Кондратий Биркин
Луна и солнце Людовика XIV
Гермес и история Алхимии
Как она возникла?
Точную дату и место назвать трудно; Китай, Египет, Средний Восток и Греция в равной мере могут считаться родиной алхимии.
Так что я просто последую традиции, согласно которой герметическое искусство восходит к самому Гермесу (богу или царю, правившему до эпохи фараонов), давшему этой науке свое имя. Ему приписывают несколько алхимических трактатов, в том числе знаменитую «Изумрудную скрижаль» – несомненно, самое краткое и, возможно, самое ясное из всех существующих описаний Великого Деяния. Одна из легенд гласит, что текст этот был найден воинами Александра Македонского в недрах Большой Пирамиды в Гизе, которая являлась не чем иным, как усыпальницей Гермеса. Тот якобы собственноручно вырезал алмазом несколько строк, составляющих текст скрижали, на изумрудной пластине, откуда и возникло название.
Приведу эту надпись полностью, чтобы читатель сам убедился, столь трудны для понимания алхимические тексты:
«Это верно, без обмана, истинно и справедливо! То, что внизу, как то, что вверху, и то, что вверху, как то, что внизу, для того, чтобы совершить чудеса одного и того же. И подобно тому как все предметы произошли из Одного, по мысли Одного, так все они произошли из этого вещества, путем его применения.
Его отец – Солнце, его мать – Луна; Ветер носил его в своем чреве, Земля – его кормилица. Оно – отец всякого совершенства во Вселенной. Его могущество безгранично на земле.
Отдели землю от огня, тонкое от грубого, осторожно, с большим искусством. Это вещество поднимается от земли к небу и тотчас снова нисходит на землю. Оно собирает силу и верхних и нижних вещей.
И ты получишь славу мира, и всякий мрак удалится от тебя.
Это могущественная сила всякой силы, она уловит все неуловимое и проникнет во все непроницаемое, потому что так сотворен мир.
Вот источник удивительных применений… Вот почему я был назван Гермесом Трижды Величайшим, владеющим Тремя отделами Всеобщей философии. Я сказал здесь все о деле Солнца»[13].
* * *
Известно, что египтяне увлекались алхимией с самой глубокой древности, но любопытно, что так же обстояло дело на другом конце земли – в Поднебесной империи. Действительно, в древнейших китайских литературных текстах «Чжуан-цзы»[14] и Даодэцзин[15] уже встречаются рассуждения о материи и о возможности трансмутации металлов. Кстати, в Китае даосской эпохи еще не знали о сильных кислотах, растворяющих металлы, – тем не менее опыты по трансмутацим поразительно сходны с деятельностью герметиков средних веков.
Однако подлинная алхимия – по крайней мере в привычном для нас понимании – появилась, полагаю, у греков, арабов и византийцев. Главная греческая школа герметического искусства была основана в Александрии, примерно в начале IV века н. э. Зосимой Панаполитанским. До наших дней дошло лишь сколько его сочинений, в частности «Трактат о печах», где стеклянные сосуды для дистилляции описываются задолго до того, как о них заговорили арабские ученые. Один из его учеников, Демокрит, утверждает, будто бы уже были получены два порошка – белый и красный. Мария Еврейка (некоторые почему-то путают ее с Мариам, сестрой Моисея) жила в то же время. Именно она придумала «водяную баню», столь часто применяемую в современной кулинарии; кроме того, она изобрела керотакис, закрытый сосуд, в котором подвергаются воздействию пара тончайшие пластинки различных металлов, а также ареометр, совершенно идентичный нынешнему, со временем. совершенно забытый и заново открытый Бхэме в XVIII веке.
Из Александрии алхимия в V веке «эмигрировала» в Византию, где по прошествии нескольких десятилетий с ней познакомились арабы, которые собрали у себя все наследие египтян и греков. С VII по XI века алхимия проникла во все завоеванные арабами страны – в частности в Испанию, превратившуюся в один из крупных центров герметического искусства Европы, которая все еще прозябала во мраке невежества. Арабское влияние на герметическое искусство было весьма значительным и сохраняло все свое значение вплоть до времени Альберта Великого и Фомы Аквинского. Многие термины арабской алхимии вошли в обиход – например эликсир, алкоголь и т. п. Величайшим арабским адептом был, вне всяких сомнений, Гебер; я уже цитировал его «Сумму совершенств магистерии». Полагаю, будет небесполезным задержаться на личности этого человека.
Подлинное имя Гебера – Джабир Ибн Хайян. Он жил в VIII веке н. э., учился у знаменитого исламского теолога имама Джафара и в свою очередь стал весьма авторитетным ученым. В своих трудах он объясняет, как изготовить азотную кислоту, царскую водку и другие химические вещества, совершенно неведомые тогдашним западным естествоиспытателям. Поскольку он добавляет, что все эти открытия принадлежат его учителю Джафару, следует признать, что таких выдающихся результатов арабская алхимия достигла уже в VII веке. Неудивительно поэтому, что западные историки потратили много сил, доказывая, что трактаты Гебера написаны якобы гораздо позже, что сам он не был ни алхимиком, ни просто химиком, да и вообще не существовал! Однако со временем в библиотеках Каира и Константинополя были найдены многочисленные сочинения Гебера, подлинность которых сомнения не вызывает: в них содержатся чрезвычайно интересные мысли о философии природы, о предсказании будущего, о химических свойствах природных тел, Правда, авторство «Суммы соверенств» все еще остается под вопросом, поскольку арабская рукопись была утрачена, а самая ранняя из известных версий перевода относится примерно к концу XIII века и переводчик с целью придать больший вес арабскому алхимику вполне мог включить в текст описания открытий, сделанных в XI и XII веках. Во всяком случае, сегодня это проблема чисто академическая.
Этот краткий экскурс в историю алхимии подводит нас к вопросу атрибуции текстов, которые доставляют такое наслаждение эрудитам. Считаю необходимым сказать по этому поводу несколько слов: действительно, читая эту книгу, мы увидим, что сомнению подвергалось авторство едва ли не всех трактатов, под которыми стоят имена великих адептов. Так, если верить историкам, или, точнее, тем, кто претендует на это звание, то ни Альберт Великий, ни его ученик Фома Аквинский не посвятили алхимии в своих сочинениях ни единой строки (хотя последний в «Сумме теологии» много рассуждает, например, о том, можно ли считать мошенничеством продажу герметического золота). Трактаты, приписываемые Арнальдо де Виланова[16], Раймунду Луллию, папе Иоанну XXII и многим другим, тоже – по мнению этих историков – являются фальшивками; что же касается таких знаменитых алхимиков, как Василий Валентин или Никола Фламель, то они якобы вообще не существовали, хотя некоторые события из жизни парижского издателя подтверждаются нотариальными документами, а в Париже сохранился по меньшей мере один из домов, в котором он жил.
Подобные дискуссии представляются мне чистой софистикой. Совершенно очевидно, что имя Василий Валентин – псевдоним: Базилевс по-гречески означает «царь», латинское слово Valens (valentis) переводится как «сильный». Но ведь никому не придет в голову усомниться в существовании Мольера по той причине, что от отца ему досталась совсем другая фамилия! Нет сомнения, что некий человек, взявший себе псевдоним Василий Валентин, действительно писал алхимические трактаты, где впервые в истории западной науки излагаются замечательные открытия, благодаря которым имя их автора до сих пор часто упоминается в исследованиях по неорганической химии. Обратимся теперь к Раймунду Луллию (я еще вернусь к нему, когда мы будем рассматривать жизнь этого адепта): почти все его сочинения на тему алхимии были объявлены апокрифами. По какой же причине? Главным образом потому, что они были опубликованы посмертно. Однако Луллий жил на Мальорке, иными словами, в опасной близости от католической Испании, поэтому весьма вероятно, что он поручил ученикам опубликовать его герметические сочинения после смерти осторожности ради. Следует отметить, что его авторство стали оспаривать лишь после того, как он был причислен католической церковью к лику «блаженных»…
Вот почему в этой книге я не буду уделять никакого внимания академическим дискуссиям, касающимся атрибуции того или иного текста, Охотно допускаю, что в некоторых случаях нельзя с уверенностью сказать, принадлежит ли трактат тому автору, чье имя значится на обложке: какое это имеет для нас значение спустя триста или четыреста лет!
Терпеливое изучение старых философов позволило мне обнаружить весьма любопытный факт, Как я и подозревал, большинство из них оценивает свойства камня с точки зрения медицины куда выше, чем с точки зрения трансмутации. В первой приведенной нами цитате из книги «Двенадцать ключей философии» Василий Валентин советует читателям применять философский камень «с пользой для здоровья». В другом месте он уточняет: «Трактатом сим я желал показать тебе и открыть Камень Древних, пришедший к нам с небес для здоровья и утешения людей в сей долине скорбей, ибо Камень этот – величайшее земное сокровище, коим я по праву владею».
Тем не менее многое для меня оставалось загадочным: почему необходимо было совершать трансмутации и в чем различия между универсальным снадобьем, жидким золотом и эликсиром долгой жизни? Так что мне пришлось продолжить изучение тех принципов, на которых покоится герметическое искусство и в которых – лишь в них одних – можно найти искомые ответы.
Принципы Алхимии
Обычно говорят об алхимических теориях, но сами алхимики не признают этот термин, считая его слишком доктринерским, слишком схоластическим. Их искусство строится прежде всего на особых отношениях между ними и Природой, причем отношения эти складываются по-разному у различных адептов. Однако всех их объединяют некоторые общие принципы, которые мы сейчас и рассмотрим.
Первый и главный из этих принципов – утверждение единства материи. Например, Василий Валентин пишет в своем трактате «Триумфальная колесница сурьмы»: «Все сущее происходит из одного семени, изначально все порождено было единой матерью». Это та же мысль, которая в более аллегорической форме содержится и в «Изумрудной скрижали»: «То, что внизу, как то, что вверху, и то что вверху, как то, что внизу», – и в завершенном виде звучит в «Завещании» Раймунда Луллия: «Omnia in unum»[17].
Для средних веков современность этой концепции удивительна; однако не следует забывать, что алхимия – это наука прежде всего традиционная и знание платоновской философии для адептов любой исторической эпохи было обязательным, причем преемственность эта никогда не прерывалась. Все знали, что на одной из стел храма в Саисе была вырезана максима, авторство которой приписывалось греческому мыслителю: «Я то, что было, есть и будет. Никто из смертных не приподнял скрывающий меня покров».
Кроме того, алхимики исходили из принципа, что металлы не являются простыми телами: все они состоят из трех элементов, пропорции которых могут варьироваться: это ртуть философов, сера философов и соль, или мышьяк. Уточним сразу же, что ни в коем случае нельзя путать ртуть философов и философскую ртуть! Многие «суфлеры» совершали роковую ошибку, отождествляя эти две различные субстанции, которые схожи лишь в том, что обе не имеют никакого отношения к ртути. Точно такая же ситуация – с серой и солью: они никак не соотносятся с одноименными химическими веществами – речь идет всего лишь о символическом обозначении.
В соответствии с этим принципом алхимики полагали, что например, медь состоит из равных долей серы и ртути, но включает в себя лишь микроскопическое количество соли. Что до золота, вот как говорили о нем два знаменитых адепта. В своем «Кратком руководстве совершенной магистерии»(«Abrege du parfait magisteree») арабский алхимик Гебер (VIII век) утверждает: «Солнце (золото) образуется из очень летучей ртути и небольшого количества чистейшей серы – плотной, светлой, с отчетливым красным оттенком. Поскольку сера эта окрашена неравномерно и цвета одной более насыщенны, чем другой, то и желтизна золота бывает разной». Английский же монах Роджер Бэкон (XIII век) говорит в трактате «Зеркало алхимии»: «Природа золота такова; это совершенное тело, составленное из чистой, твердой, блестящей красной ртути и чистой, твердой, красной, невозгораемой серы. Золото – совершенно».
Мы видим, что мнения двух алхимиков, разделенных столетиями и принадлежащих к разным культурам, полностью совпадают.
Сделаем еще одно уточнение: эти названия – сера, ртуть, соль – представляли собой вовсе не абстрактные понятия. Они указывали на вполне определенные качества материи. Ртуть, или женское начало, символизирует собственно металл, с присущими ему блеском, ковкостью и тягучестью. Сера, или мужское начало, определяет степень возгораемости и цвет. Соль (или мышьяк) являет собой не столько третий элемент, сколько способ соединения серы и ртути.
Очевидно, такая концепция полностью оправдывает идею трансмутации: поскольку все металлы состоят из одних и тех же элементов, логично предположить, что существующие пропорции можно изменить посредством агента-катализатора, или, иными словами, философского камня. Впервые подобную «теорию» изложил Гебер, ни в коем случае не претендуя на авторство открытия; авторство он приписывал древним.
В результате алхимики пришли к выводу, что в природе существует некая первичная материя. Более того, они полагали, что минералы и металлы формируются на основе этой первичной материи точно так же, как формируется, развивается плод в материнской утробе. Следовательно, должно существовать семя металлов, как существует оно в растительном и животном мире. Одной из целей герметического искусства и стал поиск этого семени, так что мы нередко встречаемся с выражением минеральная сперма.
* * *
Вместе с тем герметические философы не отказались от старой, сформулированной в античные времена теории о четырех элементах – они просто приспособили ее к своему искусству. Согласно этой теории, мироздание состоит из четырех элементов: Земли, Воды, Воздуха и Огня. Различаются они по весу: самый тяжелый элемент – Земля, за ней следуют Вода и Воздух, Огонь же намного легче их всех. Вследствие этого первые два элемента устремляются под тяжестью своего веса внизу а остальные два – вверх. Аристотель развил эту теорию, указав, что четыре элемента связаны между собой такими свойствами, как сухость, тепло, влажность, холод, причем такие противоположности, как холод и тепло или сухость и влажность, являются абсолютно несовместимыми.
Отсюда – четыре союза, которые в конечном счете и породили четыре элемента:
Тепло + Сухость = Огонь
Тепло + Влажность = Воздух
Холод + Сухость = Земля
Холод + Влажность = Вода.
Таким образом, каждый элемент включает в себя какую-то часть того, что содержится в двух других, – отсюда их способность смешиваться.
Альбер Пуассон прекрасно описал, как алхимики эту старую классическую теорию приспособили к своим нуждам: «Для алхимика любая жидкость – Вода, любое твердое тело – Земля, любой пар – Воздух. Именно поэтому в древних трактатах по физике говорится, что обычная вода при нагревании превращается в Воздух. Это не означает, что вода становится частью пригодной для дыхания смеси, составляющей атмосферу: просто вода из субстанции сначала жидкой переходит в воздухообразное состояние – газ, как сказали бы позднее. Под элементами (понимались не только физические состояния, но и – в расширительном смысле – свойства». Пуассон завершает свое исследование таблицей соответствий, которую мы здесь воспроизводим.
* * *
Здесь нужно вспомнить об отношениях, которые алхимия всегда поддерживала еще с одной древней античной наукой – астрологией. Не все авторы о ней упоминают; похоже, такие великие адепты, как Никола Фламель или Филалет, считали астрологию совершенно чуждой герметическому искусству. Другие алхимики, принадлежавшие к самым разным эпохам: Зосима Панаполитанский (IV век н. э.), Василий Валентин (XV век), Парацельс (XVI век) – придавали ей громадное значение.
В алхимической рукописи Никола Валуа мы читаем: «Знайте же, сын мой, любимейшее из чад моих что Солнце, Луна и звезды постоянно воздействуют на центр Земли».
Нелишним будет уточнить, что с момента возникновения герметического искусства была установлена тесная связь между металлами и планетами и уже тогда появились соответствующие таблицы:
Солнце – Золото
Луна – Серебро
Венера – Медь
Марс – Железо
Юпитер – Олово
Сатурн – Свинец
Меркурий – жидкое серебро
(названное позже ртутью)
* * *
Этот выбор главных алхимических понятий естественным образом, подводит нас к философскому камню, который является их производным и одновременно служит их подтверждением.
Вот как описывает его современный адепт Фюльканелли:
«Философский камень предстает перед нами в виде прозрачного, светопроницаемого тела, красного в массе, желтого после измельчения; он обладает большой плотностью и чрезвычайной плавкостью, хотя при любой температуре сохраняет свой характер, при этом благодаря своим качествам становясь жгучим, ярким, всепроникающим, неудержимым и несгораемым».
Обратите внимание: сам по себе камень не обладает способностью совершать трансмутацию; он лишь позволяет приготовить порошок-катализа тор, с помощью которого и происходит эта знаменитая операция. В твердом состоянии камень сплавляли с очищенным золотом или серебром. Порошок для трансмутации любого металла в золото, то есть для хрисопеи, был красного цвета, а полученный с помощью серебра – белого.
Хрисопею описывали неоднократно: например, взяв один грамм порошка на сто граммов металла[18], его бросали – смешав с воском или обернув в бумагу[19] – в расплавленный и доведенный до точки кипения металл. Примерно через пятнадцать минут металл целиком превращался в золото, нисколько не теряя в весе.
Впрочем, почти во всех трудах по алхимии указывается, что философский камень служил также для получения жидкого золота, или универсального снадобья, равно как и эликсира долгой жизни. Подобные формулировки совершенно ошибочны. Абсурдно утверждать, что камень служит и для трансмутации металлов, и для приготовления универсального снадобья, и для изготовления эликсира. Философский камень используется только для изготовления универсального снадобья, которое и является эликсиром долгой жизни.
«А как же с трансмутацией?» – спросите вы. Ответ прост: хрисопея служила всего лишь контрольной проверкой, производимой по завершении магистерии с целью удостовериться, что полученная субстанция действительно представляет собой, философский камень. В этом состоит главная особенность герметического искусства: алхимики отнюдь не видели свою цель в трансмутации металлов ради получения золота, как полагала публика, они должны были произвести эту операцию, чтобы убедиться в качествах своего камня. Именно поэтому мало кто из адептов был богат: обычно они совершали две или три проекции с единственной целью – обновить запас эликсира долгой жизни. Истинные алхимики никогда не жаждали обладать благами земного мира и, в частности, золотом.
Посредством трансмутации металлов они стремились преобразовать самих себя, принимая в течение двух лет гомеопатическую дозу раствора философского камня. Лишь в немногих трактатах подробно описываются этапы физической и моральной трансформации адепта – причем все редкие рукописи, посвященные данной теме, никогда не были напечатаны и хранятся лишь в больших библиотеках. Я получил необходимые сведения только благодаря эрудиту и «поклоннику науки» Бернару Юссону, который посвятил более двадцати лет изучению старинных герметических текстов, не изданных до сих пор.
Воздействие раствора философского камня начинается с вывода из тела всех токсических веществ, а также болезнетворных микробов. Адепт внезапно лишается волос, ногтей и зубов, которые затем вырастают вновь, обретая значительно большую крепость и здоровье. Все естественные выделения совершаются путем испарения, отпадает необходимость мочиться и облегчать кишечник, а вскоре и пища становится совершенно излишней. Так что вы сами можете видеть, сколь ложным является представление об алхимике, который ест только для поддержания жизненных сил – напротив, высший адепт ест лишь ради удовольствия, поскольку избавлен от необходимости удовлетворять те естественные потребности, которым, вынуждены служить все прочие люди! Камень оказывает влияние не только на тело; он многократно увеличивает также интеллектуальные и духовные возможности, повышая тем самым шансы овладения Высшим Знанием. На этом пункте все трактаты замолкают, ибо обычный человек не способен следовать за редкими избранниками в их новую Вселенную.
Здесь я сошлюсь на пример из недавнего времени. Одного современного алхимика (мне известно, что во Франции их около дюжины) приобщил к тайнам алхимии, обремененный познаниями и годами адепт, который затем исчез. Недавно этот алхимик встретил своего учителя; прошло сорок лет с тех пор, как они виделись в последний раз, но кое-что изменилось: учитель выглядел теперь куда моложе ученика…
Все это легенды, скажут убежденные картезианцы[20], – эти пресловутые трансформации существуют лишь в воспаленном сознании ваших алхимиков, и выдумки свои они ничем доказать не могут.
Так вот, могут! Существует по крайней мере одно доказательство подобных физических трансформаций, а значит, и действенности эликсира долгой жизни, В частном собрании неизданных рукописей Бернар Юссон нашел сообщение об одном необычайном событии, которое произошло в начале XVII века в окружении государственного советника Сен-Клера Тюрго. Речь идет о мемуарах врача, не предназначенных для публикации? и об алхимии в них больше нигде не говорится, в силу чего они и представляют для нас особый интерес.
Советник состоял в связи с незамужней дамой, которую принимал каждый день в своем доме. Стремясь соблюсти приличия, та уходила в город в сопровождении старого конюшего, мэтра Арно; тот дожидался ее у соседнего фармацевта, с которым в конце концов подружился. Этот фармацевт, более двадцати лет посвятивший созданию философского камня, однажды встретил мэтра Арно радостным воплем:
– Наконец-то я его нашел! Нашел!
– Что ты нашел?
– Камень, Арно… Эликсир! Посмотри, – воскликнул он, потрясая какой-то склянкой, – вот раствор жизни. Выпьем его немедленно, старый друг, в нашем возрасте нам это более чем необходимо.
С этими словами фармацевт налил по полной ложке эликсира себе и Арно. Проглотив жидкость, он предложил Арно сделать то же самое, однако старый конюший из осторожности лишь смочил губы и язык. Из затруднения его вывел присланный дамой лакей, который сообщил, что хозяйка их уже покинула дом советника и ему должно сопровождать ее. Арно отдал ложку с эликсиром фармацевту и удалился с такой быстротой, какую позволяли его дряхлые ноги.
Однако: по пути домой его вдруг прошиб холодный пот, сменившийся сильным жаром. Дама, страшась за жизнь верного слуги, послала одного из лакеев за фармацевтом, который, как она знала, был в дружбе с Арно. Лакей вернулся один: фармацевт внезапно скончался!
Конюший довольно быстро оправился от недуга, но лишился волос, ногтей и даже зубов. Сен-Клер Тюрго, узнав об этом странном происшествии, решил лично побеседовать с ним. После этого разговора он предложил 100 тысяч ливров за склянку с эликсиром, но наследники фармацевта не смогли ее отыскать, потому что в лавке было обнаружено множество совершенно одинаковых сосудов без каких бы то ни было надписей на них.
Много лет спустя врач, вхожий в дом Сен-Клера Тюрго, описал это необыкновенное событие в своих мемуарах. В заключение он добавил, что у Арно вновь выросли волосы, ногти и зубы, а в момент написания мемуаров старый конюший чувствовал себя превосходно, невзирая на свои сто двадцать три года…
