Коллектив авторов
Институциональная экономика
Под редакцией доктора экономических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации И.К. Ларионова
Рекомендовано федеральным государственным бюджетным образовательным учреждением высшего профессионального образования «Государственный университет управления» в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению подготовки «Экономика» (уровень бакалавриата)
Министерство образования и науки Российской Федерации ФГАУ «Федеральный институт развития образования» Регистрационный номер рецензии 542 от 30 июня 2015 г.
Авторский коллектив:
И.К. Ларионов – д.э.н., профессор, заслуженный деятель науки РФ (руководитель авторского коллектива);
А.Т. Алиев – д.э.н., профессор;
К.В. Антипов – д.э.н., профессор;
А.Н. Герасин – д.э.н., профессор;
О.Н. Герасина – д.э.н., профессор;
Ю.А. Герасина – д.э.н., профессор;
Л.П. Дашков – д.э.н., профессор;
П.В. Солодуха – д.э.н., профессор;
М.А. Гуреева – к.э.н., доцент;
О.Н. Денисова – к.э.н., доцент;
Е.А. Ехлакова – к.э.н., доцент;
В.Ф. Лохмачев – к.э.н., доцент;
С.В. Плеханов – к.э.н.;
Т.С. Сальникова – к.э.н., доцент;
М.А. Хончев – к.э.н., доцент;
К.М. Киселев – к.э.н.;
И.И. Ларионова, Д.А. Костычева.
1. Развитие науки об экономических институтах в России и за рубежом
1.1. Разработка проблем институциональной экономики в отечественной науке
Наука об институтах в экономике, в том числе экономических, правовых, социальных, политических, смешанных (интегрированных) институтах, каковыми является прежде всего государство, существовала и продолжает существовать не только в форме институционализма как течения экономической мысли на Западе, зародившегося в начале XX в., но и в качестве других экономических учений, в том числе экономического наследия русских ученых досоветской эпохи[1].
В качестве примера сошлемся на экономические труды С.Ф. Шарапова, который на рубеже XIX–XX вв. создал стройную теорию финансирования экономического развития, которая и в настоящее время не потеряла своего значения для России, а также и всего мира. Более того, она становится все более актуальной по мере нарастания современных экономических проблем как в нашей стране, так и за рубежом. В отличие от неоконсерваторов-монетаристов, которые нацелены на полное подчинение экономики и даже всей жизнедеятельности людей денежно-финансовым потокам, регулируемым по рецептам монетаризма и направляемым в соответствии с интересами финансовой олигархии, С.Ф. Шарапов создал на системной основе стройную теорию формирования денежных потоков, подчиняемых задачам развития отечественной экономики, а не накопленного денежного капитала в качестве главной цели.
С.Ф. Шарапов сравнивал два варианта строительства железной дороги применительно к России начала XX в. В одном варианте Россия берет деньги взаймы за рубежом и строит на эти деньги железную дорогу. В итоге в стране появится еще одна дорога, но при этом соответственно увеличится внешний долг, который придется возвращать с процентами. В другом варианте Россия строит железную дорогу за счет внутренних источников, не прибегая к внешним заимствованиям. С этой целью государство эмитирует бумажные деньги целевым образом для финансирования строительства. Через предоставление эмитированных таким способом денег осуществляется финансирование – активизация всех факторов производства, необходимых для строительства. Эти факторы в достатке присутствуют внутри страны во всем необходимом диапазоне от заводских производственных мощностей по изготовлению рельсов, шпал, строительной техники и т. п. и до рабочей силы, значительная часть которой не вовлечена в эффективную трудовую занятость. В результате осуществления второго варианта у России появится железная дорога, как и в первом варианте, но при этом внешний долг страны не увеличится, появится дополнительное количество денег (за счет эмиссии), что никак не будет провоцировать инфляцию, поскольку эмитированные деньги будут полностью обеспечены дорогостоящим товарным покрытием в виде построенной железной дороги.
С.Ф. Шарапов обратил внимание на то, что после отмены крепостного права в России в 1861 г. для дальнейшего развития экономики страны объективно требовалось увеличение денежной массы, поскольку принудительные хозяйственные связи между крестьянами и помещиками заменялись товарно-денежным оборотом, для чего было необходимо увеличение количества денег. Однако в то время в России нашлись реформаторы, уговорившие царя отказаться от серебряных денег под предлогом того, что золотой рубль лучше серебряного. В результате денежная масса страны, ограничившаяся только рублями, обеспеченными золотом, оказалась непомерно сжатой, сильно ограниченной по сравнению с потребностями народного хозяйства страны в деньгах. Такая ситуация на несколько десятилетий затормозила экономическое развитие России.
Ситуация очень похожа на ту, которая наблюдается в России в период радикальных рыночных реформ по рецептам неоконсерватизма-монетаризма, начатых сразу же после распада СССР в августе 1991 г. В результате проведения денежно-финансовой политики государства по рецептам монетаризма денежная масса в РФ оказалась сжатой до 14–16 % ВВП в 90-х гг., в то время как в стране с более-менее отрегулированной рыночной экономикой этот показатель колеблется около 80 % ВВП, иногда и больше, например, в отдельные годы в Германии – 96 %, в Японии – 107 %, в Швейцарии – 122 %.
В результате резкого сжатия денежной массы (в разы против оптимума) произошло обрезание прироста денег как на входе в кругооборот капитала производственного предприятия (на стадии Д – Т, Сп, Рс), так и на выходе при реализации готовой продукции потребителю, испытывавшему острый недостаток денежных средств (на стадии Т'-Д' кругооборота капитала).
Радикальные реформаторы искусственно ограничивают денежную массу в стране под предлогом борьбы с инфляцией. Однако такой способ действенен только тогда, когда денег выпущено больше, чем то их товарное покрытие, которое может быть произведено при полной загрузке имеющихся производственных мощностей. В случаях их недогрузки, особенно сильной, что характерно для современной экономики РФ, сжатие массы денег в стране не только не снижает инфляцию, а, наоборот, увеличивает ее посредством следующего механизма: а) сжатие денежной массы на входе и выходе воспроизводственного процесса на предприятии приводит к спаду производства; б) постоянные издержки распределяются на все меньшое число изделий; в) растет себестоимость и, соответственно, цена единицы продукции. В сравнении с 1990 г., этим последним полным годом советского периода истории, по прошествии 25 лет рыночных реформ по рецептам неоконсерватизма-монетаризма объемы промышленного и сельскохозяйственного производства в стране остаются значительно ниже, а что касается структурных изменений в экономике, то они произошли не в положительную, а в отрицательную сторону, а именно в направлении превращения экономики страны в топливно-энергетический и сырьевой придаток к мировому рынку. Если в 60-80-е гг. в народном хозяйстве РФ (в составе СССР) ведущими отраслями были наука, образование, машиностроение, страна занимала лидирующие позиции в мире в освоении космоса, ядерной энергетике и других наукоемких отраслях, хотя и при однобоко-гипертрофированной концентрации интеллектуального, кадрового, производственно-технического, ресурсного, финансового потенциала в отраслях ВПК (начиная с 60-х гг. такая концентрация была уже неоправданна, хотя ранее она являлась жизненной необходимостью), то в настоящее время в “локомотив” российской экономики был превращен экспорт нефти и газа при массивном вывозе валютной выгрузки за рубеж, присвоении львиной доли природной ренты не народом, а олигархическим структурами[2].
Правда, в 2000-е гг. экономическое положение России, в сравнении с 1990-ми гг., существенно улучшилось, заметно повысился жизненный уровень народа. Этому соответствовало увеличение денежной массы в РФ в 2–3 раза по сравнению с 90-ми гг. до 40–45 % ВВП. Однако этого недостаточно. В современной экономике РФ нужно увеличить денежную массу в 2–2,5 раза за счет целевой эмиссии денег, направляемой строго контролируемым образом на развитие науки, образования, производства, прежде всего наукоемкого, с одной стороны, и на финансирование внутреннего покупательного спроса со стороны государства и населения – с другой. При этом необходимо проведение жестких мер по ограничению непомерно разбухшей спекулятивно-посреднической сферы, не допуская прокручивания эмитируемых денег в разного рода спекулятивных сделках. Параллельно следует сильно ограничить вывоз из страны капитала. Нужно отказаться от привязки рубля к доллару США, а золотовалютные резервы, ограничив их разумным пределом, хранить исключительно внутри страны, отказавшись от ситуации, когда огромные денежные средства омертвлены в непомерно раздутом резервном фонде, вместо того чтобы использовать их для финансирования инновационного развития страны на базе НТП.
Такое развитие в принципе невозможно без отказа от денежно-финансовой политики государства по рецептам неоконсерватизма-монетаризма, помня, что это политика неоколониального типа в интересах США и других стран Запада, в соответствии с двумя стандартами. Взамен должна быть выработана денежно-финансовая политика в национально-государственных интересах России, и здесь весьма полезно использовать теоритическое наследие С.Ф. Шарапова и других отечественных ученых, в том числе и более поздних генераций.
Развитие отечественной экономической мысли в России в советский период истории происходило под влиянием экономического учения К. Маркса, которое, с одной стороны, создавало предпосылки для плодотворных научных исследований и разработок, а с другой – в силу ряда политико-идеологических обстоятельств тормозило развитие экономической мысли в стране.
В данной связи необходимо остановиться на оценке экономической теории К. Маркса. Эта теория носит системный характер, что выражается, помимо прочего, в концепции системы общественного воспроизводства, объединяющей в себе все составные части экономической науки (аналогично сборочному цеху машиностроительного предприятия). При этом принципиальное значение имеет выделение в системе общественного воспроизводства четырех сфер-процессов: производства, распределения, обмена, потребления. Уже только из одного перечисления этих сфер видна абсурдность идеи чисто рыночной экономики в качестве самодостаточной, если учесть, что рынок – это другое название сферы-процесса обмена в системе общественного воспроизводства, попытка построить рыночную экономику как самодостаточное начало[3] равнозначна попытке искусственно вырвать сферу-процесс обмена (рынка) из четырех сфер-процессов общественного воспроизводства – производства, распределения, обмена, потребления.
Не случайно везде, где применяются методы неоконсерватизма-монетаризма, происходит сильнейший спад производства, вплоть до его свертывания. Наглядным примером служит город Детройт – центр автомобильной промышленности США, раньше процветавший, а теперь превратившийся в город-банкрот, у которого не хватает денег на вывоз мусора, содержание полицейских, отопление и освещение и т. д.
К. Маркс связал систему общественного воспроизводства с теорией круговорота и оборота капитала, описав ее в системном виде. Кроме того, К. Маркс глубоко и обстоятельно исследовал генетическую структуру товара и денег, товарно-денежных отношений. На языке институционализма это можно было бы назвать генетическим анализом рынка. Разработка К. Марксом проблемы товарного и денежного фетишизма с выделением его субъектной и объектной сторон (параграф 1 главы 1 “Капитала”) далеко выводит экономическую науку за рамки собственно экономики, охватывая социально-психологическую и духовную сферы жизнедеятельности человека.
Несмотря на все заслуги К. Маркса[4] в развитии экономической науки, ряд его подходов и положений были определены исходя из зашоренной политической тенденциозности. В частности, разработав учение о прибавочной стоимости, верно описывающее образование части прибыли капиталиста, К. Маркс проигнорировал другой, параллельный источник этой прибыли, каковым выступает синергетический эффект, порождаемый эффективным комбинированием факторов производства в результате предпринимательской, организационно-управленческой деятельности предпринимателя-капиталиста, которая, конечно, имеет место далеко не всегда. В результате, по К. Марксу, общество в лице государства должно экспроприировать всякую капиталистическую частную собственность, не различая ее наличия у двух таких крайне противоположных представителей капитала, как Генри Форд и Джордж Сорос. Между тем собственность Г. Форда, создавшего свое богатство за счет эффективного производства, увеличившего национальное богатство страны[5], не должна экспроприироваться, чего нельзя сказать о собственности Дж. Сороса, нажитой путем спекуляций.
К. Маркс и Ф. Энгельс заявляли, что сущность своего учения они видят в установлении общественной собственности на средства производства. Для этого нужна революция и диктатура пролетариата. Однако вопрос о том, каким именно образом общество сможет так сорганизоваться, чтобы его члены, все как один, а не как лебедь, рак и щука, управляли общественной собственностью, классики марксизма оставили в тени, заявив, что их потомки, когда проблема встанет на практическую плоскость, разберутся в этом лучше них. В наши дни все более очевидно, что общественная собственность, не структурированная на относительно обособленные субъекты управления, что роднит их с частными собственниками, является утопией.
К. Маркс, а также и В.И. Ленин выступали за полную отмену денег после совершения пролетарской революции. На практике это выразилось в экономической политике военного коммунизма. В дальнейшем В.И. Ленин признал, что жизнь показала ошибочность попытки отмены денег, сразу замечая, что для их ликвидации потребуется целая историческая эпоха.
В условиях построения социализма, используя марксистколенинское учение, но и помимо него, многие отечественные ученые как развивали теорию институтов в экономике, так и конкретизировали ее в виде практических разработок, воплощая их в реальную хозяйственную практику. Не имея возможности упомянуть всех выдающихся ученых-экономистов советского периода, внесших особо значительный вклад в развитие экономической науки и практики, которая относится также и к экономическим институтам, пусть и без применения термина институционализма, назовем имена С.Г. Струмилина, Н.Д. Кондратьева, А.К. Гастева, А.В. Чаянова, А.Г. Зверьева, И.В. Канторовича, В.С. Немчинова, Н.П. Федоренко, П.Г. Кузнецова, К.Н. Плотникова, Т.С. Хачатурова, Н.А. Вознесенского, Я.А. Кронрода, Д.С. Львова, С.Ю. Глазьева и др.
Василий Леонтьев, усвоив науку и практику народно-хозяйственного планирования в СССР, а затем эмигрировавший в США, получил за свои научные публикации Нобелевскую премию по экономике. В исторически короткие сроки в СССР была сформирована самая эффективная в 30-50-е гг. в мире экономическая система, с ядром народно-хозяйственного планирования. Это была исторически значимая инновация в экономической науке и практике, СССР в тот период развивался успешнее и быстрее, чем любая другая страна в мире. И то, что наша страна победила гитлеровскую Германию в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., показывает, помимо прочего, достижения экономики страны, проявившей большую эффективность, чем экономика Германии, на которую, между прочим, работали и все завоеванные нацистами страны Европы. В считанные годы СССР сумел создать ракетно-ядерное оружие и затем вышел на лидирующие позиции в области освоения космоса, ядерных исследований и энергетики.
К началу 60-х гг. лидеры Запада были в панике перед экономическими успехами СССР.
Но что же произошло с экономикой страны, что после таких грандиозных успехов к началу 60-х гг. XX в., частично продолжавшихся по инерции и в 70-80-е гг., с середины 80-х гг. стали говорить об экономическом застое, отставании в НТП, заниженном уровне жизни основной массы населения, низком качестве ширпотреба, талонах на табачные и винно-водочные изделия и т. п.?
Причина заключается в следующем. Все успехи советской экономики в 30-50-х гг. XX в. были достигнуты в рамках мобилизационной модели развития экономики с безусловным приоритетом военно-промышленного комплекса. В тот исторический период это было не просто оправданно, а жизненно необходимо. А. Гитлер планировал уничтожить одну половину населения нашей страны физически, а другую – превратить в рабов в буквальном смысле. США при помощи угроз ядерного оружия также собирались поработить народы СССР.
Однако после создания ракетно-ядерного щита ситуация кардинально изменилась. На историческую повестку дня встал вопрос о замене мобилизационной системы хозяйствования системной хозяйствования мирного развития.
Партийно-государственное руководство страны сначала во главе с Н.С. Хрущевым, затем Л.И. Брежневым и другими последующими руководителями, кроме М.С. Горбачева, который стал сдавать Западу во главе с США национально-государственные интересы страны, эту историческую задачу осознало недостаточно ясно и только отчасти. В результате вместо того, чтобы разумно трансформировать мобилизационную систему хозяйствования с уклоном в ВПК в систему хозяйствования периода мирного развития[6] при обеспечении оборонной достаточности[7], был взят курс на встраивание рыночных механизмов хозяйствования, ориентированных на максимизацию прибыли при росте самостоятельности субъектов хозяйствования в мобилизационную систему хозяйствования в качестве ее составной части, но при сохранении всех ключевых элементов этой системы (централизованное государственное планирование для всех отраслей, предприятий и организаций; централизованное материально-техническое снабжение; установление цен и определение заработной платы всех работников без исключения государством в централизованном порядке и т. д.).
Реформы, проводимые в экономике Н.С. Хрущевым (замена отраслевого принципа управления народным хозяйством территориальным, деление обкомов КПСС на промышленные и сельскохозяйственные и др.), носили волюнтаристский непродуманный характер. Они нанесли, конечно, вред экономике страны, но он не был фатальным. После снятия Н.С. Хрущева с должности все нововведения этого интеллектуально ограниченного, амбициозного лидера с тоталитарными замашками были отменены. Однако именно Н.С. Хрущев запустил особый тренд развития в социально-экономической сфере страны, который продолжался и в последующие десятилетия, вплоть до роспуска СССР в августе 1991 г. Именно этот тренд сформировал социально-экономическую почву для раскола на отдельные страны великой державы.
О каком тренде идет речь?
Торжественно объявив на XX съезде КПСС о том, что в СССР в 1980 г. будет построен коммунизм, Н.С. Хрущев задал курс на выравнивание зарплат рабочих и служащих, что выразилось в замораживании оплаты труда высокооплачиваемых работников при некотором росте зарплат низко- и среднеоплачиваемых работников. Параллельно была проведена денежная реформа с деноминацией рубля в 10 раз, в связи с чем был запущен перманентный инфляционный процесс, так что к 1990 г., по сравнению с 1953 г., цены на предметы потребления выросли в среднем в 5 раз, а заработная плата квалифицированных кадров, от которых в первую очередь зависело эффективное развитие народного хозяйства, осталась на прежнем уровне, а у профессоров даже существенно снизилась. На начало 50-х гг. зарплата доктора наук, профессора составляла 6000 руб., кандидата наук, доцента – 3200 руб., при работе на 1,5 ставки – соответственно по 9000 руб. и 4800 руб. Что можно было купить на эти деньги? Автомобиль “москвич” (копия “опеля”, но только не с двумя, а с четырьмя дверьми) продавался населению за 9500 руб., “победа” – за 16 000 руб., при том, что эти машины не уступали по потребительским качествам иностранным моделям-аналогам, отличались повышенной антикоррозийной устойчивостью и могли эксплуатироваться в условиях российского климата в течение нескольких десятилетий. Длинная болгарская дубленка с поясом стоила 600 руб., 1 кг сыра – от 25 до 30 руб. и т. д. Н.С. Хрущев посчитал, что профессора имеют слишком большую зарплату, снизив ее с 6000 до 4500 руб., параллельно заменив старые рубли новыми в пропорции 10 к 1. В результате заданного тренда снижения или замораживания зарплат высокооплачиваемых квалифицированных кадров в сочетании с инфляцией уже в начале 80-х гг. все работники, от которых в первую очередь зависело развитие и процветание государства и его экономики, в разы снизили свой жизненный уровень. В этот же период в СССР стал формироваться и расширяться теневой сектор экономики (подпольные цеха и даже фабрики), а также теневая составная часть легальной планово-распределительной экономики с охватом левыми, теневыми доходами нескольких десятков миллионов людей, у которых доходы оказались значительно выше, чем у квалифицированных кадров, определяющих научно-технический прогресс в стране. Парадоксально, но какой-нибудь заведующий складом промтоваров или продовольствия, директор среднего магазина имел доходы в несколько раз выше, чем профессор, генерал, даже союзный министр. Именно многомиллионная масса леводоходников теневого сектора экономики явилась той социально-экономической, культурно-психологической базой, на которую опирались рыночные реформы периода перестройки и периода либерально-рыночной революции сверху, когда вся экономика России была разом выброшена из планово-распределительной системы хозяйствования в рыночно-капиталистическую систему, причем с подрывом фундамента последнего, каковым является покупательная способность основной массы населения.
В результате экономической реформы, определенной решениями сентябрьского Пленума ЦК КПСС 1965 г., в экономику СССР был вмонтирован механизм ее разрушения изнутри, который неуклонно и притом мощно толкал народное хозяйство к деградации. Прежде чем характеризовать этот механизм, приведем типичный пример, взятый из реальной практики хозяйствования.
В 1977 г. на ленинградском предприятии “Красная Заря” решался вопрос о принятии к производству двух разных конструкций машины одинакового назначения. В одном варианте машина получалась в пять раз дороже и значительно хуже по качеству, чем в другом. Дороговизна объяснялась применением особо дорогих деталей и узлов, а также излишним усложнением конструкции, а худшее качество – тем, что такая усложненная конструкция оказывалась ненадежной, часто выходя из строя. Очевидно, что в разумно организованной экономике предприятия выбрало бы более дешевый по затратам вариант и причем лучшего качества. Однако фирма “Красная Заря” приняла к производству другой вариант, более дорогой и худшего качества. Почему? Потому что в плановораспределительную систему мобилизационного типа был вмонтирован несвойственный ей механизм рыночно-капиталистического хозяйства, ориентированный на максимизацию выручки от реализации и прибыли, на рост поощрительных фондов и увеличение премий. В итоге и мобилизационная система хозяйствования была в корне подорвана, и рыночно-капиталистическая модель хозяйствования, нацеленная на эффективность, тоже не складывалась. “Ни богу свечка, ни черту кочерга”. Как все это и происходило в приведенном выше примере.
При выборе предприятием более дорогого и худшего по качеству варианта изделия сбыт его был гарантирован по сколь угодно высокой цене, устанавливаемой государством пропорционально затратам. Напомним, что гарантированность сбыта по административно устанавливаемым ценам при централизованной системе материально-технического снабжения – это элементы планово-распределительной системы хозяйствования мобилизационного типа. А ориентация на рост объемов реализации продукции, прибыль, поощрительные фонды, премии и т. п. – это элементы рыночно-капиталистической системы. При выборе антиэкономического варианта фирма “Красная Заря” имела лучшие экономические показатели, получала больший объем доходов, большую прибыль, увеличивались поощрительные фонды и премии. Парадоксально, но предприятия и организации в СССР после реформ, начатых в 1965 г., были заинтересованы приобрести у поставщиков сырье, материалы, полуфабрикаты, детали, узлы и т. д. не по более низким, а по более высоким ценам, поскольку это обеспечивало более высокие доходы и прибыль. Ведь государство устанавливало цену на продукцию предприятия на основе себестоимости с прибавлением прибыли пропорционально ее величине, а сбыт продукции по такой цене также был гарантирован государством через систему материально-технического снабжения. Так, в СССР был сформирован и повсеместно распространился так называемый затратный механизм хозяйствования, нацеленный на искусственное накручивание по цепочкам межотраслевых связей стоимостного вала, взвинчивание доходов и прибыли.
Примечательно, что идеологическое и научно-практическое сопровождение реформ, запущенных в 1965 г., осуществлял институт системных исследований, созданный по протекции Председателя Совета Министров СССР Н.А. Косыгина. А в дальнейшем именно из этого института вышли учителя и наставники Е.Т. Гайдара и его соратников, которые осуществляли идеологическое и экспертное обслуживание радикальных рыночных реформ по рецептам неоконсерватизма-монетаризма, причем модели и сценарии этих реформ разрабатывались в США, в частности в Гарвардском университете и ЦРУ, разумеется, в интересах Америки, а не России.