о запуске лифта. Сначала я открываю внешние двери, а затем двери самого лифта. Мейкон вкатывается в него, и вскоре мы едем вверх.
– Сколько еще ты будешь находиться в кресле? – спрашиваю я.
– Еще неделю, затем мы идем к врачу, и они выдают мне костыли.
– Мы?
Он смотрит на меня, когда лифт останавливается.
– Да, мы. Теперь ты моя помощница, Картофелька. Ты ходишь туда же, куда и я.
С тем же успехом он мог сказать: «Добро пожаловать в Ад».
Сжимая переносицу, чтобы избавиться от головной боли, я бросаю на Мейкона взгляд из-под руки.
– Так, и что в себя включает работа помощника?
– Ты спрашиваешь об этом сейчас, после того как предложила себя прям на блюдечке с голубой каемочкой?
– Просто ответь на вопрос, Мейкон.
Уголки его губ изгибаются. Это не просто улыбка. Это победная ухмылка.
– Просто выполняй свою работу, не задавая вопросов. И тебе, очевидно, придется помогать мне, пока я не реабилитируюсь.
Что удивительно. Мейкон никогда не любил проявлять слабости. Сам факт того, что он ждет от меня помощи, не только удивляет, но и шокирует.
– Хорошо, – выдыхаю я, но вместо чувства облегчения появляется нечто похожее на крошечное пятнышко света в конце туннеля. Все не так уж плохо.
Это будет похоже на годичный визит к стоматологу, и ты это знаешь.
– Что касается приготовления еды, – говорит он, пока мы идем по коридору, – мне нужна здоровая пища. Никакой тяжелой южной дряни.
Я не утруждаю себя объяснять ему, что не вся южная кухня тяжелая. И уж точно не дрянь. Он это прекрасно знает, просто… Мейкон просто пытается вывести меня из себя.
– Съемки возобновляются в июне, – продолжает он, то ли игнорируя, то ли не замечая моего косого взгляда, – и у студии случится припадок, если я наберу хоть пару килограмм.
– Приходится держать свою задницу в идеальной форме ради всех тех обнаженных кадров на экране?
Мейкон останавливается, и воздух становится слишком плотным, когда его взгляд скользит по мне, а улыбка сочится самодовольством и сексуальностью.
– Итак, Делайла, значит ты пялилась на мою задницу по телевизору?
– Я нет. Сэм да. Но, видно, этого оказалось недостаточно, чтобы удержать ее рядом, да?
Он прищуривается.
Что. Ты. Творишь? Ты не должна подначивать его!
Но если я полностью прогнусь под него, то можете считать меня покойником. Существует тонкая грань, когда вы имеете дело с Мейконом Сэйнтом. Поэтому я просто продолжаю вежливо улыбаться и наблюдать за ним, делая вид, что моя грудь не сжимается, а этот неприятный жар не обжигает кожу.
– Моя комната в самом конце, – говорит он. – Твоя здесь.
Мы останавливаемся у двери через одну от его. Я надеялась на другой конец дома.
Поняв мои мысли, Мейкон смотрит с удивлением.
– Ты должна находиться поблизости на случай, если мне что-то понадобится.
– Серьезно? Это какая-то форма дополнительного наказания?
Мейкон морщит нос в оскорблении.
– Иисусе, Делайла. Я попал в автомобильную аварию. Мне необходимо, чтобы кто-то находился рядом. Вот и все.
Он выглядит таким расстроенным и оскорбленным, что я опускаю плечи.
– Прости. Я немного напряжена.
– Серьезно? – Но его хмурый взгляд становится мягче, когда он тянется к двери. Он вкатывается в комнату, а затем отъезжает в сторону, чтобы я могла пройти.
Комната просто невероятная. По размеру она такая же большая, как и гостиная в моем доме, в одной части расположена зона отдыха, в другой кровать с льняным изголовьем. Но меня захватывает вид на сверкающий океан и залитое солнцем небо. Французские двери, ведущие на широкую веранду, манят подойти поближе.
– Все еще хочешь жить в гостевом домике? – говорит Мейкон позади меня.
Я еще раз оглядываюсь вокруг, испытывая искушение либо броситься на мягкое белое покрывало на кровати, либо выбежать на балкон и расположиться на плетенных стульях.
– Думаю, эта комната подойдет.
– Пока мы ждем Норта, я покажу тебе оставшуюся часть дома, а потом ты можешь приготовить мне завтрак.
Я уже почти забыла, почему я здесь.
Мейкон ведет меня мимо других гостевых комнат, тренажерного зала наверху, кабинета, а затем мы спускаемся на первый этаж, где расположен домашний кинотеатр, винная комната со стеклянными стенами, уютная гостиная и просторный зал на открытом воздухе. Все выглядит великолепно, однако я направляюсь на кухню в нетерпении осмотреть ее.
Я пытаюсь сдерживаться, но это сложно. В кухню вложили немало средств, начиная от мраморных столешниц, которые идеально подойдут для выпечки, и заканчивая огромным холодильником от Sub-Zero.
У меня перехватывает дыхание при виде массивной плиты с черной эмалью и латунью.
– Ох, La Cornue[16].
– Что? – спрашивает Мейкон, как будто я сошла с ума.
– Твоя плита. – Я поглаживаю ее гладкий край. – Это уникальная вещь для приготовления пищи. – И стоимостью около сорока тысяч долларов, если брать в розницу. Клянусь, мои глаза даже немного слезятся.
Мейкон продвигается дальше по кухне.
– У меня есть фанаты, которые смотрят на меня так же, как ты на эту плиту.
– С их приоритетами явно непорядок. – Я наклоняюсь, чтобы осмотреть духовку. Идеальна. – Ты ей когда-нибудь вообще пользовался?
– Кажется, я сжег несколько яиц, пока пытался приготовить омлет. В основном я пользуюсь микроволновкой.
Я складываю руки на груди.
– Да ты меня просто убиваешь.
Мейкон одаривает меня искренней улыбкой, отчего его лицо из сурового и недовольного становится почти мальчишечьим. От этого захватывает дух. Я настолько ошеломлена, что почти прослушиваю его ответ.
– Если тебе интересно, то у меня есть потрясающий блендер. С его помощью я делаю офигенный коктейль из водорослей.
– Ты так радуешься коктейлю из водорослей? Мне тебя почти жаль, Сэйнт.
Внезапно его приветливое выражение лица тускнеет.
– Не называй меня Сэйнт. Мне не нравится, как это звучит из твоих уст.
Задетая его словами, я отворачиваюсь и осматриваю холодильник. Я практически забыла, что мы с Мейконом не очень-то хорошо ладим друг с другом. Такое легко случается, и это всегда немного разочаровывало в общении с ним. Потому что Мейкон становится обаятельным, забавным и привлекательным, когда того захочет. Он привлекает людей так же, как яркое пламя мотыльков. Только я единственная, кто обжигается. Все остальные уходят счастливыми, желая узнать его получше.
– Тебе нужно сказать мне, где ты хочешь есть, – говорю я, сосредоточив свое внимание на работе. – Хочешь, чтобы я приносила тебе еду на подносе? Или накрывала на стол в определенной комнате?
От его присутствия у меня подкашиваются ноги, потому что я знаю, что он наблюдает за мной. Поганая ситуация.
– А также о любых пищевых аллергиях, которые могут возникнуть, – продолжаю я, когда не слышу ответа. – Я прочитала об ограничениях в продуктах, которые диетологи студии назначили тебе. Мне придется проявить творческий подход, поскольку с этим мало что придумаешь. Позже я съезжу в магазин.
Кухонные часы тихо тикают.
– Ты сейчас дуешься? – наконец спрашивает Мейкон спокойным голосом.
По коже пробегает резкое покалывание, и я стискиваю челюсть так сильно, что она начинает болеть. И, как только понимаю, что не стоит кричать, отвечаю размеренным тоном:
– Я поддерживаю профессиональные отношения со своим работодателем.
– Тогда почему ты не смотришь на меня?
Потому что хочу схватить один из прекрасных негибридных помидоров, которые ты выложил в корзинку для фруктов, и запустить его в твою тупую голову.
– Не знала, что тебе нужно постоянное внимание, – выдавливаю я.
– Теперь знаешь, – спокойно произносит он.
Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы. Медленно поворачиваюсь и вижу, что он ухмыляется, будто прекрасно знает, что действует мне на нервы.
– Есть старая поговорка, – говорю я вежливо, – «Никогда не кусай руку, которая тебя кормит».
Похоже, он не только не собирается отступать, но и получает удовольствие от происходящего.
– Мне больше по нраву: «Дареному коню в зубы не смотрят».
Эти негибридные помидоры еще больше манят. Мейкон ловит мой взгляд, становясь явно довольнее.
– Попытай удачу, – говорит он, звуча нежно и многообещающе. – Посмотрим, что из этого выйдет.
О, как бы мне хотелось. Я представляю, как по его щекам стекают маленькие красные капельки, а крошечные семена цепляются за его щетину. И этого он и хочет. Мейкон любит препираться со мной. Нужно об этом помнить. Как и не забывать то, что мне тоже нравится препираться с ним.
Нет, нравится – неподходящее слово. Получать от этого какое-то странное удовольствие – ближе к истине.
Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь и достаю из холодильника упаковку яиц, затем беру один из помидоров.
– Я приготовлю воздушную яичницу с жареными помидорами, зеленью и пюре из авокадо. – Включаю духовку, прежде чем искать миски и сковороду. О, господи, вся посуда из меди. И французская. Я влюблена.
Позади Мейкон издает раздражительный стон, который обычно издают мужчины, когда считают, что женщины ведут себя неразумно.
– Звучит… как что-то легкое.
– Так и есть. – На его кухне идеальный порядок, поэтому я легко нахожу несколько мисок и венчик.
– Делайла.
Я напрягаюсь. Разбиваю яйцо и отделяю желток от белка.
Он снова вздыхает.
– Многие люди зовут меня Сэйнтом. И только ты зовешь меня Мейконом со сладкой горечью в голосе.
Сладкая горечь? Это описание творит со мной что-то такое, что мне не нравится, что выбивает меня из колеи. Положив руки на прохладную стойку, я молчу, но больше не игнорирую его. В его тоне нет ни капли нежности, он наполнен густотой, будто признание застряло у него в горле, перед тем как он вымолвил его.
– Мне это нравится.
От этих слов я немного расслабляюсь. Но понятия не имею, что ответить.
Как бы то ни было, Мейкон не закончил.
– А как насчет этого? Ты обещаешь не называть меня Сэйнтом, а я сокращаю договор сделки на три месяца.
Я оборачиваюсь.
– Что? С тобой все в порядке? Хотя, очевидно, нет. Тебе последние мозги отшибло в аварии?
Ухмылка Мейкона становится широкой и коварной.
– Купилась.
Секунду я просто смотрю на него. Он разыграл меня? Разыграл! Кровь приливает к лицу.
– Ты… ты… – Не думая, я запускаю в него помидор.
В кресле он не такой уж изворотливый, тем не менее я целюсь левее, и помидор попадает ему в плечо. Однако это не мешает ему смеяться до упаду.
– Проваливай с моей кухни, гаденыш, – кричу я, размахивая венчиком.
– Ухожу-ухожу, – говорит он, все еще смеясь, когда разворачивается и начинает отъезжать. Почти скрывшись из виду, Мейкон окликает через плечо:
– Я тоже скучал по тебе, Картофелька.
К счастью для Мейкона, мне до него не добраться. Поэтому, взяв еще одно яйцо, я продолжаю работать. Однако не могу сдержать улыбку во время приготовления завтрака.
Глава седьмая
Делайла
На следующий день я мечусь между составлением меню на неделю, покупками продуктов, распаковкой вещей и приведением в порядок моей новой кухни. От Мейкона почти ничего не слышно. Он посылает записку, что пропустит завтрак, затем следующую, что будет обедать – жаренной курицей и салатом из авокадо в лимонном соусе – наверху в кабинете. Норт приходит, чтобы забрать поднос, а я иду по своим делам. Кроме того, Мейкон через СМС сообщил, что ко всем обязанностям помощницы я приступлю позже. Я пользуюсь случаем и отправляюсь к своему любимому торговцу морепродуктами, а после возвращаюсь домой с мясистыми и свежими креветками и морскими гребешками.
Моя кухня в ресторанчике представляла собой стерильное промышленное помещение со стойками из нержавеющей стали, бетонными полами, покрытыми тускло-серой эпоксидной смолой. Ее освещали резкие флуоресцентные лампы, а ряды потолочных вентиляционных люков издавали постоянный гул. В утренние часы при подготовке там было прохладно, а во время готовки в течение дня становилось жарко. Не особо комфортно, тем не менее достаточно, чтобы накормить огромное количество людей.
На кухне Мейкона же тепло и уютно. Полы выложены из широких досок из твердой древесины, по которым приятно скользить босыми ногами. А через окна проникает солнечный свет, который прокладывает дорожку по мраморным столешницам в течение дня.
В углу спрятана уютная деревянная беседка, из которой открывается вид на океан. Мне нравится сидеть там и пить латте, приготовленный в обычной кофеварке для эспрессо. Я листаю журналы, которыми уже несколько месяцев пренебрегала – не могла найти время расслабиться, пока управляла бизнесом.
В окружении солнца, океана и невероятной красоты дома меня начинает покидать давнее напряжение, поселившееся во мне за последние несколько лет.
На этой кухне я работаю в более медленном темпе, чем на своей. Готовка здесь приносит иного рода удовольствие. Я не спеша погружаюсь в атмосферу блюда, в хруст перца под острием ножа, в свежий запах очищенных овощей, когда их мякоть соприкасается с лезвием.
Мое дыхание становится медленным и глубоким, как будто я медитирую.
Я перестала так готовить для определенного человека – самой себя. Каким-то образом готовка стала гонкой, необходимостью доказать свой талант, и в процессе этого я забыла о том, что люблю.
– О чем ты задумалась, Картофелька?
Голос Мейкона рывком выводит меня из мыслей. Он сидит у кухонного островка, окутанный пятном янтарного солнечного света, который окрашивает его кожу в темно-бронзовый цвет. Свет также подчеркивает синяк вокруг его глаза и напряженные морщинки вдоль рта. Мейкон откидывается на спинку кресла с небрежным видом, в его позе есть притворное спокойствие, но это все ложь. Ему больно.
– По правде сказать, я думаю о том, насколько сильно люблю готовить, – говорю я ему, направляясь к холодильнику.
– Это пока ты не решишь запустить в меня еще один помидор, – беспечно говорит Мейкон.
Я бросаю на него взгляд, и он удивленно смотрит на меня, строя из себя саму невинность. Фыркая, достаю пакет молока.
– Увы, все помидоры кончились. Но у меня есть лишний кочан цветной капусты, так что не искушай меня.
– Ой. – Он поднимает руку в знак капитуляции. – Теперь я буду вести себя прилежно. Честное слово. – Сдерживая улыбку, он перекрещивает руки на своей широкой груди, следя за моими действиями, пока я хватаю мед и специи. – Ты всегда кружилась по кухне так, словно танцевала под музыку, которую могла слышать только ты.
С замиранием сердца я вскидываю брови.
– Серьезно?
– Ты никогда этого не замечала? – он проводит кончиком большого пальца по подлокотнику кресла, следя за мной. – Раньше я завидовал той легкости, благодаря которой ты нашла идеально подходящее для себя место.
– Только одно место, – поправляю я. – Тогда как ты можешь вписаться куда угодно.
Мейкон подтверждает это коротким вздохом, сжимая губы во что-то похожее на улыбку и гримасу одновременно.
– Внешность обманчива. – Он кивает в мою сторону. – Что ты готовишь?
– Латте на основе куркумы. – Я выливаю молоко со специями в капучинатор кофемашины, вспениваю его и нагреваю. Аромат корицы, гвоздики, кардамона и куркумы заполнили всю комнату.
– Пахнет Днем благодарения, – говорит он, когда я разливаю латте по двум чашкам.
– Держи, – протягиваю ему кружку, а после сажусь за островок.
Мейкон подъезжает к концу стола, затем делает глоток.
– Восхитительно.
– Ммм… куркума – прекрасное противовоспалительное средство, которое может облегчить боль.
Мейкон перестает пить, встречаясь со мной взглядом поверх края своей фарфоровой чашки.
– Все не так уж плохо.
– Почему мужчины притворяются, что им не больно, когда на деле все иначе?
– Потому что мы не любим, когда о нас излишне пекутся, – отвечает он с легкой улыбкой.
– Вот в этом и заключается странность, – говорю я, беря свой латте. – Мужчины любят, когда о них заботятся. Ни от кого в жизни не слышала столько нытья, как от болеющего мужчины.
В его глазах загорается блеск вызова.
– Ты упускаешь ключевой фактор. – Мейкон ставит свою чашку на стол. В уголке его губ осталось немного пенки, которую он слизывает кончиком языка. – Мы ведем себя так только тогда, когда хотим, чтобы наши женщины поцеловали нас и обняли, а затем уложили в постель.
Мои щеки горят, и я виню в этом пар от латте.
Взгляд Мейкона останавливается на них, и уголки его губ приподнимаются.
– Только если ты не предлагаешь?
– Помни о цветной капусте, Мейкон. Она будет посерьезней помидора.
Он издает смешок.
– Я так и думал. – Затем его взгляд становится задумчивым. – У тебя есть парень, с которым могут возникнуть неприятности из-за этого соглашения?
Я ухмыляюсь, глядя на дно своей чашки.
– Тебе не кажется, что немного поздно спрашивать об этом?
– Проблема-то не моя, – говорит он, пожимая плечами. – Мне просто любопытно.
– Мои последние отношения закончились несколько месяцев назад. – Ах, Паркер. На бумаге он был идеален: милый, но не страшненький; вежливый, но не проблематичный; успешный специалист по маркетингу с собственной квартирой. Он любил делать куннилингус и не засыпал сразу после секса. А это всегда плюс. Его было легко отпустить, что означает, что это было правильное решение.
Мейкон откидывается на спинку кресла и кладет руки на пресс.
– Что случилось?
– Мы не подошли друг другу.
– Не подошли. – В его голосе слышится скептицизм, будто он допускает мысль, что меня бросили и мне стыдно в этом признаться.
Я со вздохом ставлю чашку на стол.
– Он храпел.
Мейкон громко смеется.
– Ты бросила парня, потому что тот храпел? Господи, Делайла, все время от времени храпят.
– Я знаю. Я не полная дура. – Смотрю на Мейкона, когда он приподнимает бровь. – Нет. Тебя там не было. Это было ненормально. Он храпел так сильно, что его собака выбегала из чертовой комнаты и съеживалась. А сосед колотил по стенам, черт возьми.
Мейкон хохочет, широко улыбаясь.
– И он об этом не подозревал?
– Парень спал так, будто находился в коме, в которую впал из-за храпа. При этом я не могла сомкнуть глаз, когда он был рядом. – Меня пробирает дрожь от воспоминания – подобно бензопиле, натыкающейся на валун. – Возможно, будь я влюблена в него, все было бы по-другому. Секс был отличным, скажу я. Он умело пользовался своим…
– Тебе не обязательно вдаваться в подробности, – невозмутимо говорит Мейкон.
Мне трудно скрыть улыбку.
– Так или иначе, если я была не в силах провести с ним одну ночь, то как могла бы поддерживать отношения на расстоянии, которые были обречены на провал? А у тебя что? – парирую я, желая отвлечь внимание от своих романтических неудач.
– Могу с уверенностью сообщить, что ни одна женщина не обвинила меня в храпе.
– Ха-ха. Ты знаешь, что я имела в виду. У тебя есть какая-нибудь подружка, которая будет странно на меня смотреть, когда узнает, что я здесь живу?
Тон его голоса становится шутливым.
– Хочется надеяться, что моя девушка будет доверять мне достаточно, чтобы не ревновать к женщине шеф-повару, но нет, у меня нет девушки с тех пор, как… ну, твоя сестра. – Его губы кривятся, будто он съел что-то кислое.
– Да ладно, – пищу я, не веря в это. Десять лет и никаких серьезных отношений с девушкой? Это одновременно и безобразие, и ужасающий факт, узнать, что Сэм была его единственной девушкой. Она разрушила его шаблоны? Боже, мне не хочется знать это.
Мысли о Сэм заставляют внутренности сжиматься. Интересно, где она сейчас, чувствует ли она, как мой гнев холодком проходит по ее спине.
Мейкон скривил лицо.
– Я не создан для долгосрочных отношений. Они не приносят мне никакого удовольствия. Честно говоря, я предпочитаю случайные знакомства.
Ну в это я могу поверить. Но Сэм заполняет пространство между нами, как призрак. Ладно, может, как полтергейст. Сэм никогда не была из тех, кто преследует тихо.
– Знаешь, мне правда очень стыдно за Сэм, – говорю я Мейкону. – Стыдно за то, что она сделала.
Его взгляд мечется между моими глазами, на его лбу образовывается небольшая морщинка.
– Она не заслуживает тебя, Делайла. Никогда не заслуживала.
В ответ я одариваю его горькой натянутой улыбкой.
– Но я все равно люблю ее. Кто бы мог подумать.
Мы допиваем латте в задумчивом молчании, а затем я мою чашки, пока он наблюдает за мной.
– Ужин будет готов примерно через двадцать минут, – говорю я ему.
– Хорошо. – Мейкон не двигается.
– Хочешь, чтобы я подала его здесь?
Теплые карие глаза скользят по мне.
– Я хочу, чтобы ты поужинала со мной.
Я замираю.
– Это не было частью сделки.
Мейкон склоняет голову набок, словно пытается разглядеть меня под новым углом. Что бы он ни увидел, черты его лица становятся мягче, во взгляде ирония.
– Ты боишься есть со мной?
– Я не боюсь. – На самом деле боюсь. Меньше суток я нахожусь в его окружении и уже по уши увязла. В подростковом возрасте я точно знала, как бороться с Мейконом: как подготовиться к столкновению лоб в лоб и как разобраться с сопутствующим ущербом позже. Нынешний Мейкон продолжает обезоруживать меня моментами редкой честности и тонким юмором. Нынешний Мейкон флиртует. Он льстит. Пожалуй, он способен очаровать вора, чтобы тот сдался полиции.
Я слишком долго молчу не в силах что-то сказать, отчего выражение лица Мейкона мрачнеет.
– Ты совсем не изменилась, да? Все еще смотришь на меня так, будто я дьявол.
– Мейкон, – говорю я слабым голосом. – Для меня ты и был дьяволом.
Между нами воцаряется тишина, пока мы смотрим друг на друга. Напряжение в его взгляде подобно живому существу, перед которым я стараюсь не дрогнуть. Наконец он моргает, и в него будто вселяется тень.
– Я поужинаю в кабинете. Напиши мне, когда все будет готово.
Он оставляет меня наедине с моей работой, и я пытаюсь не чувствовать себя виноватой. И с треском проваливаюсь.
* * *
От ДиПрелесть СэммиБейкер:
Порой я и вправду ненавижу тебя.
Большинство из нас предпочитают делать вид, будто не замечают то дерьмо, которое им подкидывает жизнь. Если мы не думаем об этом, то этого не произойдет. Точно так же, как я притворяюсь, что всего лишь повар для известного актера. Такой значительный факт, что этот актер – Мейкон Сэйнт, лучше всего отодвинуть в дальний уголок моего сознания.
Только Мейкон делает все для того, чтобы его было невозможно игнорировать.
Согласно подробному списку инструкций, который он мне предоставил, каждое утро Мейкон любит просыпаться с первыми лучами солнца. По мне так это просто безумие. Если бы людям предназначалось вставать с первыми лучами солнца, они бы никогда не изобрели ночные шторы.
После пробуждения Мейкон обязан получить свой коктейль.
Упомянутый напиток – это суперполезный зеленый коктейль со списком ингредиентов длиной с мою руку, который включает в себя шпинат, капусту, яблоко и водоросли. Я добавляю кокосовую воду и половину банана для придания сладости, потому что без нее смесь по вкусу напоминает грязные носки.
Он отправляет сообщение насчет своего напитка как раз в тот момент, когда я наливаю жидкость в большой стакан и проклинаю раннее утро.
Мошенник:
Почему я должен ждать?
Закатывая глаза, отвечаю.
ДиПрелесть:
Звучит как одна из тех загадок «Какой звук издается при хлопке?»
Мошенник:
Тогда угадай другую загадку, что произойдет, когда Мейкон наберет 911, чтобы сообщить об ограблении?
Придурок. Серьезно, неужели он не мог сегодня проявить немного смирения и пассивности.
ДиПрелесть:
У тебя есть только три попытки угрожать мне этим. После этого я уберусь отсюда.
Понятия не имею, пьет ли Мейкон с трубочкой или нет, однако ранее я нашла в ящике стола большую закрученную соломинку. Я бросаю ее в стакан, когда приходит новое сообщение.
Мошенник:
Умираю от желания увидеть, как ты это делаешь. Поднимайся сюда, чтобы я мог истратить свою квоту угроз.
«Сюда» – это рабочий кабинет наверху в дальнем конце дома, представляющий из себя небольшой полностью стеклянный купол с убийственным видом. Мейкон сидит за столом с почти панорамным обзором. Он машет мне и продолжает с кем-то разговаривать.
– Я в порядке, Карен. Синяки почти сошли с лица. – Не глядя, он берет свой коктейль, но останавливается, когда красная закрученная трубочка ударяет его по носу.
Пытаясь изобразить невиновность, я прикусываю губу изнутри, пока он пристально смотрит на меня. Не сводя взгляда, Мейкон высовывает язык и ловит им конец трубочки. Это должно выглядеть нелепо: Мейкон усердно высасывает коктейль из извилистой детской соломинки, отчего его худые щеки становятся впалыми.
Я ощущаю каждый глоток вместе с этой соломинкой.
Сумасшествие. Полное безумие.
Делаю движение, чтобы уйти, но он поднимает руку и указывает на кожаное желтое кресло у окна. По-видимому, я должна сесть и остаться. М-да. Сажусь и слегка покачиваю ногой в нетерпении.
– У меня новая помощница, – говорит Мейкон Карен, бросая на меня испепеляющий взгляд и выбрасывая трубочку в мусорное ведро. – Да, снова. – Его губы слегка изгибаются.
Я размахиваю ногой с еще большей силой. Взгляд Мейкона останавливается на ней, и его веки слегка опускаются. Теперь я иначе смотрю на свое решение надеть джинсовые шорты, которые привлекают его внимание к моим голым ногам, и замираю.
Это не мешает ему продолжать пялиться. Его взгляд становится задумчивым, когда Мейкон откидывается на спинку стула.
– Ага, – бормочет он в трубку.
Мышцы внутренней стороны бедра затекают, и я перекидываю одну ногу на другую, меняя положение. В этой чертовой комнате слишком жарко, так как нет штор, чтобы приглушить лучи утреннего солнца, которые падают на мои плечи и верхнюю часть груди. Я борюсь с желанием обмахнуться веером.
