Константин Александрович Жевнов
Шаманские пляски. Разбитое зеркало – 2
Пролог
– Значит, ты точно решил? Может, передумаешь? – спросил молодой парень, в недавно введенной военной форме Сил Космической Обороны со знаками различия майора в петлицах.
– Точнее некуда! – рубанул рукой его собеседник. – Мою отставку приняли, в институте восстановили. Вот докатаем обязательную программу по показу героев населению и все!
– Я слышал, что Кирилов, до сих пор, держит вакансию начальника экспедиции открытой, – осторожно начал майор.
– Да пошел он к черту, этот Кирилов! – буркнул второй военный, со знаками различия полковника. – Второй раз наступать на те же грабли я не готов! Вон, пускай Криса соблазняет! – он потер лицо руками и продолжил: – Я, Вань, свое отвоевал и отлетал! Мне всего-то двадцать два года от роду, а седых волос чуть ли не как у деда старого! Так что, пока не поздно, буду врастать в гражданку! Раз уж судьба мне фактически подарила вторую жизнь, глупо этот шанс не использовать!
– А я согласился, – сообщил названный Иваном и слегка смущенно улыбнулся, – Я без пульта управления как-то не уверенно себя чувствую, да и корабельная гравитация меня устраивает больше, чем Земная.
– Ну и молодец! – собеседник Ивана хлопнул его по плечу, – У каждого своя дорога и свой выбор! Мой путь это только мой путь, и совершенно не факт, что он подойдет кому-то еще! Ты лучший пилот, которого я знаю, а уж знаю я многих! Так что дерзай, мало ли, может, в адмиралы выйдешь! Послушай, Вань, как звучит. Адмирал Сил Космической Обороны Земли, ну, или Адмирал Космофлота Объединенных Вооруженных Сил Земли, а может и еще как, но главное, что, Иван Сергеевич Молчалин!
– Ой, да ладно вам, Глеб Глебович, издеваться! – улыбнулся Иван, – Мне до адмирала, как до Марса на велосипеде! Хотя не спорю, звучит хорошо!
Оба военных рассмеялись и, не торопясь, продолжили прогулку по парку. Изредка попадавшиеся им навстречу прохожие их явно узнавали. Многие улыбались и махали рукой, на что военные сдержанно кивали, а иногда тоже позволяли себе улыбнуться.
– Так что, как станешь адмиралом, – отсмеявшись, сказал Глеб, – Обращайся! Я тебе такую резиденцию запроектирую, закачаешься! Все остальные адмиралы, помрут от зависти, и придется тебе командовать всем флотом, больше-то некому будет!
– Договорились! – хмыкнул Молчалин, – Как только, так сразу!
Мужчины молча прошли метров двести, автоматически отвечая на приветствия и погрузившись каждый в свои мысли. Первым тишину нарушил Глеб:
– Если не секрет, в качестве кого ты летишь, пилота?
– Нет, – выныривая из задумчивости, ответил Молчалин, – Мне предложили стать Капитаном Аполло, я согласился.
– Ну! Я же говорил! – усмехнулся полковник, – Растешь не по дням, а по часам, скоро станешь адмиралом! – он снова хлопнул Ивана по плечу, – Поздравляю! Кстати на полном серьезе, я думаю, что Капитан из тебя выйдет замечательный, не такой конечно как я, но мы же не ждем чудес, верно?
– Правда? – почему-то смутился Иван.
– Чистая! – кивнул Глеб, – Из наших еще кого-нибудь соблазнили?
– Из наших, нет, – ответил Молчалин. – Несколько человек из экипажа Аполло решили лететь, а наши… Короче, никто не захотел.
– Ну, с аполлоновцами, с теми все понятно, нужно же, все-таки, на Марсе побывать, а с нашими – странно, – задумался полковник, – Очень странно. Как-то объясняли?
– Угу, – кивнул головой Иван, – Алита наотрез отказалась возвращаться на родину, даже гражданство уже получила, Антон, было, порывался, но супруга не пустила, – хмыкнул он.
– Понятно, – тоже улыбнулся Глеб, – А Крис?
– А у Криса образовался бурный роман! – продолжая улыбаться, рассказывал Молчалин, – Причем не один, а сразу три.
– Мда, силен Паттерсон! – хмыкнул полковник, – Ясно. Когда полетишь?
– Дату перенесли, скорее всего, после нового года, – ответил Иван, – Возможно даже в первых числах февраля.
– Угу, – ненадолго задумался Глеб, – Вань, тебе отпуск-то дали?
– Да, – кивнул Молчалин, – сорок календарных дней.
– Это хорошо, – сам себе покивал полковник. – Ты вот что, выкрои из него хотя бы недельки полторы, возьми из своего экипажа пару человек и договорись с Алитой, чтобы вас поднатаскала. Может я конечно и не прав, но чует мое сердце, не будут рады вам на Марсе, совсем не будут! Да и поведение нашей марсианки о том же говорит!
– Сделаю, Глеб Глебович, – серьезно кивнул Иван.
– И еще, – Глеб остановился и продолжил глядя прямо в глаза Молчалину, – Делай что хочешь, но добейся того, чтобы Алита дала тебе контакты тех, с кем там можно иметь дело. В конце концов, ну не могло на всю планету всего пара нормальных людей быть, кто-нибудь еще обязательно остался.
Немного помолчав, полковник продолжил:
– Ты, Вань, пойми. Старик и Алита это не показатель, они по марсианским воззрениям, мало что не сумасшедшие. Для нормального марсианина, мы что-то типа… забавных говорящих зверушек, которых можно погладить, приласкать, наказать, их можно даже бояться, но ни в коем случае не считать ровней! – он усмехнулся, – Вообще, марсиане еще те расисты, истинные арийцы по сравнению с ними, не овечки конечно пушистые, но где-то рядом. Ладно, сам разберешься. В общем, удачи и не сверни там себе шею!
Часть первая. Пляски с бубном
Глава 1
– Ну, что, Миш? – спросил Молчалин, входя в рубку.
– Без изменений, Иван Сергеевич. Идет параллельным курсом на пределе сканеров. Если бы на Аполлон не воткнули копию марсианского оборудования с Ареса, мы бы вообще его не засекли.
– И что сам думаешь? – поинтересовался Капитан, – Может случайность?
– Это вряд ли, кэп! – покачал головой первый пилот, – Больно уж осмысленно эта хреновина себя ведет. Разведчик это, без вариантов! – он поморщился и добавил: – Ведут нас, знать бы еще кто?
– А вот сейчас и узнаем! – хищно улыбнулся Молчалин и включил трансляцию, – Боевая тревога. Всему экипажу занять свои места, готовность тридцать секунд! Минаев, заряжай Дору, нужно будет аккуратненько подрезать крылышки нашему сопровождающему.
– Есть! – раздалось из динамика.
– Акопенко! Грузи первое отделение в катер и готовься взять разведчика на абордаж, – продолжил раздавать приказы Иван.
– Если вы не против, Иван Сергеевич, я возьму второе, – ответил командир десантников Николай Акопенко.
– На твое усмотрение, – согласился Молчалин, занимая свое кресло и пристегивая ремни, – Миша передай мне управление, – он устроился поудобнее, и положил руки на пульт, – Доклады?
– Экипаж занял места по боевому расписанию! – доложил Старший помощник капитана Седов Георгий Васильевич.
– Отлично! – хмыкнул Иван и добавил по трансляции, – Маневр через семь секунд!
Перегрузка была полностью погашена гравикомпенсаторами, а вот сам Аполлон совершил практически мгновенный прыжок в сторону неизвестного корабля, разом сократив с ним дистанцию более чем вдвое. Главный артиллерист не подвел, сделав аккуратное отверстие в центре разведчика.
– Дьявольщина! – воскликнул Ольшанский, – Все-таки тарелка!
– А я думал, что с ними покончено, – внимательно рассматривая изображение на экране, протянул Седов.
– Покончено, – кивнул Молчалин, – Но, похоже, не со всеми.
– Мы вылетаем, – раздался из динамиков голос Акопенко.
– Давай, Коля! Сильно там не рискуйте, и если что, сразу уходите, – сказал Иван.
– Принято! – ответил Николай.
– Иван Сергеевич, вызов с Прометея, интересуются, что мы тут за маневры устроили, – сообщил Георгий.
– Жора, объясни, что все в порядке, просто, чуть не прошляпили метеорит. Мол, что делать, марсианские технологии плохо стыкуются с нашими, ну, и все в таком роде. Цель уничтожили, продолжаем полет штатно, – секунду подумав, дал команду Молчалин.
– Вот так и сказать? – удивился Седов.
– Вот именно так и скажи! – усмехнулся Иван, – И пообщайся там с дежурным подольше, на отвлеченные темы.
– Хорошо, – с сомнением ответил Жора, – А зачем?
– Вот когда пообщаешься, тогда и объясню. Давай бодрее, не заставляй начальство напрягаться и беспокоиться! – улыбаясь, сказал Молчалин, – Так! Гриша, держи тарелку на прицеле. Коля, постоянно будь на связи и как пристыкуешься, дай картинку.
– Держу на мушке! – откликнулся главный артиллерист.
– Сделаю! – ответил Акопенко, – Будем на месте через пару минут.
– Вот и славненько! – откинувшись в кресле, потянулся Иван, – Миша, бери управление и не торопясь возвращаемся на свое место в строю.
– Насколько не торопясь? – поинтересовался Ольшанский.
– Совсем не торопясь! – отрезал Молчалин, – В строй мы должны вернуться минут через пятнадцать, а еще лучше, позже!
– А! Ну, это я запросто! – усмехнулся Миша, – Медленно и печально – это как раз мой стиль!
Пару минут было слышно лишь Жору, что с шутками, прибаутками и ужасающими подробностями вешал лапшу на уши дежурному с Прометея, как они чуть не столкнулись с метеоритом, и лишь в последнюю секунду их доблестный Капитан спас всех от неминуемой смерти. Наконец на связь вышел Акопенко:
– Пристыковались. Даю картинку, – и после пары секунд молчания продолжил: – Да уж! Ну и наворотил тут Гриша! Кэп, я думаю, что ни черта живого тут не осталось. Идем внутрь.
– Картинку вижу, – откликнулся Молчалин, – Коля, не торопитесь, у вас есть минут десять-пятнадцать, будет нужно, еще задержимся.
– Хо-ро-шо! – по слогам ответил командир десанта.
Картинка была четкой. Первый десантник нырнул в пробоину в борту тарелки, освещая себе путь наплечными фонарями. На несколько секунд его спина полностью заслонила обзор, но вот она ушла в сторону. Да, Дора поработала на славу! Внутри был оплавленный метал, и какие-то разноцветные потеки, возможно, от пластика. Сложно было даже предположить, что именно здесь раньше находилось.
В свете фонарей, слева стал виден проход, к которому тут же полетели двое бойцов. Вот, они нырнули в него и практически сразу, один из них вылетел оттуда спиной вперед, разряжая обойму одной длинной очередью, за ним метнулась какая-то тень. Впрочем, ничего конкретного рассмотреть не удалось.
– Назад! – истошно заорал Акопенко, и картинка с его камеры стала метаться как безумная, – Всем назад! Быстро! Кэп это не тарелка Системы, это – Чужие!
***
– Вы отдаете себе отчет, Иван Сергеевич, что ваши безответственные действия поставили всю нашу миссию на грань, нет, я не побоюсь этого слова, они практически сорвали ее! – в конце голос говорившего дал легкого петуха, что порядком снизило пафосность речи.
Иван стоял по стойке смирно в каюте Прометея, отданной под офис дипломатической миссии. Напротив него в кресле развалился полномочный посол Земли Аллен Киссинджер, официально считалось, что он просто однофамилец печально знаменитого Генри, но вот Молчалин печенкой чуял, что что-то тут не так. Распекал его секретарь посольства Шепетов, не соизволивший сообщить свое Имя-Отчество. Причем длились эти распекания-завывания уже минут десять. Кроме пары посольских, при разборе полетов, присутствовал еще Капитан Прометея полковник Булгаков, бывший по совместительству еще и руководителем экспедиции.
– Я считаю! Да-да! Я считаю, что подобная безответственность должна быть наказана, самым строгим образом! – продолжал распинаться Шепетов, – Я требую отстранить майора Молчалина от командования Аполлоном, лишить его звания и посадить под арест, вплоть до возвращения на Землю, где передать компетентным органам для суда!
– А может его просто расстрелять? – скучающе поинтересовался Булгаков, внимательно рассматривая свои ногти на правой руке.
– Нет, решительно нет! – тут же ответил ему секретарь, – Мы не вправе выносить подобные решения, пусть открытый суд решит его участь!
–Дааа? – протянул Капитан Прометея, – А лишать звания, значит вы вправе?
– Ну, как бы… – задумался Шепетов, – Но, тем не менее…
– Вправе или нет? – в голосе Булгакова отчетливо прозвучал металл.
– Откровенно говоря, подобных прецедентов не было, – снова начал словоблудить секретарь посольства, – Но если рассматривать ситуацию со всех сторон, то, несомненно…
– Ясно! – отрезал Капитан Прометея, – Мистер Киссинджер, у вас есть претензии к действиям моего подчиненного?
– Но я же предельно точно вам объяснил…! – тут же влез в разговор Шепетов.
– Вас, я не спрашивал! – уже откровенно грозно сказал Булгаков. – Итак, мистер Киссинджер?
– Нет, – слегка брезгливо дернул губой Аллен, – У меня нет претензий к действиям капитана Молчалина.
– Майора Молчалина! – голосом Капитана Прометея уже можно было замораживать воду в промышленных масштабах.
– Ну, хорошо, майора Молчалина, – слегка обозначил улыбку Киссинджер, – Господа, не смею вас больше задерживать!
– Иван Сергеевич, подождите меня в коридоре, я скоро вас догоню! – бросил Булгаков.
Иван слегка поспешно покинул каюту, и встал рядом с дверью, привалившись спиной к стене. Муторно и противно было до чрезвычайности. А главное, в чем-то этот противный секретарь был прав. Молчалин прикрыл глаза, очередной раз, переживая сегодняшние события. Лишь по чистой случайности никто не погиб, но один десантник был в коме, а у второго был нервный срыв и врачи накачали его успокоительным по самые гланды. Опрос остальных участников высадки и анализ кадров съемки много не дал.
Вообще было ощущение, что кто-то сыграл с ними злую шутку. Из четверых бойцов хоть что-то видели сержант Максвелл и сам Акопенко, двое других вообще не смотрели в ту сторону, но на некоторое время почувствовали сильнейший страх, граничащий с ужасом. Громадный двухметровый негр Максвелл утверждал, что четко видел громадного черного паука, со жвал которого текла какая-то ярко-оранжевая дрянь и, рассказывая об этом, буквально менялся в лице, приобретая пепельно-серый цвет кожи.
А Николай не менее четко увидел некое существо в скафандре, как две капли воды похожее на чужого из одноименного старого фильма. Держался Акопенко лучше подчиненного, но было ясно, что даже воспоминания страшат его до чертиков. Что видели находящийся в коме Анатолий Ливанов и его постоянный напарник Сергей Горелов, по понятным причинам выяснить не удалось. Однако, можно было утверждать, что стрельба учиненная Сергеем, оказалась результативной. Ужас разом отпустил десантников и вернул им способность к осмысленным действиям.
Николай эвакуировал Ливанова и Горелова, а сам с санитаром Исигава, обследовал коридор, вот только ни черта они там не нашли, кроме дырок от пуль. Коридор вел в какое-то техническое помещение, буквально забитое неизвестным оборудованием, а это самое оборудование приняло на себя большую часть боекомплекта выпущенного Сергеем. Акопенко принял решение о срочной эвакуации, и как выяснилось, очень вовремя. Буквально через три секунды после отстыковки катера, остатки чужого корабля полыхнули яркой вспышкой и исчезли.
Еще веселее было с тем, что засняли камеры десанта. А ничего они не засняли! Вообще ничего, то есть совершенно! Никакого Чужого, никакого паука, даже ту тень, что видел на экране сам Молчалин, ничего из этого камеры не засняли, только интерьеры уничтоженного звездолета и самих десантников, несколько секунд ведших себя не адекватно. А еще по непонятной причине, отсутствовали кадры снятые Исигавой и Николаем в комнате за коридором. Сплошная засветка.
Дверь каюты отъехала в сторону, и в коридор вышел Булгаков. Окинул Молчалина суровым взглядом, махнул рукой, мол, следуй за мной и направился к собственному офису. Иван вздохнул и поплелся вслед за начальством. Настоящая выволочка явно была впереди.
***
– Присаживайтесь Иван Сергеевич, присаживайтесь! – голос Капитана Прометея был сух до невозможности.
– Благодарю, Сергей Петрович, – отчетливо вздохнув, ответил Молчалин и сел в предложенное кресло.
Булгаков прошел к своему креслу, грузно сел и, барабаня пальцами по подлокотнику, уперся тяжелым взглядом в Ивана. На несколько секунд повисла тяжелая пауза. Молчалин снова вздохнул и сказал:
– Спасибо, Сергей Петрович, что прикрыли от Киссинджера.
– Не за что! – холодно ответил Булгаков, – Я лучше тебя сам в порошок сотру! Какого черта ты творишь, Иван Сергеевич? Почему я узнаю обо всем последним? Какого дьявола, ты лезешь, черт знает куда, без моей санкции? – все это он произнес, не повышая голоса, на одной ноте и если бы не сверлящий взгляд и арктический холод в голосе, можно было бы решить, что беседа носит сугубо мирный характер.
– Виноват! – ответил Иван, и очередной раз тяжело вздохнул.
– Я, конечно, понимаю, что у тебя Иван Сергеевич, опыта в борьбе с кораблями Системы в открытом космосе больше, чем у нас у всех вместе взятых. Понимаю, что в марсианских делах ты самый опытный и подкованный человек во всей нашей экспедиции. И просто уверен, что по прилету, ты будешь заниматься некими, скажем так, неофициальными делами. Все понимаю, но, если ты Иван Сергеевич, еще раз поставишь меня раком, либо в какую другую интересную позу, перед этим американским Алл-Кисом, я тебя расстреляю к чертям собачьим и скажу, что так и было. Вопросы есть?
– Никак нет, Сергей Петрович! – вскочил и вытянулся по стойке смирно Молчалин.
– Тогда, свободен! – Булгаков на секунду прикрыл глаза, и произошла метаморфоза, нормальный, обычный, слегка насмешливый взгляд, никаких молний и сверл, даже воздух в каюте, казалось, потеплел. – Сегодня к вечеру жду подробный отчет о боестолкновении, зашифруешь альфа-кодом, передашь лично.
– Есть! – ответил Иван и, изобразив четкий разворот на каблуках, покинул офис начальника экспедиции.
***
Спустя три часа после беседы с Булгаковым, Молчалин сидел в своей каюте и тупо смотрел в стену. Перед ним на столе были аккуратно сложены все материалы по произошедшему сегодня боестолкновению, включая компьютерный анализ всех записей камер, на предмет их подлинности. Ничего нового, ровным счетом, ничего. Иван потер лицо, еще раз взглянул на стену и резко встал, решив все же проверить одну идею. К отчету ее, конечно, не пришьешь, но может хоть у самого какая-никакая ясность появится.
Вскоре он уже входил в помещение лазарета. Там его встретил старший врач корабля Арсений Петрович Кочетов, принимавший участие в Первой Марсианской экспедиции, правда, как и остальные выжившие аполловцы, большую часть времени просидевший в ангаре, превращенном мятежниками в тюрьму.
– Здравствуйте, Арсений Петрович! – войдя, поздоровался Иван и протянул руку для рукопожатия, – Как ваши подопечные?
– Здравствуйте, Капитан! – с улыбкой ответил доктор, пожимая руку, – Да, все так же – его улыбка истаяла и сменилась озабоченностью – Ливанов в коме, и откровенно говоря, вряд ли из нее выйдет. Вроде и повреждений никаких нет, а он угасает, буквально на глазах и поделать с этим я ничего не могу. Ну, а с Гореловым сможете побеседовать утром, сейчас он спит.
– Ясно, – сказал Молчалин и на пару секунд задумался. – Вы ведь видели, как Алита лечила пациентов?
– Да, имел такое удовольствие! Это незабываемо! – широко улыбнулся Кочетов, – Как вернемся на Землю, обязательно постараюсь набиться к ней в ученики.
– Дело хорошее, – кивнул Иван, – Я хотел бы попробовать поработать с пациентами по ее методу.
– А вы сумеете? – с сомнением поинтересовался Арсений.
– Ну, в отличие от вас, доктор, я уже прошел у нее обучение, – улыбнулся Молчалин, – Так что, могу попробовать.
– Не знал, – смутился Кочетов, – Я могу присутствовать?
– Да, я как раз хотел вас попросить об этом, но раз вы сами вызвались, тем лучше, – ответил Иван. – Не будем тянуть, пойдемте. Или у вас есть неотложные дела?
– Неотложных нет, проходите! – сказал доктор и открыл дверь в палату.
Молчалин взял стул и поставил его рядом с койкой Сергея Горелого, сел и взял спящего за руку.
– Мне далеко до Алиты или Грустинина, так что это может занять довольно много времени, – сказал Иван и прикрыл глаза.
Погружение в состояние, которое марсианка называла – единением с миром, а Глеб Грустинин, состоянием всемогущества, давалось Молчалину тяжело. Но с другой стороны, оно ему давалось. Из четырех человек, которых он перед отлетом взял с собой на Луну для обучения у Городецкой, хоть что-то к концу второй недели, стало получаться лишь у одного. Да и то, он в результате остался на земле. По поводу остальных, Алита высказалась примерно в следующем ключе: «Все они могут, но они не хотят! То чему я их учу, настолько выбивается из их картины мира, что у них срабатывает защитный барьер, и они просто не хотят видеть очевидного! Либо в критической ситуации этот барьер сломается сам, либо на его снос могут уйти годы, а может быть и всей жизни не хватит. Ваня, ты выбрал не тех людей, у нас нет этих лет».
Вообще, как и говорили наставники, с каждым разом погружение проходило все легче и быстрее. Молчалин, балансируя между полным погружением и бодрствованием, тихо сказал:
– Все, доктор, я начал, без крайней надобности, меня не беспокойте!
Самым слабым местом Ивана была визуализация. Он прекрасно знал, что ему нужно, но вот, зачастую, представить себе это, было, просто, выше его человеческих сил. Неожиданно, сегодня с формированием образа проблем не случилось. Вот Сергей, вот он сам, можно приступать. На прямой контакт Горелов отказался идти напрочь, он спал и видел сны, и то, что в одном из снов образовался образ Капитана, его очень мало взволновало. Просьбу показать, что именно произошло на чужом корабле, Сергей проигнорировал, предпочитая совсем другие образы, а когда Иван попытался упорствовать в своем желании, как-то легко и просто обрубил связь и выкинул Молчалина из своих снов.
Некоторое время Иван пытался восстановить связь, но безуспешно. Горелов построил великолепную защиту, и проникнуть сквозь нее, без личного разрешения Сергея, было если и возможно, то явно за пределами сил и знаний Молчалина. Немного помучившись, Иван поставил себе в памяти зарубку, когда все немного устаканится, обязательно поговорить с десантником и если тот согласится, начать его обучать, а потом отправить к Алите. Напоследок Молчалин провел общую диагностику здоровья, и не найдя никаких серьезных нарушений, просто, слегка подпитал бойца энергией. Теперь следовало заняться вторым пациентом.
Раз уж с визуализацией сегодня проблем не было, Иван решил попробовать обойтись без телесного контакта и просто представить себе образ Ливанова. Получилось, на удивление, легко. Молчалин потянулся к созданному образу анализаторами и сразу понял, что со вторым десантником, что-то крепко не так. Первым впечатлением было, что ему, просто, не удалось создать образ, связанный с оригиналом. Потом пришло осознание, что с телом-то образ связан, а вот с душой как-то не очень. Не было у этого тела души, Иван настолько удивился, что чуть не выпал из концентрации в обычную реальность.
А потом странности стали множиться. Внутри тела Анатолия обнаружился сгусток пульсирующей тьмы, от которого тянулись отростки, буквально по всему организму, особенно толстые шли к энергетическим центрам или как их еще называли – чакрам. Этот сгусток буквально высасывал из десантника все силы. Чуть позже Молчалин обнаружил и канал связи с душой, причем, если бы не знал, где искать и не делал этого предельно тщательно, фиг бы обнаружил, настолько он был тонок. Канал был практически пережат одним из отростков и держался буквально на честном слове.
Иван растерялся. Ни чего подобного, он ни то что бы, ни видел, но даже и не слышал о подобном. Молчалин сформировал сгусток позитивной энергии и попытался подпитать им Ливанова, но стоило энергии начать вливаться в тело десантника, как в эту область разом ломанулись все окружающие отростки тьмы и мгновенно всосали всю энергию в себя, а темный сгусток на глазах увеличился и стал пульсировать значительно бодрее.
Тогда Иван вспомнил рассказ Грустинина, о том, как он на Марсе рвал контролировавшие его воздействия местных. Молчалин сформировал, что-то, что в его понимании, было острейшими скальпелями, и аккуратно отрубил один из отростков тьмы. Отрезанный участок задергался, попытался дотянуться до места отреза, но Иван не дал, отодвинув кусочек в сторону. Участок еще немного подергался и истаял, но победа была так себе, отросток очень быстро отрастил замену потерянному участку. Тем не менее, Молчалин решил, что он на верном пути.
Некоторое время он кромсал отростки и не давал им срастись вновь. В конечном итоге освободив от них почти половину тела Ливанова. Канал связи с душой немного окреп, и его стало нормально видно. Вот только сам Иван очень устал. Стоило ему прекратить уничтожение темной сущности, как она тут же стала отвоевывать потерянные позиции. Молчалин понял, что такими темпами он раньше сам сдохнет от энергетического истощения, чем грохнет этот чертов сгусток.
Пару секунд передохнув, он решил изменить тактику и всадил свои скальпели в самый центр тьмы. Вот тут его ждал сюрприз. Если отростки рубились сравнительно легко, то центр сгустка оказался прочным и лезвия лишь бессильно скользили по нему. Иван разозлился и, сформировав в своем сознании какую-то хреновину, то ли копье, то ли меч, в общем, нечто вполне футуристическое и, напитав это всей доступной энергией, всадил в самый центр сгустка. Действие оказалось успешным, сгусток стал таять, а потом полностью исчез в крохотной, но ослепительной вспышке.
Молчалина стремительно выкинуло в реальность и, судя по реакции врача, выглядел он не очень. Иван, сдуру, попытался встать и если бы не помощь Кочетова, неминуемо свалился бы. Сил не осталось совершенно, даже сидеть было невыносимо тяжело. Доктор, однако, мгновенно сообразил, что у него стало на одного пациента больше и, не мешкая, подхватил теряющего сознание Капитана и потащил его к свободной койке.
Впрочем, пришел в себя Иван быстро, и пяти минут не прошло, а еще минут через десять уже полностью оклемался. Доктор изучал показания медицинских приборов подключенных к Ливанову, но увидев, что Капитан сел на койке тут же к нему подошел.
– Как вы себя чувствуете, Иван Сергеевич? – оценивающе разглядывая Молчалина, спросил он.
– Значительно лучше, – повертев головой, ответил Иван, – Не знаете, что это такое было?
– Я с подобным сталкивался лишь однажды, Алита называла это энергетическим истощением. Когда она Антона Городецкого вытягивала у нее нечто подобное случилось, – ответил доктор, – Но смотрю, вы уже оправились, у Городецкой ситуация была хуже, она восстанавливалась около часа.
– Ясно, – задумчиво произнес Молчалин, – А как дела у десантников?
– У Горелова все так же, а вот у Ливанова значительно лучше! – Кочетов хмыкнул, – Эта марсианская медицина, настоящие чудеса творит. Пациент вышел из комы, все жизненные показатели в норме, хотя час назад он, буквально, на ладан дышал. Сейчас спит, думаю лучше его не будить, но если очень нужно, то…
– Думаю, необходимости в этом нет, – улыбнулся Иван, – Слушайте, Арсений Петрович, а у вас здесь вода есть, питьевая?
– Есть, – недоуменно ответил доктор.
– Тогда, будьте так добры, выдайте мне пол-литра, а то в глотке, как в пустыне, и я, пожалуй, еще раз поработаю с Ливановым, – сказал Молчалин, вставая.
– Хорошо, но может лучше кофе? – поинтересовался Кочетов.
– Нет, спасибо, сейчас лучше обычной воды, может быть только родниковая, но боюсь, что в ближайшее время нам с вами ее взять будет негде, – усмехнулся Иван.
Спустя пару минут, вдоволь напившись, Молчалин вновь устроился на стуле, правда, на сей раз, решил пойти простым путем и взял пациента за руку. В состояние измененного сознания входилось тяжело, видимо сказывалось недавно пережитое энергетическое истощение. Но, наконец, Ивану удалось войти. Тело Ливанова выглядело совсем иначе. Вполне нормальное человеческое тело, малость потрепанное жизнью, со следами энергетического голодания, но живое, почти здоровое и с душой.
Молчалин потянулся к сознанию Анатолия и практически сразу сумел наладить с ним диалог. В отличие от Горелого, Ливанов был готов сотрудничать и поделиться со своим Капитаном имеющейся информацией. Вскоре Иван глазами десантника наблюдал, что же происходило в том коридоре на чужом звездолете.
Вот Анатолий забросил свое тело в коридорчик и, не обнаружив ничего опасного, махнул напарнику и двинулся вперед. Так, а теперь помедленнее. Откуда-то сверху метнулась черная тень, Ливанов, на вбитых намертво в подсознание рефлексах, совершает резкий маневр и тень промахивается, но сразу же меняет направление движения и несется к Сергею. Горелов вскидывает винтовку и особо не раздумывая дает по тени одну длинную очередь. Тень начинает видоизменяться, как в калейдоскопе, меняя образы, один безобразнее и ужаснее другого. Сознание Анатолия начинает затапливать практически не контролируемый страх, становится очень тяжело соображать, а тело начинает жить своей жизнью, то есть тупо дергается в невесомости. Сергея отдачей винтовки выносит из коридора, но он продолжает стрелять.
Наконец, пули находят цель и сразу несколько подряд рвут образ очередного монстра в лоскуты тьмы. Тень корчится, сквозь нее проносятся еще несколько пуль, вырывая куски и оставляя в тени громадные прорехи, очередная пуля впивается в кляксу, вспышка света, тень исчезла. Но страх не уходит, хотя хоть какой-то контроль над телом удается вернуть. И тут боковым зрением Ливанов видит еще одну тень, только вот сделать ничего не успевает. Сгусток пульсирующей тьмы касается скафандра, мгновенное ощущение удушья, укол ужаса, тьма.
Молчалин вывалился из воспоминания десантника, и хотя это было лишь воспоминание, ощущения были не из приятных. Иван мягко разорвал контакт с Ливановым, вкачал в его тело массу позитивной энергии, отчего образ десантника внутренне засветился и вышел в реальность. Ситуация прояснилась, вот только, что делать с полученным знанием, Молчалин пока не представлял.
***
– Здравствуйте, Сергей Петрович, вот мой отчет, – сказал Иван, протягивая Булгакову чип с зашифрованной информацией.
– Благодарю, Иван Сергеевич, – сухо сказал Булгаков. – Присаживайтесь и для начала в двух словах изложите ваше понимание ситуации и ваши выводы.
– Разрешите мне начать с одного вопроса, – попросил Молчалин, присаживаясь в предложенное кресло.
– С вопроса? Ну-ну. Разрешаю, – обозначил улыбку начальник экспедиции и занял свое кресло.
– Что вы знаете о марсианской технике воздействия сознанием на окружающий мир? – спросил Иван.
– Эко вы загнули, Иван Сергеевич! – уже откровенно заулыбался Булгаков, – Марсианская техника, воздействие сознанием. Скажем так, я знаком с ее возможностями, допускаю, что далеко не со всеми.
– Это в корне упрощает мой доклад, – вернул улыбку Молчалин. – Если вкратце, то мои выводы следующие. Во-первых. Уничтоженный нами корабль это разведчик и следил он, судя по всему, именно за нами. Во-вторых. Этот корабль не имеет отношения к Системе безопасности. В-третьих. Это инопланетный корабль, не имеющий отношения к Солнечной системе и человечеству в целом. Это – Чужие, Сергей Петрович. То с чем мы столкнулись это полу-энергетическая, полу-информационная агрессивная форма жизни, возможно разумная, наводящая на людей галлюцинации и практически не контролируемый ужас, а при физическом контакте вызывающая энергетическую кому, и смерть. Что еще. Эти существа уязвимы для нашего оружия, но практически не засекаются нашими приборами.
