Константин Николаевич Леонтьев
О богословствовании мирян

Ограничивать всю жизнь Церкви однимъ охраненіемъ того, что уже извѣстно, понятно, общепринято и ясно, было бы или равнодушіемъ или упорствомъ не по разуму; это значнло бы обрекать Церковь пожалуй что и на полное безсиліе.

Положимъ, что намъ оказано: «подъ конецъ» останется мало «избранныхъ», но такъ какъ намъ сказано тоже, что вѣрнаго срока этому концу мы знать не будемъ до самой послѣдней минутьг, то зачѣмъ же намъ прежде времени опускать руки и лишать свою Церковь всѣхъ тѣхъ обновляющихъ реформъ, которыми она обладала въ ея лучшія времена, отъ сошествія Св. Духа до великой побѣды иконопочитанія надъ иконоборчествомъ и т. д. и т. д.

Міряне (прибавилъ бы я, все возражая почтительно великимъ и удаленнымъ отъ міра охранителямъ) міряне, напротивъ того, могутъ и должны мыслить, и писать о новыхъ вопросахъ, и потому, что они обязанностями сана не связаны, и потому еще, что слово ихъ не имѣетъ той болѣе обязательной силы, которую, для вѣрующихъ читателей, всегда будутъ имѣть слова патріарха, епископа, или духовнаго старца, уважаемаго подвижника. Мыслить и писать о новомъ мірянину надо, не надо только ему считать свой образъ мысли непогрешительнымъ. Надо умѣть (публично даже, если нужно) отказаться отъ него, если признанныя церковныя власти открыты и властно его отвергаютъ. Позволительно даже, пожалуй, утѣшаться внутренно или тѣмъ, что часъ принятія этихъ мыслей, по смотрѣнію Божію, еще не пришелъ; или хоть тѣмъ, на что я выше указывалъ: мнѣ самому, тоже по Высшей Волѣ, душеспасительнѣй теперь замолчать и покориться. Такія временныя пріостановки не исключаютъ ни движенія, ни даже позднѣйшаго какого нибудь приблизительнаго торжества.