Константин Пылаев
Горн, Бес и другие. Том первый

– Как скажешь. – Дор хмыкнул. – Так, что у нас дальше?

– Дровосеки. – подсказал Красный.

– Ах да. Живут в согласии с окружающим миром. Их книга окрашена в зелёный цвет, хотя и называется Красной. Здесь всё довольно просто.

– Ну, конечно. – не унимался Бес. – Берегут природу, мать их. Почём зря берегут. Столько дров на борьбу за чистые леса переводили, что диву даёшься, как до «Расплаты» они не вырубили всё подчистую. Вот луки у них, надо признать, первоклассные, как и сами лучники. Те, – он подмигнул Горну, – твоему суслику в ноздрю попадут со ста шагов с закрытыми глазами.

– Что правда, то правда. – признал Дор. – Вот, наверное, и всё.

– Нет-нет. – язвительно укорил его приятель. – Ты забыл упомянуть ещё одну. Не так ли?

Волшебник как-то стушевался. Юноша с любопытством посмотрел на учителя.

– Действительно, подзабыл. – смущённо признал Дор. – Книга Итога.

– Помниться, – загадочно улыбаясь, издевательски продолжил вгонять друга в краску Бес, – наш общий знакомый очень хотел ей завладеть. По сути, этим желанием я и обязан своим появлением. Не так ли?

– Что было, то было. – сурово признался волшебник. – К ней прилагается Секира Палача. Теперь всё? – он глянул на Красного. – Больше ничего не забыл?

– Теперь всё. – ещё шире раздвигая уголки рта и обнажая острые зубы, самодовольно кивнул Бес. – И прости, что назвал тебя старым маразматиком. С памятью у тебя всё в порядке.

В ответ Дор только тяжело и устало вздохнул.

– И куда нам теперь? – спросил Горн, которого интересовали не препирательства между старыми друзьями, а какими должны быть их действия.

– Меня больше волнует не куда, – в свойственной ему язвительной манере, спросил Красный, – а как мы попадём туда, куда надо попасть. Что скажешь, дружище? Насколько я понимаю, пустыню мальчишка пешком не одолеет. Я, может, и выберусь, а вот он вряд ли. Мне его на себе не вынести. И вообще, я привык путешествовать на чужом плече. Копыта, знаете ли, не казённые.

– Это не твоя печаль. – таинственно подмигнув Горну, сказал волшебник. – Я уже обо всём позаботился.

Глава 3

Горн торопился. Учитель сказал, что в запасе есть дней пять-шесть. Два ушло на замачивание шкуры, в течение которых ему трижды, чтобы не терять время, приходилось расширять сознание. Под действием лекарства, сделанного на основе яда, которым щедро делился хвост Цербы, учёба шла не в пример быстрей. Самые важные из книг, написанных Дором за почти шестьсот лет, были даже не прочитаны, проглочены. Правда, расплачиваться за это пришлось беспокойным сном и ломотой в костях, но Дор обещал, что это быстро пройдёт.

Теперь осталось подождать, пока она высохнет на раскалённом песке. Горн с тоской поглядел на шкуру.

– Что ты с ней возишься? – изнывающий от жары Бес томился в тени пальмы. – Всё равно не успеешь. Не сегодня завтра они заявятся, и мы уйдём. Сколько времени у тебя уйдёт их пошить? Неделя? Лучше сосредоточься на учёбе. Сыпани дозу побольше, кайфани. Только смотри, чтобы башка не закипела. На кой нам нужен герой с вываренными мозгами.

– Вот сам и пей эту отраву. – поправляя растяжку и расправляя на ней шкурку, буркнул юноша.

– Не, мне нельзя. – вальяжно помахивая трезубцем, к которому были прикреплены небольшие пальмовые листья навроде веера, ответил тунеядец. – У меня от него изжога, и кожа становится бронзовой. Мне этот цвет не идёт.

– Слушай, Красный. – разминая занывшую от неудобной позы спину, сказал Горн. – Давно хочу спросить.

– Спрашивай. – высокомерно разрешил сибарит. – Можешь даже два раза.

– Как так вышло, что вы с учителем, – парень замялся, – ну ты понял.

– Нет. – притворился бестолковым Бес. – Учись ставить вопросы конкретнее.

– Как так вышло, что вы с ним, как бы, одно и то же?

– Начнём с того, что, во-первых, мы с Дором не одно и то же. Далеко не одно то же. По идее, я задумывался, как дерьмовая сторона его сущности. А во-вторых, я давно не он. Я самостоятельная личность.

– Н-да, понятней не стало. – Горн плюхнулся рядом. – Давай заново.

– Второй вопрос платный. – Бес протянул ему трезубец. – Помаши на меня. Я устал.

– Ты же сказал, что я могу задать два вопроса. – припомнил юноша, всё же забирая импровизированный веер. – Учитель говорит, что слово надо держать.

– Кто бы спорил с этим постулатом. – невозмутимо ответил прохвост. – Только кто говорил, что ответ на второй вопрос обязательно должен быть бесплатным. Первая порция – всегда замануха. Привыкай к товарно-денежным отношениям, сынок.

– У меня так много вопросов накопилось за последние три дня, что я не знаю, чем буду с тобой расплачиваться. – рассмеялся Горн, принимаясь обмахивать наставника.

– Не переживай. – успокоил его хвостатый. – Я открою тебе кредит под пустяковые проценты. Со временем рассчитаешься. Итак, попытка номер два.

– Вот ты говоришь, что ты есть личность. Но как так? Ведь ты сделан по его подобию?

– Вот, значит, в чём вопрос. Тогда слушай. Похоже, что ты считаешь, коли родился, так уже что-то стоишь. Писить-какить можешь, говорить научился, значит уже и личность? Впрочем, в твоём умении разговаривать больше нашей заслуги, чем твоей. Личностью нельзя родиться. Личностью можно только стать. У меня вот получилось. Получится ли из тебя – посмотрим.

– Так ты сам говорил, что сделан, – юношу так и подмывало сказать из чего, по словам самого же Беса, тот сотворён, но не рискнул, – из не самой лучшей части учителя.

– Видишь ли, малыш. – ничуть не смутясь, снисходительно ответил Бес. – Можно и дерьмо превратить в золото. Было бы желание. Гумус он ведь как – гниёт себе потихоньку, переваривает сам себя, и вдруг раз, в один прекрасный момент из него вырастает прекрасный цветок.

– Уж не на себя ли намекаешь?

– Я намекаю, что нужно над собой работать.

– Хорош, работничек. Дор изо дня в день трудиться в оазисе, расширяя его. Да ещё в лаборатории. И книги пишет. А ты? Валяешься целыми днями на песке или на мне катаешься. Лодырь ты.

– Я предпочитаю мыслительный процесс. – парировал Бес. – Это у меня лучше всего получается.

Горн улыбнулся, но промолчал. Он ещё с минуту помахал трезубцем над блаженно закрывшим глаза мыслителем, потом положил его рядом и поднялся.

– У тебя разве кончились вопросы? – перестав ощущать над собой приятно ласкающий ветерок, с беспокойством спросил Бес. – У меня есть много ответов. Ты можешь воспользоваться кладезью знаний.

– Пойду к Дору. У него дешевле. Как там у тебя? – парень сморщил лоб, делая вид, что припоминает слово. – А, вспомнил. Конкуренция. – и зашагал к дому.

– Уж не знаю, какой из тебя выйдет герой, – то ли с неудовольствием, то ли с одобрением пробурчал себе под пятачок Красный, – но торгаш получился первостепенный. – и обращаясь к самому себе, прибавил: – И в этом моя заслуга.

Он тоже поднялся, и волоча за собой трезубец, последовал за подопечным.

Пройдя в дальнее крыло дома, Горн подошёл к двери лаборатории. Постучал.

– Проходи. – разрешил Дор.

Юноша вошёл. Волшебник стоял у верстака и интенсивно тёр какую-то деталь. Летели искры, деталь издавала противный звук и дымилась.

Приходить сюда Дор стал разрешать ему только три года назад. До этого он проникал в лабораторию без разрешения. Таскал с верстака и шкафов разные интересные штуковины, и наигравшись с ними, также втихаря, возвращал обратно.

Никакие запоры его не останавливали. Парень умудрялся вскрывать любые замки. Впрочем, они были достаточно примитивные. А вот ставить что-то посерьёзней из своего арсенала, волшебник попросту боялся, всерьёз опасаясь за жизнь и здоровье воспитанника.

Прошло немало времени, прежде чем Дору удалось внушить мальчику мысль, что брать чужое без спроса нельзя. Поначалу тот никак не мог это уразуметь, но постепенно усвоил и принял дурацкое, как сперва считал, правило.

А чтобы мальчик не чувствовал себя обделённым, волшебник приспособил его себе в помощники, иногда поручая незамысловатую работу. Подросток наполнялся гордостью, и с прилежностью и усердием, выполнял доверенное дело.

Правда, когда ему разрешили охотиться, парень всё реже набивался в подмастерья. У него оказались другие наклонности.

И всё же приходить сюда и наблюдать за работой наставника он любил.

– Помочь чем? – спросил Горн скорей из вежливости; на самом деле он пришёл попросить кислоту для выделки шкуры.

– Потри. – не стал отказываться Дор. – Что-то я взмок. А я пока займусь зарядом.

Юноша занял его место за верстаком. Взял в руку деталь. Ею оказался отшлифованный с двух сторон до зеркального блеска камень. Он принялся тереть его по притирочной плите, на которую был уложен войлочный лист.

В лабораторию вошёл Бес. Листья с трезубца он уже снял и внимательно рассматривал его наконечники.

– И чем мы тут заняты? – спросил он и ловко взобрался на верстак.

– Мы работаем. – сделав акцент на первом слове, ответил Горн.

– Это хорошо. – одобрил Бес, и протянул своё оружие парню. – Подточи-ка.

– А сам что? – забирая из его рук трезубец и беря оселок, спросил Горн.

– Я больше созерцатель, чем активный деятель.

Юноша несколькими умелыми движениями поправил кончики, опробовал их ногтем и вернул заказчику.

– Держи, созерцатель.

За их спинами негромко хлопнуло. Запахло палёным. Бес от неожиданности выронил древко. Они глянули на Дора.

Волшебник, стоявший к ним спиной, обернулся. Брови его были опалены, лицо в копоти, а волосы стояли дыбом. И сам он весь дымился. Но вид у него был довольным.

– Замечательно. – сказал он. – Мальчик мой, ты заполировал? Тогда приступим.

Дор подошёл к верстаку, забрал у юноши камень и обсыпал каким-то порошком.

– Давайте отойдём, на всякий случай. – предложил он и прикрывая друзей телом, оттеснил их к двери.

Мелькнула тонкая молния, порошок ярко вспыхнул и заискрился. Камень завертелся на столе. Через минуту он остановился. Дор подошёл к верстаку, и взяв его в руки, тут же положил на пол. Огляделся в поисках подходящего предмета, и не придумав ничего лучшего, выхватил из рук Беса трезубец и поставил его древком на камень. Трезубец мгновенно исчез в камне.

Бес обомлел.

– Ты что натворил, старый хрыч? – прохрипел он, едва осознал, что только что лишился своей гордости.

– Ничего с твоими вилами не случиться. – уверенно заявил волшебник, нисколько не обидевшись на старого хрыча.

– Это не вилы. – истошно завизжал утративший реликвию несчастный. – Это трезубец, чума тебя забери. Куда ты его дел?

– Всего-то отправил к порталу. Сейчас тебе его вернут.

Дор громко и призывно свистнул. В лабораторию, счастливый от осознания, что зачем-то понадобился этим троим, шумно влетел Церба со своим неизменным спутником-коброй, которая, гордо подняв голову, высилась над ним. Щенок, радостно повизгивая, сел на задние лапы, в ожидании указаний. Уши его стояли торчком, глаза горели преданностью, передние лапы переминались в нетерпении совершить какой-нибудь подвиг ради хозяев.

Волшебник нагнулся и потрепал шакалёнка по холке, не забыв приласкать и змею.

– Аппорт! – скомандовал он и указал на камень.

Игра слов. «Апорт» – команда собаке «принеси». «Аппорт» – в спиритизме, парапсихологии и оккультизме – паранормальное перемещение объектов из одной точки пространства в другую или возникновение их словно бы «из ниоткуда». Прим. автора.

Совершенно не задумываясь о последствиях, храбрый или глупый, в данном случае это почти одно и то же, Церба кинулся выполнять приказ. Он завертелся над камнем, не до конца понимая, что от него хотят, но едва одна из его лап наступила на камень, щенок превратился в маленький смерч и мгновенно был втянут внутрь амулета.

Горн с беспокойством посмотрел на учителя.

– Всё будет хорошо. – заверил его волшебник, и почесав затылок, прибавил: – Я надеюсь.

– Надеется он, экспериментатор хренов. – зло сказал Бес. – Ну, и где мой трезубец?

Послышался отдалённый лай. У юноши отлегло от сердца. А через минуту в комнату влетел жёлтый с чёрным комок шерсти с трезубцем в зубах. Довольный собой, он положил его перед Красным и лёг на пол, виляя коброй, в ожидании похвалы.

Несмотря на благополучное возвращение раритета и удачное завершение эксперимента по телепортации предметов и живых существ, Бес продолжал обиженно сопеть. Он нагнулся и поднял своё сокровище.

– Всю рукоятку обслюнявил. – брезгливо морща мордочку и стряхивая на пол собачьи слюни, проворчал Красный.

Церба глядел на него восторженным взглядом, не понимая, почему до этого недогадливого существа никак не дойдёт, что его следует похвалить.

– Ну ладно. – смилостивился Бес, воспользовавшись возможностью вытереть ладони, погладил щенка. – Хороший пёсик.

Через секунду он был полностью заляпан слюнями; Церба вылизал его с ног до головы.

– Фу, фу, плохой, плохой пёсик. – вопил Бес, пытаясь уклониться от прохладного языка шакалёнка, который без труда преодолевая его сопротивление, теребил ему рыльце.

Ноздри Красного набились слюнями, отчего его визг больше напоминал хрюканье, что было воспринято Цербой, как выражение удовольствия, и он только усиливал напор.

Наконец, Бесу удалось отскочить. Он вскарабкался на спинку стула и уже оттуда грозил трезубцем щенку, который и там продолжил его преследовать.

– Теперь я буду звать тебя Слюнявый. – смеясь сказал Горн, садясь на корточки и гладя шакалёнка, в свою очередь уворачиваясь от щенячьей благодарности.

– Не делай добра, не получишь зла. – недовольно брюзжал Красный отряхиваясь. – Чтоб я ещё раз…

– А мы всё равно тебя любим. – прижимаясь щекой к щеке псинки, сказал юноша. – Да, Церба?

Шакалёнок всё-таки смог извернуться и достал до носа парня.

– Ну всё, беги. – Горн подтолкнул щенка к двери. – Нам ещё надо поработать.

Но малыш ни в какую не желал покидать лабораторию. Тогда кобра вытянулась к его голове и что-то прошипела ему в ухо, и Церба, заливаясь радостным лаем, покинул дом.

– Ну вот и научились договариваться. – произнёс юноша, обернувшись к продолжавшему избавляться от последствий проявления собачей признательности, Бесу. – А ты, говоришь, мозгов нет. Есть. – уверенно заявил он.

– Набрехала, небось, змеюка-гадюка, что его там ждут сахарные косточки, вот он и повёлся. – продолжал негодовать обслюнявленный. – Лучше бы научила на задних лапках ходить. Всё проку больше. Кстати, насчёт прока… Что за штуку ты сделал. – он обратился к Дору. – Зачем она тебе?

– Не мне, а вам. – волшебник поднял амулет с пола и обтёр об рабочий халат, накинутый поверх повседневной одежды. – Ну не носить же вам артефакты на себе. Положите сверху, и они тут же появятся возле портала.

– «Ворота города»? – с подозрением сощурился Бес. – Как у тебя это получилось? Это, вроде как, не твоё.

– Законник перемудрил, привязывая меня к оазису. Что-то из его знаний передалось и мне. Шестисот лет хватило, чтобы допетрить до многого. Он же не думал, что за пазухой у Дорметикура Тербоина может кто-то прятаться. Вот и допустил неосторожность.

– Стало быть, и мы можем им воспользоваться по необходимости?

– Можете, но только в случае крайней нужды. Признаться, я не до конца уверен в безопасности такого способа передвижения. Кто знает, как это отобразится на личности. У Цербы ведь не спросишь. Так что за благо будет лишний раз воздержаться. К тому же, придётся начинать путь сначала и уже без него, а время и так поджимает. В общем, что и как, придётся вам решать на месте. Вы пока идите, а я покумекаю. Есть задумка придать ему ещё пару свойств.

И сделав знак рукой, велел им удалиться.

А через три дня заявились они.

Караванщик стоял перед волшебником и через его плечо разглядывал оазис. На голове купца лежал, уложенный высокой кипой, тюрбан. На груди, поверх жёлтого с зелёными вставками халата, висели различные погремушки, видимо, предназначенные уберечь их обладателя от чужой воли. Ещё издали, признав в Доре мудреца, и не в состоянии определить его принадлежность, он заранее вытащил их все, во избежание ненужных эксцессов.

Дор также изучал пришедших с ним. Не столько спутников, вид скелетов-охранников его ничуть не удивил, а самих животных. Стоящие на тонких ногах звери, обладали между тем, достаточно массивным телом. На спине высились два больших мягких на вид нароста. Шея была вытянута, как у болотной гидры, и заканчивалась губастой мордой. По бокам свешивались тюки с товаром.

– Уважаемый. – купец, переведя взгляд на обитателя оазиса, тщательно подбирал слова. – Уважаемый. Похоже, звёзды в этот раз были не на моей стороне, и я сбился с дороги. Путь мой был долог и труден. Не позволишь ли напоить моих истосковавшихся по воде верблюдов в твоём чудесном озере?

– Гости в нашем доме столь редки, – Дор также говорил с осторожностью, на случай, если здешние мудрецы научились делать амулеты, способные уличать во лжи, – что отказать им было бы с моей стороны крайне неучтиво. Ты хочешь войти один или со спутниками?

Купец секунд десять обдумывал, прежде чем ответить.

– Мои спутники вполне могу остаться и здесь. Я прошу только за жаждущих влаги верблюдов.

Волшебник посторонился, сделав широкий жест, махнув рукой.

– Тогда прошу. Мой дом – твой дом, путник. Как твоё имя?

– Вивелин, добрый хозяин, младший лорд Вивелин. Позволь узнать и твоё имя.

– Дор. – представился волшебник. – Просто Дор.

Караванщик удивился, но не стал заострять на этом внимание. Вместо этого, ухватив верёвку, петлёй охватывавшую шею первого животного потянул за собой в сторону оазиса. Остальные семеро существ, будучи также привязаны друг к другу, вереницей последовали за ним.

– Горн, сын мой, помоги нашему гостю напоить его верблюдов, – вовремя вспомнив название животных, попросил Дор, – пока я утолю его жажду в доме. Пусти их к воде и догоняй нас.

Юноша принял верёвку из рук пришельца и повёл животных к водопою. Усилий прилагать не пришлось; почуяв близость воды, верблюды потрусили за парнем.

Сидевший возле берега на большом валуне Бес, с изумлением смотрел на невиданных чудовищ, показавшихся ему добродушными. Он встал, оказавшись почти вровень с мордой одного из них, когда тот, сделав большой глоток, разогнул шею.

– Вот это животина! – с восхищением сказал он, догадавшись, для каких целей используют этих монстров. – Я буду ехать на нём. Пожалуй, это удобней, чем на твоём плече. Какие у нас губищи. Ну-кась, дай тебя разглядеть, радость моя.

Он решил показать неразумной твари, кто является здесь хозяином, и попробовал приподнять его морду трезубцем.

Через мгновение, Бес стоял весь в липкой, пузырящейся слюне. Он был настолько ошарашен, что не делал попыток стряхнуть с себя мерзко пахнущую субстанцию.

– Нет, точно, Красный, – в голос рассмеялся Горн, – отныне я буду звать тебя Слюнявый.

Однако вид у опекуна был столь жалок, что это вызвало у парня сочувствие. Он перестал смеяться и подошёл, к так и продолжавшему стоять столбом Бесу. Страдалец без возражений позволил взять себя подмышки и окунуть в воду. Лишь когда Горн, усадив его на плечо, двинулся в сторону дома, опомнился, и грозя трезубцем, крикнул обидчику:

– Я тебя запомнил, мразь. Сочтёмся. – молнии между рожек срывались на мокрую голову, отчего его начало потряхивать. – Вот ведь падла. Ну ладно, я ещё воткну тебе промеж твоих бородавок-переростков. Я тебе…

– Успокойся, Красный, – сдерживая улыбку, порекомендовал юноша, – ты становишься бронзовым, а тебе этот цвет не идёт. И вообще, уменьшись. Учитель просил тебя не показываться.

– Не будешь ли любезен подсказать, куда это меня занесло. – оказавшись внутри двухэтажной усадьбы, спросил Вивелин, с любопытством разглядывая более чем скромную обстановку. – Клянусь «Расплатой», столько лет хожу между Нювенгтоном и Хеосфлеймом, но здесь очутился впервые. Знай, что тут есть столь дивное место, непременно каждый раз заходил бы сюда.

Дор поморщился. Упоминание о «Расплате» в таком легкомысленном контексте ему пришлось не по душе. Видимо, у местных истёрлась память об ужасной катастрофе, что упоминание о ней стало чем-то вроде позволительного ругательства.

– Такие места столь редки, – продолжил Вивелин, – что стоит тебе захотеть, и твой дом превратится во дворец. Многие с радостью расстанутся со своим золотом, дабы побывать тут.

– Я привык к уединению, чтобы что-то менять в жизни на старости лет. – моментально сообразив, к чему клонит гость, отказался хозяин, догадавшись, что, похоже, о нём в этом мире ничего не знают или крепко забыли. – Вот помру, пусть тогда мой сын делает что хочет. – он подмигнул вошедшему Горну.

– Ну нет, значит, нет. – не стал настаивать Вивелин, решив вернуться к этому вопросу позже. – Чем я могу отдариться за гостеприимство?

– Новости, мой друг, новости. Это столь редкий в этом краю товар, что даже сравнить не с чем.

Обрадованный, что так дёшево отделается, купец оживился.

– О чём ты желаешь знать, любезный хозяин?

– А давай с самого начала. Мы с сыном хотим знать всю историю с самого первого дня. Я прав? – спросил волшебник, обращаясь к юноше. – Тебе ведь любопытно?

– Конечно, уч… отец. – вовремя поправился Горн, вспомнив наставления Дора. – Очень любопытно.

– Так вы что ж, совсем ничего не знаете? – изумился купец.

– Видишь ли, лорд Вивелин, – намеренно завышая титул гостя, пустился в объяснения хозяин дома, – я попал сюда столь юным, что ничего не мог знать об этом мире. Родители мои умерли задолго до того, как смогли бы мне о нём поведать.

– А сын? Сын твой как же? – всё больше удивляясь, спросил Вивелин.

– Я нашёл его рядом с мёртвой матерью недалеко отсюда. Я не знаю, как они сюда попали.

Всё это было очень странно, но амулет лжи, висевший на шее у младшего лорда, и за который он отвалил баснословную сумму, оставался прохладным. Следовательно, сказанное было правдой.

Меж тем Горн накрыл на стол. Дор достал из шкафа бутыль, приготовленную именно для этого случая – развязать язык пришельцу.

– И теперь Нювенгтон готовится к войне с Хеосфлеймом.

Изрядно захмелевший Вивелин, пользуясь возможностью излить душу, с вниманием слушавшему, старику, жаловался на нелёгкую судьбу несчастного купца, безумные расценки на скелетов-охранников, налоги и на многое другое, а главное, на правителей.

По его авторитетному мнению, следовало снизить поборы с купечества, а ещё лучше и вовсе их избавить от оных, поскольку они и являются главным источником процветания, гномам воли не давать, ибо нечего им, полуросликов вообще не выпускать из загонов, а Этирет заставить работать больше.

– Кретины. – негодующе бушевал он, внушая слушателям простейшие понятия. – Вначале надо этиретов прижать, и только после воевать с Хеосфлеймом, а потом туда, – он махнул рукой в сторону, – туда надо идти. За горы. Общими усилиями. Там богатства. Там много что есть. Всё должно быть наше. Это несправедливо, что этим всё досталось.

На этом он выдохся, и уткнувшись лбом в стол, заснул.

– Ты что-нибудь понял, учитель? – соловея от обилия полученной информации, спросил Горн.

– Да. – озабоченно ответил Дор. – Похоже, у нас совсем мало времени.

Глава 4

Дору удалось договориться с Вивелином довести юношу до столицы. В качестве оплаты он отдал порцию яда, которую выпросил лорд, увидев шкуру варана, растянутую на песке. Он сделал попытку выменять и саму шкуру, обещающая щедро расплатиться, но Горн наотрез отказался, не желая расставаться с мечтой о новых сапогах. Её он забрал с собой, рассчитывая закончить выделку уже по прибытии.

Из рассказов купца Дору стало понятно, что помимо географии новый мир был похож в своём устройстве на старый и придерживался тех же принципов, что и в прошлом. По его мнению, это было очень плохо. Всё повторялось. А если учесть, что портал вот-вот должен был открыться, то угроза гибели всего живого многократно увеличивалась.

– Мой мальчик, попробуй побыстрее освоиться. – напутствовал он Горна в дорогу. – Я знаю, это будет нелегко, но уж постарайся. От этого зависит очень многое. Думай своей головой, опираясь на те знания, что ты получил от меня. Я понимаю, их может не хватить. Слушайся советов Беса, но с осторожностью. Всё, что я мог сделать для вас, я сделал. Черёд за тобой.

Рано утром они вышли. Попрощались молча. Дор взял слово с купца, что тот довезёт мальчика в безопасности. Лорд поклялся на всех амулетах, что сдержит слово. Порукой тому могло служить и то, что хитрый торговец втайне лелеял надежду в будущем склонить старика устроить из оазиса место для паломничества. Дор, в свою очередь, не стал его разубеждать.

Семеро скелетов присоединились к ним, едва караван вышел из оазиса. Старый волшебник, стоя у линии деревьев, проводил их взглядом до того момента, пока они не стали размером с песчинку.

С непривычки ехать на верблюде было неудобно и утомительно. Укачивало. Да и от верблюдов изрядно пованивало. Путешествие обещало быть скучным.

Бес ныл.

– Жарко. – в который раз произнёс он, пробуя устроиться под пальмовым листом, прихваченном из оазиса, пытаясь понадёжнее закрепить его под воротником Горна. Убедившись, что из этого ничего не выйдет, попросту нанизал ветку на острия трезубца и поднял над собой наподобие зонтика.

В какой-то мере это успокоило Горна; до этого Красный всю дорогу высматривал своего врага, испытывая жгучее желание отомстить. Несмотря на заверение, что хорошо запомнил обидчика в лицо, на поверку оказалось, что все верблюды для него были на одну морду. Досадуя, что так и останется неотомщённым, он так и норовил ткнуть трезубцем в горб животному, на котором ехал юноша.

Парню приходилось постоянно приглядывать за приятелем, зная, чем это могло закончиться. Благо желание выместить злость за нанесённое оскорбление на первом попавшемся собрате злодея всегда сопровождалось лёгким потрескиванием электрических разрядов, проскальзывавших между маленькими чёрными рожками.

Каждый раз, заслышав характерный звук, юноша просовывал палец меж рогов и дотрагивался до лысой головы спутника, при этом обоих хорошенько встряхивало. Горна это ненадолго взбадривало, выводя из полусонного состояния, а Беса, наоборот, успокаивало.

– Это просто бесчеловечно заставлять скелетов шастать по пустыне. – разглядывая шагающую впереди нежить и испытывая потребность потрепаться, сказал Бес. – А ещё жаловался, что охранники так дорого стоят. Беречь надо своё имущество.

– А что такого? – не понял юноша.

– Они хоть и мёртвые, а ревматизм никто не отменял. – пояснил Красный. – Песок в суставы набьётся, и привет. Ломить и болеть начнёт. И мучиться им пока в костную муку не перемелет.

– Болеть? – удивился парень. – Как так? Они же мёртвые? Как у мёртвого может что-то болеть?

– Ну это нельзя в полной мере назвать болью. Это ощущение чего-то неправильного. Что-то вроде душевных страданий. Это как с Дором, когда его хотели превратить в мумию. Думаю, это весьма неприятно испытывать боль и не в состоянии осознать её природу.

– И что это навечно?

– Не всегда. В большинстве случаев, всё заканчивается вместе со смертью создателя, но в случае с Дором, да, навечно. В этом и заключается весь ужас. Ведь частичка разума всегда остаётся. Правда, есть придурки, которые соглашаются на это добровольно.

– И кто ж эти идиоты?

– По большей части из тех, кто любит золото.

– Любят золото? Мне не совсем понятно. Вот я люблю учителя. Ещё тебя люблю и оазис наш. Это то же самое?

– Очень точное сравнение. – Бес в ухмылке приподнял правый уголок рта, при этом его рыльце смешно скривилось. – Прям не в бровь, а в глаз. А когда с ним расстаются, испытывают те же терзания, что и ты, когда покидал оазис. Кстати, ты обратил внимание; у нашего караванщика ногти золотые. Конечно, ему ещё далеко до голема, но начало положено.

Юноша хотел задать вопрос, но не успел; его собеседник, встав копытами ему на плечо, озабоченно принялся вглядываться в пустыню.

– Что там? – выждав секунд десять, спросил парень.

– Не знаю. – боясь ошибиться, неуверенно ответил Бес. – Показалось.

Он сел обратно на плечо. Горн на всякий случай поглядел на его хвост; тот не подавал признаков беспокойства. Однако, красный товарищ нет-нет, да и осматривал песчаное море. Что-то его тревожило, но что, понять не мог.

Неожиданно впереди раздался вопль Вивелина. Он резко развернул своего верблюда назад, и показывая рукой на приближающееся облако пыли, ещё раз что-то крикнул, но его крик потонул в рёве испуганных животных, в ужасе рванувших за ним. Облако приближалось. Верблюд под Горном дёрнулся, и юноша, не удержавшись, свалился на песок.

Семь скелетов, как по команде, выстроились в линию, прикрывшись щитами.

Варан был огромен. С необычно вытянутой шеей и раз в пять больше убитого недавно Горном. На его жёлто-коричневой спине вздыбился ярко-красный гребень. Выскочив из песчаного тумана, пробив строй и перекусив одного из вставших на пути скелетов, варан бросился за убегающими верблюдами.

Копьё и щит раздавленного скелета, отлетели в сторону и упали возле юноши. Парень не задумываясь подхватил круглую деревяшку, и с собственным копьём кинулся наперерез монстру.

Судя по скорости, тот вряд ли был способен тягаться в быстроте с верблюдом, но перепуганные животные, бросившись врассыпную, позабыли, что связаны одной верёвкой. Они тут же запутались. Трое из них упали, а остальные вынуждены были остановиться, ревя и безнадёжно силясь освободиться от петель, начинавших их душить.

Вивелин отчаянно пытался кинжалом перерезать тонкий канат, намертво связывавший его с ревущим клубком из обезумевших животных, но его собственный верблюд уже не слушался ни команд, ни здравого смысла. Издавая глубокий гортанный звук, он мотал шеей, мешая хозяину освободить их обоих.

Наконец, лорду удалось рассечь верёвку в тот момент, когда она натянулась, и животное, почувствовав свободу, резко дёрнулось и кинулось спасаться, сбросив седока. Вивелин ещё несколько мгновений удерживал в зажатом в кулаке обрывок верёвки, но получив удар коленом от верблюда, выпустил спасительный конец.

Меж тем варан врезался в центр свалки, атаковав одного из упавших животных. Могучие челюсти сомкнулись на шее несчастного двугорбого. Верблюд, почуяв близкую смерть, агонизируя замолотил широкими копытами по боку чудовища. Убийца даже не обратил на это внимания; мотнул продолговатой головой, переламывая шейные позвонки жертве.

Убедившись, что добыча мертва и никуда не денется, не желая останавливаться на достигнутом, варан решил продолжить убивать. Но оставшимся шести верблюдам повезло рвануть одновременно в одну сторону, волоча за собой труп менее удачливого собрата, сбивая с ног встававшего Вивелина.

Лорд уже не делал попыток подняться. Избитый и объятый ужасом, он смог только закрыться левой рукой и зажмуриться, чтобы не видеть приближающуюся неумолимую смерть.

– Давай, Красный! – крикнул Горн, вцепившемуся при падении зубами в куртку парня, Бесу.