Константин Демченко
Домовой
А по окончании принудительной сиесты тех, кто пришёл в себя, ждало две новости, одна хорошая, а вторая, как водится, плохая.
Хорошая: солнышко вернулось и заливало яркими ласковыми лучами опустевший, обезлюдевший город. Плохая: обезлюдевший город. Точнее ̶ вымерший.
Так, среди трупов и в полной тишине и началась моя новая жизнь.
Что было дальше? То, что раньше я видел только в фильмах и читал в книгах про постапокалипсис, только с поправкой на то, что всё, созданное руками человека отказалось работать. То есть вещи, работавшие на элементарной механике, типа велосипеда или арбалета, функционировали, а что-то посложнее – мопед или пистолет – нет. В общем, мы с размаху плюхнулись век так в ХII… Я скитался в одиночку, потом прибился к компании таких же бедолаг, и мы добывали еду и всякие нужные штуки вместе, дрались с себе подобными, убивали (и я тоже убивал), потихоньку наладили какой-никакой быт. А потом стали появляться твари. Большие и маленькие, клыкастые и ядовитые, ползучие и летающие, самые разные. Тут уж стало не до разборок внутри человеческой популяции, но, даже объединившись, мы почти ничего не могли противопоставить непонятно откуда взявшимся монстрам, и нас становилось всё меньше.
Надо было бежать, но бежать было некуда…
И тут кто-то вспомнил, что недалеко от города есть одно местечко – дитя любви советской предусмотрительности и паранойи одного почти свихнувшегося на почве ожидания конца света богатого дядьки. Жёлтая пресса писала, что дядька этот бункер приобрёл в собственность, сделал капремонт и проапгрейдил, заполнил склады предметами первой необходимости и продуктами с большими сроками хранения и почти сразу помер, так конца света и не дождавшись. Совсем чуть-чуть, надо сказать, не дождался, а ведь мог бы всем тем, кто за его спиной крутил пальцем у виска, показать кукиш и сказать сакраментальное «я же говорил».
Шансов дойти до места было не очень много, ещё меньше их было на то, что мы сможем в него проникнуть – это же бункер, в конце концов. И тогда всё.
Но мы пошли. И дошли. Не все. Мало кто, честно говоря.
Зато перед выжившими неожиданно распахнулись монументальные ворота, пропуская нас внутрь, после чего они успели захлопнуться как раз перед самым носом набежавших тварей, помесей бульдога и креветки.
Как оказалось, не только мы в старые добрые времена читали жёлтую прессу и вспомнили про бункер: первые поселенцы пришли сюда ещё до появления тварей, и в последующем народу только прибавлялось. Нас приняли как родных, и стали мы жить поживать, да добра наживать.
Шучу.
Добро мы начали проедать, потому что с каждым днём тварей вокруг становилось всё больше, и выходить наружу становилось всё опаснее. И так бы мы и поумирали в конце концов от голода или в желудках ненасытных животин, если бы одним прекрасным утром молодой человек семнадцати лет по имени Димка не расстроился очень сильно из-за урезанной пайки (а поесть он любил) и не шибанул шаровой молнией по подвернувшейся табуретке, которая тут же осыпалась мелким пеплом. Дмитрия мы ругать не стали, а попросили повторить, что у него и получилось после нескольких десяток попыток. Стало ясно, что первая шаровая молния была не разовой акцией, а продуктом, с которым можно и нужно работать.
И Димка работать начал, самозабвенно и целеустремлённо. А за ним последовали Серёжа и Настя, потом Гоша и Марат, Лена и…
Дар открылся у всех. Правда, разного качества и наполнения: кто-то метал молнии, кто-то пламя, кто-то вспарывал воздух невидимыми плетьми, а кто-то (я, например) стал телепатом. То есть это сначала весь мой дар заключался в телепатии, а потом я стал такие штуки вытворять, что сам себе завидовал.
Правда, твари тоже «радовали» появлением новых видов, так что встречали мы уже и «невидимок», и метаморфов, и мозголомов, и всяких других. Короче, борьба за выживание в лучших традициях дарвиновской эволюции не останавливалась ни на секунду.
