Константин Александрович Жевнов
Бухгалтер
Глава 1
По заснеженной равнине шел человек. Да, здесь уже было определенно теплее, чем десятком километров ранее, сказывалась близость к городу. Снег все так же лежал более чем метровым слоем, но тут ноги уже не проваливались при каждом шаге, толстый наст выдерживал вес идущего. Внезапно человек остановился, пригляделся к снежному покрову и присев, смахнул свежевыпавшие хлопья на ладонь второй руки. Он сжал снежинки в комок и вновь принялся рассматривать. Снежок явно включал в себя какую-то грязь. Человек усмехнулся, встал и продолжил свой путь.
Ледяная гряда показалась как всегда неожиданно. В царившем вокруг сумраке, взгляд выделял даже крупные объекты на расстоянии не более пятисот метров. Человек прошел еще метров двести вперед и стал высматривать какие-то одному ему известные ориентиры. Через некоторое время он свернул направо и, пройдя еще метров семьсот, вновь свернул к гряде. В том месте, куда он шел, ледяная гряда была, как будто разрезана узкой прямой расщелиной. Из разреза явно веяло теплым и слегка влажным ветерком.
Человек оглянулся на оставленную за спиной равнину, но граница видимости была до безобразия близко, и все терялось в бурой дымке. Тогда он посмотрел на небо. Буро-рыжее, низкое, с плывущими желтоватыми и красноватыми облаками и разделенное почти идеально с запада на восток толстой, занимающей полнеба полосой аккреционного диска. Полоса была все еще довольно далеко от планеты и не набрала плотности, так что солнце, пока что, через нее просвечивало, окрашивая пылевой диск в цвета от бледно-желтого, до ярко-алого.
Расщелина была прорезана словно бы по линейке, пол был тоже идеально ровным, на нем не было ни мусора, ни ледяных обломков, что выдавало искусственное происхождение прохода. Человек войдя в расщелину, скинул капюшон, подставив теплому ветерку лицо. На ходу он пару раз провел руками по густым усам и бороде, стряхнув с них обильную влагу, появившуюся после того как под теплым ветерком стала таять ледяная изморозь покрывавшая растительность на лице в течение всего путешествия. Человек на ходу снял влажные перчатки, сунув их в карман, и расстегнул куртку.
Когда до выхода из расщелины оставалось всего ничего, путь ему преградила глубокая лужа. Здесь температура уже значительно поднялась, перевалив отметку фазового перехода воды в жидкое состояние. Человек нехотя вошел в воду и побрел к выходу. Вода была ледяной и, несмотря на то, что сапоги были непромокаемыми, успела проморозить ноги практически до костей. Наконец лужа осталась позади, и человек притопывая на ходу, чтобы хоть немного разогнать кровообращение, а заодно отряхнуть воду с меха, покрывавшего обувь снаружи, вышел из ледяного прохода. Перед ним, насколько позволяла видимость, тянулось грязевое месиво, тут и там разрезанное ручьями, стекавшими с ледяной стены, и испещренное лужами да черными корявыми кустами.
Человек знал, что прямо перед выходом из расщелины начиналась дорога, выложенная громадными каменными плитами. Видно было плохо, грязь затянула камень, и он пошел на ощупь, перед каждым шагом нашаривая в грязи каменное основание. Впрочем, грязь длилась не так уж и долго. Через пятнадцать минут человек уже спокойно шагал по каменным плитам и наблюдал вокруг травяное море, сменившее мокрую грязь. Температура поднялась еще выше, и он снял куртку, всерьез подумывая, не стащить ли и свитер. Впереди что-то блеснуло и в насыщенном пылью воздухе стали проступать силуэты построек, он улыбнулся и зашагал быстрее.
***
Евгений Петрович проснулся. Этот сон, повторявшийся в мельчайших подробностях не реже, чем пару раз в месяц, и когда-то вызвавший у него нешуточную тревогу по поводу собственного психического здоровья, стал привычен, как утреннее посещение туалета и не вызывал практически никаких эмоций. Часы показывали без четверти восемь и всерьез намекали, что уже, как бы, пора и встать. Евгений Петрович встал, потянулся и с неудовольствием взглянул в зеркало.
За последние полгода он порядком набрал в весе, а отвисший живот и вовсе вгонял в депрессию. Евгений Петрович попытался его втянуть и, помогая ослабшему прессу руками, добился более-менее приемлемого результата, вот только дышать в таком состоянии было решительно невозможно, а после первого же нормального вдоха брюхо выползло наружу и противно заколыхалось. Скорчив зеркалу мстительную рожу, мужчина, почесывая на ходу поясницу, направился в ванну, принять, так сказать, водные процедуры. Внезапно возникшая в мозгу мысль о том, что неплохо было бы хоть зарядку сделать, пронеслась ярким метеором, и угасла, так и не оформившись в действие.
По профессии Евгений Петрович был бухгалтером. Причем, нужно заметить, отличным специалистом своего дела, старой, так сказать, школы. Но именно это ему порядком и мешало. Как специалист он был дорог, а его безупречная репутация еще и удваивала эту стоимость. А нынче в тренде были девочки и мальчики, мало знающие, еще меньше умеющие, зато готовые выполнить любое желание нанимателя и, в общем-то, за небольшие деньги. То, что эта экономия впоследствии грозила компаниям нешуточными штрафами, а при неудачном стечении обстоятельств и судебными делами, обычно в расчет не принималось. Да и кто в этой стране, реально загадывал не то что на годы, а даже и на полгода вперед? Вот то-то и оно, что таких клиентов было мало и становилось все меньше. А уж после объявления очередной пандемии такие и вовсе стали, почти что, зоологической редкостью.
Еще одним серьезным минусом Евгения Петровича было то, что он как черт от ладана бежал от любых упоминаний о счетах на благословенном для предпринимателей всех весовых категорий Кипре, равно, как и на других райских тропических и не очень островах, и даже при упоминании бананово-лимонной офшорной Мекки – Сингапура, морщился, как от застарелой язвы желудка. При выборе, из всех мировых офшорных черных дыр, он как правоверный мусульманин, всегда знающий направление на Каабу, неровно дышал лишь к одной Швейцарии. Но в силу определенных сложностей работы и опять же общероссийских трендов это направление не пользовалось у потенциальных работодателей бешеной популярностью.
Тем не менее, Евгений Петрович не бедствовал. Причем отнюдь и даже где-то вовсе. Хотя, с другой стороны, все познается в сравнении. Лет, этак, двенадцать назад, его дела шли значительно лучше, а та часть финансовых потоков, что проходила через его руки была полноводней и оседала в его кошельке обильней. Но и сейчас его финансовое положение было несравнимо с доходами какого-нибудь бюджетного учителя или врача.
Между тем, Евгений Петрович, хотя сам он предпочитал обращение по имени, причем даже в уменьшительном варианте – просто Женя, закончил с чисткой бивней и умыванием лица. Рассматривая свое отражение в зеркале, он решал крайне сложную, можно даже сказать, философскую задачу, близкую многим мужчинам, особенно одиноким, да еще и работающим на удаленке, почти что, по Шекспиру: «Брить или не брить, вот в чем вопрос!». Не придя к осознанному решению этой дилеммы, он плюнул и решил, что, а ну его нафиг и, покинув ванную комнату, направил свои стопы к холодильнику на кухне.
Вообще Женя готовить любил, но исключительно что-нибудь этакое! А вот из простых, можно сказать, рядовых блюд, что-то исключительное сделать было проблематично, да и времени на это не было, так что с минуту поизучав содержимое холодильного шкафа, он остановил свой выбор, на простейшей яичнице слегка разбавив прозу жизни чашечкой кубинского кофе. Тут нечаянно брошенный на часы взгляд, заставил его сердце болезненно сжаться от ощущения, что все пропало, и он жутко опаздывает, но страх был насквозь фантомным. Евгений Петрович, криво улыбнувшись своей фирменной улыбкой, присущей кроме него лишь Харисону Форду, хотя друзья утверждали, что у Женьки выходит даже лучше, прихватив горбушку хлеба, сел завтракать.
После еды он старательно вымыл посуду, как показал многолетний опыт, если этого не делать сразу, то совершенно неожиданно наступал момент, когда в доме не оставалось ни одной чистой тарелки, а чайник приходилось наливать в ванной. Немного поколебавшись, сварил себе еще одну чашку кофе, правда, качеством похуже, магазинчик в котором он приобретал кубинские товары, с началом самоизоляции, приказал долго жить, а заказанный на самом большом в мире сайте продукт не имел к острову Свободы никакого отношения, кроме названия. Взяв кружку, Евгений прошествовал к своему рабочему столу, грузно плюхнулся в кресло и, шевельнув мышью, оживил систему.
Следующие шесть с половиной часов пролетели как один миг, Женя обработал первичку, сотворил несколько отчетов, провел пару консультаций и подготовил одну аналитическую справку. В принципе он мог справиться и быстрее, но торопиться было особо некуда. Из четырех оставшихся у него солидных клиентов, два семимильными шагами скатывались в пучину скорого банкротства, так как ресторанный и туристический бизнес были в блин раздавлены борьбой с пандемией, а еще два вели дела без прежнего размаха и настороженно выжидали, во что все это вирусное мракобесие в конечном этапе выльется.
Закончив с делами, Евгений Петрович, вновь переместился на кухню, настало время позднего обеда. Вдумчивый осмотр холодильника показал, что, похоже, придется заказывать мерзкий пропуск, в смысле пропуск от мэрии, и, надев намордник, точнее марлевую повязку, призванную защитить носящего ее от ужасного вируса, выдвигаться на закупки продуктов первой необходимости. Женя тяжело вздохнул. Полученное еще в советское время образование ясно показывало ему, что марлевая повязка, так же защищает от вирусов, как рыболовная сеть от дождя, но правительство приказало носить, значит придется. Евгений Петрович вообще был до отвращения законопослушен, что, впрочем, нисколько не мешало ему обходить любые законы, если в них он находил хоть малейшую лазейку, позволяющую это сделать.
Вернувшись к компьютеру, Женя собрался лезть на сайт госуслуг, но внезапно обратил внимание на очередную рекламу: «Доставка продуктов и готовых блюд на дом!». Он задумался. Опыт доставок десятилетней давности подсказывал, что качество доставляемых товаров редко соответствует красивым картинкам на сайте, но заказывать пропуск не хотелось до такой степени, что он решил рискнуть. Евгений Петрович решительно ткнул на рекламную ссылку и попал на сайт прямых конкурентов самого серьезного игрока в сфере поисковых систем. Потратив почти полчаса на регистрацию и выбор продуктов, он, наконец, ткнул мышью в клавишу «Заказ» и стал ждать ответа.
Система около минуты думала и выдала, что доставка будет возможна в течение часа. Женя приятно поразился оперативности и ткнул в клавишу «Доставить». На экране появилась надпись: «Спасибо, что воспользовались нашими услугами! Ожидайте курьера» – Евгений Петрович поднялся из-за стола и вновь направился на кухню ставить чайник. В процессе проведенной на полках шкафа для круп, ревизии, внезапно был обнаружен порядком подсохший, но все еще съедобный пакет, с детства любимого, овсяного печенья. Иначе как улыбкой фортуны такую находку назвать было никак невозможно, а жизнь предстала перед лицом Евгения во вполне радужном свете.
Две огромных чашки свежезаваренного сладкого чая и печенье позволили в полной мере, как утолить голод, так и скоротать время до появления курьера. Звонок домофона раздался внезапно. Женя бросил взгляд на часы и немного удивился, хотя удивление было скорее приятным, с момента оформления заказа прошло всего лишь сорок две минуты. Он подошел к домофону и услышал слегка надтреснутый бас:
– Доставка!
– Открываю! – ответил Евгений Петрович, – Восьмой этаж, квартира шестьдесят че…
– Знаю! – буркнул надтреснутый бас.
Женя пожал плечами и, нажав кнопку разблокировки электромагнитного замка, взял портмоне и, открыв дверь квартиры, вышел на лестничную клетку. Лифт проехал мимо его этажа и, похоже, остановился на девятом. Евгений Петрович изобразил на лице фирменную улыбку и, прислонившись к стене, стал ждать, когда промахнувшийся курьер все же попадет на нужный этаж. Наконец двери лифта открылись, и Женя увидел мужчину в фирменной майке и кепке, довольно грязной маске и огромных солнечных очках, в руках у мужчины была громадная кубическая сумка, так же украшенная логотипом и лист бумаги, видимо, список заказа.
– Вы видимо ко мне, – улыбнулся Евгений Петрович.
– Ага, – согласился надтреснутый бас, – С вас двенадцать тысяч семьсот сорок шесть рублей и двенадцать копеек! – сообщил он, сверившись с бумажкой.
– Хотелось бы вначале осмотреть заказ, – не согласился Женя.
– Да пожалуйста! – хмыкнул мужчина и поставив сумку стал ее расстегивать.
Евгений Петрович непроизвольно сделал пару шагов к лифту, прямо у выхода из которого, стояла сумка, и слегка нагнулся, чтобы внимательно осмотреть содержимое, но вот дальнейшее стало для него неприятным сюрпризом. Сверху на лестничной клетке раздались легкие шаги, а когда Женя, с удивлением уставившись в абсолютно пустую открытую сумку, начал открывать рот для резонного вопроса: «А где?», – то ему сзади прилетело по затылку. Евгений Петрович закатил глаза и без единого звука упал в объятия курьера.
Глава 2
… человек знал, что прямо перед выходом из расщелины начиналась дорога, выложенная громадными каменными плитами. Видно было плохо, грязь затянула камень, и он пошел на ощупь, перед каждым шагом нашаривая в грязи каменное основание. Впрочем, грязь длилась не так уж и долго. Через пятнадцать минут человек уже спокойно шагал по каменным плитам и наблюдал вокруг травяное море, сменившее мокрую грязь. Температура поднялась еще выше, и он снял куртку, всерьез подумывая, не стащить ли и свитер. Впереди что-то блеснуло и в насыщенном пылью воздухе стали проступать силуэты построек, он улыбнулся и зашагал быстрее.
Город окружали высоченные стены, за которыми скрывались даже крыши расположенных внутри зданий, лишь самые длинные шпили выглядывали сверху, но и их не было сейчас видно за бурой дымкой. Стены, отлитые из разноразмерных каменных блоков, имели явно выраженный наклон и, в принципе, при всей своей высоте, не являлись непреодолимой преградой. Отсутствие башен также говорило о том, что их защитные свойства были направлены не на отражение вражеских орд, а для защиты от чего-то другого. В плане, стены образовывали многоугольную конструкцию с ярко-выраженными, далеко вынесенными лучами, что придавало ей вид стилизованной звезды.
Вскоре человек, продолжая двигаться по дороге, добрался до прохода в стене. Арка входа имела высоту около десяти метров, что было чересчур избыточно даже при его почти трех с половиной метровом росте. Стена имела колоссальную толщину, и ему пришлось прошагать под сводчатым потолком без малого пятьдесят метров, прежде чем он, наконец, ступил на мощенный плиткой бульвар, опоясывавший городскую застройку по периметру и проходивший вдоль всей стены. С внутренней стороны в стене находились двери по высоте подстать арке, через которую человек прошел вовнутрь, за ними скрывалось множество складских и подсобных помещений, а также проходы в подземные коммуникации.
Практически рядом с входной аркой, на бульваре, стояла скульптурная группа, постамент которой был украшен несколькими масками-маскаронами, попарно окруженными медальонами. Едва войдя, человек сразу же направился именно к ней. В городе царила субтропическая жара, и он, подойдя к статуям, поспешил избавиться от зимней одежды и обуви. Приложив руку к правому медальону, человек сунул зимнюю одежду в открывшийся рот маскарона выполненного в виде маски зверя отдаленно напоминающего льва и вновь коснулся, но уже левого медальона.
– Городскую одежду! – скомандовал он.
Маска медленно закрыла рот, но уже через десяток секунд открыла его вновь и, с выдвинувшегося из пасти языка, человек взял комплект одежды значительно больше подходивший для климата, царившего в городе. Накинув короткий хитон и закрепив его на плече фибулой, мужчина перепоясал его широким поясом, на котором было нанизано множество разноразмерных кармашков, надел сандалии с высокой шнуровкой, притопнул ногой и, не оглядываясь, двинулся по улице в сторону центра.
Дома по обе стороны широкой, не менее тридцати метров, улицы были сложены из более мелких, по сравнению с кладкой стены, блоков. Многие были оштукатурены или облицованы каменной или изразцовой плиткой, украшены пилястрами, филенками, барельефами и раковинами, и на всех без исключения фасадах красовались маскароны в виде голов зверей, чудовищ, а реже и человеческих лиц. Помимо украшения эти маски несли в себе и чисто утилитарные функции, служа внешними клапанами системам автоматической вентиляции, кондиционирования, а реже охранными или наблюдательными модулями.
На первый взгляд город был пуст, впрочем, и на второй тоже. Помимо отсутствия жителей на улицах, в нем уже поселился тот нежилой дух, что всегда сопровождает оставленные людьми дома и постройки. Так что, несмотря, на идеальную чистоту улиц и фасадов домов, поддерживаемую автоматическими системами города, ошибиться было невозможно, город был оставлен жителями и уже довольно давно. Впрочем, это нисколько не напрягало человека, он размеренно шагал к одному ему известной цели, и блаженно щурясь, дышал отфильтрованным от пыли, слегка озонированным, в меру увлажненным и даже чуть-чуть ароматизированным, легким цветочным ароматом, воздухом.
Сам по себе город был не так уж и велик. Из конца в конец его можно было пересечь примерно за час, если двигаться быстрым шагом. Человек особо не спешил, так что вышел на центральную площадь где-то минут через сорок. В центре площади стояла громадная портальная арка, как впрочем, и большинство строений в городе, богато украшенная статуями и барельефами. После окончания эвакуации арку отключили от единой энергосистемы города, и теперь из транспортного терминала она превратилась в довольно нелепое украшение, зачем-то воткнутое в самый центр площади.
По периметру площадь была окружена административными и техническими зданиями, среди которых выделялось циклопическое строение, увенчанное громадным куполом. Системы этого здания не просто функционировали, а уже более чем полгода работали с максимальной нагрузкой. Именно благодаря установленному в нем оборудованию в городе были чистый воздух, комфортная температура и влажность, а главное – защита от большинства превратностей и неожиданностей, которые могли обрушиться на его население. Но это здание сегодня ни в малейшей степени не заинтересовало человека. Он направился к небольшому, по сравнению с этим гигантом, пятиэтажному домику, по четвертому этажу которого тянулся открытый балкон с поддерживающими кровлю колоннами.
Человек подошел к двухстворчатой двери, приложил руку к металлическому затейливому медальону, прикрепленному к створке и, дождавшись, пока двери распахнутся, вошел вовнутрь. Это здание явно не было покинуто, здесь люди были. Войдя, он скинул сандалии и с нескрываемым удовольствием шагнул на мягкий ворсистый ковер, устилавший весь пол. В конце холла находилась широкая лестница, чьи ступени также были укрыты ковровым покрытием, а влево и вправо уходили коридоры к помещениям первого этажа. Человек некоторое время потоптался у входа, дав возможность ковру очистить ноги от грязи и пота, и двинулся к лестнице.
Легко взбежав на площадку третьего этажа, он толкнул дверь и очутился в темном коридоре, идущем через все здание. Автоматика учуяла человека и зажгла несколько матовых шаров, осветив оба конца коридора. Он повернул направо и, пройдя мимо пары дверей, толкнул третью. Дверь не поддалась, тогда он приложил руку к медальону, казалось вырезанному на полотне, и вновь толкнул. Реакции не последовало, дверь осталась недвижима. Человек попробовал еще раз, впрочем, с тем же успехом, обескураженно потоптался и вздрогнул от голоса, бесшумно подошедшей женщины:
– Алеп отменил твой доступ, вплоть до твоего возвращения из экспедиции, – она коснулась медальона, и дверь тут же распахнулась – Проходи, чувствуй себя, как дома! – женщина усмехнулась и первой зашла в помещение, – Что нового за периметром?
– Что-то он чересчур раскомандовался! – пробурчал человек и, зайдя в комнату, прошествовал к одному из мягких кресел, плюхнулся в него и продолжил, – В основном, там все то же, что и раньше, впрочем, есть и приятная новость, на обратном пути я обнаружил снег с крупицами пыли!
– Это не может быть ошибкой? – тут же встрепенулась женщина, которая как раз расправив подол туники, заняла другое кресло, мгновенно подстроившееся под ее фигуру.
– Ошибка практически исключена! – ухмыльнулся мужчина и, хлопнув по подлокотнику, скомандовал, – Стакан воды и подготовь горячую ванну! – после чего повернулся к собеседнице и спросил, – Ты что-нибудь будешь пить?
– Пожалуй, нет, – прижав палец к верхней губе, улыбнулась она, – Хотя, идея с ванной кажется мне вполне соблазнительной!
– Не начинай! – поморщился человек, – Мы вроде как все с тобой уже давно решили!
– Вот именно, что «вроде как», – передразнила его женщина и, легко вскочив с кресла, хмыкнула: – Ну, не буду вгонять тебя в краску, а то от вида твоих пунцовых щечек, система решит, что ее обожаемый хозяин болен и начнет доставать меня запросами по поводу твоего здоровья! – она направилась к выходу, но в последний момент обернулась и сказала, – Берегись! Информация, которую ты принес, очень не понравится Алепу.
Женщина вышла, а человек погрузился в раздумья. Впрочем, долго ему размышлять не пришлось, распахнулась дверь, ведущая в одну из смежных комнат, и из нее появилась мраморная девушка, несущая в руках поднос с заказанным напитком. Ее мраморный хитон перетекал складками словно настоящий, да и в движениях не было ни одного изъяна, немного подкачала мимика, но в остальном кибер был просто идеален.
– Ваша вода, господин! – приятным грудным голосом сообщила девушка и опустила поднос так, чтобы ему было удобно забрать бокал, – Ванна будет готова через пять минут.
– Благодарю, Авина! – улыбнулся он киберу и взял бокал, – Я скоро подойду.
– Да, господин! – поклонилась мраморная девушка и удалилась в смежную комнату.
Человек вновь погрузился в раздумья, машинально прихлебывая из бокала, пока тот не опустел. Он удивленно уставился на пустую посуду, хмыкнул и, встав с кресла, направился в ванную. Вода была идеальной температуры и человек, сбросив хитон, погрузился в ванну. Как же ему не хватало этого, все то время, что он провел в снежной пустыне за пределами города. Но сделанное им открытие стоило всех мучений! Атмосфера начала самоочищаться и главное начала раньше, чем предсказывали другие ученые. А это, в свою очередь, должно было значительно сократить срок этой ужасной зимы, вызванной падением осколков астероида.
Конечно, еще оставались мелкие частицы, собственно и образовавшие аккреционный диск, но по сравнению с количеством пыли поднятой в атмосферу после падения четвертого фрагмента, постепенное выпадение этой массы не должно было так уж существенно сказаться на климате. Значительно сложнее обстояло дело с потерей атмосферы. Уже сейчас давление уменьшилось на два процента, и этот процесс все никак не прекращался. А ведь все было так прекрасно рассчитано! Осколки должны были упасть в океаны, насытив верхние слои водяным паром. Да, ожидались цунами, безумные дожди, само собой землетрясения, но четвертый незамеченный осколок смешал все карты.
Формально, он упал третьим, неожиданно вынырнув из плоскости аккреционного диска, и рухнул отнюдь не в океан. Разрушения на северном континенте были ужасны, погибло множество людей, в том числе и тех, кто прятался в подземных убежищах, но все это было полбеды. Бедой оказался тот безумный объем вещества, что взрывом был выброшен в атмосферу. Пыль вызвала жуткое похолодание на всей планете. А еще при взрыве была зафиксирована потеря давления. И началось то, что творится до сих пор, уже более пяти лет и грозит твориться еще лет пятьдесят, а то и все сто. Но его открытие позволяет надеяться, что этот срок окажется существенно меньше и вполне возможно, что нормальная жизнь станет возможна уже лет через двадцать-тридцать, а может и еще раньше.
Человек отмылся от наросшей на кожу грязи, вымыл волосы, вылез из воды, и не став вытираться и одеваться, отправился в спальню. Толком выспаться последнюю неделю ему тоже не удавалось, и теперь, когда он отмылся, постель манила просто необычайно. Автоматика, стоило ему войти в комнату, сразу же слегка подняла в помещении температуру и уменьшила влажность, создавая наиболее комфортные для хозяина условия. Мужчина добрался до громадного, пожалуй, что и трехспального ложа и буквально растекся по нему. Стекла в окнах потемнели, и в комнате наступил приятный полумрак, а звуковая система выдала чуть слышные звуки морского прибоя и легкого ветра качающего где-то высоко-высоко вершины деревьев.
Он улыбнулся, подмял поудобнее подушку и погрузился в легкий и приятный сон…
***
Евгений Петрович очнулся. Голова была тяжелой, а в ее затылочной части затаился комок боли. Запах помещения был непривычен и навевал тревожные мысли о больнице. Он попробовал открыть глаза и скривился от боли в затылке, а из полуоткрытых глаз брызнули слезы, впрочем, болевое ощущение было не долгим, и через пару минут Женя повторил подвиг. На сей раз ощущения оказались менее богатыми и ему, пусть и сквозь слезы, удалось осмотреть потолок. Потолок был выкрашен белой краской и покрыт паутинкой трещин с обвалившейся местами штукатуркой. Попытка скосить глаза влево привела к новой вспышке головной боли, а полученная в результате этого издевательства над собой информация, явно того не стоила. Правда, ощущение больницы теперь стало иметь под собой определенную основу.
Отдохнув минут семь, Евгений Петрович решился на повторный эксперимент и, аккуратно приоткрыв глаза, скосил их вправо. Вспышка боли не шла ни в какое сравнение с предыдущей, и ему удалось обследовать не только еще один участок потолка, но и часть стены. Стена была окрашена препротивной казенной краской, видимо, по задумке, веселенького желтенького цвета. Цвет вызывал тошноту и желание больше никогда его не видеть. Женя вновь прикрыл глаза и задумался, что, наверное, строители долго подбирали нужный тон, для получения подобного эффекта, ибо для того, чтобы настолько обезобразить прекрасный цвет солнца, нужен не только талант, но и немалый опыт.
Полежав с закрытыми глазами, еще минут пятнадцать, Женя настолько окреп, что попробовал слегка изменить положение головы. Ощущения оказались умеренно неприятными, и осмелевший пациент повторил эту процедуру, уже приоткрыв веки. Ну, что сказать. Он точно находился в больнице, причем, в обычной городской. По-видимому, в травме. Кроме него в палате было еще трое больных, причем ближайший к нему мужчина был также как и он болен на всю голову, в смысле, имел забинтованную башку, недельную небритость и темный круг, под видимым Евгению Петровичу глазом.
Прояснив немного ситуацию – где он, Женя задался вопросом – как он сюда попал. Память дала неожиданный сбой, что порядком его обеспокоило. Последнее воспоминание касалось того, что он отправился открывать дверь курьеру, и все, провал. Да еще и этот идиотский сон, виденный миллион раз! Хотя нет. Обычно действие, происходившее в этом сне, обрывалось значительно раньше, во всяком случае, он не помнил, чтобы раньше ему доводилось видеть город. «Или доводилось? Черт! Совсем мысли путаются!» – подумал Евгений и тут отчетливо осознал, что все вопросы, связанные с памятью, его больше нисколечко не волнуют!
Мочевой пузырь вышел из коматозного состояния, оценил уровень накопившейся в нем жидкости и стал настойчиво сигнализировать, что ее явный переизбыток и с этим срочно необходимо что-то делать! Женя заворочался на койке, уже нисколько не беспокоясь о больной голове, с третьей попытки сумел принять сидячее положение и стал высматривать любую подходящую для его нужд емкость, о такой роскоши, как туалет в палате он даже не думал, а в своих силах, добраться до этажного гальюна, порядком сомневался.
В палате не обнаружилось ничего подходящего, и Евгений Петрович принял решение – встать и идти! Решение далось ему довольно легко, но вот реализация оказалась тяжела, тем не менее, он сумел встать на порядком подрагивающие ноги и сделать первый шаг в сторону двери. От падения и конфуза его спас сосед по палате, тот самый, с перевязанной головой. Сосед тяжело слез с кровати, слегка покачиваясь, доковылял до Жени и, подхватив его под локоть, хрипло произнес:
– Ничё, браток! Прорвемся! Ты главное сознание не теряй, а то не удержу. А так доковыляем!
– Спасибо! – свистящим шепотом ответил ему Евгений Петрович и они медленно, но верно двинулись в сторону счастья, в виде белого фаянсового изделия массового потребления, спрятанного где-то там за семью дверями и поворотами, не хуже кощеева яйца из народных сказок.
Этот путь, в семьдесят четыре шага, оказался одним из самых сложных в жизни Жени, но он с честью выдержал его, хотя, под конец, уже практически висел на плече собрата по палате. Обратный путь оказался не в пример легче. Но стоило Евгению Петровичу переступить порог палаты, как на него набросилась помесь фурии и медузы-горгоны, по недоразумению обряженная в белый халат и с медицинской маской, спущенной на подбородок.
– Это куда ты ходил, обалдуй старый! Инфекцию по всей больнице разносил? – начала с ходу орать эта достойная кисти Рембрандта дама, – Курить бегал, небось? Алкаш! То-то за тобой уже полиция пожаловала! Сбежать хотел? А вот хрен тебе! От нас не сбежишь!
Больше всего Женя обиделся на эпитет – старый. В исполнении этой дамы он звучал, как-то особенно обидно. Зато выброшенная в кровь порция адреналина позволила ему, обогнув служительницу Гиппократа, практически не качаясь, прошествовать к своей кровати и сесть. Лишь сейчас Евгений Петрович обратил внимание, что, скажем так, довольно легко одет. Кроме безразмерных черных семейных трусов, явно с чужого плеча, на нем больше ничего не было. Он смутился, и это было мгновенно замечено фурией и придало ей новых сил:
– Все пропил! До трусов включительно, голодранец! – вновь начала набирать обороты Горгонистая женщина, но была прервана, вошедшим в палату сокамерником Жени, ну, в смысле сопалатником.
– Хлебало завалила и свалила! – тихо, но очень убедительно сказал вошедший и как ни странно это сработало.
