Константин Демченко
Слёзы на струнах
«Слон» с тёмно-красными эмблемами на бортах – три лопасти и шестерёнка в центре – неспеша катил по заваленной мусором дороге, раскатывая его по чуть упругому чёрному асфальтобетону. Гул двигателя был еле слышным, и если бы не хруст сминаемых колёсами стаканчиков, бутылок и прочего хлама, его можно было бы принять за звук работающего кондиционера. Вот только обитателям трущоб не нужно было слышать «слона», чтобы как можно быстрее убраться с его пути, а ещё лучше нырнуть в какой-нибудь подвал поглубже и спрятаться от чувствительных датчиков и анализаторов. Они, что люди, что зверьё, нутром чувствовали его приближение и разбегались по норам. Нахлебались за свою жизнь и теперь прятались даже от тех, кто на самом деле стоял на их защите.
Но кое-кому встреча со Стражей действительно не сулила ничего хорошего. Как раз трое таких были слишком увлечены своим любимым делом и не заметили угрозу. Двое прижали к земле женщину лет тридцати-сорока, надавив ей на горло коленом и выкрутив руки, а третий стягивал с себя широкие, похожие на казачьи шаровары, штаны. Все трое что-то выкрикивали, подбадривая друг друга. Тут же лежал, раскинув руки и смотря в грязно-серое небо, старик. Хотя, он вполне мог быть и одних лет с женщиной – судя по виду, жизнь его хорошенько побросала из одной мусорной кучи в другую. Его правая рука до сих пор сжимала полуметровый слегка вибрирующий тесак, а в груди зияла огромная дыра, куда запросто поместилась бы пара кулаков. Чуть поодаль лежало ещё одно тело, ребёнка. Дырок в теле видно не было, но это ни о чём не говорило – чтобы отдать богу душу, ему бы хватило и увесистой оплеухи: просвечивающие сквозь рваные штаны и рукава рубахи ноги и руки похожи на спички, щёки впалые, под глазами тёмные круги.
Инфракрасные датчики «слона» отреагировали на тепло человеческих тел, микрофоны засекли звук, из небольшого горба на крыше бесшумно вылетел дрон, поднялся на высоту в пару десятков метров над тупиком и там завис, транслируя чёткую картинку на экран стража. Программа проанализировала данные и сделала вывод, что за углом совершается преступление. Зафиксировала один труп, двоих людей без сознания и троих преступников, соотнесла с имеющимся у них оружием, запрещённым к ношению на территории анклава и в Нулевой Зоне, связалась с Центром правосудия. ИИ Центра потребовалось пару секунд на расследование, сбор доказательств и вынесение приговора, который ещё через пять секунд подтвердил судья. Власти анклава крайне негативно относились к посягающим на их исключительное право на насилие и без малейших сомнений уничтожали тех, кто оказался слишком глуп, чтобы делать это в зоне досягаемости Стражи анклава.
Из серого брюха дрона выдвинулась спарка хищных стволов и выплюнула короткую очередь, разнеся черепа всем троим. Тела бандитов повалились друг на друга, погребя под собой лежащую женщину, но та даже не застонала.
«Слон» тронулся, подъехал к тупику и замер, перекрыв проход. Дрон остался висеть на месте, отслеживая ситуацию. Улица погрузилась в тишину.
Ближайшего человека датчики засекли метрах в тридцати в глубоком подвале за толстой полимерной дверью, а на поверхности можно было заметить только жирных крыс размером с кролика, уже начавших высовывать любопытные морды и предвкушающих пиршество.
В ребристом корпусе «слона» появилась щель, и в сторону отъехала створка двери. Наружу вышел, вроде бы и плавно, но так, что человеческий глаз с трудом уследил бы за его движениями, человек в полностью закрытом боевом комбезе. Дверь за ним тут же закрылась, а со спины стража сорвался ещё один дрон, небольшой, размером с половину футбольного мяча и пристроился в метре над его головой и чуть позади.
Страж скользнул в тупик, приблизился к бандитам и откинул в сторону окровавленные трупы. Из правого предплечья выдвинулась чёрная полоска датчика медицинского сканера, и человек медленно провёл рукой над телом женщины с ног до пояса. Ему только-только вмонтировали последнюю модель «Смартскана», так что он теперь был способен почти полностью заменить собой хорошего уровня лабораторию. Вот только результат вышел нерадостный – грудная клетка женщины была раздавлена, поломанные рёбра впились в лёгкие, имелись и другие серьёзные внутренние повреждения, так что спасти её было уже невозможно. Даже пытаться нечего.
Только ничего у Стража не ёкнуло – он и не такое повидал, у него за спиной трупов столько, что, наверное, на батальон наберётся. А если вспомнить, что творилось в логове «Детей Хель», которое его рота взяла штурмом, то… Нет, вспоминать он не будет. Все ужасы, прошедшие за годы службы перед его глазами, он тщательно упаковывал и прятал в самые дальние уголки памяти, так что достать их оттуда можно было либо с помощью хорошего психотерапевта, либо в последний миг смерти, когда вся жизнь промелькнёт перед его глазами.
Женщина перестала дышать.
Человек распрямился и посмотрел на неподвижное тело ребёнка. Мужчину с дырой в груди он проигнорировал.
Датчики тут же обратили внимание на руки мальчика – холодные по сравнению с остальным телом. Оно и понятно: вместо левой кисти из рукава торчал копеечный протез с крюком, сварганенный в одной из подпольных мастерских Нулевой Зоны, которые почему-то гордо именовались «студиями», а вместо правой – очень похожий на оригинальный, фабричный, правда не совсем подходящий по размеру. Обычно в студиях клепали всё подряд из подручных материалов, но иногда к ним попадали довольно неплохие варианты, чаще всего снятые с тел. Их подшаманивали и продавали за хорошие деньги. Похоже, именно такой и достался мальчишке.
Страж подошёл поближе, склонился над телом мальчика, опустился на одно колено и провёл «Смартсканом». Внутренних повреждений не обнаружилось, разве что воспаление лёгких на ранней стадии и печень с почками не в лучшем состоянии, но это как раз не удивительно. На голове гематома – его хорошенько приложили, вот и потерял сознание. Очнётся, встанет и побредёт по своим детским делам. Девяносто процентов, что не протянет и нескольких дней: генетический экспресс-анализ показал, что мёртвые мужчина и женщина – его ближайшие родственники, а значит, он остался один. Один в Нулевой Зоне, с развивающимся воспалением лёгких и относительно дорогим протезом… Пожалуй, девяносто процентов – это очень оптимистично.
