Константин Викторович Харский
Мрак. Мир, построенный на лжи
Глава 1
А что, правда высшей ценностью должны оставаться власть, деньги, право безнаказанно лгать, диктовать свои правила, возможность не отвечать за свои действия? Нам сложно представить, как может измениться наша жизнь, наша работа, наше общество и вся цивилизация в целом, если ложь станет невозможной. Такой боли общество ещё не переживало. Переживёт ли?
Мрачное здание фармацевтической Корпорации внушало трепет уже самим фактом своего существования. Тёмно-серые, практически чёрные стены лабораторий и цехов, котлы, трубы из нержавеющей стали, сверкающие страшным светом в любое время дня и ночи. Высоченный забор с витками колючей проволоки, обещающей оптимистам несмываемые впечатления на теле.
Стороннему наблюдателю не понять: Корпорация порождает жизнь или же потребляет её. Каждую минуту в ворота Корпорации заезжали и выезжали грузовики с цистернами и фургонами. Через железнодорожные ворота туда и обратно шли составы. Корпорация получала со всего мира сырьё и возвращала в мир лекарства, косметику, бытовую химию. Лекарства, косметика, бытовая химия помогали жизни продолжаться. При этом корпорация также и потребляла жизнь. Многие часы жизни людей, работающих на Корпорацию, превращались во власть Корпорации, её влияние, её деньги. И никто не знал, где проходит граница между злом и добром. И никто из тысяч сотрудников, входящих и выходящих через проходные, не знал, есть ли граница между добром и злом. Каждый из сотрудников что-то там химичил, и многие предпочитали не задаваться вопросами, чтобы не узнать ответы.
Со стороны проспекта была неприметная проходная, где в основном проходили сотрудники Лаборатории. При каждой уважающей себя Корпорации должна быть своя Лаборатория. Задача этих лабораторий прозаичная – улучшать выпускаемую продукцию. Каждый день сотни людей входят через эту проходную, одевают белые халаты и начинают колдовать над своими колбами, что-то смешивая, а что-то и взбалтывая.
Артур Павлович – коренной петербуржец, высокий, темноволосый мужчина 50 лет, о его взгляд легко порезаться. Артур Павлович – руководитель Лаборатории точен и предсказуем, как химическая реакция. Ровно в 8:50, каждый рабочий день он входит в проходную Корпорации, прикладывает пропуск к турникету, кивком приветствует сотрудника охраны, входит в здание Лаборатории, поднимается по парадной лестнице на второй этаж и проходит в свой кабинет. Ему нужно 2 минуты, чтобы миновать охрану; 5 минут, чтобы дойти до своего кабинета; 3 минуты, чтобы включить компьютер и одеть халат, пока компьютер загружается. Каждый день в 8:59:42 Артур Павлович садится в своё кресло, секретарь входит с чашкой утреннего кофе и докладывает обстановку в Лаборатории. И ничто не рискует нарушать установленный Артуром Павловичем порядок вещей. В этом весь Артур Павлович, таков он и его правила. Все должны следовать установленному порядку. Всё должно быть спланировано и отрепетировано. Химия вполне может обойтись без случайностей и флуктуаций. Все привыкли к характеру начальника Лаборатории и научились вписываться в его планы. Предсказуемых сотрудников начальник ценил и по возможности поощрял. Если возможности поощрить были исчерпаны, а сотрудник становился ещё более предсказуемым и надёжным, тогда Артур Павлович переходил к премированию.
Артур Павлович вошёл в проходную и быстрым шагом направился к турникету, на ходу доставая пропуск из кармана портфеля, предназначенного для пропуска. В проходной в это время людно; Артур Павлович не имел привычки смотреть по сторонам, и поэтому не заметил, как к нему двинулся Сергей Петрович Петухов, начальник охраны Корпорации. Любого начальника охраны выдают усы, бочкообразное туловище и портупея.
– Артур Павлович, можно вас на секундочку.
Артур Павлович не успел отреагировать, как снова послышалось уже громче и требовательнее.
– Артур Павлович!
Артур Павлович поморщился, но остановился. Плохая примета, если он узнаёт что-то не на планёрке, не от секретаря, а от постороннего. Например, вот от это человека, начальника охраны. Артур Павлович остановился и молча ожидал, когда начальник охраны пересечёт холл проходной и подойдёт ближе. Ему в голову не могло прийти сделать шаг навстречу или, боже упаси, протянуть руку. Каждый член огромной Корпорации знал своё место. Начальник охраны мог окликнуть руководителя Лаборатории и для этой дерзости у охранника должна быть веская причина.
– Артур Павлович, последний раз прошу, повлияйте вы на вашего грека, ну сколько можно поднимать этот вопрос, – приспуская защитную маску, с досадой в голосе сказал Петухов.
– Что теперь? – уточнил Артур Павлович.
Артуру Павловичу было невыносимо повторять свои просьбы. Но есть вещь, которая бесила его больше, чем необходимость повторить распоряжение. Это когда младшие по рангу повторяли что-то ему. Когда подчинённый вынуждал Артура Павловича повторить приказ, Артур Павлович знал, что подчинённый его не уважает. Когда повторяли Артуру Павловичу, то имели право считать его тупым, неспособным навести порядок в своём подразделении. Невыносимо осознавать, что начальник охраны считает тебя тупым! Артур Павлович приложил много сил, чтобы создать свой имидж и репутацию.
– Он снова не сдал лабораторию под охрану. Всю ночь там химичит. Я разве не понимаю: учёный, гений, всё такое. Пусть оформит ночную смену. Я из-за него дополнительного сотрудника должен выводить. Понимаете? Периметр под охрану не сдан, значит, каждые полчаса обход делать надо. А это люди, лишняя смена, оплата.
– Я понял, – Артур Павлович крепко сжал губы, давая понять, что сказано всё.
– Нет, – не унимался начальник охраны, осмелев от доброго расположения духа Артура Павловича. – Я же не против. Если вы подпишите ночную смену, если она так необходима, то пожалуйста, пусть химичит.
– Я разберусь, – сказал Артур Павлович, посмотрел на часы. По коридору придётся идти быстрым шагом.
Руководитель Лаборатории развернулся от начальника охраны, чтобы продолжить свой путь, но Петухов продолжил.
– Это не всё, Артур Павлович.
Гримаса неприязни исказила лицо руководителя Лаборатории. Что ещё могло случиться, что не может подождать установленного начала рабочего дня? О чём ещё надо выговаривать посреди проходной, на виду у спешащих сотрудников?
– Слу-ша-ю, – по слогам сказал Артур Павлович и снова развернулся к Петухову.
– Сегодня утром, час назад, две технички вашей лаборатории подрались.
– Как это подрались? – Артура Павловича непросто было удивить, но драка двух уборщиц с утра удивила.
– Так, подрались. Мы драку по камерам видеонаблюдения заметили. Когда Паша добежал до них, обе с расцарапанными физями по разным углам сидели, выли.
– Пьяные? – с надеждой в голосе спросил Артур Павлович.
– Если бы!
– Ну и что они сказали? Вы с ними разговаривали? – Артур Павлович понял, что сегодняшний день пойдёт не по плану, и успокоился. Уже больше не надо (было) никуда спешить.
– Артур Павлович, они несут полный бред. Я думал проверить на наркотики. Но решил вас дождаться, всё-таки они ваши подчинённые. В отчёте отмечу факт драки, тем более есть видеофиксация. Вы, когда узнаете причины, сообщите мне; я приложу ваш документ к отчёту.
– Непременно, – зло сказал Артур Павлович и Петухов отвёл глаза, слово сам был виноват в произошедшем. Вообще это многие замечали: когда Артур Павлович говорил с тобой, у тебя возникало неодолимое желание оправдываться, а если оправдаться невозможно, то – сознаться. Что поделаешь люди, облечённые большой властью, часто вызывают подобный трепет.
Артур Павлович прислушался к себе: он считал себя интуитивным человеком. Никому не говорил про это, потому что такая информация подорвёт его авторитет. Но от себя нет смысла скрывать. Артур Павлович тонко чувствовал угрозы, приближающиеся проблемы. Сначала в душе возникало томление. Хочется остановить взгляд и помолчать. Если медитация не помогает и томление не проходит, то можно ждать беду. И вот сейчас. Томление не отпускало неделю. Артуру Павловичу необходимо понять, откуда ждать трагедию. Драка техничек – только предвестие чего-то более страшного. Артур Павлович поёжился.
Беда неотвратимо надвигалась. Интуиция подсказывала, что проблема связана с Марком, начальником одного из отделов Лаборатории. Артур Павлович не помнил второго такого маньяка, помешанного на работе. Марк готов был жить в Лаборатории. Собрал вокруг себя таких же фанатов. Он слишком молод, чтобы метить на моё место. Что тогда? Может быть, его хотят переманить?
В приёмной, выйдя из-за своего стола, с ежедневником в руках, Артура Павловича ждала секретарь Ирина. За годы работы вместе они научились понимать друг друга без слов. Руководитель Лаборатории вошёл стремительно, хлопнул дверью; Ирина вздрогнула. Всё в сумме говорило ей, что шеф сильно не в духе и слова сегодня надо подбирать с максимальной осторожностью. И, совершенно точно, сегодня его ни о чём нельзя было просить. Даже об увольнении: возьмёт и согласится из вредности.
Артур Павлович прошёл в кабинет, кивнул Ирине и, уже закрывая дверь, чуть более приветливо сказал: «Кофе и этих двух хулиганок ко мне».
Ирина знала, что шеф просто так не опаздывает. Когда она увидела, что сегодня Артур Павлович задерживается, она была готова к неожиданным задачам. Когда она услышала его быстрые шаги, а секретари умеют отличать шаги своих руководителей, она вышла из-за стола. Вышла и была готова к распоряжениям. Кофе она сделает быстро. Но что шеф имел в виду под фразой «этих хулиганок в кабинет»? Спрашивать у него сейчас опасно.
«Он предполагает, что я знаю, кого надо пригласить… Он приехал, вошёл в проходную, поднялся на этаж, потом прошёл длинным коридором…» – думала Ирина. Она включила кофе-машину. Открыла дверь в коридор. Там хулиганок не было. Мог ли Артур Павлович слово «хулиганки» использовать иносказательно? Кто тут хулиганки? Он так никого раньше не называл. Почему ему нужны две хулиганки сразу?
Кофе готов. Так. Блюдце, салфетка, чашка, ложка. Ирина вошла в кабинет шефа и поставила кофе в установленном месте пустого стола. На секунду задержалась в надежде, что Артур Павлович пояснит задачу про хулиганок. Знала, что напрасный труд. Он и раньше ничего не пояснял и теперь не собирался.
Ирина вышла из кабинета. Тихо прикрыла дверь. Кто может обладать нужной информацией? Тоня. Если что-то произошло в Лаборатории, Тоня будет в курсе. Если не первой, так второй. Антонина так умеет слушать сплетни, что всем в Лаборатории нравится ей их рассказывать. Талант, не меньше. Антонина замирает, когда слышит сплетню, как верно подметил Марк: «Превращается в одно большое ухо». Она так искренне удивляется поворотам сюжета сплетни, она так восхищается развязке… В общем так: если кто-то однажды рассказал Тоне сплетню и насладился её реакцией, то все новые сплетни этот человек Тоне расскажет обязательно.
Ирина в очередной раз дала себе слово научиться собирать сплетни и направилась в женскую раздевалку, где, несмотря на запрет, проводил время технический персонал Лаборатории.
Обычно в раздевалке шумно. Играет радио, любое, с шутками ведущих. Каждая шутка даёт повод для реплики или даже разговора. Технички громко разговаривают, смеются, обсуждают всех, про кого услышали по радио, про кого вспомнили, про кого подумали. Достаётся звёздам. Достаётся сотрудникам. Достаётся и Ирине, чего уж там. Запретных тем для этих людей нет. «Каста неприкасаемых», как зовёт их Марк, симпатичный руководитель отдела жидкого мыла. Ирина была уверена, что технички промывают косточки и начальнику Лаборатории, самому Артуру Павловичу, но при ней они такого себе не позволяли.
Ирина вошла в раздевалку и поняла, что пришла вовремя и в правильное место. В раздевалке было тихо, радио было выключено. Ирина не помнила второго случая, когда в раздевалке было тихо. Две девушки, технички, сидели у своих шкафчиков, в разных концах раздевалки, словно в разных углах ринга. Ирина успела заметить, что обе сидели, молча уставившись в пол перед собой. Тоня и Лера. Так-так. Двое. Кое-что проясняется.
Ирина вошла, закрыла дверь и решила для начала помолчать. Тоня подняла на Ирину исцарапанное лицо с заплаканными глазами. «Господи, что тут произошло?» – успела подумать Ирина. А потом ещё подумала: «Двое. Хулиганки. Нашла!»
– Вызывает? – спросила Тоня.
– Угу, – кивнула Ирина.
– Обоих? – спросила Тоня.
– Да.
– Злой? Сильно злой? – спросила Тоня.
– Да. Пожалуй, девочки, злей я его и не видала. Что случилось-то?
– Да так… Разногласия на почве химии, – сказала Тоня. Тряхнула головой. Посмотрела на Леру, – ну что, подруга, переворачивай штаны ширинкой назад.
Лера непонимающе посмотрела на Тоню, потом на Ирину. Ирина-то поняла шутку армейского юмора и в целом была согласна – девчонкам достанется по полной программе.
– Чего натворили? Рассказывайте. Попытаюсь сгладить, – сказала Ирина, присаживаясь примерно посередине между хулиганками, давая понять, что она ни на чьей стороне. – Пара минут у нас есть. Говорите прямо.
Тоня посмотрела на Леру, ухмыльнулась.
– Звучит, Ирина, глупо. Но это – правда. Грек сварил у себя в отделе жидкое мыло. Понимаешь, такое хорошее, что узнай ты раньше, таскала бы домой в полиэтиленовых кульках и маме отвезла бы в Харьков. И тут я заметила, что мыло убывает сильнее, чем раньше. Решила проследить, кто мыло ворует…
– Сама не воровала что ли?! – с обидой в голосе огрызнулась Лера из своего угла.
– Тихо, девочки, – Ирина примирительно подняла руки. Посмотрели на Тоню. – Продолжай, у тебя минута.
– Управлюсь. Поймала воровку, – Тоня кивнула на Леру, – и расцарапала морду наглую.
– Сама воровка!
– О-о-о. Что-то мне подсказывает… Вы сегодня премию можете получить, – сказала Ирина, вставая. – Строиться в колонну по одному. Лера, вставай передо мной. Тоня, идёшь следом. Кто скажет хоть слово без команды, спасать не буду. Всё понятно?
Лера кивнула и поднялась. Тоня недоверчиво, но с надеждой во взгляде посмотрела на Ирину.
– Я воль, майн Херц, – сказала Тоня, пропуская Леру и Ирину вперёд.
– Ждите здесь. Сидеть молча! – тихо, но убедительно сказала Ирина, оставляя хуликанок в приёмной. Посмотрела на себя в зеркало, лизнула палец и поправила им бровь. Впрочем, бровь выглядела безукоризненно.
Ирина открыла дверь кабинета Артура Павловича, дождалась его кивка и вошла.
– А у нас сегодня праздник, Артур Павлович. Неожиданный, и тем приятнее, – сказала Ирина. Её живой ум позволял выпутываться из самых сложных передряг. Первый муж научил. Тот ещё неудачник, прости Господи.
– Да? А мне так не кажется, – сказал Артур Павлович, но взгляд его стал добрее. Он знал: если Ирина говорит, значит у неё есть основания.
– Знаете, из-за чего буча случилась?
– Любопытно.
– Антонина узнала, что «Грек», ну наш гений…
Артур Павлович нетерпеливо махнул, мол, я понял, о ком речь.
– Так вот, Марк что-то там схимичил и получил такую формулу жидкого мыла, что наши технички из-за него и разодрались.
– Из-за «Грека»?
– Ну, Артур Павлович! Ну чего вы! Судя по этой драке, Марк совершил какой-то прорыв. Техничек жидким мылом удивить сложно. Полчаса назад я знала, что невозможно. А вот сейчас освобожусь и сразу в отдел, к Марку, уговорю его дать мне немного мыла для личного пользования. Баночку, если осталось.
– Какую баночку? – не понял Артур Павлович.
– Да хоть из-под ваших оливок, – Ирина неопределённо махнула в сторону приёмной.
– Думать буду, – о чём-то наконец догадался Артур Павлович. Посмотрел на Ирину и сделал жест, мол: «Свободна, покинь кабинет».
– Хулиганкам ждать в приёмной? – спросила Ирина, но Артур Павлович её уже не услышал.
Ирина вышла из кабинета начальника Лаборатории. Тоня и Лера вскочили со стульев, на лицах тревожный вопрос: «Ну, как он? Что сказал? Всё плохо?!».
– Идите пока, работайте. Позже позовёт. Никаких разговоров. Про жидкое мыло ни слова. Вы кроме меня кому-то говорили?
– Начальнику охраны, – призналась Лера, виновато опустив голову.
– Ему-то зачем? – не поняла Ирина.
– Охранник заметил драку, разнял, потом начальник допрос устроил. Думал, что пьяные, – объяснила Лера.
– Ну хорошо, – сказал Ирина, – идите работайте. Раны на лице обработали?
Лера и Тоня помотали головой.
– Ну, так обработайте! Друг другу, – улыбаясь добавила Ирина.
– Пошли, подруга, – Тоня обняла Леру за талию, и он пошли, нарочито виляя бёдрами, словно им тут подиум.
Артур Павлович призадумался. Молодой и талантливый химик Марк Романович Плютос работает в Корпорации после университета около четырёх лет. За два года стал руководителем отдела. Последние два года занимается жидким мылом. Человек увлечённый. По мнению Артура Павловича – чрезмерно увлечённый. Буквально маньяк. Несколько раз по просьбе Артура Павловича проводились проверки. Ну не может человек быть настолько помешанным на жидком мыле. Марк же день и ночь работает в своём отделе. Если его не выгонять, он тут жить станет. Собрал вокруг себя преданных ему лично помощников. Когда чужой входит в отдел, все замолкают и слова из них не вытянешь. А тут вот оно что оказывается. Изобрёл новую формулу? Интересно.
«Допустим, у него правда прорыв. Это очень вовремя: акционеры приехали с инспекцией. Будет что показать и чем похвастать. Марк молодой, рано ему ещё в одиночку перед акционерами выступать с презентациями. Лет пять-семь за моей спиной постоит, с него не убудет. Его таланта на всех хватит. Это очень вовремя!
Почему он не доложил о новой формуле? Если технички дерутся из-за мыла, значит, формула у него в работе месяц или больше. Что-то задумал? Хитрит? Нет, на Марка не похоже. За интригами замечен не был. Химия его интересует. Но что его интересует ещё?
Интересно, сам Марк при драке не присутствовал? Может, тут ещё какой-то эротический подтекст? Нет, если Ирина не доложила, значит, не было. Так-так-так.»
Артур Павлович открыл ноутбук, в корпоративной системе нашёл карточки сотрудников отдела жидкого мыла. Пробежал глазами. Снял трубку местной связи, набрал номер секретаря.
– Никиту ко мне. Да, из Греческого отдела.
Все в Лаборатории звали Марка греком. За профиль, на взгляд умных чёрных глаз, за королевскую стать, ну да и за национальность тоже. Марк по национальности был греком. Так и указывал в анкетах, которые заполнял.
Никита – сотрудник из отдела Марка, его помощник и, так сказать, правая рука. Артур Павлович выстраивал отношения с начальниками отделов. Сотрудники уровня Никиты напрямую с руководителем Лаборатории общались крайне редко. Артур Павлович почти не знал Никиту и точно не знал, что он за человек. В одном сомневаться не приходилось. Никита лично предан Марку и будет на стороне своего начальника. Других в отделе Марк не держит. Однажды Марк наотрез отказался брать к себе в отдел человека Артура.
Пять минут Артур Павлович провёл в размышлениях о том, как понять, что открыл Марк, и как сподвигнуть Марка к сотрудничеству, а потом в дверь постучали.
– Можно?
– Проходи, Никита. Как дела? Будешь чего? – спросил начальник Лаборатории, и Никита поперхнулся. Потому что Артур Павлович, оказывается, знает его имя, говорит с ним напрямую, не через Марка, и предлагает напитки. Любой поперхнётся на его месте.
– Нет, спасибо, – сказал Никита, присаживаясь на самый краешек стула для посетителей, поправил очки в модной чёрной оправе.
– Ну, как у вас дела? Как успехи?
– Да, вроде всё хорошо. Работаем, – начал Никита. Нервно поднял руку, поправил очки и снова опустил руку на колени, как школьник.
Артур Павлович встал из-за стола, взял свою чашку кофе. Никита хотел встать, но начальник лаборатории положил ему руку на плечо: «Сиди-сиди».
– Говорят, что вы разработали новую формулу? – спросил Артур Павлович и в упор, не мигая, посмотрел на Никиту.
Никита хотел отвести взгляд, но не мог этого сделать. Хотел ответить, но не мог сделать и этого. Марк установил свои правила в отделе, и если Никита сейчас их нарушит, то ему в отделе больше не работать. А из всех химиков этой планеты Никита согласен был работать только с Марком.
– Не знаю, – сказал Никита и опустил глаза.
– Не знаешь.
Артур Павлович стал прохаживаться по кабинету: «Давить и угрожать рано. По-доброму он ничего не скажет. Своего человека надо всё-таки в отдел Марка внедрить. Хорошо, это можно потом сделать.» Артур Павлович сел за стол. Про этот стол в Лаборатории ходили легенды. Главная: на столе в один момент времени может находиться лишь один документ. Огромный, стеклянный, хайтековский стол с безупречно чистой поверхностью. Сейчас на столе находился лишь телефонный аппарат, способный связать владельца кабинета со всем химическим миром, ноутбук да чашка кофе.
– Не боишься, что покровителем ошибся? Я тебя от увольнения по сокращению штатов точно могу спасти, а Марк нет. Что скажешь? – Артур Павлович так и не нашёл слов для того, чтобы подружиться с Никитой.
– Не знаю, что вы хотите от меня услышать, Артур Павлович. Я ведь простой лаборант, моё дело чистоту соблюдать в отделе и проветривать по расписанию.
– Ну и как с чистотой у вас? – с деланной добротой в голосе спросил начальник Лаборатории.
– Нормально. Марк говорит, что в химии нет случайности. Только понимание закономерностей. Правда, ещё говорит, что грязь и небрежность тоже могут привести к открытию.
– Надо же! Так и говорит? Грязь и небрежность?
– Наш путь – понимание закономерностей, – улыбаясь впервые за весь разговор сказал Никита и с важным видом поправил очки.
– Понятно. Сотрудничать ты не хочешь. Я понял. Как зовут девушку из вашего отдела? Злата?
– Да, Злата.
– Пусть зайдёт ко мне. Если ты её предупредишь, о чём пойдёт речь, то уже сегодня будешь уволен. Это понятно?
– Понятно.
– Марку тоже не говори. Марк знает, что я тебя вызвал?
– Нет, его в отделе не было. Злата знает.
– Позови её.
Никита вышел. Артур Павлович задумался. Он как-то упустил момент, когда Марк создал в отеле закрытую атмосферу. Его подчинённые ни с кем не общаются. Ничем не делятся. При этом видно, что все «горят» на работе и буквально боготворят Марка. Он, конечно, умён и талантлив, но устраивать собственное княжество ему не стоило. Теперь придётся ломать стены замка, и это будет болезненно для всех.
Артур Павлович спрашивал себя, какие есть риски, если он возьмётся за наведение прозрачности в отделе Марка. В кабинет вошла Злата. Вероятно, и она ничего не скажет.
– Проходи, Злата, присаживайся.
Злата поправила юбочку и присела в тоже кресло, где несколько минут назад сидел Никита. Села более уверенно, может быть, даже дерзко. Закинула ногу на ногу. Качает туфелькой. Злится. Стало быть, Никита предупредил, о чём будет разговор. Или намекнул.
– Я вот чего не могу понять. Любой на вашем месте станет ликовать, кричать от счастья, а вы словно в трауре. А?
– В смысле? – спросила Злата.
Эта привычка молодёжи в любой непонятной ситуации говорить «в смысле?» злила Артура Павловича, но сейчас он сдержался.
– Ну как же? Вся Лаборатория в курсе новой формулы, а вы – как на вражеской территории, в обороне, – по мелькнувшей искорке в глазах Златы, Артур Павлович понял, что всё верно предположил. Есть формула. Она лучше всех предыдущих. Они сами это уже выяснили и теперь чего-то ждут, прежде чем предать огласке. Неужели Марк решил выйти перед акционерами и приписать все заслуги себе, словно Артур Павлович уже не авторитет?
Артур Павлович подошёл к окну. В отделе ведутся записи всех опытов. То есть документальная хроника экспериментов и тестов присутствует. Даже если весь коллектив отдела исчезнет, ход работы можно в точности восстановить. Если они вели записи. Если они записывали то, что делали, а не формальные данные. Сейчас уже нет возможности без помощи кого-то из отдела понять, насколько правдивы их записи. Можно закрыть отдел, опечатать. Можно организовать внутреннее расследование. Если они такие идиоты, что разработанный состав решили продать кому-то на сторону или сделать свой бизнес, то юристы быстро их приземлят.
– Злата, помнишь особое соглашение? Все его подписывают, устраиваясь на работу, – Артур Павлович в упор посмотрел в глаза Злате.
– Да, помню, подписывала, – Злата попыталась выдержать взгляд, но всё же отвела глаза.
– Помнишь, что случится, если кто-то продаст разработки Лаборатории конкурентам или получит материальную выгоду иным способом? – Артур Павлович встал за спиной Златы.
– Ну не так, чтобы прям наизусть. А почему вы об этом меня спрашиваете? – Злата повернулась посмотреть, что у неё за спиной делает начальник Лаборатории.
– В смысле почему Никиту не спрашивал, а тебя спрашиваю?
– Да.
Артур Павлович улыбнулся.
– Да нет, я так просто. В профилактических целях. А когда Марк планировал рассказать про ваше открытие?
– Он не обсуждает с нами такие вопросы.
– В чёрном теле держит?
– А?
Артур Павлович поморщился. Как можно общаться с молодёжью, если все культурные коды ими не воспринимаются? Это поколение думает, что фразу «читать между строк» надо понимать буквально. Надо смотреть между строк, и если там есть заблудшие буквы, то читать их. А, поскольку между строк букв нет, то фразу «читать между строк» молодёжь понимает как «не надо читать». Раньше деды не понимали внуков. А теперь старшие братья не понимают младших.
– Ладно, иди в отдел.
Злата встала, направилась к выходу и вдруг обернулась так резко, что юбка поднялась, задорно оголив стройные ножки, и медленно опустилась: «Что-то передать Марку?»
– Нет, не надо. Я через десять минут зайду к вам, поздравлю.
Злата согласно кивнула. Артур Павлович улыбнулся. Если ему в отделе Марка нужен свой человек, то Злата –наиболее подходящий кандидат.
Злата вышла. Артур Павлович подошёл к двери, приоткрыл её. В приёмной была одна Ирина.
– Зайди.
Ирина взяла ежедневник, ручку и вошла в кабинет начальника.
– Ты знакома со Златой?
– Так она же подчинённая Марка, а все его люди как сектанты. «Привет – привет». Больше от них ничего не услышишь.
– Надоела эта секта. Дальше терпеть такое нельзя. Получается, они там что-то делают, на встрече говорят ничего не значащие слова: мол, занимаемся, экспериментируем. А потом хоп – и целая трагедия.
– Трагедия?
– Ну, пока не трагедия. Попробуй сблизиться со Златой. Узнай её лучше, может, через общие интересы. Может, ребёнка надо в садик устроить? У неё сыну три года. Подумай.
Ирина сделала запись в ежедневнике.
– Всё?
Артур Павлович забыл кивнуть, но Ирина поняла без слов. Он считал, что когда ты выстраиваешь отношения заранее, то всегда кажется, что занимаешься пустяками. А когда тебе нужны отношения, то выясняется, что построить их мгновенно нельзя, а времени выстраивать уже нет. Текущая ситуация виделась так. Во-первых, в отделе Марка совершён прорыв и создана формула, способная принести славу и деньги и Артуру Павловичу, и Марку, и всем сотрудникам Лаборатории. Если жидкое мыло прошло проверку у техничек и те подрались за право обладать этим мылом, то без дополнительных данных понятно: это успех, и на памяти Артура – самый крупный успех в Корпорации. То есть масштаб праздника – всеобщий. Это очень хорошая премия. Это продвижение по служебной лестнице и много чего дополнительными бонусами. Вопрос только в том, почему Марк скрывал открытие. Может, не скрывал? Может, сегодня собирался доложить?
Факты, уличающие Марка в нарушениях, отсутствуют. Может быть, он не против поделиться славой и премией? Это будет замечательно.
Артур Павлович вспомнил тягостное ощущение последних дней. Это из-за плохих предчувствий он стал думать, что Марк затеял что-то плохое или из-за того, что Марк затеял плохое, он чувствует тревогу? Артур Павлович сел за стол. Нужна программа действий.
Злата вернулась в отдел и увидела, что Марк и Никита сидят в дальнем углу основного помещения, возле шкафа-вытяжки, и что-то обсуждают. Коллеги обернулись на звук двери и махнули ей: «Иди к нам». Отношения в маленьком коллективе отдела были дружескими. Жаль, что после работы было не принято встречаться и общаться на отвлечённые от работы темы. Злата хотела проводить больше времени с Марком. На работе они общались как друзья, как коллеги. Видя, как Марк и Никита увлечены работой, Злата сама втянулась и начала получать удовольствие от бесконечный тестов и экспериментов. Время от времени она вносила предложения и к ней прислушивались. Тогда Злата ликовала! Она не была уверена, но кажется здесь, в этом отделе, Марк и Никита стали первыми, кто прислушивался к её идеям. Кроме матери, но это – другое. Было так круто! Злата благодарила вселенную за работу, ставшую любимой. Ну и, сказать по правде, Марк нравился Злате. Только сколько бы она ни старалась, она не могла вызвать знаков внимания со стороны Марка. А Никита, хоть и ровесник Златы, казался ей невыносимо молодым.
– Привет, зачем вызывал? – спросил Марк.
– Разве скажет? Прямо не говорит. Но так можно понять, что доложили ему про формулу А41.
– Кто? – строго спросил Марк, посмотрел на Злату, потом на Никиту.
Никита пожал плечами. Злата отрицательно качнула головой. Марк осмотрелся по сторонам, словно искал камеры наблюдения.
– Что конкретно он знает? – снова вопрос Марка к Злате.
– Ничего конкретного он не говорил. Говорит поздравить, мол, можно, а вы скрываете.
– Так и сказал – скрываете? – перебил Марк.
– Ну Марк, что там, в его кабинете, можно запомнить? Я так волновалась! Иду, как по палубе кораблика: качает из стороны в сторону, того и гляди в обморок грохнусь.
Марк кивнул: «Понятно». Марк сидел на стуле, облокотившись на колени, свесив голову и смотрел в пол. Длинные, прямые, черные волосы закрывали его лицо. Марк думал, и сотрудники не решались прервать его мысли. Для Никиты и Златы Марк стал человеком, открывшим счастье химичить. Марк научил понимать логику химических элементов. Он наделял химические элементы человеческими качествами. Он с ними беседовал и даже спорил. Устойчивые химические элементы Марк называл семьями. Похоже, в голове Марка была ещё одна вселенная, населённая элементами периодической системы Менделеева. Марк чётко понимал, как устроена эта вселенная и по каким правилам она живёт. С реальным миром у Марка были сложности. Он не умел интриговать, сплетничать, создавать союзы и нарушать договорённости. Всё, что он хотел – преуспеть в профессии. Создать сотни полезных для человечества химических соединений. Пусть наслаждаются. И однажды–Марк в это верил, но, чтобы не сглазить, мало кому говорил про свою веру –однажды он создаст средство от псориаза. Это ничего, что отца уже давно нет в живых.
Примерно через неделю после того, как Злата появилась в отделе, Никита вроде как в шутку поделился со Златой мечтой, и мечта Никиты стала обшей. Никита, вроде как шутя, сказал, что однажды Марк получит Нобелевскую премию и он, Никита, хочет быть в этот день рядом. Даже если его имени никто не узнает, он хочет быть причастен к событию. Злата тогда спросила, точно ли Марк заслужит Нобелевку. Никита сказал, что правильно вопрос должен звучать так: «Сколько раз Марк станет лауреатом Нобелевской премии?» В ту же секунду Злата решила, что, когда Марк будет получать свою первую премию, она должна быть рядом. Например, законной женой. Если нет, то можно и коллегой, протирающей пробирки. Любому лауреату Нобелевской премии нужен человек, протирающий пробирки. Без этого нельзя.