Крис Хэдфилд
Орбита смерти
9
Эллингтон-Филд, Хьюстон
Каз и Чад стояли рядом на базе ВВС США Эллингтон-Филд, что в пяти милях к северу от Центра пилотируемых космических полетов. База имела статус военного аэродрома с 1917 года, и Центр располагался в Хьюстоне, среди прочего, и по этой причине.
Оба надели темные очки и плотные черные беруши, защищавшие от оглушительного шума и скрежета.
– Вот это машинка! – крикнул Каз.
Чад кивнул и вскинул оттопыренный большой палец. Следующим на летательном аппарате отработки лунных посадок должен был подняться в небо именно он, Чад.
Настоящая «машина Руба Голдберга» – устройство, предназначенное для выполнения в общем-то простого действия сложным способом. Кому-то она напомнила летающую кроватку. Сравнение прижилось. Сопло турбореактивного двигателя «Кроватки» смотрело прямо вверх, а к неуклюжему алюминиевому остову под разными углами были прикреплены ракетные движки поменьше, работающие на перекиси водорода. Кокпит открыт всем стихиям и некрасиво торчит с одной стороны, точно люлька оператора погрузочного крана. Аппарат проектировали и сооружали в спешке для задач тренировки астронавтов программы «Аполлон» перед полетами на Луну, и это сказалось на дизайне. Том Хоффман висел на высоте двухсот футов над землей, удерживаемый в воздухе лишь мощью нацеленного вниз выхлопа турбины, и отрабатывал приемы посадки, а пероксидные движки попыхивали клубами дыма во все стороны.
Смахивает на капризного дракошу, подумал Каз.
Они смотрели, как Том продвигается по пунктам тренировочного задания: сбавляет скорость переднего сопла по мере спуска, потом аккуратно опускает машину на четыре насекомоподобные ноги точно в отмеченный буквой «Х» центр целевого участка взлетно-посадочной полосы. Инженеры и инструкторы НАСА считали эту процедуру наилучшим способом имитировать низкую гравитацию Луны, которая в шесть раз слабее земной.
Том снова взлетел, переместился на несколько сотен ярдов, начав очередное тренировочное задание. Перехватчик противовоздушной обороны F-101 «Вуду» шумно стартовал с ближайшей основной полосы. Каз и Чад повернули головы понаблюдать за ним. Пилоты любят самолеты.
Чад громко кричал, давая объяснение Казу, который никогда раньше не видел тренировочный аппарат в деле:
– Том подстраивает главный двигатель так, чтобы компенсировать сейчас пять шестых веса. После этого летит на одних только пероксидных движках, имитируя ощущения, которые должны возникнуть при посадке модуля на Луну. Пульт управления примерно такой же, как в ЛМ, а пенопластовые заслонки ограничивают Тому обзор, чтобы было как и в настоящем модуле.
Каз склонился к Чаду:
– Сколько было аварий? Три?
– Ага. Но никто не пострадал – система катапультирования отличная. Ты наверняка слышал: ноль-ноль.
Каз кивнул.
Катапультное кресло было спроектировано так, чтобы пилот мог спастись даже на нулевой высоте при нулевой скорости полета. Большинству катапульт на истребителях нужны определенная высота и достаточный запас скорости, чтобы парашют после катапультирования мог как следует надуться.
Том снова сел, немного покачавшись в воздухе, но приземлился аккурат в намеченную точку. Наблюдатели заметили, что движения его рук изменились: на этот раз он заглушал двигатели. Команда наземных техников в тяжелых белых защитных костюмах двинулась проверять системы аппарата. Они жестами подозвали грузовик-топливозаправщик и вытащили из него шланг. В ста футах от места посадки на всякий случай дежурила красная пожарная машина ВВС США.
Чад и Каз обрадовались, что шум прекратился, и вытащили беруши. Чад облизнул палец и поднял его, пробуя ветер.
– Все еще достаточно тихо. Для моих полетов тоже сгодится, думаю.
* * *
Том двинулся к ним, сунув под мышку белый шлем. Он снял оливково-зеленую упряжь страховочных ремней, которые прочно удерживали его в катапультном кресле. Был он в таком же полностью белом скафандре, как и Чад, из прочного номекса – на случай возгорания. Дополнительную защиту затылка и шеи от пламени обеспечивал белый воротник скафандра, который Том теперь откинул. Под скафандром на нем было хлопчатобумажное белье. Жарковато, но такая предосторожность необходима. До старта десять недель, малейшая травма – и Том никуда не летит.
Они пожали друг другу руки.
– Неплохо для старичка, Том, – поддразнил его Чад не без ехидства. Он был на год младше, и покамест его карьера в ВВС повторяла путь Тома.
– Я при последней посадке немного промазал, – отвечал Том.
– Каково это – летать на ней? – спросил Каз.
– Все равно что балансировать на кончике ведьминой метлы, – со смехом отозвался Том. – Эта штука похожа на вертолет, но у нее нет рулевого винта, компенсирующего реактивный момент и рысканье. На самом-то деле машина довольно устойчива. В режиме лунной симуляции реактивный двигатель поворачивается на карданных подвесах – это помогает преодолевать порывы ветра и сохранять вертикальность вектора тяги. Но дергается, зараза. Судя по тому, что я слышал от других ребят «Аполлона», настоящий ЛМ ведет себя заметно спокойнее. – Он посмотрел на Чада и улыбнулся. – Когда вернусь, поделюсь впечатлениями.
Чад потянулся в карман штанов и вытащил тонкие светло-коричневые летные перчатки.
– Ну да, но сейчас очередь более профессионального пилота.
Он задорно подмигнул собеседникам, подцепил сумку со шлемом и уверенно зашагал к аппарату.
– Счастливых посадок, – сказал Том ему в спину. Мгновение оба наблюдали, как Чад облачается в зеленую страховочную сбрую у основания желтой лестницы.
Том развернулся к Казу:
– Ну, что думаешь?
Каз понял, на что тот намекает.
– Я давно знаком с обоими твоими напарниками. Майкл временами чуть слишком неформален, но «Персьют» он знает как свои пять пальцев. Он справится отлично. Люк великолепный профи, в «Бульдоге» он тебе, без сомнений, пригодится, да и снаружи, при прогулках по Луне. Мне кажется, у всех все в полном порядке.
Том кивнул, но взгляд не отвел. Он выждал мгновение.
– Но?
Они смотрели, как Чад забирается в катапультное кресло.
– Но… мы по-прежнему не уверены, когда именно русские собираются запускать «Алмаз», хотя, похоже, что это, как и предполагалось, случится в начале апреля. Мы также не уверены, насколько высоко пролегает намеченная ими орбита, однако, по нашим наилучшим догадкам, она будет низкой, чтобы получить снимки получше, а избавленный от лишнего груза «Сатурн-5» в любом случае доставит вас туда. Вдобавок мы вообще не в курсе, чем там в Море Ясности их Луноход занят. Мало того что наши разведывательные источники в московском ЦУПе скудны, так еще и дополнительные меры безопасности там сейчас принимаются. Поэтому мы считаем, что это не рядовая научно-исследовательская миссия.
Каз бросил взгляд на Чада, выполнявшего процедуру оживления «Кроватки».
– И мы не уверены, как долго удастся все это утаивать. Пока что журналисты ничего не разнюхали про отличия этого полета от предыдущих «Аполлонов». Однако в дело посвящены многие – инженеры, ученые, техники. Да, блин, даже уборщики в Здании вертикальной сборки заметят, что на сей раз ровер не стали закреплять. В конце концов твоя уродливая рожа окажется на первой странице «Ньюсуика» с заголовком СЕКРЕТНАЯ ВОЕННАЯ МИССИЯ «АПОЛЛОНА». А после этого Советы уж позаботятся, чтобы муха не пролетела.
Том поразмыслил над услышанным и ответил:
– Прибавь к этому нервотрепки во время тренировок, вызванные перетряхиванием графика ради перехвата «Алмаза» и заменой места высадки на Луне в последнюю минуту. – Он посмотрел на Каза: лицо было серьезным. – Не могу сказать, что я этому рад.
Каз сочувственно кивнул.
– Тебя тоже из ВВС дергают? – Каз прекрасно отдавал себе отчет в том, что у Пентагона свои цели, подкрепляемые непоколебимой уверенностью в собственной значимости. И, в отличие от обычных экипажей «Аполлонов», с бывшими астронавтами MOL пентагоновцы считали позволительным общаться напрямую.
– Каждые несколько дней телефонными звонками из Вашингтона донимают, – признался Том. – Однако наша секретарша – самый вежливый в мире автоответчик. Эл их всех натаскал, и это работает.
Эл, то есть Эл Шепард, – руководитель подготовки астронавтов. Один из семи участников программы «Меркурий», первый американец в космосе и человек, который ходил по Луне в ранге командира экспедиции «Аполлона-14». Он, как никто другой, понимал давление, с которым сталкиваются экипажи, и решал проблемы авторитетно, словно заправский контр-адмирал. Кстати, он им и был.
Каз настойчиво уточнил:
– О чем у тебя допытывались из Вашингтона?
– Ай, да о всякой всячине. Для ВВС это важный момент в плане рекрутинга, учитывая, в какую лужу они сели с Вьетнамом. Хотят, чтобы я для их рекламных плакатов позировал. Укрощаем, дескать, непокорную синеву небес. – Он усмехнулся: – Эл помогает мне их сдерживать, так что вынуждены они довольствоваться тем, чем их закармливают пиарщики НАСА. – Он едва заметно покачал головой. – И еще интересуются, чем я намерен заняться после. Не хотел бы я стать комендантом академии ВВС? Или, может, директором летной школы на базе Эдвардс? Хотя для такого потребуется повысить меня в звании. По правде говоря, я бы хотел остаться в программе, если мы маятник снова раскачаем. Ребятам в местной школе нравится, да и Маргарет куда веселее в Хьюстоне, а не на базе Эдвардс посреди пустыни. Может, я подам в отставку из ВВС и наймусь прямо в НАСА, поработаю со «Скайлэбом» и шаттлами. – Он улыбнулся. – Блин, да если этот полет завершится удачно, я, может, еще слетаю в космос, но уже как гражданский.
Каз кивнул. Он бы на месте Тома поступил аналогично.
Оба дернулись, заслышав внезапный рев со стороны «Кроватки», и поспешно засунули беруши в ушные раковины, а Чад включил реактивный двигатель.
10
Центр пилотируемых космических полетов
– Приветствую, лейтенант-коммандер Земекис. Говорит доктор Вудсворт.
Каз с головой ушел в изучение систем лунного модуля, готовясь поддержать экипаж во время предстоящей тренировки, и трубку при телефонном звонке взял с отсутствующим видом, не отводя взгляда от страницы.
Доктор Вудсворт? Бли-и-ин, а она все-таки позвонила!
– Доброе утро, доктор Вудсворт. Нашли еще какие-нибудь дыры в Луне?
– Честно говоря, да. Пока что четыре нашлось! Тут в лаборатории все буквально на ушах. Я подумала, стоит вам картинки показать.
Он покосился на часы.
– Как насчет того, чтобы за ленчем это сделать? Скажем, в полдень в кафетерии здания номер три?
* * *
Каз взял поднос и стал прохаживаться вдоль линии раздачи, выбирая блюда. Приходилось признать, что уже одного вида эмблемы НАСА, отпечатанной на подносе, того самого известного синего шара со стилизованными космическим кораблем и орбитой, хватает, чтобы Каз исполнился поразительного удовольствия от пребывания здесь, в Хьюстоне.
Расплачиваясь за кассой, он окидывал взглядом столики. Лору в белой шелковой блузе и плиссированной бледно-голубой юбке заметить среди мужчин-инженеров труда не составило.
– Рад видеть вас, Лора, – сказал он, выгружая ленч на выбранный ею столик у окна, а поднос отставил на пустой стул. – Спасибо, что так быстро нашли время.
– Да просто у девочки аппетит проснулся, – сказала она.
Передала ему папку с фотографиями и взяла свой сэндвич.
Он стал по очереди рассматривать снимки.
– Дыры выглядят похожими друг на друга.
– Да, и нас это тоже удивляет. Такое впечатление, что все они возникли по одинаковому механизму, но мы пока не можем сообразить, по какому. – Она указала на дыру, которую в тот момент изучал Каз. – Отметьте, что выбросов у кромки ямы нет, значит, это не следствие удара.
Каз отправил ложку супа в рот и кивнул.
– У вас имеется карта с точным указанием мест их расположения?
– Я уж думала, вы никогда не спросите.
Она открепила страницу с распечаткой из трехкольцевой папки-регистратора, которую держала рядом с собой, перевернула и положила возле снимков.
– Зеленые треугольники показывают места посадок «Аполлонов». Красные – места посадок русских луноходов. Желтые – места, где находятся наши спускаемые аппараты «Сервейер». – Она по очереди коснулась каждой отметки крашеным ногтем. – И вот черные прямоугольные метки, нарисованные от руки: там располагаются дыры.
Одна из них оказалась неподалеку от места посадки «Аполлона-17».
– Она и впрямь так близко к месту посадки Семнадцатого, как по карте кажется? Экипаж что-нибудь видел?
– Она за много десятков миль от самой дальней точки, куда на ровере смог добраться экипаж. Очень жаль, что мы не заметили дыр раньше, чем Семнадцатые улетели.
Откусив кусок сэндвича, она выждала, пока Каз задаст напрашивающийся вопрос:
– Насколько близка она к месту запланированной посадки Восемнадцатого?
– Достаточно близка, чтобы Том и Люк успели обследовать, если им выделить нормальное время на поверхности. – Лора подняла на него глаза. – А мы собираемся выделить им нормальное время?
Каз выразительно окинул взглядом толпу в столовой.
– Это не мне, а Министерству обороны решать, подлежит ли такая информация разглашению. Когда и если они пожелают. Извините.
Несколько секунд Лора смотрела на него, затем пожала плечами.
– Можем подождать. – Потом улыбнулась: – Мы же геологи.
Каз решил сменить тему разговора:
– Какими судьбами вас в НАСА занесло?
Мгновение она колебалась, потом встретила его взгляд:
– Хотела в отряд астронавтов. А это место – Мекка для астронавтов. – Она помедлила, с явной тщательностью подбирая дальнейшие слова. – Я еще университет не закончила, когда Кеннеди произнес речь о полете к Луне. Я знала, что девочек в пилоты истребителей не берут, но догадывалась, что и другие таланты на Луне понадобятся. Хотя в отряде астронавтов по-прежнему нет женщин, мою правоту отчасти доказал тот факт, что на «Аполлоне-17» летал доктор Шмитт.
Казу было известно, что Шмитта, геолога по профессии, отобрали по новой категории ученых-астронавтов в 1965-м. Он прислушивался к ноткам яростной напряженности в ее голосе, а Лора продолжала:
– Валентина Терешкова одна летала в космос и провела там трое суток еще десяток лет назад. Она доказала, что женщины не хуже мужчин с таким справляются. Актом о гражданских правах 1964 года мы защищены от дискриминации по половому признаку, так что НАСА рано или поздно начнет принимать заявки от женщин-астронавтов. Я намереваюсь попасть в их число. – Тут она улыбнулась и подняла на него глаза, вскинув брови. – Ну, вы же сами спросили!
Каз понимал ее чувства. Его самого влекло в космос с тех самых пор, как в 1961-м Гагарин и Эл Шепард указали путь. Это была основная причина его поступления в школу летчиков-испытателей, и лишь несчастный случай сбил его с намеченной траектории. Однако до Лоры он еще не встречал женщин, которые так загорелись бы этой идеей, или, во всяком случае, она ему первая в таком открылась.
Он произнес:
– Никсон больше года назад анонсировал программу космических шаттлов. Насколько я понимаю, экипаж там будет из семи человек, и, как мне помнится, он сказал: «Мужчинам и женщинам найдется работа в космосе» или что-то в этом роде. Наверняка уйдет больше времени, чем они прогнозируют, но готов побиться об заклад, что это ваш шанс. Рассчитывайте на мой голос.
– Я приму любую помощь, – с усмешкой ответила она.
– Джеку Шмитту пришлось научиться пилотировать истребители НАСА, прежде чем его к полету «Аполлона» допустили, – добавил Каз. – И похоже, что полеты на шаттлах в еще большей мере, чем в случае капсул «Аполлонов», будут делом пилотов. Вы много налетали?
Лора с сожалением глянула на него:
– Еще нет. Я кое-какие стипендии получила, но в основном пришлось самой за себя платить девять лет в Лос-Анджелесском университете. Я там начала брать уроки пилотирования, но это дорогое удовольствие. Ну и потом, «Аполлоны» так часто летали, что времени отвлекаться не оставалось.
– Не забудьте, что я предлагал вам полетать. К дому, который я снял, прилагалась маленькая тренировочная «Сессна» в гараже, и владелец с радостью разрешил мне пользоваться ею. Улица в конце подъездной дорожки вместо ВПП. Я с радостью подниму вас в воздух.
Взгляд Лоры невольно метнулся от его здорового глаза к стеклянному и назад. Потом, осознав свои действия, она опустила взор.
– Давайте проясним ситуацию с моим одноглазием, – сказал он, не желая ее смущать, но вместе с тем и стараясь убрать проблему с пути. – Я летал на самолетах ВМФ еще с колледжа, истребителях и испытательных машинах, а НАСА меня иногда в заднее кресло Т-38 сажает. Вы можете на меня положиться с этой «Сессной». Проверим, чему вы в летной школе научились.
Лора вскинула на него взгляд, потом кивнула:
– Это очень щедрое предложение с вашей стороны. Я бы с радостью.
Каз посмотрел на часы, потом выглянул в окно. Погода все еще хорошая. Надо ловить момент.
– Сейчас солнце примерно после шести садится. У вас найдется время полетать после работы? Если уедем отсюда, например, в 4:30?
– Сегодня? – удивилась Лора, но решение приняла быстро: – А где вы с этой «Сессной» живете?
* * *
Каз заканчивал разворачивать самолет на выезде из ангара и тут заметил белый «Фольксваген Жук» с откидным верхом, сбрасывавший скорость, чтобы проехать через воротца для скота. Вытерев руки о тряпку, он стал смотреть, как Лора быстро переключает передачи на прямой, потом резко тормозит и умело поворачивает на его подъездную дорожку. Помахал ей, показывая, куда парковаться и куда он будет выкатывать самолет.
И улыбнулся. Ученые предпочитают «фольксвагены»!
Пока она выбиралась из машины, Каз отметил, что Лора рано отпросилась с работы: успела переодеться в джинсы-клеш. Он внезапно понял, что нервничает, а с ним такого уже давненько не происходило.
– Я вас нашла! – воскликнула она. – В жизни раньше сюда не заезжала.
– Ну, спасибо! – Он посмотрел на часы. – До заката примерно час, пошли полетаем. Здешняя ВПП не освещается, – указал он на дорогу, – так что нужно приземлиться, пока не слишком потемнело.
– О, а это ж самолет с хвостовой опорой, – проговорила Лора, пока они обходили самолет, покоившийся на хвостовом колесе с задранным к небу носом. – Я раньше летала только на самолетах с носовой.
– У такой конструкции свои преимущества: хвостовое колесо вроде якоря, помогает удерживать равновесие, в особенности при посадке на траву, не требуется компенсировать дополнительный вес крупного тяжелого колеса прямо впереди. Хотя ногами приходится интенсивнее с тормозными педалями работать.
Они забрались в кабину через противоположные боковые дверцы, и Каз показал ей, куда нажимать, чтобы сдвинуть сиденье вперед. Он тщательно контролировал движения своих рук, когда помогал Лоре вытянуть страховочные ремни и пристегнуться. Он радовался тесной близости с ней в кокпите. Потом, катя по дорожке, заводя мотор, проверяя основные приборы и готовясь к взлету, он вслух описывал все свои действия.
Лора потянулась коснуться кончиком пальца индикатора уровня топлива и датчиков температуры.
– Готовы?
Она методично осмотрела панель управления, нашла альтиметр, тахометр, указатель скорости, сосредоточила на них внимание.
– Все в порядке!
Каз кивнул, плавно повел дроссельный рычаг, и самолет оторвался от земли. Когда колеса оказались в воздухе, он искоса глянул на Лору. Лицо ее светилось радостью, взгляд метался от приборов к удалявшемуся ландшафту и обратно.
Воздух в ранний вечерний час был спокоен. Каз повернул к Центру пилотируемых космических полетов, направил самолет горизонтально и стал обсуждать с Лорой основные приемы пилотирования «Сессны». Потом опустил руки и произнес:
– Теперь самостоятельно.
Она выпрямилась, сосредоточенно глядя вперед. Каз позволил ей выполнить несколько аккуратных поворотов, и Лора немного расслабилась. Он показал на Центр, затем, когда они пролетали над галвестонским побережьем, на Сибрук и Киму.
– Хотите кое-что веселое и красивое сделать?
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами:
– Конечно.
– Передайте мне управление. – Каз опустил нос, увеличивая скорость, затем плавно повел «Сессну» вверх и вправо, пока они не увидели из кабины поверхность воды прямо под крылом, а скорость не упала до минимальной, поддерживающей полет. Нос самолета описал дугу, и Каз проделал маневр в обратную сторону. Контраст между шумным торопливым нырком и плавным подъемом только подчеркивал грациозность и спокойную красоту разворота на сто восемьдесят градусов. Каз выполнил еще один правый поворот, и Лора взглянула через боковой иллюминатор в темные воды залива.
Она повернула к нему голову:
– Чудесно! Мы словно падающий листок!
Каз кивнул:
– Это называется chandelle[6]. Помогает реально прочувствовать полет.
Он вывел самолет в горизонтальное положение и отпустил штурвал.
– Птичка снова ваша. Разворачиваемся и возвращаемся.
Когда Лора поворачивала на запад, Каз опустил козырьки лобового стекла, закрываясь от закатного солнца. Базовая самолетная акробатика, как обычно, обостряла собственные ощущения, наделяя пьянящим чувством свободы в трех измерениях. Он наклонился и мотнул подбородком в сторону Центра пилотируемых космических полетов, так что его плечо прикоснулось к плечу Лоры.
– Внизу такого никому не испытать.
Она проследила его взгляд и не отстранилась.
– Везунчики мы. И спасибо тебе за приглашение полетать.
– Эй, ну это ведь ты летала!