Крис Колфер
Страна Сказок. Возвращение Колдуньи
Глава 4
В кабинете у директора
Коннер просидел возле кабинета директора всего десять минут, но тянулись они будто два часа. Он был как на иголках оттого, что не знал, почему его сюда вызвали.
Весь год он учился на удивление хорошо – пожалуй, не так хорошо, как сестра, но в меру своих возможностей. Оценки были вполне приличные, хотя естествознание и математику надо бы подтянуть, – впрочем, не ему одному из класса. С историей он тоже справлялся на ура, разве что иногда забывал, где и когда случилась та или иная революция. Ну и впервые в жизни он с удовольствием выполнял задания по литературе.
И сейчас Коннер был уверен, что ничего не натворил. Так почему же его вызвали? Коннера терзали подозрения, что, возможно, его кто-то подставил. Может, на него свалили вину за граффити на школьных шкафчиках или за золотую рыбку, которую кто-то смыл в унитаз? Ясное дело, Коннер был в восторге от этих проделок, но не он их устроил. Ну а если его не считают виноватым, может быть, директор думает, что он знает зачинщиков и выдаст их? Интересно, а в школе можно потребовать суда и следствия и отказаться отвечать на вопросы. А на адвоката или телефонный звонок он имеет право?
Вдруг дверь в директорский кабинет открылась, и оттуда выбежала заплаканная девочка. Коннер сразу напрягся.
– Мистер Бейли? – послышался из кабинета голос миссис Питерс.
Коннер сглотнул. С тех пор как миссис Питерс была его учительницей в шестом классе, мало что изменилось: он по-прежнему боялся, когда она его вызывала.
Недавно карьера миссис Питерс нежданно-негаданно пошла в гору, хотя она совсем не ждала повышения. Спустя двадцать пять лет преподавания миссис Питерс приняла нелёгкое решение выйти на пенсию. И задумала она это довольно давно. Втайне от учеников миссис Питерс долгие годы хранила в своём столе календарь и вычёркивала дни, оставшиеся до пенсии.
Она часто мечтала о том, какой станет её жизнь после ухода из школы. Она сможет путешествовать по экзотическим странам. Сможет наконец-то отремонтировать в доме всё, до чего уже давно не доходили руки. Сможет разбить небольшой огородик на заднем дворе и выращивать овощи – она даже купила всё, что было для этого нужно. Словом, она подготовилась к уходу целиком и полностью.
Но вот подошли последние недели, когда учительская карьера миссис Питерс должна была вот-вот завершиться, как вдруг ей предложили пост директора школы. И хотя ей очень хотелось уйти на покой и выращивать овощи в огороде, всё же должность директора обещала ей безраздельную власть над неокрепшими детскими умами, а именно это миссис Питерс больше всего нравилось в учительской работе.
Стоит ли говорить, что она без колебаний согласилась занять директорский пост и чувствовала себя в должности руководителя, карающего нарушителей, как рыба в воде. А иногда ей представлялся случай сделать то, что она любила больше всего, поэтому она и вызвала Коннера Бейли в свой кабинет.
– Присаживайтесь, – велела миссис Питерс.
Коннер беспрекословно подчинился и сел напротив неё, чем напомнил себе Бастера, только тот за выполнение команды получал печеньку, а ему это вряд ли светило. Взгляд его блуждал по кабинету, и он заметил, что миссис Питерс украсила его в том же стиле и расцветке, что и свои платья.
– Вы знаете, зачем я вас вызвала? – осведомилась миссис Питерс, даже не взглянув на Коннера. Она просматривала стопку каких-то бумаг.
– Без понятия, – ответил Коннер. Он почти разглядел в отражении очков миссис Питерс бумаги, которые она держала в руках.
– Я хотела поговорить о вашем творчестве на уроках литературы, – проговорила директриса, переведя наконец взгляд на Коннера.
Тут мальчик сообразил, что листы бумаги у неё в руках исписаны его почерком, и запаниковал.
– Это из-за моего сочинения по «Убить пересмешника»? – спросил мальчик. – Ну да, я написал, что самое ужасное в этой книге то, что девочку зовут Глазастик, но я уже разговаривал с мисс Йорк и понял, что можно было написать лучше.
Миссис Питерс сощурилась и осуждающе свела брови; такое уже случалось однажды при Коннере.
– Или это из-за моего реферата по «Скотному двору»? – гадал Коннер. – Ну да, я сказал: «Лучше бы Джордж Оруэлл выбрал такую аллюзию на политику, которая не вызывала бы у меня желание съесть чизбургер с беконом», – но это я не шутил, я правда так думаю.
– Нет, мистер Бейли, я вызвала вас поговорить о вашем собственном писательском творчестве, которым вы занимаетесь на уроках мисс Йорк.
– Да? – удивился Коннер. Писательское мастерство он любил больше всего в программе по литературе. – А тут-то я что натворил?
– Ничего, – покачала головой миссис Питерс. – Ваши работы великолепны.
Не веря своим ушам, Коннер вскинул голову.
– Мне не послышалось то, что вы сейчас сказали? – на всякий случай уточнил он.
– Думаю, нет, – ответила миссис Питерс, удивлённая не меньше него. – Мисс Йорк боялась, что ваши истории откуда-нибудь позаимствованы, и прислала их мне взглянуть, но они ни на что не похожи, а я читала много. Я её заверила, что ваши истории – не плагиат.
У Коннера не укладывалось это в голове. Миссис Питерс хвалила его и защищала!
– То есть вы меня не ругать вызвали? – спросил он.
– Вовсе нет, – сказала миссис Питерс. – Ваши сюжеты и образы сказочных персонажей просто потрясающие! Мне очень понравилась сказка про то, как семья Прекрасных ищет своего пропавшего брата, а Злая королева пытается вызволить любимого из Волшебного зеркала. Фея Трикс, нарушившая закон, и дурнушка-принцесса троллей Тролбэлла такие необычные новые персонажи! Очень здорово!
– Спасибо?.. – пробормотал Коннер.
– Можно спросить, что вдохновило вас написать эти сказки? – поинтересовалась миссис Питер.
Коннер сглотнул. Он не знал, что ответить. По сути он писал на уроках литературы о том, что пережил сам, так что его истории можно назвать оригинальными с большой натяжкой. Но если он ни под каким предлогом не может сказать правду, считается ли, что он лжёт?
– Они просто пришли мне в голову, – пожал плечами Коннер. – Не знаю даже, как объяснить.
И тут миссис Питерс сделала то, чего никогда раньше не делала: она ему улыбнулась.
– Я очень надеялась, что вы так скажете, – произнесла она, доставая из ящика стола папку с документами. – Я посмотрела вашу анкету, которую вы заполняли в начале учебного года. Меня удивило, что в графе «желаемая профессия в будущем» вы написали «что-нибудь прикольное».
– Да, всё верно, – кивнул Коннер.
– Ну, если вы не задумали стать профессиональным аниматором и работать клоуном на праздниках, полагаю, вы рассмотрите разные предложения? – поинтересовалась миссис Питерс.
– Конечно, – снова кивнул Коннер. Он пока не думал о профессиях, которые подходили бы под формулировку «что-нибудь прикольное».
– Мистер Бейли, а вы никогда не хотели стать писателем? – спросила директриса. – Если судить по этим сказкам, вы вполне способны на это, когда со временем вы наберётесь опыта.
Хотя в кабинете, кроме них, никого не было, Коннер снова подумал, что миссис Питерс обращается к кому-то другому.
– Писателем? – пробормотал он. – Я? – Ему никогда не приходило это в голову, а сейчас сомнения полезли в неё со скоростью белых кровяных клеток, атакующих вирус.
– Да, вы, – подтвердила миссис Питерс и указала на него рукой.
– Но разве писатели не должны быть умными-преумными? – спросил Коннер. – Разве они не употребляют всякие сложные слова типа «экзистенциальный» и «квинтэссенция»? Вот они писатели, а я нет. Даже если я попытаюсь, меня засмеют.
Миссис Питерс негромко выдохнула через нос, и Коннер вспомнил, что так она обычно смеётся.
– Не нужно мериться ни с кем умом, – сказала она. – Есть уйма способов его показать.
– Но ведь писать каждый может, да? В смысле, именно поэтому авторов так критикуют? Ведь, по сути, каждый может что-то написать, если захочет.
– Даже если кто-то может что-то делать, не значит, что всем нужно этим заниматься, – сказала миссис Питерс. – Ко всему прочему, сейчас любой, у кого есть Интернет, считает себя вправе критиковать других или принижать чужие заслуги.
– Ну да, наверное, – согласился Коннер, но его потерянный взгляд выражал сомнение. – Почему вы считаете, что я стану хорошим писателем? Мои сюжеты, по сравнению с чужими, совсем простые. И у меня не очень богатый словарный запас, а если не включена проверка правописания, я вообще пишу с ошибками.
Миссис Питерс сняла очки и потёрла глаза. С Коннером по-прежнему было сложно найти общий язык.
– Если вам есть что рассказать и вы вкладываете в это душу, значит, вы хороший писатель, – сказала директриса. – Очень много раз я читала романы и статьи, в которых встречались всякие мудрёные слова и остроумные каламбуры, но ими было не скрыть пустого сюжета. Хорошее произведение должно доставлять удовольствие читателю. Иногда чем проще написано, тем лучше.
У Коннера всё равно не укладывалось это в голове.
– Просто я не знаю, для меня ли это.
– Не нужно решать сейчас. Я лишь прошу вас подумать о такой возможности. Я расстроюсь, если ученик с таким воображением, как у вас, окончит школу и не сделает «что-нибудь прикольное» со своими способностями.
Миссис Питерс встретилась взглядом с Коннером, и на её лице снова мелькнула едва заметная улыбка.
– В своей профессии я больше всего люблю две вещи: отчитывать людей и наставлять на путь истинный, – продолжила директриса. – Спасибо, что сегодня дали мне повод вдохновить вас. Мне нечасто выпадает такая возможность.
– Да не за что, – ответил Коннер. – Приятно для разнообразия и похвалу получить.
Миссис Питерс надела очки и отдала Коннеру стопку его сочинений. Он понял, что разговор окончен, и направился к двери – хорошо хоть, не заливается слезами как та девчонка!
– Я очень вами горжусь, Коннер, – проговорила миссис Питерс, когда он уже взялся за дверную ручку. – Вы сильно изменились с тех пор, как засыпали на моих уроках.
В ответ Коннер лишь вежливо ухмыльнулся. Скажи ему кто-нибудь полтора года назад, что миссис Питерс будет так за него переживать (да ещё и обращаться к нему просто по имени), он бы ни за что не поверил.
По дороге домой Коннер прокручивал в голове разговор с миссис Питерс. Мысленно он то загорался идеей стать писателем, то начинал в себе сомневаться. Неужели и правда он, Коннер Бейли, сможет однажды писать книги? Или же миссис Питерс сошла с ума? А вдруг и правда сможет, если станет писать об их с сестрой приключениях в сказочном мире?
Будет ли кому-то интересно читать его истории о Тролбэлле и Трикс, о Злой королеве и Стае Злого Страшного Волка, о Джеке и Златовласке? А сами они не будут против, если он о них напишет? Что, если Златовласка при следующей встрече – если, конечно, они когда-нибудь встретятся ещё раз – спустит с него шкуру за то, что он написал о любовном треугольнике между ней, Джеком и Красной Шапочкой?
Но ведь истории об этих же персонажах писали задолго до него. Вряд ли его друзья будут против, если он немного изменит сюжет.
А как же Алекс? Они вместе пережили эти приключения. Как она отнесётся к тому, что он поделится ими с другими людьми?
С будущим Алекс, в отличие от него, всегда всё было понятно. Она любила планировать свою жизнь наперёд. Коннер не сомневался, что она станет врачом, адвокатом или президентом. Увы, о своём будущем Коннер не задумывался всерьёз, ему казалось, что у него полно времени, чтобы решить, кем стать.
Коннеру захотелось рассказать Алекс о разговоре с миссис Питерс и узнать её мнение. Но, подойдя к дому, он остановился как вкопанный. Увидеть то, что увидел, он совсем не ожидал.
«Зачем это Боб приехал к нам?» – подумал Коннер, узнав машину, стоявшую перед домом. Тут входная дверь открылась, и на пороге появилась Алекс – белая как мел и с вытаращенными глазами.
– Ну наконец-то! – выдохнула сестра.
– В чём дело? – спросил Коннер. – Что тут Боб делает?
– Он хочет с нами поговорить, пока мама не пришла домой, – объяснила Алекс. – Он знает, что мы знаем, и хочет с нами кое о чём поговорить. И я догадываюсь, о чём.
– О чём это? – недоумённо нахмурился Коннер.
– Зайди в дом, – сказала Алекс. – Думаю, нас ждут серьёзные перемены.
Глава 5
Предложение
Алекс и Коннер с четырёх лет не походили на близнецов. Примерно в этом возрасте Шарлотта перестала постоянно одевать их в одинаковую одежду, и с тех пор у каждого из них стали вырисовываться свои собственные характерные черты.
Однако сейчас, сидя на диване со скрещенными на груди руками и буравя беднягу Боба сердитыми взглядами, они были похожи как две капли воды.
– Ну… – начал Боб и заёрзал на стуле напротив близнецов. – Ваша мама сказала, что она наконец-то рассказала вам о нас.
С его стороны было очень смело начать разговор первым.
– Ага, рассказала, – подтвердил Коннер.
Боб радостно кивнул, как будто услышал что-то хорошее. Близнецы даже глазом не моргнули – вид у них был устрашающий.
– Извините, что цветы принесли к вам домой. Их должны были доставить в больницу, – сказал Боб.
– Да, не мешало бы, – процедила Алекс.
С тех пор как Боб начал карьеру врача, он провёл тысячи сложнейших операций, но разговор с детьми своей избранницы, которые сверлили его суровыми взглядами, оказался едва ли не самым тяжёлым испытанием в жизни.
– Я понимаю, почему вам так сложно смириться с этой новостью, – продолжил Боб. – Но это по-прежнему я, ребята. Я всё тот же доктор Боб, который кучу раз с вами ужинал. Это я вожу вас на фильмы, которые не хочет смотреть ваша мама. Это я подарил вам Бастера. Просто так получилось, что я…
– Встречаешься с нашей мамой? – перебил его Коннер. – Попытка хорошая, но всё, что ты тут перечислил, делу не помогает. А мы-то думали, что знаем тебя.
– Боб, ты признаёшь, что Бастер – это что-то вроде выкупа? – спросила Алекс.
– Алекс, а что такое выкуп? – вполголоса переспросил Коннер, не сводя взгляда с Боба.
– Сделка такая, – объяснила Алекс. – В древности жених обещал отдать семье невесты дюжину верблюдов или чего-то другого, если её за него выдадут.
– Ясно, – кивнул Коннер и обратился к Бобу: – Что, наша мама дюжины верблюдов не стоит, а? Одну собаку подарил – и дело в шляпе?
– Я не думаю, что дело в шляпе, – возразил Боб. – Пока нет.
Алекс и Коннер одновременно прищурились. Боб засунул руку в карман и вынул оттуда маленькую, обитую бархатом коробочку. Всего мгновение близнецы недоумевали, что это такое, а когда сообразили, что в такую малюсенькую коробочку поместится только кольцо, до них дошло, что всё это значит.
– О боже… – прошептала Алекс.
– Да ладно… – протянул Коннер.
А Боб смотрел на коробочку и улыбался.
– Знаете, когда четыре года назад умерла моя жена, я думал, что никогда уже не буду счастлив. Каждый день я спасаю жизни, но очень долго мне казалось, что мою жизнь спасти уже невозможно. А потом я встретил вашу маму и понял, что ошибался.
Алекс и Коннер покосились друг на друга. Боб впервые так расчувствовался при них, но они были благодарны ему за честность.
– Я понимаю, что вы уже довольно давно встречаетесь, но для нас всё это очень неожиданно, – призналась Алекс.
– Мы только вчера вечером узнали, – добавил Коннер. – Так что по нашим меркам вы встречаетесь всего один день. Ты уверен, что не торопишь события?
Полный любви взгляд Боба, устремлённый на кольцо, и его тёплая улыбка говорили о том, что он уверен как никогда в жизни.
– Я прожил уже немало лет, ребята, и понял, что такое случается очень редко. И если я не попрошу вашу маму быть со мной всю жизнь до самой смерти, то буду круглым дураком.
Боб открыл коробочку и показал близнецам кольцо. Алекс ахнула. Она никогда не видела такого красивого колечка.
На ободке из белого золота сверкали два больших бриллианта – голубой и розовый. Они переливались на свету, и в комнате в эту минуту будто заиграла музыка, но, разумеется, она звучала только у них в голове.
– Я целый месяц искал подходящее кольцо, – сказал Боб. – А когда увидел это, сразу понял, что оно – то самое. Я подумал, что эти бриллианты будут напоминать ей о вас, как две стороны одной медали.
У Алекс тут же навернулись слёзы на глаза. А Коннер покрепче скрестил руки.
– Это самые трогательные слова, которые я слышала, – выдавила Алекс между всхлипами.
– Не пытайся снова мне понравиться, – насупился Коннер.
Боб сел прямо, обрадовавшись, что разговор перетёк в мирное русло.
– Я не пытаюсь заменить вашего папу и не набиваюсь в новые отцы. Но я прошу у вас разрешения сделать вашей маме предложение руки и сердца. Я не хочу его делать без вашего благословения.
Близнецы не верили своим ушам. Всё это время они чувствовали себя пассажирами на семейном корабле, а теперь им позволяют встать у руля?
– Нам нужно посовещаться, – выпалил Коннер.
И не успела Алекс сообразить, что к чему, как брат утащил её за собой на кухню. Несколько минут они просто стояли там и молча смотрели друг на друга.
– Что думаешь? – нарушила Алекс молчание.
– Думаю, что всё это очень неловко, – сказал Коннер. – Даже хуже, чем в тот раз, когда я услышал, как вы с мамой говорите о лифчиках.
Алекс закатила глаза и выглянула из кухни проверить, не слышен ли Бобу их разговор.
– Честно говоря, я не думаю, что мы можем как-то этому помешать. Со стороны Боба было очень любезно сделать вид, будто мы что-то решаем, но ты сам слышал, что он сказал, и маму вчера тоже слышал. Так что я не думаю, что их что-то остановит.
Коннер вздохнул и взъерошил рукой волосы.
– Ты права. Но откуда мы знаем, согласится ли мама за него выйти? Может, у неё есть сомнения на этот счёт.
– Какие ещё сомнения? – удивилась Алекс. – Она любит его, а он – её. Что её остановит? – Коннер отвёл взгляд, не желая озвучивать свои мысли, но они думали об одном и том же. – Папа умер, Коннер, – сказала Алекс. – И он не вернётся, как бы мы этого ни хотели.
Алекс было тяжело высказываться так прямо. Горькую правду обычно говорили взрослые, но поскольку никого из них рядом не было, ничего другого ей не оставалось. Коннер понимал, что она говорит не только за себя, но и за него. Алекс вообще обладала удивительной способностью говорить вслух то, о чём он не хотел думать.
– Мама столько всего для нас сделала. Меньшее, что мы можем сделать для неё, – это дать наше благословение, – сказал Коннер.
– Да, ты прав, – кивнула Алекс. – Вот и ещё один поворот.
– Какой ещё поворот? – переспросил Коннер.
– Жизненный, – вздохнула сестра. – У нас их уже много было.
– Это точно. Уже пора бы нам выработать иммунитет.
– Иммунитет на жизнь? – подняла брови Алекс. – Он хоть у кого-нибудь есть?
Коннер фыркнул и подбоченился.
– Ну ладно. Пусть женится на маме, но я всё равно буду звать его доктор Боб.
Близнецы вернулись в комнату. Боб в нетерпении встал со стула и посмотрел на них.
– Ну что? – затаив дыхание, спросил он.
– Суд вынес своё решение, – торжественно произнёс Коннер. – Мы с Алекс решили, что ты можешь сделать предложение нашей маме.
От радости Боб хлопнул в ладоши и даже прослезился.
– Ребята, благодаря вам я самый счастливый человек на свете! – воскликнул Боб. – Спасибо! Обещаю, что буду заботиться о ней всю жизнь!
Бастер тоже присоединился к их ликованию: он гавкал и прыгал вокруг них как заведённый.
– А где ты сделаешь предложение? – поинтересовалась Алекс.
– Может, здесь, за ужином? – задумался Боб. – Я закажу еду из её любимого ресторана и устрою сюрприз, когда она вернётся домой с работы.
– А когда? – спросил Коннер.
– Чем скорее, тем лучше, – сказал Боб. – В следующий четверг я свободен вечером. Может, в этот день?
– У меня днём занятия, но к шести я буду дома, – кивнула Алекс.
– Отлично, тогда решено! – улыбнулся Боб. – Я сделаю предложение на следующей неделе, в четверг, в шесть вечера! Попрошу медсестёр задержать Шарлотту, чтобы она не приехала домой раньше времени и не испортила себе сюрприз. Здорово получится!
Теперь близнецы ждали этого с нетерпением. Не самого предложения руки и сердца, просто им хотелось снова увидеть маму счастливой.
– Слушай, Боб, – протянул Коннер, – а ты теперь к нам переедешь? Обычно когда люди женятся, они живут вместе – по крайней мере, несколько первых месяцев.
– И правда, – сказала Алекс, – где мы будем жить?
– У меня? – пожал плечами Боб. – Незадолго до того как умерла моя жена, мы с ней купили большой дом неподалёку отсюда, хотели жить там семьёй. Здорово, если дом не будет стоять пустым.
Близнецы оглядели свой маленький съёмный дом. Им стало грустно от мысли, что придётся отсюда уехать: за пару лет они к нему привыкли.
– Странно будет снова переезжать, – сказала Алекс. – Но несложно – мы же так и не распаковали все вещи.
– У меня есть бассейн, – сказал Боб, чтобы немного подбодрить близнецов.
Коннер вытаращил глаза.
– Так-так-так! Боб, ты бы здорово сэкономил время, если б сразу сказал про бассейн.
Алекс закатила глаза. Боб тихо усмехнулся.
– Теперь маме лучше соглашаться, а то я сильно расстроюсь, – заявил Коннер.
На следующей неделе близнецам было трудно сосредоточиться на учёбе и делах. Впереди, будто страница, заложенная в книге закладкой, маячил четверг, который изменит их будущее. И чем меньше времени оставалось до этого дня, тем сильнее их снедало нетерпение.
Алекс и Коннер и сами не понимали, почему так волнуются; в конце концов, это же не они собирались делать предложение.
Но в некотором смысле, как бы странно это ни прозвучало, Боб собирался жениться и на них тоже. И несмотря на опасения по поводу предстоящих перемен, близнецы радовались тому, что Боб станет частью их семьи.
Коннер с нетерпением ждал появления в семье ещё одного мужчины. Ясное дело, он любил маму и сестру, но ему не хватало человека, который оценит его туалетный юмор.
На уроке литературы он написал коротенький рассказ о семье троллей, в котором мама-тролль вышла замуж за огра.
Образы получились не самые лестные, но, сочиняя историю, он немного успокоился. А на полях нарисовал небольшие наброски детей-троллей, которые получились очень похожими на него и Алекс. У девочки-тролля на голове даже красовался ободок перед рожками.
Как-то раз после уроков Алекс заметила, что Коннер пишет свой рассказ. Она никогда не видела его таким сосредоточенным.
– А что это такое? – спросила она.
– Да так, ничего, – немного смутившись, пробормотал Коннер. Он так и не рассказал сестре о разговоре с миссис Питерс. – Просто задание по писательскому мастерству для урока литературы.
– Ой, здорово… погоди, это что, я?! – Алекс ткнула пальцем в рисунок на полях.
– Да ну, ты что, – отмахнулся Коннер. – С чего ты взяла?
– С того, что тут подписано «Алекс»! – с обидой в голосе сердито воскликнула Алекс. – Это некрасиво, Коннер! Тебе пять лет, что ли?
Коннер поднял виноватый взгляд на сестру.
– Я тебе не рассказал кое о чём, – признался он. – Я, типа, пишу о нас с тобой всякие истории на уроках литературы.
– В смысле?
– О наших приключениях в сказочном мире, – пояснил Коннер. – Получается вроде неплохо, и именно поэтому миссис Питерс вызывала меня к себе. Ей очень понравились мои истории, и она предложила мне подумать о писательской карьере. Сказала, что у меня талант или типа того… – Он умолк. – Что думаешь?
Алекс моргнула пару раз.
– Да это же просто здорово! – воскликнула она, и Коннер облегчённо выдохнул. – Чего же ты раньше не сказал?
– Я боялся, тебе не понравится, что я рассказываю о наших приключениях, – сказал Коннер. – У тебя же тоже есть на них авторские права.
– Наоборот, мне нравится! И я считаю, что о них нужно рассказывать. Мы же столько всего повидали, со многими познакомились – нельзя держать это в тайне. Папа бы тобой очень гордился.
Коннер улыбнулся. О папе он не подумал.
– Ты правда так думаешь?
– Конечно, – кивнула Алекс. – Он был бы очень рад, что одному из нас передался его талант сказителя. Я раньше пыталась сочинять или пересказывать истории, но у тебя это получается гораздо лучше. У тебя есть чувство юмора, людям нравится тебя слушать.
– Да ну, чушь, – пожал плечами Коннер. – Но ладно, спорить не буду. – И он протянул ей стопку своих сказок: – Вот эта о суде над Трикс, а эта о том, как Тролбэлла освободила нас в обмен на поцелуй – вот бы стереть себе память! А эту я написал первой, она об Извилистом Дереве, но я боялся, что кто-нибудь посчитает это реальной историей, поэтому переделал ее в сказку об Извилистом Жирафе. Полный бред, но ладно, я ещё только учусь.
– Это здорово, Коннер, – сказала Алекс. – Правда здорово.
Коннер расплылся в улыбке. Ей он доверял больше, чем миссис Питерс. Одобрение сестры означало, что он должен поверить в себя.
Пролистывая Коннерово творчество, Алекс улыбалась и смеялась, вспоминая те или иные события, на которых строился сюжет.
– Боже мой! – Алекс оторвала взгляд от исписанных листов – её осенила неожиданная мысль. – Боб. Мы ему расскажем? Расскажем правду про бабушку и папу?
Коннер не знал, что ответить. До сих пор это не приходило им на ум. Как поделиться с Бобом самой большой семейной тайной?
– А надо? – задумался Коннер.
– Пожалуй, да, а то вдруг бабушка заявится к нам домой вместе с эльфом или феей.
Коннер уставился куда-то вдаль.
– Чёрт, что у нас за семья такая? Ни у кого больше нет таких проблем, а у скелетов в шкафах – крыльев.
– Думаю, у него по-любому возникнут вопросы, – тяжело вздохнула Алекс. – Но теперь это не очень важно. Ни к чему говорить, что мы имеем какое-то отношение к другому миру, если мы никогда больше туда не вернёмся.
– Ну, значит, будем действовать по обстоятельствам, – сказал Коннер. – Когда мы станем старше, неплохо будет иметь такую отмазку. Скажем Бобу, что отправляемся в сказочный мир, а сами свалим на тусовку.
Алекс вскинула голову и посмотрела на брата с любопытством.
– Разве можно променять сказочный мир на какую-то тусовку?
Коннер покачал головой. Как же ему хотелось, чтобы сестра хоть раз думала как нормальный подросток.
– Я вечно забываю, что в тринадцатилетней тебе живёт восьмидесятилетняя старушенция, – сказал он. – Проехали.
Медленно, но верно учебная неделя подходила к концу, и вот наступило замечательное утро четверга. Перед тем как уйти в школу, Алекс и Коннер крепко-крепко обняли маму на прощание, отчего та с подозрением подняла брови.
В школе близнецам весь день казалось, что время тянется как резина. Каждые пять минут они смотрели на часы, но стрелка ползла очень медленно. Едва уроки закончились, Коннер помчался домой, где встретился с Бобом и стал помогать ему с подготовкой к вечеру. Подстригая лужайку перед домом, он случайно заехал на соседский участок, а потом по рассеянности чуть не споткнулся о садового гнома.
Алекс была вся как на иголках от нетерпения, поэтому без особого удовольствия отсидела занятия на курсах, а в поезде по дороге домой не стала, как обычно, спать. Ей очень хотелось, чтобы вечер прошёл идеально. И судя по тому, что она увидела дома, когда наконец-то до него добралась, их и правда ждал идеальный вечер.
На кухонном столе, покрытом шёлковой скатертью, в центре горели свечи. Рядом, ожидая своего часа, стояли бутылки с шампанским и сидром. В доме вкусно пахло едой, которую Боб заказал из любимого итальянского ресторана Шарлотты.
Сам он надел красивый костюм и галстук, а коробочку с кольцом крепко сжимал в руке, будто боялся отпустить. Даже Коннер принарядился – надел свою самую лучшую рубашку на пуговицах.
Алекс попыталась повязать бантик на ошейник Бастера, но пёс ей не позволил. Последние пару дней он вообще как-то странно себя вёл: сидел около входной двери и время от времени принимался на неё рычать.
Близнецы подумали, что, наверное, соседи завели нового кота или собаке просто передалась их нервозность. Но если не считать странного поведения Бастера, всё шло по плану.
Алекс побежала к себе в комнату и надела юбку и свой самый красивый ободок. В полшестого спустилась вниз и села за стол к Бобу и Коннеру.
– Мама придёт с минуты на минуту! – сказал Коннер. – Закруглись с предложением по-быстренькому, Боб, а то я с голоду помираю!
– Постараюсь, – усмехнулся Боб. Он всё не отрывал взгляда от кольца. Конечно, близнецы радовались и волновались, но их чувства даже рядом не стояли с тем, что испытывал Боб.
Они с нетерпением ждали, когда Шарлотта войдёт и увидит, что её ждут. Алекс надеялась, что мама не станет плакать, а то и она сама расплачется. А Коннер надеялся, что Алекс не будет плакать, а то и он сам расплачется, и тогда пиши пропало.
К сожалению, Шарлотта опаздывала, так что им пришлось ждать. И они ждали… и ждали… и ждали. Прошло больше часа с того времени, как она должна была вернуться домой.
– Может, позвонить ей? – напряженно предложил Коннер.
– Нет, не надо, – помотала головой Алекс. – Она может догадаться!
Но прошёл ещё час, и нетерпение ребят сменилось тревогой. Боб решил убрать еду, чтобы она не заветрилась.
– Наверно, медсестра Нэнси подошла к делу основательно и решила надолго задержать вашу маму, чтобы она не пришла домой слишком рано, – усмехнулся Боб.
Но близнецы не засмеялись. В прошлый раз, когда они вот так же ждали одного из родителей, их папа погиб.
– Я позвоню Нэнси, – через некоторое время сказал Боб и набрал номер своей коллеги. – Алло, Нэнси? Привет, это Боб. Я с ребятами. Шарлотта уже ушла?
Алекс и Коннер наклонились к трубке.
Они плохо разбирали, что говорит Нэнси, но кажется, её голос звучал удивлённо. – Ушла два часа назад? Ты уверена? Она не появлялась дома.
Ребята со страхом переглянулись.
– Что-то случилось, – пробормотала Алекс. – Я чувствую.
– Мама никогда так не задерживается, – сказал Коннер, качая головой.
– Ладно, спасибо, Нэнси, попробую ей позвонить, – проговорил Боб и повесил трубку, но тут же быстро набрал номер Шарлотты. Он старался не встречаться взглядом с близнецами, чтобы они не волновались ещё сильнее. Боб несколько раз набрал номер, но дозвониться не смог.
– Она не отвечает, – наконец сказал он. – Может, у неё появились какие-то срочные дела?
Алекс, взвинченная до предела, расплакалась.
– Нужно звонить в полицию! – воскликнула она.
– Полиция ничего не станет делать, пока не пройдёт сорок восемь часов, – покачал головой Боб. – Давайте не будем пока паниковать.
Коннер выскочил из-за стола и принялся расхаживать по комнате.
– Нельзя сидеть сложа руки, – проговорил он.
– Я поеду искать её на велосипеде, – придумала Алекс.
– Я с тобой!
– Не надо никуда идти, – спокойно произнёс Боб, хотя близнецы видели, что он нервничает не меньше, чем они. – Мы позвонили в больницу и на её телефон. Давайте ещё немного подождём, вдруг она перезвонит.
Чем сильнее Алекс волновалась, тем быстрее бежали слёзы по её лицу, а не волноваться было невозможно. Близнецы боялись, что история повторяется.
