Я считаю твердых католиков очень полезными не только для всей Европы (Бог с ней – с Европой!), но и для России.
Для того чтобы согласиться со мной, надо спуститься только на почву действительности нашей, на почву минуты исторической и т. д.
Я говорю: если бы каждому ослаблению католичества где бы то ни было соответствовало бы несомненное и немедленное усиление истинного, искреннего Православия, если бы победоносное Православие, подобно могучему потоку, вступало бы само собой, с быстротой истинной силы тотчас же во всякую самую незначительную пустоту, образуемую историей еще в компактной массе католичества, то тогда только имели бы мы право считать остатки этой компактной массы, этой плотины, не уступающей сразу напору нашей истины, безусловным злом…
Но, Боже мой!.. Прогресс наш сделал то, что на всякий иноверный и твердый в своем иноверчестве элемент государства нашего теперь надо смотреть как на благо! Не Православие истинное, сердцем простое, мыслью ясное, волей твердое, вливаться будет во все бреши, образуемые там и сям подкопами и таранами современной русификации нашей, а жалкие помои великороссийской либеральности, столь возвышенно заявившей себя и в воспитании юношества, и в судах, и даже отчасти в земстве нашем, помешанном на европейских школах и на мелочной оппозиции губернаторской власти.
Католики – христиане, а теперь настало такое время, что не только староверы или паписты, но и буддисты астраханские, мусульмане и скопцы должны быть для нас дороже многих и многих русских того неопределенного цвета и того лукавого петербургского подбоя, которые теперь вопиют против нигилизма, ими же самими исподволь подготовленного.