Константин Пастух
Птица с двумя клювами
Мне показалось, что была она немного крупнее оседлавшего её франта, но заметно уступала ему в красоте одеяния. Выглядела куда скромнее. Он долго топтался по спине пичуги – и я решил, что этим всё и закончится. Но в какой-то момент наш красавец зуёк начал вилять вправо-влево хвостиком, а затем, продолжая всё так же вилять, начал хвостик опускать вниз, прямо загибая его к земле.
Нижняя птичка при этом начала свой хвостик задирать вверх. Затем лихой наездник часто-часто затрепыхал крылышками и на мгновенье своей задней частью прильнул к нижней птахе… И упорхнул. Прелюдия была долгой. Сам акт любви произошёл моментально. Птички… Небесные создания… Что тут можно ещё сказать…
Пока плелись с Вилюйкой домой, нашли гнездо скворца. Вначале-то я заметил самого скворца. Он восседал на верхушке сухой лиственницы, сверкая в лучах солнца своим ярким отливом-переливом. А рядом с лиственницей стояла берёза. Старая, доживающая свой век, с обломанной верхушкой, но ещё с ветками. И, надо полагать, берёза была уже порядком трухлявая. В обломанном стволе её зияли два дупла. Вот в одно из этих дупел и залетел скворец и сидел в нём, выглядывая почти до половины.
Как только скворец скрылся в дупле, тут же заявился и уселся сверху на обломанный ствол пёстрый дятел. Видать, два дупла на старой берёзе – его работа. И вообще, скорее всего, это была его вотчина. А скворец временно снимал жильё на летний сезон, может, даже и не спрашивая хозяина. Так они и предстали перед нами – строитель и квартирант.
Со времени последней записи мы с Вилюйкой и, конечно, с Людмилой отметились на открытии охоты. Ездили на тетеревиный ток на 72-й километр. Дорога кошмарная, но ток – просто чудо! На небольшом пятачке на полянке собирается больше десятка косачей. А как поют, как играют! И, что греха таить, дерутся. Петухи!
Неплохое снял видео. Одного взял. Всё-таки открытие охоты.
Ты Витю видел?..
26 мая.
Погода вроде наладилась. Потеплело. Только вышли со двора, только перешли дорогу и вошли в лесок, как встретили громкоголосую, очень приметную птичку. Головка ярко-красная, грудка ярко-красная, спинка и брюшко розовые. Кажется, что какой-то маляр взял её за хвостик и окунул в красно-розовую гуашь. На немножко. Краска взялась неравномерно: где-то лучше, где-то хуже, но птичка получилась яркая, приметная. В общем, чечевица. 
Сидит на ветке и у всех спрашивает: «Ты Витю видел? Ты Витю видел?» «Кого-кого?» – в шутку переспрашиваю я
А она, дурочка такая, приняла всё за чистую монету и давай мне втолковывать: «Витю – Витю, Витю – Витю, Витю – Витю». А какого Витю? Кого она имеет в виду? Попробуй догадайся. Мне на ум приходит только один Витя. Витя-Суслик. Рыжий, конопатый, лихой. Друг моего далёкого босоногого детства. Но я его очень-очень давно не видел. И даже не могу сказать, вспоминал ли когда, нет ли? А ведь было что вспомнить. Как-то притаранил мне Суслик боеприпас, который нашёл у себя в огороде, в огурцах. «Во, смотри, какой огурец на грядке нашёл», – хвастается своей находкой Витя-Суслик и расплывается в самодовольной улыбке, отчего его задиристый курносый пятачок задирается ещё выше.
Мы жили в селе, и этого добра после войны в наших краях хватало. Я почему-то решил, что являюсь спецом в сапёрном деле, и всё взял в свои руки. Закончилось тем, что загремел в больницу, где вытаскивали из меня осколки, в том числе из правого глаза, который там же, в районной больнице, и лечили. Провалялся я там довольно долго, но, в общем, всё обошлось. Суслику тогда повезло, легко отделался. Но в следующий раз отчаянно рыдала уже его мать. Опять нашли приключения.
Вот и было что рассказать мне моей любознательной пернатой собеседнице о друге Вите. Но я не видел его много лет. Стало быть, не о нём речь. Где-то совсем рядом зазвучала очень красивая манящая трель, которая отвлекла меня от воспоминаний, от раскрашенной чечевицы. Ещё бы – пел соловей-красношейка! Вскоре я певца высмотрел – на сухой ветке невысокого дерева у самого рва. Скромняга. На вид простой, без претензий. Похож на воробья. Только на шее красное пятнышко да возле глаз по две белые полоски: одна – под глазом, другая – над глазом.
Довольно глубокий, поросший кустарником и молодым подростом берёзы да осины ров начинался прямо от бульвара Победы и тянулся по склону вниз, к заливу Братского моря. И именно на этом месте, у рва, мне обычно и встречаются эти чудесные птички. Видать, где-то здесь у них гнёзда таятся, но я их не ищу. Боюсь спугнуть самочек, высиживающих потомство. И всё это рядом с дорогой и, можно сказать, рядом с моим домом. Я жил на бульваре Победы за 46-й школой.
Возле знакомой старой берёзы с двумя дуплами сегодня не увидел скворцов. Хотя они тут постоянно вертелись, и я считал, что парочка обязательно должна устроить здесь, в дупле, своё гнездо. Но, нет, не видно скворцов. Зато очень заметна другая парочка – дятлов. Они по очереди забираются в нижнее дупло так, что один хвост торчит, и что-то подолгу там делают. Видать, обустраивают жильё для потомства.
В молодом соснячке, у второй дуплистой берёзы, встретил парочку горихвосток. Сегодня хорошо их рассмотрел: точно – горихвостки. Рядом куча строительного мусора. Только каким образом он здесь оказался? Непонятно. Почему-то любят они этот строительный мусор. А я люблю горихвосток. На даче постоянно вертятся на глазах, трогательно подёргивают пламенно-рыжими хвостиками и поют. И как же хорошо поют!
А на мысу, приспустив крылья и тоже повиливая хвостом, на небольшом деревце долго куковала кукушка. Лёд на заливе пригнало к берегу, так что чистым теперь оставалось место на середине залива, где и плавали парочка чирков да парочка шилохвостей. Правда, когда возвращались с Вилюйкой , то шилохвости попались нам навстречу: летели на лужу, образовавшуюся прямо на льду, где уже плавали чирки. Братское море все ещё во льду, который совсем потерял свою белизну и стал серовато-зелёным. Выходили из леса мы на углу Энгельса и бульвара Победы, где три угловых дома соединились и образовали букву «П». Один из них стоит на Энгельса, другой – на бульваре Победы, а третий нахальным образом выпирает во двор. Когда мы перешли дорогу и оказались в этом самом дворе, тут-то нас и ждал сюрприз. Прямо перед моими глазами, на архитектурном выступе выходящего во двор дома, восседала красивая, совершенно не городской наружности птица. Судя по всему, хищная. Вначале мне показалось – ястреб. Я остановился, приложил бинокль к глазам – хотелось рассмотреть получше это диво. Но птица тут же снялась и полетела вдоль дома.
Выступ, на котором она сидела, находился на уровне нижнего края крыши, и я успел заметить, что и летит она вдоль этой самой крыши, будто привязана к ней. Будто что-то там высматривает, выискивает. Ещё я успел заметить – по её крыльям, по полёту, – что это не ястреб. Это был небольшой сокол. Какой именно, рассмотреть не успел. Я потерял его из виду. Да и немудрено. Удерживать летящую птицу в окулярах бинокля весьма проблематично. Я убрал бинокль, шарил взглядом, где же она могла пролететь, но не находил. Птица пропала. К тому же всё рассмотреть досконально мешали деревья. Строители в своё время исхитрились сохранить во дворе чудесный островок тайги. А теперь этот зелёный островок стал мне помехой.
Мы с Вилюйкой продолжали свой путь. Я уже не надеялся увидеть сокола – пропал, как в воду канул. Но не прошли мы и двадцати метров, как объявилась наша пропажа. Сокол вынырнул из-за деревьев. В когтях он тащил что-то весомое. Хищник направлялся к лесу, и ему надо было пролететь над нами. Птица летела невысоко, её можно было хорошо рассмотреть невооружённым глазом. Это был небольшой сокол-пустельга. В когтях он тащил голубёнка. Голуби во дворе водились в большом количестве. Гнездились, видать, на чердаке, где и нашёл свою добычу соколок.
Приблизившись к нам, он облетел нас по дуге слева и направился в глубь леса. Я долго провожал его взглядом. Держал соколок птенца когтями одной лапы. Судя по энергичным взмахам крыльев и по тому, как ноша оттягивала ему лапу, добыча была для него не такая уж легкая. Птенец и в самом деле выглядел довольно крупным, хотя только начал оперяться.
Сокол летел над лесом и держал направление немного правее тех мест, где мы с Вилюйкой обычно гуляли. Видать, где-то там у него гнездо. И в гнезде – голодные, прожорливые детки, которых он, глава семейства, обязан кормить. Он хищник, он разбойник. Так природа распорядилась. Я решил, что, как только появится возможность, мы с Вилюйкой отправимся на поиски гнезда пустельги, и, когда я высказал пёсику своё желание, тот одобрительно помахал хвостом. Он не против. Ну и ладненько. Айда домой.
