Константин Миг
Ход Вивисектора
10 глава – Спаситель
В этот момент, решающий в судьбе Диона, его брат, ничего не подозревая, находился в лесу, недалеко от лагеря. Ему нужно было обновить крышу шалаша, и для этого собрать свежие ветки и мох.
В разгар дня Нокт, предупредив всех о своём деле, удалился по направлению к лесной опушке и теперь расхаживал между кустарниками, стволами деревьев и невысокими травами. Остальные фаратри были заняты, и никто из них не пожелал помочь юноше. В этом, как считал Нокт, прослеживалось влияние Асити. За последние несколько дней его власть заметно ослабла, а власть девушки, напротив, возросла. При каждом удобном случае, девица напоминала всем и черноволосому парню в частности о преступлении его брата, потому сейчас Нокт был рад остаться один.
Шагая по мягкой лесной почве, по щиколотку увязая во мху, юноша оглядывался, желая найти поваленное дерево, чьи ветви ещё не высохли. Совершая поиски, он невольно возвращался в своих раздумьях к недавно свершившимся событиям.
Теперь, когда рядом не было Диона, Нокт старался избавиться от стыда и чувства вины, но мысль о том, что его брату придётся вернуться в город и выслушать жёсткий приговор правительства (в его жёсткости юноша не сомневался) повергала Нокта в печаль. Он по-прежнему не верил в проступок брата, но говорить об этом не осмеливался. Помимо всеобщего порицания и утраты последней власти, юноша страшился возвращения безумия. О ночных визитах иллюзорной девы он вспоминал с дрожью и был бы рад выбросить из их головы раз и навсегда.
– Нет, даже перед лицом безумия нельзя было этого делать… Реальная Эронел или нет, но для меня она лишь образ, неспособный причинить вред. Какого же чёрта я поддался… Всё дело в страхе, – вдруг промолвил Нокт. Испугавшись, что его мог кто-то услышать, юноша резко обернулся, но рядом никого не было.
Признаться в трусости Нокт долго не мог даже себе, а о признании брату или кому-то ещё не могло быть и речи. Уважение окружающих и притязания на трон до сих пор не отпускали молодого фаратри. Почувствовав это, он покраснел. Произнести вслух то, о чём он сейчас подумал, означало повторно предать Диона и ещё сильнее усугубить свою вину. Потупив взгляд, Нокт что-то сердито пробурчал и продолжил поиски строительных материалов. Через час он нашёл всё, что нужно.
Приближаясь к выходу из лесного массива, нагруженный ветками и мхом, парень не переставал думать о брате. В какой-то момент он даже решил бросить всё, разыскать Диона и вернуть в лагерь, но неизменное честолюбие и страх удерживали его.
– И что делать? – остановившись, взволнованно спросил Нокт. – Искать его или нет?
– Конечно, искать, – словно плеть, послышалась страшная насмешка. Юноша, не ожидав этого, повернулся и выронил ветки. Рядом никого не было.
– Снова ты! – злобно прошептал парень. – Оставь меня! Слышишь?
– Ты должен найти брата, – вновь послышался вкрадчивый шёпот. – Он жив. Там, где он должен был умереть, он выстоял… Найди и убей его.
Нокт схватился за голову. В этот момент он отчётливо ощутил, как в его душе помимо воли растёт странная решимость. Если бы сейчас перед ним предстал Дион, то черноволосый юноша, повинуясь страшному порыву, убил бы его, не задумываясь. Осознание своей силы опьянило Нокта.
– Смерть освобождает, милый мальчик. Ты сам не понимаешь, как хорошо будет брату, когда он отделится от материального уровня. Вайрос примет его с распростёртыми объятиями, и Альтебрес, этот безумный божок, успокоится. Прошу, послушайся меня. Прекрати страдания брата! – продолжал увещевать женский голос.
Нокту на мгновение показалось, что небо потемнело. Он стоял один у опушки, держась за голову и что-то беспрерывно повторяя. Со стороны могло показаться, что он безумен, но сам юноша начинал верить всё сильнее в реальность происходящего.
– Уйди, – шептал Нокт. От напряжения на его лбу вздулась вена, лицо покраснело.
– Чего же ты боишься? – вдруг раздалось за его спиной. Парень вновь повернулся и увидел её, иллюзию, что никак не желала оставить его. Девушка, как и в прошлый раз, была облачена во что-то напоминающее саван. Её длинные волосы змеями извивались в воздухе, будто девица находилась под водой, и это ещё больше напугало Нокта. Стоя рядом с парнем, она то становилась бледнее, будто исчезая, то с поразительной отчётливостью возникала вновь. Воздух вокруг неё напрягся. Вибрируя красными линиями, он опутывал видение, и оно, будто сопротивлялась, рассеивало эти линии руками.
– О, глупый! Ты просто тянешь время. Я не уйду пока не добьюсь своего, – промолвила иллюзия, заставив Нокта вскрикнуть. Его переполняли эмоции: страх, стыд, злоба.
– Я не убийца! Я не трону брата… – багровый от гнева процедил юноша. Девушка ухмыльнулась.
– Рано или поздно тебе придётся покориться мне.
– Исчезни, отступись, рассейся, – продолжал бормотать парень. Невзирая на ужас, парализовавший его, юноша прислушался к своему дыханию, чтобы войти в состояние транса. Он рассчитывал таким образом сбросить невидимые путы. Его собеседница по-прежнему находилась рядом, но её тело блекло с каждой секундой. Наконец, она промолвила:
«Нельзя противиться. Заслужить прощение тяжело».
В словах Эронел слышался сдерживаемый гнев. Яркие красные линии, теперь перемежающиеся с жёлтыми искрами, обступившими тело иллюзии, становились всё шире. Когда она более не могла рассеивать их, девушка исчезла.
Парень, ослабевший за эти несколько минут, в бессилии упал на траву. Глядя на небо, которое недавно казалось ему тёмным, Нокт улыбнулся. Оно вновь осветилось солнечным светом. Безумие отступило.
***
Утром следующего дня Дион очнулся в комнате, устройством и внешним видом напомнившей ему деревенскую обстановку. Стены здесь были выложены из обтёсанных брёвен, пол – из дубовых, кое-где треснувших досок, потолок поражал обилием паутины, свет проникал внутрь через единственное мутное, но широкое окно, расположенное напротив постели.
Предыдущие сутки Дион беспробудно спал. Парень не помнил почти ничего из недавних происшествий, лишь образ металлического дьявола временами всплывал в сознании, но юноша всеми силами отгонял его. То, как он оказался здесь, в чьём-то доме, после скитаний в пещерах, было для Диона загадкой. Он не мог воскресить в памяти ни того, кто вывел его оттуда, ни пройденного пути, ни окружающей в то время обстановки. До постели, в которой фаратри сейчас находился, он добрался в полусне.
Очнувшись утром, юноша почти сразу вновь уснул и окончательно покинул царство Морфея лишь к вечеру. Крыло юноши было перебинтовано, раны на лице и руках смазаны зеленоватой мазью. Заметив это, Дион облегчённо вздохнул. Тревога, которая преследовала его во сне, вдруг отступила. Теперь, лёжа в постели, укрытый одеялом, юноша с нетерпением ожидал неизвестного героя. В таком состоянии Дион пробыл час, но к нему никто не заходил.
– Забыли обо мне что ли? – тихо проворчал юноша, намереваясь встать с постели, но тотчас передумал. Укорив себя в нетерпеливости, он поморщился и закрыл глаза. Его крыло временами ныло, и во избежание дискомфорта, Дион пообещал себе лежать неподвижно. Так он провёл ещё час, и лишь затем в коридоре послышались шаги. Дверная ручка с бряцаньем шевельнулась, дверь открылась, и внутрь вошёл мужчина сорока пяти лет, стройный, черноволосый с бледным угловатым лицом.
Улыбнувшись, он сел на стул рядом с кроватью. Дион внимательно пригляделся. Его спаситель, обладавший чересчур картинной внешностью, оказался фаратри.
Волосы средней длины незнакомца падали на высокий лоб, серые глаза, оттенённые дугами бровей, смотрели понимающе и спокойно, нос – длинный, но смотрящий не вперёд, а вниз, придавал лицу мужчины хитрое выражение.
– Здравствуй, – сказал фаратри мягким, приятным голосом. – Не бойся. Я хочу помочь. Тебе больно?
Дион удивлённо покачал головой.
– Ты храбрец, – заметил незнакомец. – Отрицаешь боль, но она есть, я знаю. Твоё крыло сломано в районе локтевой кости, к счастью, перелом внутренний, иначе дело приняло бы более серьёзный оборот.
– Что будет? – испугавшись, тихо промолвил Дион.
– Ничего, – улыбнулся фаратри. – Тебе нужно отдыхать, не шевелиться, организм всё сделает за тебя. Твоё тело измучено, постарайся так сильно не нагружать его впредь. Бывают поломки, которые не способен излечить сам Истязающий, – мужчина странно усмехнулся, – Что уж говорить обо мне.
Юноша вздрогнул. Имя бога напомнило ему о Дэме, городе, в котором он родился, вырос и врата которого для него теперь были закрыты. Заметив тень, лёгшую на лицо молодого человека, мужчина озадачился.
– Как вас зовут? Как вы нашли меня? Я был под землёй, теперь здесь – что произошло? – спросил Дион, желая сбежать от неприятных размышлений. Его собеседник серьезно посмотрел на юношу.
– Всему своё время. Сейчас ты слаб. У нас ещё будет время для разговоров, но сейчас я отвечу на один вопрос. Моё имя… Варфоломей Флюгенштайн, – сказал он. – А твоё?
– Дион, – едва заметно наклонив голову, представился юноша. – Дион Авис.
Флюгенштайн, услышав фамилию гостя, удивлённо моргнул и вгляделся в лицо молодого человека, будто желая найти в его чертах: тонких губах, блеклых серых глазах, носу и лбу, что-то схожее со своим воспоминанием.
– Да, – минутой позже сказал он. – Я слышал о роде Ависов. Во времена моего испытания, 27 лет назад, кто-то с такой же фамилией, как у тебя, стал верховным правителем. Не того ли ты рода?
– Возможно, это был мой отец. Его не стало совсем скоро после моего рождения, – ответил Дион. – Новым правителем стал мой дядя, Фреом Авис.
– Не хотел напоминать, извини, – промолвил Флюгенштайн. – Я, пожалуй, пойду, принесу завтрак, то есть уже обед. Ты проспал очень долго, тебе нужно поесть.
Мужчина встал. Выйдя в коридор и не закрыв дверь, он оставил юношу наедине с его любопытством. «Кто этот фаратри? Почему он живёт на земле? Что он делал в шахте?» – мысли плотным кольцом обступили Диона. Попытавшись разрешить только что родившиеся вопросы, парень начал размышлять, сопоставлять впечатление о Варфоломее с возможным родом его деятельности, но ничего путного не выходило. Последний вариант, на котором остановился Дион, прерванный вернувшимся фаратри, был «маньяк». Обратив взор на Флюгенштайна и пропустив его сквозь призму страшного умозаключения, Авис побледнел.
– Вот, – Флюгенштайн поставил на тумбу рядом с кроватью тарелку с пищей и чашку с чаем, – Если что-то понадобится, позовёшь. Сегодня я целый день буду дома.
Юноша кивнул, решив держать сомнения при себе. Его благодетель вышёл. Как только дверь за ним затворилась, Дион жадно набросился на еду – он не ел сутки. Утолив голод, парень снова лёг, закрыл глаза и постарался уснуть.
Вечером он очнулся.
Солнце к тому времени закатилось и напоминало о себе лишь последними, оранжевыми лучами, сквозящими у горизонта. Небо, окрашенное в пурпурные оттенки, затягивалось дымкой, и звёзды начинали сверкать на его необъятных просторах. После дождя воздух на улице был свеж и чист, но в доме было тепло. В гостиной, расположенной рядом с комнатой Диона, трещали дрова. Огонь, разведённый час назад в камине, игриво танцевал под почерневшей кирпичной аркой, выбрасывая клубы дыма в мрачный зев трубы. Отметив про себя этот приятный звук, ощутив тепло, особенно располагающее к дальнейшему отдыху, Дион закрыл глаза, однако уснуть вновь ему не удалось.
Повернувшись в сторону тумбы, где он оставил пустую посуду, юноша заметил, что тарелка исчезла. Видимо Флюгенштайн заходил, пока он спал. Вспомнив о своём благодетеле, юноша преисполнился решимости. «Вопросы должны быть заданы» – подумал юноша и громко закашлял, желая привлечь внимание. Через минуту на звуки явился Варфоломей.
– Что-то случилось? – спросил он, остановившись в дверях.
– Проходите, – словно хозяин, промолвил юноша. – Я бы хотел кое-что у вас спросить. Не волнуйтесь, я отдохнул.
Мужчина нахмурился, но повиновался. Отворив дверь, чтобы из коридора в комнату проникал свет, фаратри подошёл к кровати и сел. Про себя он отметил, что лицо Диона оставалось по-прежнему бледным. На нём выступила жуткая худоба. Во всём существе молодого человека читался след испытаний, оставивших в нём небольшой надлом. Этой ране ещё предстояло затянуться, сейчас же она была открыта.
– Я посижу здесь, но прошу, не утомляй себя. Всего пара вопросов – не больше! – взмолился мужчина, и Дион кивнул, чтобы не раздражать его. Флюгенштайн, будто ощутив холод, поёжился и скрестил руки на груди.
– Спрашивай, – наконец, разрешил он.
– Это, наверное, странно, но я ничего не помню. То есть, почти ничего… Как я попал сюда? Вы помогли мне? Почему? Словом, опишите, наш путь до этого места. Это, как я понял, ваш дом, – торопясь и запинаясь, проговорил парень.
Флюгенштайн понимающе улыбнулся.
– Когда я встретил тебя, ты был напуган. В тот миг ты, скорее всего, принял меня за второго Берглюта – чудовища, с которым ты успел познакомиться. Этот монстр способен напугать кого угодно, так что твоя реакция на меня была вполне логична… Итак, оказавшись в тупиковом коридоре, я заговорил с тобой. Услышав меня, ты обмяк и почти потерял сознание, но не до конца. Парой шлепков по лицу я привёл тебя в чувства и постарался поднять. Твоя воля была подавлена. Воспользовавшись этим, я заставил тебя встать на ноги. Удалось это не сразу… Но всё же я смог перекинуть твою руку через моё плечо, и таким образом мы пошли к выходу. Ты двигался, словно во сне, не видя и не слыша меня, на все мои вопросы отвечал неразборчивым бормотанием.
– Какой стыд! – вскричал Дион. – Если бы это видел кто-то из моих, то… Мне ужасно неловко…
– Зря, – усмехнулся Варфоломей. – Я думаю, ты претерпел множество невзгод. Ведь так? Если да, то стыдиться нечего. Слабость, явившаяся вместе с ужасным напряжением – это всего лишь усталость, а не врождённая немощность.
– Что было дальше? – торопливо спросил парень. Его собеседник пожал плечами.
– В сущности ничего. Мы вышли из шахты, добрались до этого места, я ввёл тебя в дом, уложил в постель и принялся ждать, когда ты придёшь в себя. Это заняло много времени, так что мне пришлось покинуть тебя, чтобы заняться делами, откладывать которые было нельзя. К несчастью, ты очнулся именно в то время.
– Понятно… Это ваш дом? – окинув взглядом тёмную бревенчатую стену, в центре которой обрисовывался светлый прямоугольник, проскользнувший сюда через дверной проём, вновь спросил Авис.
– Да, я здесь живу, – кивнул фаратри.
– Постоянно? – удивился юноша. Его собеседник, блеснув глазами, усмехнулся.
– Разве плохо?
– Н-нет, я не потому спросил… Не берите в голову, – покраснев, протянул парень. Над следующим вопросом он раздумывал дольше. Флюгенштайн терпеливо ждал.
Он глядел на юношу сочувствующе, готовый выслушать и принять любой его порыв. Умудрённый жизненным опытом, Варфоломей догадался, что в прошлом Авис много страдал, а потому вёл себя с ним учтиво, почти по-отцовски.
– Расскажите мне о том монстре, что я видел в пещере… Вы назвали его Берглют… – вдруг промолвил Дион, чувствуя, как от чувства ужаса по его животу пошёл едва различимый холод.
– Об этом придётся очень долго рассказывать, Дион, – покачав головой, промолвил Варфоломей. – Ты уверен, что хочешь услышать это? Скоро ночь…
– Хочу, – упрямо ответствовал Авис, решив про себя, что не отпустит благодетеля, пока тот не расскажет о металлическом чудовище. Флюгенштайн кивнул.
– Я оказался на земле, когда мне было 18 лет. Испытание и тому прочая чушь заставляли меня прожить здесь год вместе с моими сверстниками, – заговорил мужчина, погружаясь в туманные воспоминания молодости. – Мы приземлились недалеко от этого места и в первый же день разбили лагерь. Погода была замечательная – солнце, свежий воздух и т.д. Пели птицы, жужжали насекомые, словом, всё было замечательно.
Чтобы освоиться, мы выбрали разведчиков, которые целый час кружили в окрестностях нашего бивака, с высоты разглядывая ландшафт. Никто не ожидал ничего выдающегося от их рассказа, ведь мы были одни на многие километры вокруг, если не считать нескольких людских поселений. Как же мы удивились, когда разведчики доложили, что совсем рядом находится вход в золотоносные шахты, которые к тому времени были уже заброшены. Тотчас нашлись молодчики, вознамерившиеся пробраться туда и посмотреть на внутреннее устройство рудников, но я не решился. Не знаю, почему, можешь назвать меня трусом, но я посчитал, это глупостью.
– Нет, это правильно, – согласился Дион. Его собеседник продолжал:
– На следующий день собрав наиболее смелых и безрассудных, один из наших негласных лидеров повёл их к месту, на которое нам указали разведчики. Вместе со мной в лагере осталось всего восемь человек, что было меньше четверти группы. Над нами посмеивались, но на наше положение это не повлияло. Сорвиголовы двинулись к шахте в обед, а вернулись под самый вечер, покрытые пылью и кровью. На все наши расспросы они отвечали диким взглядами, полными страха, криками и нечленораздельным бормотанием. Только через час мы смогли понять из их возгласов, что под землёй они встретили монстра. Более, они об этом никому не говорили. Ни друг другу, ни членам правительства. (Возможно, боялись показаться трусами… Как глупо!) Что же до меня – их рассказ подстегнул моё воображение, но вместе с тем обострил осторожность. К сожалению, тогда я так и не вошёл подземные руины, убоявшись предостережений друзей, но спустя годы такой случай мне представился. Моя жизнь сложилась таким образом, что мне пришлось покинуть столицу и обосноваться здесь.
– Почему? – перебил юноша.
– Что?
– Почему вы покинули Дэм? – уточнил Дион. Флюгенштайн вновь пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он, с печалью взглянув за окно. – Так получилось… Если твоё любопытство не угаснет, я отвечу тебе позже. Сейчас же слушай. Я не буду вдаваться в подробности, отвечу по существу: Берглют – это андроид, робот, с вживлённой органической плотью. Изначально он был предназначен для работы в шахтах, то есть делал всё, чтобы облегчить жизнь людям-золотодобытчикам. К сожалению, мои друзья в то время этого не знали, в Академии не очень любили говорить о неудавшихся проектах.
– Сколько лет прошло с того времени? – спросил парень.
– Насколько мне известно, он был введён в эксплуатацию вместе с экземплярами своей серии около полувека назад, – ответствовал Флюгенштайн.
– Но он сгнил! – вскричал поражённый юноша. – Я видел его голову! Она покрыта плесенью! Разве не жестоко давать таким существам бессмертие, зная, что в итоге оно превратится для них в проклятие!
– Дион, успокойся, – рассмеялся фаратри. – Ты слишком романтик в душе. Ты выдвигаешь предположения, не знаешь, как их проверить, но, тем не менее, начинаешь мгновенно верить в их истинность. Я помогу тебе разобраться. Во-первых, Берглют и такие, как он, не бессмертны. Они живут ровно до тех пор, пока генератор энергии в блоке жизнеобеспечения не выйдет из строя. Плесень на Берглюте – подтверждение того, что этот генератор вскоре выйдет из строя. Этот андроид лишь долгожитель, не более. Во-вторых, он не чувствует боли. Это естественно, ведь если бы роботы имели возможность ощущать мир через тактильные, вкусовые и иные рецепторы, то вряд ли бы долго выдержали изнуряющую работу, которую им поручили. Они живы лишь настолько, чтобы понимать звуковые команды людей.
– Я не понял, – признался юноша. – Для чего это сделано? Ведь можно было бы обойтись простым пультом или чем-то в этом роде.
– Ты, конечно, не знаешь, но в то далёкое время люди стояли не на две ступени ниже фаратри, как в моё время, и не на одну, как, наверное, сейчас, а на четыре или пять. Их умственное развитие оставляло желать лучшего. Кроме того, среди шахтёров очень редко попадались люди даровитые и обременённые пытливым умом – учить их было слишком долго и дорого, а правительство хотело как можно скорее разработать шахты. Потому они и создали серию Берглюта, экземпляры которой могли бы общаться с человеком и воспринимать их команды, как обычные люди. С более сложными машинами, даже обладающими искусственным интеллектом и умеющими говорить, золотодобытчикам было бы довольно сложно работать.
– Как ты узнал обо всём этом? Потрясающе…
– По роду службы мне приходилось работать с архивами…
– Ясно. Значит Берглют – это название серии? – торопливо продолжал Дион.
– Не совсем. У других андроидов имён собственных не было, но Берглют в этом отношении оказался особенным, – промолвил Варфоломей.
– Что же в нём особенного?
Флюгенштайн улыбнулся – наступил один из его любимых моментов. Эту историю он почерпнул из тех же архивов, которые изучал не совсем законно в пору молодости. Кроме того, кое-что он узнал, уже прожив несколько лет на земле из уст редких очевидцев, а остальное додумал самостоятельно.
– Несмотря на то, что в те времена люди были довольно примитивными созданиями, среди них всё же попадались одарённые индивиды, – начал Варфоломей. – Одним из них был Эселим Табо – человек, живший при дворе одного из фаратри, обосновавшихся на земле. Этот парень играл роль управляющего, то есть вполглаза следил за всем, что происходило при хозяйском дворе. По натуре он не был трудягой, а потому, чтобы истратить бурлившую энергию, он направил её в мыслительное, поэтическое русло.
Юноше повезло – он по своей должности умел читать, а у его хозяина была большая библиотека. Разумеется, фаратри позволил юноше пользоваться интеллектуальными дарами своей расы, ведь это давало ему повод бахвалится пред другими землевладельцами тем, что его раб умеет читать. Табо с радостью принялся за книги и вскоре освоил искусство стихосложения. Тоника, силлабо-тоника, размеры, сбивки и прочая теория прочно вошла в его жизнь. Через какое-то время, Эселим и сам принялся писать стихи. Не знаю, насколько хорошо у него получалось, но его хозяин был доволен. Казалось бы, всё прекрасно: раб трудится, пусть и не в своей сфере, повод для самовозвеличивания у тщеславного фаратри есть, словом, всё идёт своим чередом. Но тут, как и везде, в идиллическую картину вмешалась кисть хаоса. У хозяина Табо была дочь – фаратри, красота которой была, скажем так, весьма выдающейся. Эселим, как и любой молодой человек в его возрасте, лишь взглянув на неё, влюбился и поклялся добиться её расположения. Но в отличие от столичных фаратри, соблазнявших девушку глупостями развязной жизни, Табо, употребил для достижения цели свой талант. Через какое-то время хозяйская дочь оказалась в его власти. Она была настолько удивлена и очарована Эселимом, что её не смутили даже различие их рас. Она отдалась ему вся – душой и, как ни пошло это звучит, телом. Их связь длилась несколько дней, и в итоге её, всеми силами скрываемую, всё же обнаружил отец. Как водится, гневу его не было предела. Его крики и возгласы в духе: «Как ты посмел?» были весьма логичны. Но ещё более логично было его решение, продать обнаглевшего раба в золотоносные шахты. Правительство в то время хорошо поощряло тех, кто посылал людей работать под землю, словом, даже после позора, хозяин Табо получил кое-какую выгоду.
– Ужаснее нельзя придумать! – невольно вырвалось у парня. Его собеседник кивнул.
– Итак, оказавшись в шахтах, изнеженный юноша едва не умер. Первые месяцы жизни под землёй и на поверхности, в грязных бараках, показалась ему воплощением всех мыслимых страданий. Иначе и быть не могло. Вонь, грязь, мерзкие лица шахтёров, их тупой смех – всё это слилось в одно непосильное испытание. Но Эселим всё преодолел. Постепенно он приспособился к ужасным условиям и даже нашёл средства и время заниматься стихами. Пожалуй, за это его можно уважать. Кроме того, добившись небольшого повышения, он стал работать непосредственно с одним из андроидов, и это пробудило в нём ещё один дар – дар исследователя. Табо заинтересовался, насколько сплав плоти и металла может быть одухотворён. Внешне андроид казался живым и разумным, но вскоре Эселим понял, что это лишь внешняя сторона. Внутреннее устройство машины было ему недоступно, потому юноша решил проверить теорию об интеллекте андроидов, воздействуя на их мозг.
– Как он это делал? Общался с ним?
– Именно! – подтвердил Флюгенштайн. – Он принялся читать андроиду стихи.
Дион рассмеялся. Его собеседник понимающе улыбнулся.
– Да, – сказал он. – Как бы глупо это ни звучало, но молодой человек принялся пичкать робота прозой, поэзией, возвышенными идеями и прочим. Как ты понимаешь, начальство Эселима было не в восторге.
– Так вот отчего этот монстр требовал отдать крылья. Любовь к свободе была заложена в нём молодым поэтом! – догадался юноша. Флюгенштайн продолжил:
– Именно. Эселим оперировал довольно примитивными метафорами. Видимо, в его понимании свободу можно было обозначить крыльями.
– Да, но разве Берглют настолько глуп? – недоверчиво протянул молодой фаратри.
– В этом вся соль, Берглют не обладает критическим мышлением – его мозг не идентичен нашему. Он, как калькулятор – имеет строгий алгоритм, за пределы которого выйти не может. Кроме того его функционал ограничен определёнными действиями, физического и ментального порядка, в число которых не входят операции с литературой, метафорами и т.д. Единственное преимущество таких андроидов это способность накапливать информацию и производить с нею самые примитивные манипуляции. Словом, наслушавшись проповедей молодого каторжника, робот всё запомнил и сошёл с последнего ума. К счастью, к тому времени шахты закрыли, рабов разогнали, и Берглют не успел никому причинить вреда, – ответил Варфоломей.
– Надеюсь, теперь твоё любопытство удовлетворено? – чуть погодя, спросил он, глядя на Диона. Тот утвердительно кивнул.
– Хорошо, – Флюгенштайн вздохнул. – На сегодня хватит с тебя. Несмотря на то, что ты долго спал, твоя болезнь вскоре выпьет силы, и тебе вновь захочется отдохнуть. Лучше делать это, не прерываясь на глупые разговоры.
Сказав так, Фарфоломей встал и вышел из комнаты. Через несколько минут он принёс еду. Отужинав, Дион ощутил сонливость, как предсказывал его спаситель, и вновь уснул. Мужчина забрал грязную посуду и не входил в комнату Ависа до самого утра.
Минуло десять дней. Юноша выздоровел.
