Константин Николаевич Леонтьев
Над могилой Пазухина
В Португалии, в Бельгии, в Италии, в Англии, во Франции, в Германии – везде на глазах наших все зреет и зреет социальный вопрос.
Религия везде почти в презрении или открыто гонима.
В значение монархического начала для Европы XX века (который все ближе и ближе к нам с каждым днем) кто, по совести говоря, может верить? Разве тот, кто не умеет читать живую книгу современной истории…
Все западные континентальные державы на глазах наших легко могут стать такими же умеренно-якобинскими республиками, как Франция.
Даже лично все современные нам монархи Запада не обещают ничего особенного; все они, за исключением Вильгельма II, или бездарны, или малолетни, или бессильны. Ни об одном из них не слышно ничего знаменательного.
Вот и мудрейшие из всех людей на Западе – представители римского духовенства – и те, в лице кардинала Лавижери, предлагают Церкви своей примириться с республикой…
В Европе теперь единственная, пока еще действительная, монархическая сила видна только в положении германского императора. И то благодаря лишь тому, что «военные лавры» Гогенцоллернов еще свежи и не помяты жестокой рукой исторического рока. Но император Вильгельм хочет мчаться «на всех парах» к мечтательным целям, и пошатнись только он, потерпи только он одно серьезное поражение на поле какой-нибудь битвы, – что останется тогда в разъеденной либерализмом Германии от монархии Гогенцоллернов, кроме исторической памяти?
Да! Европа идет все быстрее и быстрее теперь к осуществлению того идеала всеобщей «мещанской» республики, о котором многие только мечтали и писали полвека тому назад.
Мне могут возразить, что социализм рабочих есть злейший враг того капиталистического мещанства, которое исключительно господствует в таких республиках, как нынешняя французская, и все без исключения республики Нового Света; и что, признавая неотвратимый и непрерывный рост социализма, нельзя верить в будущность того якобинизма, который по сию сторону Атлантического океана осуществлен пока лишь в одной Франции…
На это я отвечу так: конечно, повсеместное господство мещанского капитализма может быть весьма непродолжительно. Но пережить его придется всей Европе неизбежно.
