Константин Александрович Бородин
Десант на Малую Волоковую
– Задел таки, гад, – сказал он, неся на плече несколько карабинов. За ним потянулись его бойцы, неся остальные трофейные карабины и гранаты на длинных ручках.
Разведчики рассредоточились и подготовились к обороне. Вскоре от передового охранения пришло сообщение, что приближается группа егерей общей численностью в две роты. Все стало ясно – немцы их ждали и подготовились к возможной высадке десанта. Но теперь выяснять это уже не было времени.
Белозеров прибежал к Патракову, куда принесли раненного командира, чтобы обсудить сложившуюся обстановку.
– Катера уже ушли, поэтому остается только держаться или прорываться в тыл, – заметил Белозеров.
– Обещают помочь, – ответил Патраков. – Просят продержаться до темноты, а потом попробуют нас снять. А пока поддержат нас огнем.
Белозеров принял командование отрядом на себя:
– Беречь патроны, – отдал он приказ по отряду. – Ни одной пули не должно пройти мимо.
В эфир полетели короткие радиограммы……
Тем временем на Среднем напряженно вслушивались в чернильную тишину ночи артиллеристы сто четвертого полка, батареи Поночевного, минометчики, готовые поддержать десант огнем. До дрожи, до рези в глазах всматривались они в ночь, но пока все шло, по-видимому, благополучно. Так прошел час, другой.
И тут внезапно над гребнем Муста-Тунтури взлетели красные ракеты, над скалами раскатился грохот взрывов. Застучали автоматные очереди, к ним присоединились пулеметы. С грохотом разорвались гаубичные снаряды. Сердце у многих провалилось – обнаружены! И, как бы в подтверждение этого вскоре пришел доклад радиста:
– Окружены, просят огня.
Немедленно был открыт огонь. Полетели на вражескую сторону снаряды и мины по координатам разведчиков, отсекая наседающего врага. Вскоре пришла новая радиограмма:
– Хорошо бьют. Прошу больше огня.
Грохот от разрывов снарядов стал уже невыносим. Почти безостановочно рвались мины и снаряды, во взрывах которых уже практически не было слышно автоматных и пулеметных очередей. От близких взрывов даже на полуострове Средний чувствовалось сотрясение, как будто великаны обрушивали свои молоты на скалы, дробя и разрушая их. Земля дрожала как при землетрясении. Без перерыва шел обмен радиограммами с разведчиками, корректирующими огонь.
Был ранен Белозеров. Ерилов, выполнявший при нем роль связного, наскоро перевязал ему руку и помог ему дойти до укрытия. Командование отрядом принял второй взводный – Патраков.
Атака шла за атакой. Немцы все ближе приближались к сопкам, занятым разведчиками. Постовалов сидел у рации, непрерывно корректируя огонь артиллерии, бьющей с полуострова Средний по наступающим егерям:
– Ближе триста!
– Ближе двести!
Настало тревожное утро. Бой не прекращался, артиллерия продолжала молотить по сопкам. Разведчикам был отправлен запрос – могут ли они прорваться к берегу? Вскоре была получена радиограмма:
– При поддержке артогня попробуем отойти.
И артиллерия усилила свой натиск, несмотря на сильный ответный огонь немецкой артиллерии и понесенные потери. Накалялись стволы, со стволов слезала сгоревшая краска, лимит снарядов был давно исчерпан, но орудия и минометы продолжали методично бить по немецкому берегу.
На помощь окруженным разведчикам ушли морские охотники с ротой десанта на борту, чтобы помочь им пробиться к берегу.
Уже весь день шел бой. Чтобы хоть как-то облегчить положение окруженных бойцов, в наступление на позиции немцев на хребте Муста-Тунтури пошли два батальона, отвлекая силы врага на себя. Вновь завязался бой на берегу – уже с высаженным десантом поддержки.
Во взводе Патракова осталось в живых уже не более половины бойцов. Заканчивались патроны. Пригодились теперь и трофейные автоматы и гранаты, взятые у немцев в ущелье. Правый фланг позиций разведчиков прикрывало всего два человека – пулеметчики Лахмастов и Леонов. Выпустив последнюю очередь, их пулемет замолчал. Теперь им пришлось перейти на автоматы, но и в них патроны вскоре закончились. Оставалось всего две гранаты. Лахмастов взял одну гранату, размахнулся, кинул вниз и тут же упал, сраженный пулей егеря. Леонов потряс друга за плечо и, убедившись, что он мертв, взял последнюю гранату и достал свой длинный матросский нож. Лег рядом, притворившись мертвым. Немцы, убедившись, что все мертвы, пошли вперед уверенно, во весь рост. Но как только они поравнялись с Леоновым, он тут же вскочил на ноги и мгновенно пронзил одного из егерей остро отточенным клинком. Метнув вперед гранату, он схватил сзади за шею еще одного егеря и полоснул того по шее ножом. Прошитый автоматной очередью, он замертво упал на камни.
Наконец, пришло сообщение, что группа Кравцова соединилась с десантом, но группа Юневича, отсеченная сильным огнем, дойти до берега Ахкисниеми не смогла. Пробиться на мыс Акхисниеми разведчики не смогли, но вышли к заливу Питкавуоно. Оставшиеся в живых разведчики были практически все изранены, но, несмотря на это, они несли с собой тело капитана Юневича, скончавшегося от тяжелых ран. Вскоре они увидели, как к ним приближаются катера. На часах было 4.14. Казалось, спасение было близко, но немцы заметили приближение охотников и открыли по ним огонь из минометов. Пройти по прибрежной полосе, находящейся под ураганным огнем, разведчики не имели возможности. Катерам, самим находящимся под обстрелом и уже получившим повреждения, пришлось уйти в море. И теперь стала понятна роковая ошибка, допущенная при планировании операции – высадить разведгруппу в том месте, где ранее уже высаживались другие группы: немцы выставили ряд наблюдательных постов на берегу, успев подготовиться на случай новых десантов, поэтому и смогли быстро окружить и отсечь разведчиков от моря. Был нарушен основной принцип разведки – разведчик одной и той же тропой дважды не ходит. Спастись оставшимся в живых разведчикам уже было невозможно – было сделано все, чтобы попробовать их спасти. Теперь помочь им могло только чудо.
И тогда в эфир полетели радиограммы открытым текстом:
– Вызываем огонь на себя! Бейте по нам!
Еще на что-то надеясь, продолжали бить орудия и минометы вражескому берегу. Но наконец, пришла еще одна радиограмма:
– Огонь на нас! Фашисты совсем близко! Нас осталось мало, но живыми не сдадимся! Идем в последний бой, прощайте, товарищи!
***
На вершине высоты, где удалось занять выгодную позицию для обороны, осталось в живых лишь несколько бойцов, все раненные. Подходили к концу патроны, оставалось лишь несколько гранат, но они были полны решимости стоять до конца. Последняя рация была разбита, и связь с Большой землей прекратилась. Оставшийся в живых радист – Юра Колпинский вел бой вместе со всеми с наседающими врагами. Патраков, собрав остатки взвода, проскочил сквозь разрывы вражеских и своих снарядов и присоединился к истекавшему кровью взводу Белозерова. Попов, увидев, что пулемет Павлова замолк, подполз к нему и, отодвинув от него тело бойца, открыл огонь. Но пулемет вскоре замолк – закончились патроны. Попов потянулся за своим автоматом, но был ранен в ногу пулей, и упал. К нему подполз Осокин. Перевязав ее бинтом, он забрал его автомат:
– Береги для себя оружие. Прощай, – сказал Осокин и пополз дальше за камни, чтобы занять более удобную позицию.
Попов достал гранаты. Положив одну из них рядом с собой, взял в руку другую. Ф-1, с круглым ребристым корпусом, она удобно легла в его руку. Он разогнул усики чеки, чтобы ее можно было выдернуть в любой момент.
