Труды и дни Свистонова – Константин Вагинов

Искусство – это совсем не празднество, совсем не труд. Это – борьба за население другого мира, чтобы и тот мир был плотно населен, чтобы было в нем разнообразие, чтобы была и там полнота жизни, литературу можно сравнить с загробным существованием. Литература по-настоящему и есть загробное существование.Имя Константина Вагинова не так известно, как другие громкие имена Серебряного века. Он недолго прожил, всего тридцать четыре года, немногое успел – четыре романа совсем небольшого объема, да книжка стихотворений. В своем кругу был известен и ценим не только поклонниками, но и коллегами литераторами. Сегодня даже очень продвинутый читатель при упоминании имени Вагинова скорее всего вспомнит «Козлиную песнь» Но меня совершенно очаровала не она, а «Труды и дни Свистонова»,Прямая отсылка в заглавии к сочинению Гесиода не случайна. Казалось бы, где древнегреческая дидактика, а где опус двадцативосьмилетнего обэриута (в строгом смысле не был, но в круг Хармса, Веденского, Заболоцкого вхож, и принимал участие в «Трех левых часах», которые позже описал в «Свистонове»). Так вот, где связь, что он Гекубе, что ему Гекуба? Но на самом, быть может, глубоком уровне родство очевидно. Гесиодово сочинение – такая себе книга правильного хозяйствования, пособие по практическому освоению реального мира. Вагиновское заселяет людьми искусственноый мир литературы.История писателя в ипостаси ловца человеков. Не в библейском смысле спасения души, а в том, что все, имевшие знакомство с популярным писателем Андреем Свистоновым, рано или поздно оказывались персонажами его книг. Прежде, бывало, писал стихи и муза вольно витала над его челом, теперь заложник успеха прежних своих сочинений, посадил крылатую на короткий поводок – чтобы всегда под рукой, чтоб по свистку являлась. Забыв, что Гении не терпят такого рода обращения. Талант симбионт, которому носитель должен неустанно служить своими трудами и днямиДар покинул Свистонова, механические приемы стимуляции, вроде поиска сюжетов в старых газетных публикациях и компиляторного подтыривания в мифологии или у классиков дают весьма сомнительный результат. А главное – люди. Не выходят из-под пера, как в прежние времена, стервецы! И тогда он начинает красть у жизни. Это как? А вот так, брать реального человека, с его ужимками, со странностями, с не всегда приятными особенностями, со своей внутренней правдой – и переносить в книгу.Вообразите.каково увидеть себя, со всеми сокровенными желаниями, часто мелочными и постыдными, выставленным на всеобщее обозрение. Не самое приятное, что может случиться с человеком и ничем хорошим это для Свистонова не кончится. Хотя бы и сочинял в оправдание себе необходимость заселить иной мир, чтобы и в нем была жизнь и разнообразие, хотя бы и воображал себя если уж не демиургом,так на худой конец Хароном, перевозчиком.От души рекомендую, времени много не возьмет, всего сто десять страниц, а знакомство с интересным автором Серебряного века свести позволит. Вагинов не из тех авторов, которые смешат. Хотя Бахтин и относит его творчество к карнавальной, смеховой культуре, но в других романах максимум сдержанно-ироничен, скорее даже саркастичен. А в «Свистонове» много смешных моментов, описание татуированного человека в первой главе аккурат вчера, когда зашла речь о победителе Нацбеста этого года, живо напомнило героиню елизаровской «Земли» (кто в курсе, поймет).полного среднего роста, среднего телосложения, статен, глаза серые, на теле следующая татуировка: 1) на груди между сосками нарисовано Распятие с надписью на кресте «I.Н.К.I», по бокам такового нарисованы цветы: с правого соска – из породы лилий, с левого соска – неопределенной породы; 2) под Распятием справа и слева на грудной клетке нарисованы двуглавые орлы, на правой половине грудной клетки копия российского государственного герба, в середине косы стоит буква Н., с левой стороны грудной клетки двуглавый орел, не похожий на герб… 3) на брюшной части выше пупка и немного правее изображен лев с гривой и поднятым хвостом. Лев этот стоит на стреле, которая острием своим обращена также вправо; 4) по правую сторону льва и на одной высоте с ним изображен св. Георгий-победоносец на коне, побеждающий дракона; 5) по левую сторону льва и на одной с ним высоте изображена женщина (амазонка), сидящая на лошади. Голова лошади обращена в сторону льва; 6) на левой руке с передней ее стороны повыше локтя изображена женщина, поднявшая подол; 7) на той же руке ниже локтя, на передней ее стороне изобра-ются неизвестные цветы и ниже их – лилия;… 10) почти на самом локте, немного пониже изображена бабочка, головкой обращенная к вышеописанным цветам; 11) на правой руке повыше локтя, на передней стороне руки, изображена женщина, завернувшая юбку и открывшая одну ногу до бедра; 12) ниже локтя, на стороне руки, обращенной к телу, изображается сердце, пронзенное стрелой, якорь и крест; 13) как раз под якорем, сердцем и крестом изображается голая женщина, стоящая на какой-то голове и поднявшая левой рукой меч; 14) правее голой женщины с мечом изображена другая женщина, полуголая и больше по своим размерам, правую руку заложила на затылок; 15) правее последней еще женщина, полуголая, держащая позади головы развернутый веер; 16) левее женщины с мечом изображена сирена с мечом; 17) на правой ноге, почти на бедре, на передней ее стороне, изображена женщина, с курчавыми волосами, с ожерельем на шее, без ног, туловище заканчивается непонятным рисунком;

Постмодернизм тех времён и тех мест, когда слова такого ещё не было. Роман о романе, о создании романа, о героях романа о романе, об их прототипах, об авторе, которого сожрала Мельпомена.

Герои «Трудов и дней Свистонова» – это мещане и обыватели, которые стремятся казаться интересными, чтобы попасть на страницы нового романа модного автора. Но стоит им прочесть рукопись романа, как герои чувствуют себя раздетыми, глупыми, ничтожными и ненужными. Свистонов настолько достоверно и описательно выводит их на страницах романа, что и придумывать уже нечего; взглянув в зеркало, мнимая значительность взвешена и найдена очень лёгкой. «Мене, мене, текел, упарсин».Несостоявшийся писатель Куку живёт по законам литературных произведений, стрижётся «под Пушкина» и строит отношения с любимой девушкой так, что Свистонов предугадывает его дальнейший шаг. Кукуреку Свистонова проживает жизнь за реального Куку, вытягивает из него душу, и тот опускается, не зная больше, чем заполнить своё существование.Сплетник, властитель дум стареющих барышень и «советский Калиостро» Психачев навязывает себя в роман Свистонова. Но для автора он не более чем забавный экспонат для коллекции, пытающийся оправдать свою неудавшуюся жизнь и нищенское существование. «Для Свистонова люди не делились на добрых и злых, на приятных и неприятных. Они делились на необходимых для его романа и ненужных.» Четырнадцатилетняя дочка Психачева Машенька обожает отца и хочет замуж за Свистонова, но рукопись романа лишит её всех иллюзий. Свистонов не считает честным скрывать свой взгляд на её отца, ведь реальный Психачев уже переведен в роман и стал не нужен и не интересен, равно как и сама Машенька.Один из героев будущего романа называет Свистонова Мефистофелем. Он входит в доверие к людям, играет с людьми, ставит над ними эксперименты, наблюдает и записывает, а переработав, теряет к ним всякий интерес. Его не волнует, что даже самые мелкие люди могут пострадать по его вине. Мир для него не более чем кунсткамера с экспонатами-уродцами, а сам Свистонов в нём что-то вроде директора.

«Люди – те же книги, – отдыхая, думал Свистонов. – Приятно читать их. Даже, пожалуй, интереснее книг, богаче, людьми можно играть, ставить в различные положения». Свистонов чувствовал себя ничем не связанным.

Излюбленный приём Свистонова – литературный коллаж. Цитаты из книг, газетные объявления, реклама, подслушанные или украденные сюжеты служат Свистонову материалом, из которого с помощью ножниц и клея и небольших связующих вставок умело монтируется новое произведение. Вагинов показывает и предостерегает, что искусство, лишённое души, вытягивает душу своего создателя. Природа не терпит вакуума. Свистонов, переведя окружающий мир на страницы рукописи и окончив работу над романом, сам перешёл в своё произведение.Стоит ввести в оборот новый термин, наподобие обломовщины, маниловщины или передоновщины, на что так богата традиция советского литературоведения. Свистоновщина – это такое свойство даровитых авторов —начинающих или модных, юных или уже подёрнутых гнильцой, – вставлять в роман в голом виде, не перерабатывая, своё ближайшее окружение, поелику на иное таланта не хватает.

Не перестаю удивляться и одновременно восхищаться творчеством Константина Вагинова, который сумел в достаточно емкой форме поведать неведомое , показать и рассказать о необычной богемной жизни тех, кто уже никому не нужен – поэты, музыканты, писатели, ценители и любители искусства. Кому нужны нестандартные люди, мыслящие каждый сам по себе, а не вытягивающие губы под общую гармонь, те, кто понимает тонкости искусства, знает и ценит оттенки, умеющие слушать, понимать и просто наслаждаться. Это обычные герои Вагинова.

Там, где бок о бок с Пушкиным лежит телятина, ростбиф, ножи, вилки и бутылка французского вина, намечается великолепная водевильная кутерьма, а там, где многие годы рыскали волки, ныне цивилизованная территория, тоже ждите кутерьмы. Вагинов опрокидывает на нас неподражаемый шквал эмоций, он играет, насмехается и выигрывает. Так нравится его творчество, что читаешь его по возможности везде и всюду. Нравится.

Свистонов – такой писатель, который понравившихся живых героев переносил в свой необъятный роман и заставлял проживать их свою жизнь в романе. Опустошая их реальную жизнь. Он чувствовал пародийность мира, вообще-то он обладал некоторой долей мефистофелеподобности.

Мир для Свистонова стал своего рода кунсткамерой. И однажды и он сам перешел в свое произведение. Но он не любит жизнь, а только искусство.

А искусство – это борьба за население другого мира, чтобы и тот мир был плотно заселен, чтобы было в нем разнообразие, чтобы была в нем полнота жизни, литературу можно сравнивать с загробным существованием. Литература по-настоящему и есть загробное существование.