Константин Волкичевский
Ногтями по стенам
лик бледный в окне.
Хрип, всплыть попытки —
тянет под воду мëртвый
хват рук незримых.
Крик женский. Ручей
алых брызг. По мостовой
шагов быстрых стук.
Чай в чашки разлил.
Сидим за столом. Опять
не пьёт труп жены.
Лапка за лапкой
в ухе спящего скрылся
хвост многоножки.
Саван кровавый
парит. Знаю: отдёрну,
увижу – умру.
Связан на камне.
Круг масок. Гулкая песнь.
Нож, кровь. Меркнет свет.
Клад сокровенный
на дне прячет сирена —
кости матросов.
Зудит на лице,
червями вгрызлась в кожу
смоль тонких волос.
Крик козодоев.
Над фермой смрад гнили – ест
жуткий сын ведьмы.
Впилась в ногу кисть
мертвеца – «Не тревожь мой
последний приют!»
Прошлого тени
в пассажирском сиденье.
Шоссе в никуда.
Огни глаз. Пальцы —
паучьи лапы. В детской
пуста колыбель.
Ночью старуха,
в окна смотря, у спящих
крадëт дыханье.
Скромны пожитки
ведьмы болот: котëл, нож,
три ряда зубов.
Трогая жабры,
спускаюсь в море. На дне
ждут меня предки.
Факел коптит. Лязг
стальных когтей. Тюремщик
здесь – не человек.
Затмил солнце шар
плоти. Земля летит в пасть
голодной звезды.
Штрих кистью – алым
будет натюрморт, пока
не свернëтся кровь.
Гром. Шум машин. Треск
лейденских банок. Искрит
плоть, жизнь обретя.
Корабль в плену льдов.
Еды нет. Тянем жребий,
кто первый под нож.
Закат. Трапеза
монахов. В бочках нектар
ал, солон, горяч.
У них нет глаз – так
как могли они видеть,
что я согрешил?
Город книг хранит
имена всех, кто убьëт
иль уже убил.
Смыкаю глаза —
хрип, вздохи слышу. Каждой
ночью – всë ближе.
Огнëм яд жжëт плоть.
Клубок змей алчно вяжет
узор укусов.
Где бы ты ни был,
око Творца всë видит,
помнит, не простит.
Голос в помехах
знает имя моë. Он
хочет на волю.
Шприц ввëл в утробу
девы алхимик. Шедевр
вырастет в чреве.
Вымер прибрежный
город. Чайки рвут трупы
китов и людей.
Дыша огнëм, пëс
чëрный из ада пришëл
по душу мою.
Правосудие
пахнет гарью волос и
палëной плотью.
Вернуться домой?
Вздор. Осторожно, двери
закрываются.
В топях невеста
ждëт того, кто дерзнёт под
фату заглянуть.
Дал ночной спутник
деве новую жизнь и
новую жажду.
Утрата – что червь:
начав с сердца, терзает
и жрëт изнутри.
Плоть сбросив, громко
клацал череп, а хребет
свернулся змеëй.
Жатва наполнит
красками лес. Самайна
ждëт рогатый бог.
