Крис Хэдфилд
Орбита смерти
7
Лунная карантинная лаборатория, Хьюстон
Каз чувствовал себя по-дурацки. Он запросил встречи с экспертами НАСА в восемь часов утра, желая обсудить вопрос о том, что именно Советам понадобилось на Луне, а теперь здание найти не может.
Он покосился на часы. У тебя осталось шесть минут.
Он вторично поехал по двухполосной выделенке внутри комплекса Центра пилотируемых космических полетов, выгибая шею в поисках постройки с нужным номером. Наконец в тени под навесом углядел искомое: крупные цифры 37. После этого сообразил, что промахнулся мимо парковки, и пришлось объехать вокруг квартала, разыскивая вход. Он быстро втиснулся на «сателлите» между двумя «фольксвагенами-жуками» не первой свежести (ученые предпочитают «фольксвагены»?), схватил сумку и побежал ко входу.
Он увидел, как в конференц-зал сразу рядом с главным вестибюлем стекается народ, и бросил взгляд в сторону висевших на стене часов бюрократического вида – черные стрелки на круглом белом циферблате. У НАСА пунктик на точном времени. Оставалось еще две минуты; он последовал за приглашенными внутрь и направился в переднюю часть зала, где поставил сумку на длинный фанерный стол, вокруг которого собрались ученые. Вытащив блокнот, Каз быстро проверил перечень вопросов, которые надеялся прояснить, потом вскинул руку, привлекая всеобщее внимание. В комнате затихли.
– Всем доброго утра. Меня зовут Каз Земекис. – Воинское звание он опустил, понимая, что ученые не всегда позитивно относятся к таким деталям. – Я в прошлом астронавт программы MOL, а недавно правительство меня назначило своим связным в проект «Аполлона-18». Всем вам я благодарен за согласие посетить эту встречу.
Он окинул взглядом комнату, добиваясь зрительного контакта. Больше растительности на лицах, чем обычно. И женщин больше обычного. Он заметил Чада Миллера и кивнул ему: часть обязанностей командира дублирующего экипажа – ходить на брифинги, для которых у Тома Хоффмана времени не остается.
– Многие детали еще предстоит прояснить, а многие засекречены, но я бы хотел приступить к обсуждению по пересмотру научных вопросов миссии «Аполлона-18». Мне нужно срочно поумнеть в том, что касается лунных камней, и я слыхал, что здесь для такого как раз самое правильное место.
За столом вежливо кивали и хмыкали. Лунная карантинная лаборатория была построена специально для того, чтобы держать в ней астронавтов на случай, если те привезли с Луны межпланетную заразу. Когда ни у кого из трех первых экипажей «Аполлонов» проблем не возникло и, больше того, выяснилось, что на Луне, в согласии с ожиданиями, отсутствует жизнь, даже примитивная одноклеточная, карантин отменили. Однако здание 37 также предназначалось для хранения лунных камней и грязи. Не говори «грязь», напомнил себе Каз, они ее реголитом называют. Где-то в этом здании на стеллажах полно кусочков Луны общим весом восемьсот сорок два фунта, и охраняются они словно королевские сокровища. На самом деле, если быть точным, то в пересчете на фунт веса лунные камни стоят дороже.
Каз описал обновленный график миссии «Аполлона-18» и новое место посадки, не уточняя, почему внесены изменения. На лицах присутствующих удивления он не заметил и понял, что слух уже разнесся. Сотрудники Центра образовывали тесное сообщество, а селенологи – еще более узкую группу внутри него. Всем им было известно, что постоянные сдвиги политической повестки входят в условия контракта.
– Итак, – произнес Каз, – что именно стало нам известно в последнее время – по орбитальным снимкам, по результатам исследования образцов в этом здании, привезенных «Аполлонами» или доставленных советскими автоматами? Что из этого побудило бы вас пристально присмотреться к месту на Луне, куда никогда не ступала нога человека?
Собравшиеся задумались. Русские сумели возвратить небольшие порции лунного реголита во время роботизированных миссий «Луна-16» и «Луна-20». В общей сложности – менее фунта, но, чтобы собрать это количество, они забурились на глубину больше фута. Несмотря на несколько опубликованных впоследствии научных работ, никто толком не был уверен, что именно Советы там нашли.
Высокая женщина с непослушной копной темных волос вскинула руку:
– Астронавт Земекис, если позволите…
– Пожалуйста, зовите меня Каз.
Она едва заметно улыбнулась.
– Я доктор Лора Вудсворт, работаю в группе космохимиков.
Каз кивнул. Стройная, загорелая, в платье с цветочным принтом без рукавов, вокруг шеи – золотая цепочка с крестиком.
– Мы за последние сорок месяцев узнали о Луне больше, чем за предшествующие сорок тысячелетий. Радиометрическая датировка образцов, возвращенных предыдущими миссиями, показала, что возраст Луны более четырех миллиардов лет, а это весьма близко к возрасту Земли. К тому же лунный реголит не похож на земную пыль, которая претерпевала дождевую и ветровую эрозию. Он скорей напоминает мелкие стеклянные осколки – результат миллиардов лет бомбардировок космическими обломками.
Чад добавил:
– Каз, реголит – это неприятная вещь. Вроде наждачки с мелким зерном. С механизмами и космическими скафандрами круто обходится. Когда ребята возвращались в лунный модуль, к костюмам цеплялась пыль, а потом они начинали кашлять после того, как снимали шлемы.
Каз вглянул на Чада, удивляясь, почему Чад счел необходимым вмешаться, но Лора кивнула:
– Судя по химическому составу камней и пыли, внутренние области Луны заметно ближе по природе к земным, чем мы полагали. В центре – тяжелое ядро, окружает его легкая магма, а накрыто все это слоем коры. Кора в основном серого цвета – ее-то вы и видите, когда смотрите на Луну.
У Каза возникло впечатление, что она его принимает за болвана, но в то же время рада отвлечься.
– Прежде чем доберемся до вашего вопроса, я бы хотела вспомнить еще вот что, – продолжила Лора. – Так называемый «женский лик на Луне» – более темные формы, которые видны на поверхности, – представляет собой древние лавовые потоки. Серая порода коры – это анортозит, более темные участки сложены базальтом. К тому же Луна в приливном захвате. Вы в курсе, что это значит?
Каз сделал вид, что не в курсе, покачав головой.
– Это значит, что Луна всегда обращена к нам одной и той же стороной. Лишь двадцать четыре человека, астронавты «Аполлонов», видели ее обратную сторону своими глазами.
– Почему всегда одной и той же стороной? – переспросил Каз, чтобы Лора вслух прояснила ситуацию.
– Гравитация Земли воздействует на Луну достаточно сильно, чтобы та слегка выгибалась к нам. Это вроде каменного прилива, который то накатывает, то отступает. Внутреннее трение постепенно замедляло вращение Луны, пока в итоге не привело процессы к идеальному равновесию. И вот – мы видим все время одну и ту же сторону.
Каз поднял руки, жестом показывая вращение воображаемой Луны.
– А почему в таком случае лунные фазы случаются?
– Луна совершает один оборот вокруг Земли за 27,3 суток. В зависимости от того, где находится спутник на медленной своей орбите, его можно видеть подсвеченным сбоку – как полумесяц – или вообще темным.
– Итак, Луна совершает один оборот за двадцать семь дней или около того, – сказал Каз, подыгрывая, – следовательно, астронавт на поверхности сможет две недели находиться под солнечным светом, а за ними последуют две недели темноты?
Лора с удовольствием посмотрела на него:
– Именно!
– А насколько там жарко и холодно будет, соответственно?
– Примерно двести шестьдесят по Фаренгейту в лунный полдень и минус двести восемьдесят в полночь.
Каз, присвистнув, сказал:
– Полезная информация.
Заговорил человек в гавайской рубашке, с бакенбардами в стиле Элвиса Пресли; преждевременно начавшееся облысение слегка портило его внешность:
– Привет, Каз. Я Дон Болдуин, начальник здешнего отдела. Я тут все размышлял над вашим вопросом о том, чему мы за последнее время научились. Паре вещей. – Он провел рукой по голове ото лба к затылку, приглаживая редкие волосы. – Некоторые из сравнительно недавних падений астероидов оставили глубокие кратеры, которые пока не заполнились лунной пылью. Это перспективные места для анализа скальных пород – на глубинах, куда обычные буры не достанут. Нужно покопаться в фотоархиве и выяснить, нет ли по соседству с новыми координатами Лунохода свежих кратеров.
Болдуин выдержал паузу, внимательным жестким взглядом окинув Каза. Невысказанное мнение было понятно: локацию выбирать его сотрудникам не придется, что ж – они получат все возможное из того, что дано.
– И еще кое-что нас интересует. Лора… – Болдуин кивнул в ее сторону. – Недавно она заметила одну необычную вещь. Лора, почему бы тебе не поведать Казу о ней?
Она посмотрела на Каза:
– Во время изучения высококачественных фотографий поверхности мне подвернулась аномалия. Вроде темного пятна на пленке. Пришлось с лупой перепроверить, прежде чем я убедилась, что именно вижу. Я нашла дырку в Луне.
– Что-о?
– Размер солидный, диаметром около ста ярдов. – Лора начала листать папку на столе. – У меня фото с собой.
Она передала Казу через столешницу черно-белый фотоснимок размером восемь на десять дюймов. Здоровым глазом он пригляделся к глянцевой картонке.
На снимке было нечто вроде… дыры. Почти идеально круглой, и дно ее частично, под углом, озарял солнечный свет. Будто бы поверхность Луны – это крыша, а в ней кто-то проделал световое окно.
Каз озадаченно поднял голову:
– Как это возникло?
Лора уступила право ответа начальнику.
– Мы не можем знать наверняка, – ответил Болдуин, – но если бы дело происходило на Земле, наилучшим предположением стало бы обрушение лавовой трубки: потоки магмы пробурили туннель, а потом он сам запечатался. Но что могло происходить на Луне? Неизвестно. Мы только теоретизируем.
Каз присмотрелся внимательней.
– Какой глубины яма, по вашим предположениям?
На этот вопрос ответила Лора:
– Нужны дополнительные снимки, чтобы оценить уверенней, но, исходя из угла, под которым освещало ее Солнце в тот час лунного дня, мы можем сказать, что яма достаточно глубокая. Ярдов сто.
Каз с новым уважением посмотрел на фото.
– Если бы вы туда прыгнули, то в пониженной лунной гравитации падали бы медленно, на протяжении одиннадцати секунд. Но ударились бы о дно на скорости сорока миль в час. – Лора усмехнулась: – Я подготовила расчеты.
Снова заговорил Чад:
– Я помню, помню, я просто дублер, но лучше даже не пробовать. Скафандр не выдержит.
Каз вернул Лоре снимок.
– Так, значит, вам всем было бы любопытно взглянуть на слои скальной породы, обнаженные в кратере недавним столкновением, и узнать побольше об этой дыре. А еще там похожие есть?
– Вероятно, – отвечал Болдуин. – Мы проведем ретроспективный поиск по фото. Лора зоркая, она эту заметила случайно, но теперь мы понимаем, что именно искать.
– Еще что-нибудь? – проговорил Каз.
Голос подал молодой человек в очках, с волосами до плеч и жиденькой бородкой:
– Как насчет крипа?
Каз посмотрел на него:
– Что такое крип?
– K-R-E-E-P. Акроним такой. Калий, редкоземельные элементы, фосфор. – Говоривший метнул на Каза испытующий взгляд; Каз склонил голову, дав понять, что ему интересно узнать про редкоземельные элементы. – На самом-то деле не такие уж они и редкие, эти элементы, просто труднодоступные в сколько-то больших концентрациях. Они более или менее рассредоточены по земной коре, химическая природа у них такая. Однако на Луне, как мы полагаем, залегает богатый редкоземельный слой, возникший в процессе фильтрования через кору. Многие лунные камни, хранящиеся в этом здании, содержат KREEP.
Каз призадумался.
– Почему же находка KREEP на Луне так важна?
– Теоретически процесс, способствовавший концентрированию KREEP, должен обогащать породы еще и ураном, и торием. Возможно, на Луне мы сумеем добывать радиоактивные элементы. И, следовательно, обеспечим энергоснабжение будущей колонии.
Каз старательно утаивал свое радостное возбуждение. Уран на Луне? Неужели советские автоматы-разведчики обнаружили именно его? Не по этой ли причине Луноход совершил посадку именно там? Если в точности выяснить, что Советы разыскивают, получится составить конкретный план работы экипажа «Аполлона-18» на Луне.
Каз произнес:
– Еще что-нибудь мне полезно было бы узнать, как по-вашему?
Дон Болдуин окинул взглядом сотрудников лаборатории.
– Думаю, на этом все, лейтенант-коммандер. – Тонкий, но прозрачный намек: Болдуин дал понять Казу, что домашнее задание выполнил и осознает меру вовлеченности военных во всю затею.
Каз не повелся:
– Ну ладно. Тогда всем спасибо. Исключительно информативная встреча вышла. Мы с Чадом еще пообщаемся с командой, и я дам вам знать, когда будет составлен окончательный вариант графика миссии.
* * *
На выходе из конференц-зала Каз пересекся с Лорой.
– Как думаете, – проговорил он, – получится ли еще такие дырки отыскать?
Лора повернулась к нему, перевела взгляд с его правого глаза на левый и обратно.
– Я полагаю, да. Если такое случилось однажды, могло произойти снова. Это поистине поразительное чувство: причастность к открытию чего-то совершенно нового.
– Я с интересом жду результатов вашего анализа. Номера моего телефона в справочнике Центра еще нет. Вы не против, если я его вам дам?
– Отнюдь.
Каз вытащил блокнот, записал номер на чистом листке и аккуратно оторвал, чтобы вручить Лоре.
– Исходя из темпов нашего поиска, – заявила она, – я рассчитываю уведомить вас через пару дней.
Своим номером в ответ она делиться не стала, и Каз попытал удачи:
– Если у вас будет желание полетать, то в моем распоряжении недалеко отсюда, к западу, небольшой самолет. Приятное это занятие в солнечный денек.
Лора задумчиво взглянула на него.
– Звучит забавно, – сказала она наконец. – Я вам позвоню насчет того и другого.
Он кивнул:
– До связи.
Лора улыбнулась, потом, развернувшись, удалилась по коридору. Каз проследил за ее целеустремленной походкой, за развевающимися темными волосами.
Он обдумал свой поступок. Обычно он вел себя не так импульсивно. Когда с ним произошел несчастный случай, Каз был обручен, но любовь не вынесла лечения – или, вернее, тех нескольких мрачных месяцев жизни без цели и смысла. С тех пор он избегал романтических отношений.
Однако что-то в Лоре его привлекло.
8
Лубянка, Москва
Разведка подобна шахматам: это игра, требующая терпения и сосредоточенности. Осторожно перемещаешь фигуры к усиливающим позициям, терпеливо переносишь неудачи, выжидаешь, пока оппонент даст слабину и подставится, а потом наносишь удар.
Виталий Калугин, игравший в разведку вдолгую, расположился за столом, готовясь начать рабочий день. От трех своих товарищей по кабинету Виталий отличался приверженностью к порядку на столе. Рядом с подставкой для ручек он держал невысокий деревянный лоток для входящей почты. А в лоток для исходящей корреспонденции перед уходом домой каждый вечер аккуратно складывал телексы и доклады, прочитанные и аннотированные за день, чтобы внутренние курьеры забрали их и доставили следующим фигурантам длинных списков рассылки. КГБ, единый орган безопасности Советского Союза, занимался всем, от контрразведки и зарубежной разведки до борьбы с диссидентами и антисоветчиками. Почитать ежедневно было что.
Бежевый телефонный аппарат он ставил слева, чтобы можно было, говоря по телефону, придерживать трубку левой рукой, а писать правой. Далеко справа стояла пустая пепельница: сигареты и спички он еще не извлек из кармана куртки. Виталий отпер ящики стола и сунул коробку с едой в самый глубокий, по соседству с полупустой бутылкой «Смирнова». Ирина всегда готовила ему на работу пирожки с мясом и зеленью, отрезала кусок бледного «Российского» сыра и дополняла это пикулями или помидорчиками. В комитетской столовой он уже поел горячего, но на аппетит не жаловался, и такие припасы помогали пережить долгие рабочие дни.
Водку он берег для праздничных поводов, а они уже некоторое время отсутствовали.
Из центрального ящика он выудил зеленый блокнот в ледериновом переплете и положил его на столе прямо перед собой. Шкаф для документов у стены заполняли десятки таких блокнотов: стандартные для КГБ, на корешке каждого вручную аккуратным почерком записаны даты начала и завершения записей. Он перелистнул текущий блокнот к чистой странице, аккуратно записал в верхнем правом углу дату, затем ненадолго вернулся ко вчерашним записям, освежая их в памяти. Поставил чайник, дождался, пока вода закипит, заварил себе чаю с двумя кубиками сахара, выудил из общей тарелки две суховатые булочки с корицей, уравновесил их на заварочном чайнике и вернулся за стол – разгребать свежую корреспонденцию.
Переводчики КГБ работали медленно, зато дотошно. Иностранные публикации и дайджесты поступали регулярно, Виталий себе оформил внутреннюю подписку на несколько таких. Попадали они к нему на стол, как правило, с устареванием на несколько месяцев, однако стратегическим целям Виталия это совсем не вредило. Чтиво в любом случае было интересное: он знакомился не только с деятельностью противника, но и с тем, как те сами себе ее объясняют.
Он вытащил из входящей почты очередную прошитую ротапринтную копию: это была заметка из «Старз энд страйпс» – американского новостного издания для военных с почтенной историей. Взгляд Калугина заскользил по странице в поисках интересных зацепок.
На первой полосе преобладали новости о мирных переговорах по Вьетнаму и президентской кампании. Ничего полезного. Виталий послюнявил большой и указательный пальцы, перевернул страницу, стараясь не смазать дешевый оттиск. На второй странице его внимание привлекла фотография. Снимок демонстрировал троих мужчин в разных униформах рядом с моделью высокой белой ракеты. Заголовок возвещал: ВОЕННЫЕ АСТРОНАВТЫ НА ПУТИ К ЛУНЕ!
Военно-воздушные силы США и Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства сегодня совместно одобрили кандидатуры подполковника ВВС Томаса Г. Хоффмана, лейтенанта ВМФ Майкла Г. Исдэйла и капитана морской пехоты Лукаса Б. Хемминга для полета в заключительной из намеченных миссий с высадкой на Луну – «Аполлон-18».
Хоффман, командир экспедиции, и Хемминг, пилот лунного модуля, проведут исследования на поверхности Луны, пока Исдэйл, пилот командного модуля, выполнит обширную программу научных экспериментов на лунной орбите. Исдэйл имеет докторскую степень по химии: он станет четвертым ее обладателем среди астронавтов, посетивших Луну. Кроме того, он будет и первым темнокожим астронавтом.
«Аполлон-18» должен стартовать в апреле 1973 года. Место высадки еще не определено. Двенадцатидневная миссия станет продолжением научных исследований как на лунной поверхности, так и на орбите. Время пребывания на поверхности Луны может достичь 68 часов. Предполагаются три исследовательские экспедиции с выходами из лунного модуля продолжительностью до 7 часов каждый. Намечено выполнение комплекса экспериментов на поверхности Луны в рамках программы «Аполлон». С лунной орбиты будут выполняться картографирование Луны и некоторые научные опыты. Исдэйл на время покинет аппарат в обратном полете к Земле, чтобы забрать пленку из камер в служебном отсеке.
Состав дублирующего экипажа: майор ВВС Чад Ю. Миллер, лейтенант ВМФ Роберт Л. Криппен, капитан морской пехоты Роберт Ф. Овермайер.
Виталий еще раз перечитал имя и провел по нему пальцем. У него закружилась голова. Мой источник выбран для полета на «Аполлоне»! Калугин более десятка лет назад расставил фигуры, но все равно почему-то испытал шок, увидев новость в печати. Чтобы утаить эмоции от троицы товарищей по кабинету, он отхлебнул чаю; мозг его лихорадочно работал.
Источник Виталия Калугина! На такую сумасшедшую удачу он не осмеливался полагаться даже в ту пору, когда стало известно о программе MOL. Если получится добыть информацию о том, как в реальных условиях работает аппаратура и осуществляются протоколы американской космической программы, это станет беспрецедентным успехом. Кроме того, источник теперь будет быстрее продвигаться по службе: несколько астронавтов из первых миссий уже в генеральских чинах. Источник окажется на передовой будущих американских космических проектов, включая программу многоразовых летательных аппаратов – «Спейс шаттлов», о которой недавно сообщил их президент, и космическую станцию «Скайлэб».
Для игры, ведущейся вдолгую, это великолепное продвижение. Калугин потянулся выдвинуть ящик и цапнул из него бутылку водки.