Константин Калбазов
Шелест. Фаворит
Глава 5
– Мария, что это значит? Фадей Константинович сказал, что ты отказалась брать с собой охрану.
Князь Долгоруков сурово взирал на дочь, которая уже закончила сборы и предстала перед ним в мундирном платье. Юбка-шаровары позволяла пользоваться мужским седлом, что куда предпочтительней для военных. В гражданском исполнении подобные наряды считались верхом неприличия, а потому не допускались категорически.
– Батюшка, твой дьяк всё переврал. Я сказала, чтобы компаньоны и боевые холопы отправлялись прямиком в Москву. А я немного задержусь, и у меня будет охрана, Пётр и его люди.
– Бесталанный мальчишка второго ранга и пара боевых холопов, что значатся лакеем и конюхом.
– Ну и что? Прежде меня охраняли два достаточно сильных одарённых и четверо боевых холопов, все с боевым опытом и при серьёзных амулетах. Закончилось же всё тем, что этот бесталанный мальчишка с теми же холопами спас меня. Причём уже не в первый раз.
– Это вовсе не повод отставлять охрану и полностью доверяться Ярцеву. Я запрещаю…
– Прости, батюшка, – взяла она на себя смелость перебить его. – С того момента, как государь по моей просьбе и с благословения Правительствующего сената провёл обряд обретения рода, я сама стала главой великокняжеской ветви Долгоруковых, и ты уже не имеешь надо мной прежней власти.
– Хочешь сказать, что отказываешься слушать и почитать меня?
– Ни в коей мере. Я готова почитать тебя как родителя и прислушиваться к твоим советам, но решения отныне буду принимать сама.
Ну что сказать. Согласно законодательству Российской империи дворяне с восемнадцати до двадцати одного года лишь номинально считались совершеннолетними. Они имели право владеть недвижимостью и распоряжаться ею в полной мере, но родители в любой момент могли перехватить бразды правления или вовсе лишить чадо любого имущества, движимого или недвижимого. Как и посадить его под замок. Но по всё тем же законам России существовали и исключения из правил в отношении царского и княжеских родов.
Именно по этой причине Мария обратилась к его величеству с просьбой окончательно закрепить её статус наследницы российского престола и провести обряд обретения рода. Пётр Иванович с лёгкостью согласился поставить этот вопрос на заседании сената, где решение прошло без проволочек. Единственно князья были удивлены тем, что Мария так торопится до своего совершеннолетия.
– Так, может, ты и в моей казне не нуждаешься? – хмыкнул Иван Митрофанович.
– Если посчитаешь это нужным, батюшка. И даже если решишь лишить меня наследства, так тому и быть.
– А с князем Милославским ты тоже сама всё решишь?
– Ну, у тебя пока тоже получается не очень. Насколько я знаю, нападение на княжеский поезд провалилось. Так что ни защитить, ни ударить в ответ у тебя пока не выходит.
– Вот, значит, как ты заговорила.
– Батюшка, я не желаю ссориться и обострять наши отношения. Однако от своего намерения не отступлюсь, а уж принять его или выставить меня за дверь, решать уже тебе.
– Очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, – после минутного молчания наконец произнёс князь.
– Конечно, понимаю, батюшка. Просто верь в меня. – Она козочкой подскочила к отцу и чмокнула в щёку.
Так себе попытка примирения. Однако судя по разгладившимся морщинам и невесёлой улыбке, князю и этого хватило. Мария подхватила ружьё, перебросила через плечо перемётные сумки и направилась на выход.
– Дочка. Ну, ты хоть служанку-то с собой возьми. Не пристало девице разъезжать в мужской компании, – остановил он её в дверях.
– Не в этот раз, батюшка. А что до пересудов, так пусть языки чешут, коли им скучно, – пожала она плечами.
– Дочка, этот Ярцев… – начал было и осёкся князь.
– Я ведь тебе уже говорила, что он мне нужен как сподвижник и опора в осуществлении моих планов. Не думаешь же ты, что я просила об обретении рода для того, чтобы выказать тебе неповиновение?
– И что ты задумала?
– Позволь, я пока не буду этого озвучивать.
– Не доверяешь мне? – вновь помрачнел князь.
– О чём ты? – искренне удивилась она, едва не прыснув от смеха, настолько подобная мысль показалась ей абсурдной. – Просто боюсь сглазить. Уж больно всё гладко идёт.
– Ладно, если так. Ну, пойдём, провожу тебя, что ли.
* * *
Вполне ожидаемо на крыльце появился князь, бросивший в мою сторону недовольный взгляд. С одной стороны, вроде как он наконец озвучил, что в неоплатном долгу передо мной. Но с другой, вот такое недоверие к его людям вполне может перечеркнуть недавнее расположение. Потому что этим я выказываю недоверие и ему лично. Конечно, Мария Ивановна должна была представить всё в таком свете, что это она отказывается от сопровождения княжеской охраны. Вот только отец её не дурак и точно понимает, откуда дует ветер.
Долгорукова сбежала по ступеням и, закрепив перемётные сумки, одним махом вскочила в седло. Чисто казак ну или цирковая наездница, дар и плетения ей в помощь. Я подал знак Хрусту с Зимой и сам сел на коня, после чего наша кавалькада во главе с великой княгиней покинула дворец.
Именно княгиней, никаких оговорок. С момента проведения обряда обретения рода она стала главой новой ветви Долгоруковых и княгиней. Хотя пока и без княжества. Вообще-то, нонсенс, но она ведь наследница престола. И да, титул этот персональный и не распространяется на её детей. Если не обретёт своё княжество, то они в лучшем случае будут боярами. Таковы местные устои.
Едва оказались за воротами, как Зима пошёл передовым дозором, я стремя к стремени с Долгоруковой, Хруст замыкающим. Ну, пока-то мы движемся плотной группой, вот как выйдем за пределы Воронежа, так и растянемся, чтобы обеспечить безопасность.
– Пётр, я очень надеюсь, что не зря обидела батюшку. Да и ты попал ему в немилость.
– Серьё-ёзно-о? Его светлость оби-иделся. А о чём он думал, когда бросал малолетнюю дочь в адский котёл дворцовых интриг? Уж не о её ли благе?
– Пётр!
– Могу и помолчать, ваше высочество, если вам от этого легче. Но как по мне, он лишился права обижаться на вашу самостоятельность после того, как не воспрепятствовал избранию вас в качестве наследницы престола. И уж тем паче после трёх практически удавшихся покушений. Ладно, в третий раз с огромной натяжкой можно сказать, что мы с вами подготовились. Но два предыдущих не иначе как воля проведения или невероятная случайность.
– Пётр, ты говоришь о моём отце.
– Нет, ваше высочество, я говорю о князе Долгоруковом. Настоящий отец никогда не кинул бы своего ребёнка в такую мясорубку.
– Княжеский род это не только привилегии, но в первую очередь долг.
– Это прописные истины, Мария Ивановна, и Ивану Митрофановичу самому стоило бы их знать, а в таком случае не обижаться на вас и не сердиться, коль скоро вы именно в этом ключе и действуете. – Я посмотрел на хмурую великую княгиню и, встретившись с ней взглядом, ободряюще улыбнулся. – Оно того стоило, ваше высочество. Уж поверьте.
– Ну, до сей поры ты ни разу ещё не ошибся, надеюсь, что так будет и впредь. Вот только от этого ничуть не легче.
– Увы, но вас слишком рано оторвали от кукол и сунули во взрослую жизнь, – ничуть не лукавя, слегка развёл я руками.
– Да понимаю я, – поджала она губы.
Город проскочили довольно быстро. Вроде и шли шагом, но всё одно получилось скоро. Я ведь говорил, что узоры реально работают. Ещё как работают! А уж если животное изначально не из рядовых, так и подавно. Выехав на Московский тракт, мы тут же перешли на рысь по направлению Тулы.
До обеда двигались довольно споро, чередуя рысь и шаг. Хотя могли бы и ускориться, используя «Восстановление». Но я решил, что в этом всё же особой нужды нет. В полдень, как и полагается, остановились на привал. Оно и лошадям нужно дать возможность отдохнуть, и самим перевести дух. Ну и заодно…
– Мария Ивановна, давайте сходим в изнанку, – предложил я, когда с едой было покончено.
– Пётр! – возмутилась она, враз залившись румянцем.
– Во-первых, что я там не видел, – начал было я.
– А хамить зачем? – Вот теперь она уже начала наливаться краской злости.
В свете её пикировки с княжной Голицыной, оно, конечно, звучит слегка… Хм, а ведь где-то даже и пренебрежительно.
– Помнится, я как-то спросил вас о том, не иначе ли устроены боярыни, на что вы мне ответили дословно: «О нет, наша сестра скроена одинаково». Что-то изменилось? Я увижу в изнанке что-то иное?
– Нет, конечно же, – фыркнула она.
– Полагаете, что это уловка, чтобы в очередной раз полюбоваться вашими прелестями?
– А почему бы, собственно говоря, и нет? Ты находишь меня непривлекательной?
– Я нахожу вас красивой и притягательной девицей, но это никак не связано с моей просьбой.
– Можешь хотя бы объяснить, чего хочешь?
– Прошу прощения, ваше высочество, увлёкся и как-то не подумал. Дело в том, что я придумал новое плетение, которое назвал «Скорлупа». Оно пассивное, и на его поддержание требуется совсем немного Силы. Оберегает от незначительных уколов и объектов. Словом, с ним вы не сможете оцарапаться даже о шип розы.
– И в меня не вонзится дротик из духовой трубки, – дополнила она.
– Совершенно верно. После вашего случая я задумался, как можно уберечься от столь незначительной неприятности. И мне удалось решить эту задачу, срастив «Панцирь» и «Кольчугу».
Ну что сказать, за прошедший месяц я не терял времени даром. Причём касалось это не только плетений. Я бы со скуки сдох, если бы занимался лишь этим. Ну, вот такая у меня натура.
– То есть ты получил конструкт? – уточнила великая княгиня.
– Нет. В основе лежат два известных плетения, а на выходе получилось третье. Но защита у него слабенькая. Так что использовать его вместо других защитных плетений не получится.
– Я поняла. Но зачем тебе понадобилось отправляться со мной в изнанку?
– Дело в том, что плетение получилось индивидуальным. Его необходимо подгонять под конкретного человека.
– Ясно. Хорошо, я согласна. Но если ты будешь на меня пялиться…
– Ни в коем разе, – искренне заверил я.
Устроился напротив неё и взял за руки, глядя в глаза. Несколько секунд и, почувствовав некую связь, мы опустили веки, скользнув в изнанку.
– Пётр! – возмутилась и покрылась краской Мария в ответ на мой слегка нескромный взгляд.
Нет, ну, правда же, и в мыслях ничего такого. Но какой мужик может остаться равнодушным при виде красивой обнажённой девушки. Хотя-я-я… Показалось, или в её возмущении прозвучало ещё и удовлетворение моей реакцией, и я бы даже сказал, некое торжество?
М-да. А вот теперь пришла пора краснеть мне. У этого придурка своя голова даже в изнанке, в теле астральном, а не материальном. Пришлось срочно сосредотачиваться на работе и ни в коем случае не смотреть на Марию.
– Пётр, ты что творишь? Как ты такое вообще можешь вытворять?
– Ваше высочество, это совершенно не то, о чём вы подумали.
– Да о чём я должна ещё думать, если всё и так вижу своими глазами.
– Ну-у, дело в том, что-о…
– Ты когда успел достигнуть восьмого ранга? А жилы твоего вместилища? Они уже превзошли мои. Какой у тебя потенциал? Одиннадцатый? Двенадцатый?
– Что? А… Эм-м… Это совершенно не то, ради чего мы прошли в изнанку, – наконец сообразив, о чём она, произнёс я.
– Но коль скоро мы союзники и ты доверяешь мне, то я хотела бы знать.
– Уже завтра вы непременно всё узнаете, – заверил я, отмечая, что моё возбуждение быстро сходит на нет.
– Завтра? Да я до завтра вся изведусь от любопытства, – возмутилась она.
– Уверяю вас, что вы не заметите, как пролетит время. А сейчас я попрошу начертать это плетение. – И передо мной повисла моя новая разработка.
Мария какое-то время смотрела на меня требовательно возмущённым взглядом, как ребёнок, которому отказались купить понравившуюся игрушку. Потом сердито фыркнула и резким движением провела перед собой рукой, словно протирая вспотевшее зеркало. Ну или выводя панель с плетениями, это уж как кому.
Долгорукова внимательно всмотрелась в образец, после чего в закладке пассивок начертала точно такое же. Вот только если моё испускало лёгкое зеленоватое свечение, свидетельствующее о текущей через него Силе, то начертанное ею оставалось белёсым и безжизненным.
Я приблизился к плетению и, всмотревшись в него, быстро внёс правки на своём, тут же потерявшем свечение и ставшему таким же блёклым и мёртвым.
– Измените вот так, ваше высочество, – попросил я.
Она послушалась, а как только закончила начертание, вязь тут же напиталась Силой и свечением. Ну вот. Что и требовалось доказать. Своё изображение я стёр, просто проведя по нему ладонью, как по написанному на доске.
В принципе, мне им можно и не пользоваться, потому что я не боюсь блокирующего зелья. Но мне нравится не занозить пальцы, а ещё, опускаясь на колено, не чувствовать под ним всяких камешков и веточек. Есть, конечно, наколенники и налокотники, но не носить же их постоянно. Поэтому я тут же открыл соответствующую вкладку и нанёс плетение по новой.
– И всё же, Пётр, я изнываю от любопытства. Ну всё равно ведь нам ехать, так отчего бы не скрасить наше путешествие разговором.
– А разве до этого мы молчали? У нас так много планов, что найдётся, о чём поговорить. Касаемо же развития дара, уж поверьте, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Вот уж не думала, что ты такой…
Что она там ещё вещала, я уже не слышал, вернувшись в нормальный мир. Когда же она вышла из изнанки, я уже встал и проверял подпругу у своего коня.
– Пётр! – возмутилась она, едва придя в себя.
– Мария Ивановна, у нас мало времени. Поторопимся, – остановил я её возмущение.
А ещё вывернул отворот мурмолки, где по моей старой армейской привычке обнаружились иголки с нитками, и ткнул в кисть Марии сразу тремя. Княгиня сообразила, что я собираюсь сделать, и попыталась отдёрнуть руку, но тут уж я оказался быстрее. Через мгновение она понимающе улыбнулась, поняв, что это была демонстрация возможностей «Скорлупы».
– Нужно будет сделать такие же моим компаньонам, дабы избежать повторения того, что случилось на постоялом дворе, – произнесла она.
– Увы, Мария Ивановна, но я вынужден вам отказать. Потому что в этом случае мне придётся показать свою Суть, а это в мои планы пока не входит. Но я продолжу искать универсальное плетение, – заверил я, садясь в седло.
– Я поняла тебя, Пётр. Итак, о чём же нам нужно поговорить? – когда мы тронулись, поинтересовалась она.
– Для начала я хотел бы знать, пытался ли ваш батюшка посчитаться с князем Милославским.
Говорить можно было лишь о попытке, так как я совершенно точно знал, что тот жив и здоров. Касаемо же моего любопытства, то я предпочёл бы, чтобы Долгоруков не трогал своего врага, дабы тот не насторожился. Ну, хотя бы до первого его приезда в Москву.
Посвящать в свои планы я никого не собирался. Ведь одно дело, когда князья рвут друг дружке глотки, и совсем иное, когда на них поднимают руку мелкие дворянчики. В первом случае это внутренние противоречия, во втором – государственная измена. Так что лучше всё провернуть тайно. Не делать же вовсе, оставив всё на усмотрение Ивана Митрофановича, я не собирался. Ну, хотя бы из-за отсутствия уверенности, что у него получится. Оставлять же в живых Милославского в мои планы не входило.
Причина даже не в великой княгине, а в том, что этот мстительный придурок отчего-то решил непременно посчитаться со мной. Ну вот какое ему дело до мелкой сошки? Подумаешь, влез и расстроил его планы. Пусть даже и не единожды. Я ведь, по сути, простой слуга, который выполняет свой долг. Так нет же, окрысился скотина. Ну а тогда уж получай.
– Насколько мне известно, на князя было совершено покушение, когда он объезжал вассалов, выясняя состояние укреплений и собирая княжеское ополчение. Но кто это был, ливонцы, шведы или батюшка, я не знаю.
– Скорее всего, Иван Митрофанович, – сделал я свой вывод.
– Что-то ещё? – спросила она.
При этом склонила головку набок, словно хотела сказать, что если на этом всё, то у неё есть, о чём меня порасспросить.
– Я так понимаю, что обретение рода теперь позволяет вам набирать вассалов.
– Это так.
– В таком случае, не подскажете ли, кого вы планируете удостоить подобной чести?..
Разумеется, ей интересно, как я сумел за короткое время столь сильно развить свой дар. Но и поднятые мною вопросы занимали её в неменьшей степени. Так что нам нашлось, о чём поговорить вплоть до вечерних сумерек, когда мы съехали с наезженного тракта и углубились в лес.
Мы успели дойти до конечной точки ещё до того, как лес окутала темнота. Среди плотно стоящих деревьев обнаружился добротный шалаш с загоном, в котором находилась одна овца. Рядом коновязь с кормушкой, наполненной сеном, и фыркающая лошадь. Когда мы приблизились, из-за кустов навстречу нам вышел Угол с двуствольным ружьём на сгибе руки.
Глава 6
– Как дела, Угол? – спросил я у боевого холопа.
– Всё в порядке, Шелест. Как ты и говорил, вчера он полностью обратился, – с поклоном ответил Антип.
– Обратился кто? – вздёрнула бровь Мария.
– Оборотень в волколака, – коротко пояснил я.
– Хочешь сказать, что ты сумел поймать оборотня и держал его на цепи, пока он не обратился в волколака? – удивилась она.
– Нет, Мария Ивановна. Я обратил в оборотня одного московского душегуба, и теперь он послужит для роста вашего дара.
– Ты что сделал? – ошарашенно спросила она.
– Уверяю вас, это далеко не единственное, чему вы ещё удивитесь, – с улыбкой заверил я.
– У меня к тебе о-о-очень много вопросов, – качая головой, произнесла она.
– Я понимаю. Но для ответов время ещё не настало. Угол, выводи его.
– Тут такое дело, Шелест, но со вчерашнего вечера он уже не больно-то меня слушает. Я даже не кормил его сегодня, боюсь, что кинется.
– Понятно. Ладно, тогда я сам.
Шалаш оказался с секретом. В том плане, что под ним находился подвал, а вернее, эдакая нора с укреплёнными с помощью Силы стенами. Нет, я не научился накладывать плетения, которые могли бы подпитываться самостоятельно. Не сказать, что я над этим не думаю вовсе, но решение само пока не нашлось, а заниматься научными изысканиями… Нет, однозначно это не ко мне. Скуката же.
Так вот, я мало того, что выкопал подземную комнату, но и с помощью плетений сумел уплотнить грунт настолько, что он по прочности может соперничать с тем же силикатным кирпичом. Вот только влаги боится куда больше, хотя какое-то время вполне себе и будет сопротивляться.
Отворил грубо сколоченную массивную дверь и спустился по ступеням в провонявший подвал. Волколак, учуяв меня, радостно заскулил. Ч-черт, ненавижу этот момент. Если бы точно не знал, что на руках этого убийцы кровь десятков невинных душ, то пожалел бы его, а себя возненавидел.
И ведь не хотел опять этим заниматься, но придётся. Да и при подготовке офицеров не избежать этой пакости. Я видел, как четверо сильных одарённых, шутя, обратили в бегство целый полк. Более того, от него вообще могли остаться лишь крохи, не останови Голицына истребление уже бегущих. И чтобы отказываться от такой силы, нужно быть идиотом.
Я вывел зверя наружу и надел ему на голову мешок. Не то опять станет строить жалостливые глазки. А Долгорукова при всей её решимости всё же девица.
– Мария Ивановна, просто выстрелите ему в лоб, – произнёс я.
– Для Лизы ты тоже обратил сам?
– О её усилении дара должны были узнать все, поэтому за того волколака я заплатил. Вы же, напротив, до поры не будете показывать своё усиление. А там найдём любое удобное объяснение.
– Я случайно приметила у одного из твоих холопов узор «Повиновения». И мою охрану не взяли. Всё это для сохранения тайны?
– Именно. Но мы теряем время, а между тем скоро стемнеет, заниматься же разделкой туши лучше при свете дня.
– Хорошо, – решительно встряхнулась Долгорукова.
Вскинула пистолет и выстрелила. Рука её, надо сказать, была тверда, а потому и зверя свалила враз. Не имеет значения, что била она в упор. Доводилось мне видеть, как мазали даже в такой ситуации. Вот с разделкой туши вышли некоторые сложности, пришлось подсказывать, что и как следует делать, при этом оставаясь лишь безучастным наблюдателем. Настоящие сложности возникли, лишь когда дело дошло до глотания желчи. Марию буквально трясло от отвращения, и помочь ей в этом я никак не мог, потому как мои советы попросту не действовали.
– Хорошо. Просто выбросьте её, – наконец произнёс я.
– Как выбросить? – удивилась она.
– Этот мешочек представляет ценность только для вас, для любого другого в лучшем случае бесполезен, а то и яд. Этот момент я как-то не уточнял. А ещё минут через десять, когда остынет, он и вам уже не поможет. Так что просто выбросьте. Есть другой способ развития дара. Значительно дольше этого, но есть. Придётся просто отодвинуть наши планы на пару-тройку лет.
Долгорукова, сжав губы с тонкую линию, посмотрела на меня каким-то решительно обречённым взглядом, а потом быстро сунула мешочек в рот. Её скрутило в рвотном позыве практически сразу, как и Лизу, но коварное средство успело проскочить по пищеводу и не собиралось исторгаться наружу. А после Марию перекосило от боли, моё же сердце защемило от желания ей помочь и невозможности это сделать.
Пока она решала для себя, глотать желчь или нет, холопы убрали тело волколака в подвал. И теперь, временно передав её на попечение Хрусту, я занялся заметанием следов. Для начала задействовал телекинез и вернул в подвал извлечённые оттуда уплотнённые бруски грунта. Затем разрыхлил как их, так и стенки со сводами, отчего шалаш заходил ходуном, но через минуту всё уже пришло в норму.
– Хруст, приготовьте ужин, барашка не трогайте, завтра пустим под нож, чтобы накормить Марию Ивановну. Да и после нам с ней понадобится.
– Слушаюсь, – ответил тот, кивнув товарищам.
Я подхватил Долгорукову, занёс в шалаш и пристроил на единственном лежаке, застеленном овчиной. Сам же приготовился к суточному бдению рядом с ней в попытках хоть как-то уменьшить её страдания. Как же долго и тягостно тянулись эти сутки. Только и того, что была отдушина, пока я уходил в изнанку трудиться над ростом вместилища. А потом вновь устроился рядом с ней в бесплодных стараниях хоть чем-то помочь…
– Добрый вечер, ваше высочество, – заметив, что она открыла глаза, произнёс я.
– Здравствуй, Пётр.
– Как вы себя чувствуете?
– Хочу есть. Очень сильно хочу есть, – прислушавшись к себе и смущённо улыбнувшись, произнесла она.
– Ожидаемо, – подмигнул я и позвал: – Клим, её высочество проснулась.
– Уже бегу, – тут же отозвался Хруст.
Меньше чем через минуту он появился с полной кружкой тёплого бульона и парящим мясом на деревянном блюде. Я с облегчением наблюдал за тем, как она жадно выпила бульон, а затем навалилась на мясо. И что интересно, Мария как-то умудрялась, жадно поглощая еду, оставаться всё так же утончённой, сохраняя достоинство и женственность. Как ей это удаётся, чёрт его знает.
Уверен, что порода тут всё же ни при чём, и это врождённое. Ну, хотя бы потому, что я сам вращаюсь в дворянском обществе и вижу их в самых различных ситуациях. Воспитание и образ жизни, конечно же, берут своё, но мне не припоминаются те, кто мог бы держаться подобно тому, как это удаётся Долгоруковой.
Наконец она утолила голод и, подмигнув мне, поудобней устроилась на лежаке и скользнула в изнанку. Правда, пробыла там недолго, едва ли минуту, как вновь вернулась в обычный мир и разочарованно вопросительным взглядом уставилась на меня.
– Что-то не так? – обеспокоился я.
А ну как она передержала желчь, и та успела остыть настолько, что вся моя подготовка и ночное бдение пошли прахом.
– Всё не так, – вздохнула она.
– Каналы… В смысле жилы остались прежними?
– Нет, жилы увеличились, и сильно, но вместилище ничуть не изменилось, а Лиза рассказывала мне…
– Фу-у-ух, Мария Ивановна, нельзя же так пугать, – облегчённо отмахнулся я. – С Лизой дело обстояло немного иначе, и не далее как через пару часов вы узнаете отчего. Тут недалеко, всего-то двадцать вёрст.
В этот раз я решил использовать места Силы в Туле. Так уж совпало, что имея периодичность в два и четыре месяца соответственно, они как раз созрели. Учитывая, что до полнолуния осталось два дня, их можно выдоить с максимальной выгодой. Правда, первым на пути был карман меньшего размера, но очерёдность не имеет никакого значения, так что всё нормально.
До места мы доехали, когда уже совсем стемнело. Я без промедления наложил конструкт, после чего мы вдвоём устроились в его центре. Хотя тут случилась заминка, так как предстояло либо мне, либо ей прижаться грудью к спине другого, да ещё и обвить ногами. В любом другом варианте уместиться на пятачке попросту не получалось.
– Ну чего вы на меня смотрите, Мария Ивановна? Глупо же упускать возможность усилиться, если это можно сделать вдвоём, – развёл я руками.
Ей я рассказал практически всё. Ну, разве только не стал говорить о том, что являюсь пришельцем из другого мира. Отчего поступил так легкомысленно? Вообще-то, никакой глупости в этом нет. Сделав ставку на великую княгиню, бессмысленно скрывать свои возможности и дальше.
Что же до неё самой, то, несмотря на возраст, от её девичьей восторженности практически не осталось и следа. Во всяком случае, в том, что касалось политики, она утратила иллюзии, превратившись в прагматика. Так что никаких сомнений, Долгорукова будет хранить эту тайну почище меня. Факт.
– Давай тогда я обниму тебя, – подумав немного, решила она.
– Как скажете, ваше высочество.
Я сел в круге, она пристроилась сзади, обняла меня, прижавшись своей рельефной грудью к моей спине и обвив ногами. М-да. Ну что сказать, хорошо всё же, что она села позади, иначе мне не удалось бы скрыть, насколько подобное соседство волнительно. Впрочем… Судя по пробежавшей по ней дрожи и учащённому дыханию, Мария Ивановна так же не осталась безучастной к этой близости. Поэтому я поспешил активировать конструкт, дабы сбить невольные фривольные настроения…
– Это!.. Это!.. – задохнулась она, когда конструкт наконец погас.
– Не передать словами, да? – улыбнулся я.
– Да это вообще нечто запредельное! Судя по вместилищу, я с изрядным запасом поднялась на четвёртый ранг! – возбуждённо выпалила она.
Ну, вообще-то, ничего удивительного. Долгорукова уже приближалась к третьему рангу, к тому же у неё хороший потенциал и пропускная способность каналов куда выше, чем у Лизы. О моих прежних и говорить нечего. Так что всё закономерно, и к исходу этого месяца она вполне может стать обладательницей седьмого ранга и догнать меня по потенциалу.
Я тут подумал, отчего бы не провести её по всем карманам. Да они пока не полностью созрели, но, с другой стороны, для Марии Ивановны это будет такой старт, что твоя ракета. Конечно, уложиться до начала занятий мы не успеем, но я вообще решил забить на университет и вплотную заняться нашими планами. Благо уйти самовольно в эдакий аналог академа вообще никаких проблем. Что же до неё, то несколько дней на губе за такую возможность это такие мелочи, что о них не стоит даже заикаться.
К следующему месту Силы с периодичностью в четыре месяца мы подъезжали уже при свете дня. Место достаточно глухое, находится в глубине рощи, вдали от посторонних глаз. Хотя я всё равно решил действовать ночью, чтобы свести к минимуму шанс нарваться на свидетелей.
– Пётр, покажи мне место Силы, – попросила меня Долгорукова, когда мы присели, чтобы перекусить.
– Да чего его показывать-то, вот оно.
Я указал рукой в нужном направлении, но встретившись с взглядом великой княгини, поднял руки в жесте капитуляции. После чего встал, предложил ей руку, словно мы были на балу. Она приняла игру и с нарочитой чопорностью приняла мою помощь, направившись в указанную сторону под руку со мной.
– Вот, собственно говоря, это место и есть.
Указал я на ни чем не примечательный участок, свободный как от деревьев, так и от кустов подлеска. Примерно посредине его пересекает звериная тропа. Хм. И ещё одна, пожиже, уходит в сторону. Бог весть отчего, но я пошёл по ней, и вопреки моим ожиданиям она повела не в другую сторону, а обходила карман, соединяясь с более натоптанной, ведущей к переходу через овраг.
И что меня привлекло в этой тропе? Точно! На идущей через карман я видел отпечатки копыт, лап лисицы и медведя. Всё как обычно. А вот на обходной только волчьи. Я тщательно изучил следы, напрочь позабыв о спутнице.
– Пётр, может, объяснишь, что ты делаешь? – наконец не выдержала она.
– Волчьи следы ведут в обход, и ни единого следа через место Силы. Ты понимаешь, что это значит?
– Волки чувствуют Силу и обходят её стороной, – после секундной паузы сделала вывод она.
– Именно! И когда приближаются, предпочитают обойти, причём вне зависимости от полнолуния. Ох, недаром они воют на луну, и именно волчье обличье принимает оборотень.
– Есть сказания и об оборотнях медведях, лисах, рысях, – неуверенно заметила Долгорукова.
– И сколько таких фактов задокументировано?
– Ни одного. Кажется, – после очередной заминки неуверенно ответила она.
– Вот именно, что ни одного. И будь я проклят, если это всё не взаимосвязано.
– И какой из этого вывод? Хочешь использовать волков для поиска мест Силы?
– Хорошо бы, да не выйдет. Видите, волки бегут по тропе и отворачивают от кармана, практически добежав до его края. То есть чувствуют опасность только в непосредственной близости.
– А почему опасность? – спросила она.
– В смысле опасность? – не понял я.
– Ну, ты сказал, что они чувствуют опасность.
– Хм. И впрямь так и сказал, – помяв подбородок, растерянно признал я. – А что, если…
– Что? – тут же спросила внимательно наблюдавшая за мной Долгорукова.
– Что, если волки так же могут обращаться?
– В людей, – хмыкнула она.
– В волколаков, – не поддержал я её веселья. – Волколак это всё же не волк, а уже другой зверь, изменённый Силой. К примеру, я точно знаю, что он не боится плетений. Вообще никаких. Только добрую сталь и свинец.
– Хочешь попробовать обратить волка?
– Жаль на это разряжать карман, но есть у меня один, который лишь месяц как сбросил Силу. На нём и попробую. Только надо бы как-нибудь волка поймать. Впрочем, объявлю награду, найдутся и охотники…
Ещё до темноты мы с Марией Ивановной ушли в изнанку. На этот раз каждый сам по себе, чтобы заняться ростом вместилища. Даже мне всё ещё не имело смысла воздействовать на него, будучи в потоке, что уж говорить о ней, находящейся под воздействием желчи…
– Господи, Пётр, ты в порядке? – глядя мне в глаза, обеспокоенно спросила она, когда я вернулся из изнанки.
– Разумеется, я в порядке. Только хочу есть, как волк, – принимая кружку с бульоном, ответил я.
– Но ты был в изнанке три часа.
– Это обычное для меня время, – опустошив кружку, ответил я.
– Да, твои холопы мне говорили. Но это опасно!
