Владислав Крапивин
«Чоки-чок» или Рыцарь Прозрачного Кота
Шерсть, хвост и коллекция
В доме было несколько просторных комнат и множество закутков, чуланчиков, переходов и лесенок. Дом был почти двухэтажный. Почти – потому что второй этаж не отличался той прочностью и высотой, что нижний. Назывался он «мансарда». Там располагалась мастерская художника. Часть крыши у мансарды оказалась застекленной, чтобы в мастерской было больше света. Ух, как хорошо здесь будет работать папе! Не то что в прежней двухкомнатной квартирке.
Но, кроме мастерской, были в мансарде еще две комнатки и несколько кладовок. В одной из них и собиралось поселиться Ыхало…
Все помещения надо было прибрать, каждой вещи найти свое место. Работы хватило всем. Ыхало помогало папе двигать книжные шкафы. Правда, не всегда это получалось удачно. Несколько раз Ыхало сплющивалось в лепешку и дважды теряло руки, потому что временами опять начинало таять – от радости, что оказалось в такой прекрасной семье.
Тень кота Филарета помогать, конечно, не могла. Но она то и дело показывалась на освещенных солнцем обоях и шторах, не покидала компанию.
А гном Петруша каждый час высовывался из окошечка над циферблатом, бил в бронзовое блюдце и говорил:
– Приветствую вас.
Даша остановилась перед часами и задрала голову.
– Скажите, пожалуйста, Петруша, а еще что-нибудь вы умеете говорить?
– Приветствую вас! – радостно сказал Петруша и ударил в блюдечко два раза.
– Пора обедать! – сообщила мама. – Суп и сосиски уже сварились.
Обедали на кухне. Ыхало сперва отказывалось садиться за стол, но его упросили. Оно смущенно приткнулось на табурете между столом и холодильником. Над ним возникла тень кота Филарета и муркнула.
– Он… то есть она спрашивает, – сказало Ыхало, – можно ли скушать тень одной сосиски…
– Хоть все! – воскликнула мама. – Я надеюсь, на самих сосисках это никак не скажется!
– Не скажется. Но… ых… однажды подобный случай стал причиной весьма громкого скандала. Тень кота скушала тень селедки, а старуха это заметила. И сперва не поняла, в чем тут дело. Представьте себе, помчалась в магазин: «Вы мне продали селедку без тени. Забирайте обратно, отдавайте деньги!» Там, конечно, смех. Говорят: «Тени от рублей берите. Хоть тысячу…» Старуха пошла домой и просто булькала от злости. А по дороге наконец сообразила, кто виноват. Пришла и давай по всем комнатам со шваброй носиться, по стенам стучать. Чтобы, значит, выгнать тень из дома. Но ее разве отыщешь, тень-то, если она в щели… Зато шуму было!
– Мрр-р… – согласилась тень кота, дожевывая тень сосиски.
После обеда решили отдохнуть. Ыхало сказало, что пойдет подремать в баньке. Тень Филарета куда-то пропала. Папа ушел в мастерскую, мама прилегла в спальне, а Даша на диване под картиной занялась своими кукольными выкройками. Она давно решила стать художником-модельером.
Леша посидел тут же, поразглядывал еще удивительную картину. Решил, что потом попробует нарисовать что-нибудь похожее. И пошел бродить по сонному дому.
Но бродил он недолго. Навалилась на Лешу дремота. В небольшой комнате с зелеными обоями он увидел старинное плюшевое кресло. Плюхнулся в него, отвалился к спинке, вытянул ноги и прикрыл глаза.
Было тихо, только за окном в саду ссорились воробьи. Из-за шторы падала широкая солнечная полоса. Она медленно двигалась. Добралась до Лешиных ног и стала греть ему коленки. Это было приятно. Однако вдруг тепло исчезло, будто махнули прохладным крылом. Леша открыл глаза. На ногах лежала тень, и на левой коленке видно было очертание кошачьего уха.
– А, это вы, тень-Филарет?
– М-р, мяу…
Видимо, тень вспомнила прежние кошачьи привычки и решила подремать на коленях у маленького хозяина.
Леша погладил очертанье кошачьей головы. Тень опять муркнула. Но сам Леша ничего не ощутил. Вернее, почувствовал под ладонью свое собственное колено с засохшими ссадинками, но ни малейшего намека на кошачье присутствие. Даже досадно сделалось… но тут же у Леши появилась великолепная мысль! Он крикнул на весь дом:
– Даша! Беги сюда! Скорее!
Даша примчалась:
– Что случилось?!
– Помнишь, у тебя среди лоскутков был кусок меха от старой маминой шубки? Давай подарим его тень-Филарету. Тень будет лежать на меху, и мы сможем ее гладить, как настоящего кота. И ей приятно будет, и нам.
– Но ведь мех-то искусственный…
– Какая разница! Все равно пушистый. Неси!
Даша принесла большой клок черной синтетической шкуры. Его положили на солнечном полу.
– Тень-Филарет, идите сюда.
Тень оказалась очень сообразительной. Растянулась на меху и радостно заурчала, когда ее принялись гладить в четыре ладошки. Шевелила растопыренными лапами и обрывком хвоста. Просто млела от удовольствия.
Но всякое удовольствие в конце концов приедается. Тень ускользнула из-под ладоней и прыгнула на стену у плинтуса.
Тени – они ведь прозрачные. И эта была такой же. Весь узор обоев виднелся сквозь нее, только не так ярко, как на солнышке, а потемнее. В общем, как в тени. И в то же время контур кота был различим великолепно.
Тень горбила спину и потягивалась: разминка после недавних нежностей. Несомненно, что Филарет был в свое время рослым породистым котом, в меру пушистым, в меру упитанным. Тень сохранила все эти признаки. Только оборванный наполовину хвост портил вид.
– Даша, а давай приделаем Филарету новый хвост!
– Как? – удивилась Даша. А тень замерла.
– Сейчас попробуем… Тень-Филарет, вы хотите?
– Мр-р… М-мяу? – Видимо, это означало: «Разумеется. Но каким образом?»
– Вы только не исчезайте, я сейчас!
Леша умчался и мигом вернулся с акварельными красками, кисточкой и блюдцем. В блюдце была вода.
Леша кисточкой разболтал в воде немного черной краски. Провел по обоям полоску. Получилась она сероватая и прозрачная – как настоящая тень.
– В самый раз, – деловито сказал Леша. – Тень-Филарет, вы не двигайтесь, пожалуйста…
Тень послушно замерла, только уши ее ровно шевелились.
Обрывок хвоста стоял торчком. И Леша жидкой серенькой краской нарисовал у обрывка продолжение. Длинное и пушистое! Наверняка даже в самые лучшие времена у Филарета не было такого роскошного хвоста.
– Мр-р? – вопросительно сказала тень. Что, мол, дальше-то?
– Сейчас, сейчас… – И Леша беззвучно зашевелил губами. Наморщил лоб. Как назло, не придумывались нужные строчки… Стало тихо. И к счастью, в этой тишине начало что-то поскрипывать, застрекотало тихонько. То ли старое кресло проснулось, то ли сверчок объявился под обоями.
Леша обрадованно прошептал:
Чоки-чок,
Чоки-чок,
В тишине поет сверчок.
Новый хвост, держися крепко,
Как на дереве сучок.
Разумеется, хвост мало напоминал сучок, но главное, чтобы наколдовать прочность…
Даша прижала к щекам ладошки и широко раскрыла глаза. Ох, как ей хотелось, чтобы хвост прирос!
Леша строго сказал:
– Тень-Филарет, слушайте внимательно. Когда скомандую – вам надо прыгнуть вперед очень быстро, чтобы хвост не успел отвалиться… Приготовились. Ра-аз, два-а… три!!
Тень метнулась так, что на миг ее будто размазали по стене. Потом замерла опять. И хвост… хвост был при ней!
– Ура!– завопил Леша и встал на руки. При этом из карманов у него посыпались винтики, фантики, ластики и увеличительные стеклышки.
Тень кота несколько секунд сидела, вывернув голову и любуясь хвостом. И вдруг подскочила, начала носиться по стенам и половицам, исчезая в темных местах и появляясь на солнце.
– М-мяу-ау! – радостно вопила она. И даже кувыркнулась через голову. Кончилось тем, что из тень-Филарета посыпались какие-то маленькие квадратные тени. Запятнали пол. Тень-Филарет прекратил скачку, начал подбирать квадратики лапой и прятать в себя.
– Ой, он свою коллекцию рассыпал! – догадался Леша.
– Сразу видно, что мальчишка, – сказала Даша маминым голосом. – Всегда у вас все валится из карманов.
Тень-Филарет недовольно мявкнул. Возможно, обиделся. Даша смутилась. И чтобы загладить вину, ласково попросила:
– Тень-Филарет, а вы не могли бы показать нам всю вашу коллекцию?.. Ну, конечно, рисунки мы не разглядим, но хотя бы посмотрим, сколько у вас марок. И какой они формы…
– Мр-р… – с удовольствием согласилась тень, помахивая роскошным хвостом. Видимо, она и сама была не прочь лишний раз полюбоваться своим сокровищем.
Даша и Леша раздвинули шторы, чтобы солнце осветило как можно больше места на полу.
В движениях тень-Филарета появилась важность. Растопыренной лапой он стал раскладывать на желтых половицах зубчатые тени марок: квадратики, треугольнички, ромбики. Ряд за рядом…
– Жаль, что ничего на них не видно, – вздохнула Даша.
– Здесь, наверно, замечательные редкости есть… – сказал Леша. – Просто глаза чешутся, так хочется поглядеть… ой, а если…
– Что? – обрадовалась Даша. Она знала: когда брат говорит «ой, а если», у него появляется мысль. А мысли у Леши часто бывали удачные. Сами посудите: только за последний час – и мех для кота, и хвост…
Леша уселся в кресле, зажмурился, посидел с полминуты. И подскочил, словно пружина кресла поддала его снизу:
– Дашка! Надо применить тенескоп!
– Кинескоп? – удивилась она.
– Те-не-скоп!.. Специальный прибор, чтобы разглядывать тени.
– Разве такой бывает?
– Ну… раз название придумалось, значит, и прибор должен получиться.
– А как?
– Не знаю. Попробую. Мне будет помогать… эта самая… ин-ту-иция.
– А-а, – понимающе сказала Даша. – Я тоже буду помогать, ладно?
– Дай-ка бумагу… И принеси клей… И мою коробку со всякими штучками.
Из бумажного листа Леша склеил плотную трубку. Вставил в нее увеличительные стеклышки. Обмотал трубку медной проволокой, которую нашел в «коробке со всякими штучками». Подсоединил к проволоке батарейку и лампочку от фонарика. Потом подумал и приделал раструб из фольги.
– Это для защиты от всяких теневых помех…
Тень-Филарет уже по всему полу разложил тени марок и теперь сидел у плинтуса в скромной выжидательной позе.
Леша примотал изолентой батарейку к трубке и сказал, что прибор готов.
– Только вот еще что…
Чоки-чок,
Чоки-чок,
Загорайся, светлячок.
Покажи, что было тенью,
В тенескоповский зрачок…
Лампочка замигала. Леша поднес трубку к левому глазу, а правый прищурил. Навел серебристый раструб на тень кота…
– О-ой… Дашка…
– Что? Что, Лешенька? – Она рядом приплясывала от нетерпения.
– Сейчас… Ух ты… На, взгляни.
Даша взглянула. И тоже сказала «о-ой». Вместо тени у стены сидел красавец кот – серый, с темными полосками. Он шевелил пушистым хвостом, топорщил белые усы и мерцал зелеными глазами…
– Лешка, вот все удивятся-то!
– Ыхало обрадуется…
Они еще полюбовались котом и стали смотреть марки. Ходили по полу на цыпочках, чтобы не наступить на маленькие зубчатые тени, садились на корточки и по очереди заглядывали в тенескоп.
– Ух ты!..
– Красота какая!..
Надо ли говорить, что марки в тенескопе выглядели как настоящие! И каких тут только не было! Со всего мира! С королями и президентами, с удивительными зверями и птицами, с кораблями и самолетами, со всякими гербами и непонятными знаками…
У Леши в его альбоме не было и сотой доли таких сокровищ. Он совсем забыл, что это лишь тени марок, и завистливо вздыхал. Даша тоже вздыхала – с пониманием.
Тень-Филарет не мешал, смирно сидел в сторонке: любуйтесь, мол…
– Дашка, ты уже долго смотришь, – напомнил Леша. – Дай мне.
– Сейчас… Тут такое…
– Ну, давай. Имей совесть…
– На… Смотри, на этой марке, как на той картине…
– Что? Где? Ну-ка…
Предчувствие страны
Марка и правда была как маленькая картина! Знакомая. Город-лес, многобашенный замок, желтое пятнышко луны…
Леша покрутил стеклышко, добавил увеличение.
– Не совсем в точности… Но похоже… Надо же! Значит, она по правде есть, такая страна!
– Там написано: «Австралия», – выдохнула у его щеки Даша.
– Не «Австралия». «А-стра-ли-я», – прочитал Леша.
– Такой страны нету. Наверно, опечатка.
– На марках опечаток, по-моему, не бывает… А если бы «Австралия», было бы напечатано иностранными буквами…
– Там есть иностранная! Буква «И». В виде палочки.
– Это не иностранная, а старинная. Так в прошлом веке писали… – Леша еще раз прошелся тенескопом по слову на марке: АСТРАЛIЯ. – Значит, и марка старинная. Вот бы узнать, откуда…
– Тень-Филарет, наверно, знает…
– Да не скажет по-человечески…
– А мы попросим Ыхало! Он узнает у Филарета и переведет нам!
– Правильно! Умница Дашка!
Они поблагодарили тень-Филарета и спросили, не сможет ли он потом показать марку из Астралии еще раз.
– М-мяу, мур… – сказала тень. Мол, о чем разговор, сколько хотите. И стала собирать марки в карман.
А Даша и Леша прямо через окно выбрались в сад. Чтобы тут же разыскать Ыхало и узнать про таинственную марку.
Сад был запущенный. Часто росли старые яблони с крючковатыми стволами, подымались три вековые липы и темная высоченная ель. У забора курчавились рябины. И всюду – густая трава и сорняки.
– Ох и работы здесь, – маминым тоном сказала Даша. – Чистить и чистить…
– А мне без чистки больше нравится. Как джунгли…
Но джунгли тоже хороши в меру. Оказалось, что банька, в которой отдыхало Ыхало, по крышу заросла дремучей крапивой. И дверь, и окошко…
– Лешка, нам не пролезть…
Леша вспомнил свой пластмассовый меч.
– Схожу за оружием. Будем прорубаться.
– Не надо. Вдруг Ыхалу не понравится, что мы без спросу… Подождем, когда оно само выйдет.
Но когда появится Ыхало, было неизвестно, поэтому решили погулять просто так. Облазили весь сад. Нашли у забора пустую собачью конуру и два больших фанерных ящика. Обнаружили колодец со сгнившим срубом…
– Ух, какая глубина!.. Смотри, вода блестит.
– Ай, Лешка, не свешивайся!
– У-у-у! – сказал Леша в глубину.
– У-у-у… – ответил колодец. Из него несло сырой прохладой, сразу мурашки по коже.
– Леш, а зачем колодец? В доме же водопровод.
– Это сейчас водопровод, а раньше, наверно, воду брали из колодца… А теперь тут кто-нибудь живет. Вроде Ыхала, только водяной…
– Никто там не живет, – зябко сказала Даша. – Пойдем лучше вон в ту калитку…
За калиткой был чей-то заброшенный двор. Вернее, ничей. Когда-то стоял здесь дом, но его снесли, и получился пустырь.
За пустырем среди ольховых зарослей журчал ручей. Пробрались через кусты, сняли сандалии и перешли на другой берег – неглубоко было. Оказались на покрытой ромашками поляне. За ней зеленела насыпь. С перестуком пробежала по насыпи электричка.
– Здесь ветка на Петуховск, – сказал Леша. – Мне папа говорил.
– А эта ветка куда? – Даша показала мокрой ногой в траву. В траве тянулись рельсы. Они лежали на гнилых шпалах очень близко друг от друга – как на детской железной дороге в парке.
– Узкоколейка. Про нее папа тоже рассказывал. Здесь когда-то ходил маленький поезд, возил грузы со станции на пристань. Но это давно было.
Сейчас между шпал росли репейники, а рельсы прятались под лопухами.
– Жаль, что теперь не ходит маленький поезд, – опечалилась Даша.
– Зато можно здесь играть!.. Мы сами сделаем паровоз и вагоны! И помчимся, как по дикой прерии!
– И на нас будут нападать индейцы, да? Ура!
Они через кусты и ручей притащили сюда из сада фанерные ящики. Хотели и конуру, да она оказалась очень уж тяжелая. Зато рядом с конурой отыскались четыре березовых кругляка – пригодятся вместо колес.
Кругляки положили на рельсы. Сверху поставили ящики. Леша залез в передний ящик и произнес голосом Петруши:
– Пр-риветствую вас! Поехали… куда? Ура, в Астралию!
– Ой, Леш! А мама-то небось нас уже ищет. Мы ведь не сказали…
– Ладно, бежим домой. Скажем и поедем…
Мама и правда искала их. И сказала, что ехать в Астралию и другие страны ее ненаглядным детям сегодня не придется. А придется наводить порядок в своей комнате, потому что там все еще кавардак. А кроме того, не надо забывать и о занятиях. Даша обещала маме помочь разобраться с выкройками, а Леше полезно посидеть с альбомом. Тот, кто хочет стать художником, должен хоть немного рисовать каждый день.
Леша еще не решил, будет ли он обязательно художником. Но спорить не стал. И Даша не стала. Стоит ли капризничать, когда впереди почти целое лето, а вокруг столько чудес!
– Пр-равильно, – сказал гном Петруша и ударил в блюдце пять раз.
Леша и Даша прибрались в комнате, потом поужинали. Ни Ыхало, ни тень-Филарет не появлялись.
– Я не хочу картофельную котлету, – дурашливо сказал Леша. – Можно, я съем ее тень?
– Ешь котлету! – велела мама. – А то от тебя от самого скоро останется тень, как от Филарета. Худой, как соломина!
– Я толстый! – Леша надул щеки и перестарался: брызнул на стол грибным соусом.
Мама сказала, что поставит его в угол.
– А в углу как я буду рисовать?
После ужина Леша устроился в большой комнате перед картиной и стал срисовывать с нее замок. Он уже нарисовал все башни, но тут стали слипаться глаза. Он таращил их на картину, а там начиналась чехарда: деревья и дома танцевали и прыгали друг через друга. Луна превратилась в золотую рыбку. Шевельнула прозрачным хвостом и поплыла среди марлевых облаков…
Леша не почувствовал, как папа поднял его и унес в постель…
Таинственный свет
Сначала Леша спал очень крепко. Ничего не видел во сне и ничего не чувствовал.
Потом что-то стало его щекотать, покусывать.
Леша сонно вертелся и почесывался. И наконец проснулся.
«Неужели здесь клопы водятся? – подумал он сердито. – Или блохи?»
Он почесался еще раз. Щекотанье прекратилось. Но уснуть Леша не мог. Лежал и слушал, как поскрипывает (наверно, тоже не может уснуть) дом. Тихонько дышала в своей постели Даша. В комнате было темно. Однако в щели между плотной шторой и косяком виден был розовый свет.
Леше наконец стало ясно, что этот свет и не дает ему уснуть. Он был какой-то тревожный.
«Может быть, закат такой?»
Но в соседней комнате дважды звякнул бронзовым блюдцем Петруша. Даже в самые светлые ночи июня в два часа заката не бывает. И рассвета тоже…
«А может быть, это зарево пожара?.. Ой, а вдруг банька горит, где Ыхало?»
Нет, свет виднелся в стороне от баньки. И не вздрагивал, не метался, как отблески пламени. Он был совсем неподвижный. Словно за темным садом зажгли большую лампу с розовым абажуром.
«А если это инопланетяне?» – У Леши от волнения стало прохладно в желудке.
Там, за деревьями, была тайна, и не пойти туда было невозможно. Особенно сейчас, посреди ночи, когда кругом все такое загадочное и непонятно даже, наяву это или во сне.
Леша машинально, будто кто-то им двигает, стал одеваться. А в груди сидело особое, «обмирательное» чувство.
Потом Леша подумал: не разбудить ли, не взять ли с собой Дашу? Если она будет бояться рядом, у него страх сразу поубавится… Но нет, нельзя ее брать. Вдруг инопланетяне прилетели охотиться за людьми? Тогда уж пусть похитят одного Лешу, а сестренка останется маме и папе для утешения.
Впрочем, пусть попробуют похитить! Без боя он им в руки не дастся!
Под кроватью, в картонной коробке, Леша нащупал горстку глиняных шариков – это были пули. Он положил их в карман. Взял из-под подушки рогатку. В карман рогатка не влезала, Леша сунул ее за поясок на шортах. Потом надел сандалии и опять забрался на подоконник. Тихо растворил окно в прохладную ночь.
Ночь пахла диким садом.
Небо над головой было мутноватым, белесым, в нем дрожало лишь несколько звезд. Кусты и деревья казались абсолютно черными и мохнатыми. Леша скакнул с подоконника, постоял, взял на изготовку заряженную рогатку и пошел, путаясь ногами в длинной остывшей траве. Пошел туда, где за чащей веток светилась страшноватая загадка.
В стороне осталась банька. Леша уперся в забор, отыскал калитку, выбрался на пустырь. Казалось, что розовый свет стоит совсем недалеко, прямо за кустами, в которых булькает ручей.
Ох, а если в кустах кто-то есть? И хвать за бока… Но все равно надо идти. Тут уж никуда не денешься. Вроде бы ноги от страха не слушаются, но за спиной будто кто-то строго шепчет: шагай, шагай, не оглядывайся…
Леша продрался сквозь кусты. Кажется, порвал рубашку. Сбросил сандалии, перешел ручей. Вода показалась очень теплой. Он опять обулся. Вышел на поляну с ромашками (они светились в темной траве). Рядом громоздились на рельсах узкоколейки ящики-вагоны игрушечного поезда.
А розовый свет широким пятном висел над насыпью железной дороги. Было ясно, что источник света прямо там, за этим валом. Совсем недалеко…
А может быть, лишь кажется, что недалеко? Вдруг этот свет специально заманивает Лешу? Наверно, лучше вернуться…
Но тут пробежал по насыпи гулкий поезд с цепочкой желтых окошек. И от этого Лешин страх поубавился. Леша зашагал сквозь траву с ромашками. И даже рогатку разрядил, повесил резиной на шею.
Он забрался на крутую насыпь. Здесь пахло теплыми шпалами и железом. Свет подымался из-за берез, чьи стволы белели совсем неподалеку. Леша съехал с насыпи. Березы расступились и опять сомкнулись – у Леши за спиной. А розовое зарево светило за стволами.
Леша опять зарядил рогатку.
Теперь кругом был настоящий лес. Плотный, черный. Вершины уходили в небо. А внизу началась чаща: низкорослый колючий ельник. Он почти, совсем заслонил розовый свет. Чтобы не потерять направление, Леша левым плечом вперед ринулся сквозь елки напролом. И… выскочил на просторную поляну.
И наконец увидел т о с а м о е.
Сперва показалось, что и правда летающая тарелка. Метра два в диаметре. Она ребром засела в развилке сухой березы. Не очень высоко – взрослый дотянулся бы до нижнего края.
Тарелка испускала равномерный свет, который сперва показался Леше очень ярким. Но это сперва. Леша поморгал и разглядел на светящемся диске какие-то выступы, узоры, чешуйчатый рисунок. И сразу перепуганно понял, что она – ж и в а я!
Это была вовсе не тарелка. Это была громадная круглая рыба!
С одного края спускался до земли легкий, будто марля, хвост. Вверху торчал зубчатый плавник. Темнели жабры, и выделялся круглый черный глаз. И рот был! С толстой нижней губой, капризно выдвинутой вперед.
Глаз размером с крупное блюдце блестел, шевелился и смотрел на Лешу.
Леша качнулся назад и пятился, пока его не кольнули в затылок еловые ветки. Тогда он услышал глухой недовольный голос:
– Подожди…
Леша замер.
– Только не вздумай стрелять, – сердито предупредила рыба.
– Нет, что вы… – Леша торопливо повесил рогатку на шею.
Рыба тихонько постонала и вдруг чихнула. Так, что сухая береза качнулась и с нее посыпался мусор.
– Будьте здоровы, – слабеньким от страха голосом сказал Леша.
– Спасибо… Ты, наверно, мальчик Леша, который приехал в старый дом на Крайней улице?
– Да… А вы откуда знаете?
– С высоты все видно, – с кряхтеньем откликнулась рыба. – Да никто другой, кроме тебя, и не мог тут оказаться…
– Почему? – прошептал Леша.
– А вот потому…
Леша решился на новый вопрос:
– Простите, пожалуйста, а вы кто?
– Неужели не видно, кто я?.. Рыба-луна. Разве не слышал про такую?
– Слышал, конечно. То есть читал… Но ведь рыба-луна, по-моему, живет в море. А не на дереве…
– Ну, во-первых, я не совсем обычная рыба-луна, у меня особая должность. А во-вторых, я тоже живу в море… а-ап-чхи!.. Ох, грехи наши тяжкие… Но живу я там днем, а ночью выплываю на небо. И работаю луной.
– Вот удивительно… – Леше стало очень интересно и потому уже не так страшно. – Извините, но разве… в небе мало одной луны?
– Разумеется, мало, – ворчливо откликнулась рыба. – Посуди сам: настоящая луна светит не всегда, бывает и новолуние. Например, как нынче. А в здешней стране лунный свет необходим постоянно. Только при нем тут могут совершаться удивительные дела, без которых жизнь теряет всякий смысл.
– А… в какой это… здешней стране? – спросил Леша с новым замиранием.
– Разумеется, в Астралим.
– Ой… значит, здесь Астралия?
– Да. То есть почти. Так сказать, краешек пограничной области… А-ап-чхи!.. Ох, ну что за мучение…
– Вы, видимо, простудились, – вежливо заметил Леша. Он уже совсем не боялся. Узнав, что здесь Астралия (или почти Астралия), он понял наконец, что это сон. Как ему повезло – увидеть такой замечательный сон!
– Конечно, я простудилась, – капризно проговорила рыба-луна. – Наконец-то ты это сообразил. Может быть, сообразишь и дальше?
– Но… я не понимаю… А! Вам надо помочь, да?
– Само собой! Я совсем ослабела, опустилась и застряла в этой дурацкой березе…
– Едва ли я сумею вас вытащить, – озабоченно сказал Леша.
– Я выберусь сама, если подлечусь. А сейчас у меня высокая температура. Видишь, какого я цвета? Обычно я излучаю чистый мирный свет, а сейчас… ужас просто. Багровый оттенок. При таком зловещем освещении могут случиться всякие кровавые дела, а я окажусь виновата…
– А… как же вам подлечиться? Нужно какое-то лекарство?
– Слава Богу, догадался!
– У нас дома, кажется, есть аспирин. Я могу сбегать… – Леша посмотрел на рыбу-луну с большим сомнением. Сколько же аспирина понадобится такой громадине?
– Ну что ты выдумываешь, – со стоном произнесла рыба-луна. – Какой аспирин! Из моего тела лишний жар может прогнать только мороженое!
– Где же я возьму сейчас мороженое? – растерялся Леша.
– По ночам его иногда продают в электричках. Бывает, что продавцы не успевают распродать его за день и ездят до утра.
– Ох… значит, мне нужно садиться в поезд?
– А-ап-чхи-и!! Фу ты, какое несчастье… Конечно, тебе надо сесть в поезд. И походить по вагонам, поискать… Тут недалеко, на насыпи, есть остановка «Сорок четвертый километр». Вот там и садись.
– Без билета?
– В Астралии все ездят без билетов.
«Это ведь сон», – вспомнил Леша.
– А мороженое как продают? За деньги или за так?
– Что за глупости! Мороженое везде продают за деньги.
– Но у меня ни копейки…
– Сейчас натрясу чешуек…
Рыба-луна стала вздрагивать. Чешуйки посыпались в траву. Светлые, размером с пятак. Леша кинулся подбирать их. Они были похожи на покрытые светящейся краской кружочки из пластмассы.
– Это такие деньги в Астралии? – робко поинтересовался Леша.
– Не притворяйся несмышленым! – опять рассердилась рыба-луна. – Неужели ты не знаешь, как превратить мою чешую в пятаки?
– Ой… кажется, знаю!
Горстка чешуек лежала у Леши на ладони.
Чоки-чок,
Чоки-чок,
Превратися в пятачок…
И верхняя чешуйка стала новеньким пятаком.
Чоки-чок,
Чоки-чок…
– Ты можешь заняться этим по дороге, – ворчливо заметила рыба-луна. – Торопись на остановку. Электричка будет через десять минут.
– А как обратно? Она же увезет меня неизвестно куда!
– А это уж смотри сам. Ты ведь мечтал о приключениях…
Леша мечтал, конечно! Когда читал книжки и смотрел телевизор. Но он не думал, что в приключениях бывает такая кусачая еловая чаща. И так сыплются за ворот сухие иголки. И кругом колючая тьма… Чтобы отвлечься от этих неприятностей, Леша, пробираясь к насыпи, бормотал:
Чоки-чок,
Чоки-чок,
Превращайся в пятачок…
Чешуйки лежали в нагрудном кармане рубашки, и с каждым «чоки-чоком» карман тяжелел.
«Мороженое стоит три рубля. Это значит, надо повторить считалку шестьдесят раз…»
И точно на шестидесятом разе Леша выбрался к насыпи.
Ух, как хорошо-то! Не колется, не царапается, и гораздо светлее, чем в лесу… Минут пять Леша топал по шпалам и наконец увидел дощатую платформу с желтой лампочкой на столбе и с надписью: «44-й км». И тут же раздался далекий гул. А еще через минуту подкатила электричка…
«А может, не надо? – подумал Леша. – Уеду за тридевять земель…»
Но если не сесть в вагон, это будет самая настоящая трусость. И рыбу-луну жаль… И сон с приключениями оборвется в самом интересном месте.
Открытые двери вагона нетерпеливо шипели. Леша схватился за поручни и прыгнул в тамбур. Поезд дернулся и набрал скорость.
