Коллектив авторов
Горячие ветры
Книга посвящается 75-й годовщине победы в битве под Москвой и 120-летию со дня рождения маршалов Советского Союза Г.К. Жукова и К.К. Рокоссовского
Некоммерческое литературно-художественное издание
Издатель Витюк Игорь Евгеньевич
г. Пушкино Московской области
При оформлении обложки использованы фотографии из сети Интернет, в том числе: с сайта RusVesna.su (фото СУ-3 °CМ в Сирии), информационных агентств REUTERS (фото г. Грознго времён Чеченской войны) и ИТАР-ТАСС (война в Афганистане, автор – Георгий Надеждин), а также – фотокорреспондента Великой Отечественной войны Максима Альперта (комиссар, поднимающий подразделение в бой).
Александр Маргелов, полковник в отставке
Александр Васильевич Маргелов – прозаик. Родился 21 октября 1945 года в г. Кишинёве. В 1970 году окончил ракетный факультет МАИ и поступил на работу инженером в Центральное конструкторское бюро экспериментального машиностроения (ЦКБЭМ) в подмосковном Калининграде (ныне город Королёв). С 1971 года – на службе в Советской армии (ВДВ), до 1980 года – в Научно-техническом комитете Воздушно-десантных войск. Окончил экстерном Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище и Военную академию бронетанковых войск. Работал главным экспертом управления Государственной компании «Россвооружение».
Полковник в отставке. Герой Российской Федерации. Руководитель «Фонда содействия войскам специального назначения и ВДВ имени Героя Советского Союза, генерала армии В.Ф. Маргелова». Награждён орденами Красного Знамени и Красной звезды, многими государственными и ведомственными медалями. Лауреат премии Дружбы народов «Белые журавли России» с вручением одноименного ордена. Член Союза писателей России.
Скончался 19 июля 2016 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Огненные дороги отца
Документальная повесть
Ещё при жизни генерала армии В.Ф. Маргелова называли «Человек-легенда», «Десантник № 1». Люди, которые служили под его командованием, именовали себя «маргеловцами», а аббревиатура Воздушно-десантных войск – ВДВ, и по сей день расшифровывается как «Войска Дяди Васи». Патриот, человек отважный, дерзкий, прямой, заботливый командир, талантливый военачальник, способный на поступки на основе чести, всегда готовый к самопожертвованию…
Именно ему принадлежит честь и слава создания непревзойдённых Воздушно-десантных войск. Участник пяти войн, как он сам говорил, Василий Филиппович всей душой войну ненавидел, рассказывал о ней редко и скупо. Зато фильмы про войну любил – усаживаясь перед экраном телевизора, признавался: «Люблю войну в кино смотреть!»
* * *
В ноябре 1943 года части 2-й гвардейской армии, разгромив фашистские полчища на подступах к Днепру и в Левобережной Украине, вышли к Днепру. Однако из-за больших потерь в личном составе, недостатка хорошо обученного пополнения, постоянного отставания корпусной и армейской артиллерии, а также армейских тылов, форсировать с ходу Днепр частям и соединениям армии не удалось. В этой сложной обстановке командующий 4-м Украинским фронтом генерал Ф.И. Толбухин отдал приказ 2-й гвардейской армии перейти к обороне на фронте Екатериновка, Каховка, Британы, Казачьи Лагеря, Алешкин, Збурьевка и далее по побережью Чёрного моря и подготовке к освобождению Правобережной Украины. Задача перед гвардейцами стояла весьма серьёзная, так как они не должны были ни в коем случае допустить форсирования Днепра противником и высадки его десантов в тыл нашим войскам и на берег моря. Для усиления войск приказом командующего фронтом армии передавался 1-й гвардейский и 116-й укрепленные районы. Полным ходом развернулось строительство оборонительных рубежей.
С выходом к Днепру обеспеченность советских войск материальными средствами, особенно боеприпасами, значительно снизилась. Из-за осенней распутицы и бездорожья машины с боеприпасами либо завязали в глубокой грязи, либо стояли без горючего. Сильно отстали и артиллерийские части, тылы растянулись на десятки километров. Советские воины рыли окопы и траншеи, сооружали дзоты и блиндажи, готовились дать фашистам достойный отпор.
А угроза со стороны фашистов оставалась реальной. Особенно беспокоил советское командование Херсонский укреплённый плацдарм на левом берегу Днепра в районе озера Вчерашнее. Нашему командованию стало известно, что Гитлер приказал своим воякам удерживать этот плацдарм любой ценой. Более того, 13 ноября фашисты высадили десант на Кинбургской косе и, закрепившись на ней, пытались контролировать воды Днепровского и Бугского лиманов, ведущих в Николаев и Херсон.
Со 2 по 4 декабря развернулись сильные бои в низовьях Днепра по ликвидации Херсонского плацдарма и укреплений фашистов на Кинбургской косе силами 13-го гвардейского стрелкового корпуса и 2-го гвардейского механизированного корпуса. Гвардейцам 3-й стрелковой дивизии в боях за ликвидацию Херсонского плацдарма пришлось сражаться против противника в плавнях сухопутья, рукавов и проток Днепра. А стоял уже декабрь, и советским солдатам, с боями продвигавшимся по заболоченной местности, приходилось то и дело принимать холодные, в полном смысле этого слова, ванны. Но гвардейцы в этих тяжёлых боях прорывали одну за другой линии фашистской обороны, прижимали противника к реке и уничтожали. Большую помощь в этих боях оказывала «матушке пехоте» артиллерия. На одном из совещаний командующий 2-й гвардейской армией генерал Г.Ф.Захаров сказал командующему артиллерией генералу Стрельбицкому: «Устройте мне здесь настоящий артиллерийский обмолот противника!»
И артиллеристы свою задачу выполнили блестяще. Демонстрируя высокое огневое мастерство, они на отдельных участках создавали такую высокую плотность огня, что буквально сметали с лица советской земли целые фашистские части, засевшие в обороне.
Здесь, в этих боях, отлично проявили себя воины самых различных родов войск и специальностей. Так, например, химики полковника А.Т. Бабаяна умело провели задымление вражеских позиций. Под прикрытием дымовой завесы наши части ринулись вперёд и сбросили остатки частей 4-й горнострелковой дивизии фашистов в ледяные воды Днепра.20 декабря нашими войсками были одержана ещё одна блестящая победа: сильно укреплённый Херсонский плацдарм прекратил своё существование.
Гвардейцы блестяще завершили год упорных боёв за освобождение советской земли. Начав героические бои у стен Сталинграда, они высоко пронесли свои победные знамёна сквозь пламя сражений на реке Мышкова и «Миус-фронте», в Донбассе и на Молочной. За год боёв гвардейцы 2-й армии освободили 2500 населённых пунктов и вызволили из фашистской неволи сотни тысяч советских людей. Пройдя от Волги до Днепра две тысячи огненных километров, гвардейцы-богатыри очистили от врага 125 тысяч квадратных километров родной земли.
Теперь, после ликвидации Херсонского плацдарма и херсонских предмостных укреплений противника, создались предпосылки к форсированию Днепра и освобождению Херсона.
Далее рассказывает сам Василий Филиппович Маргелов. «В войсках 3-й гвардейской стрелковой дивизии полным ходом развернулась подготовка к форсированию Днепра. Я целыми днями находился в частях, организовывая подручные средства для переправы, обучая воинов действиям в ходе форсирования широкой водной преграды, каковой являлся Днепр. И вдруг меня вызвали в штаб армии. То, что я услышал от командующего, оказалось для меня большой неожиданностью. 2-я гвардейская армия получила боевой приказ Верховного Главнокомандующего ударом из Кула прорвать оборону противника на Перекопском перешейке, главными силами овладеть городом Армянск и к исходу первого дня операции выйти на рубеж южнее Суворово, Караджанай; к исходу второго дня – на рубеж южнее Заливная, озеро Янгул; в последующем развивать наступление во взаимодействии с соседней 51-й армией, наступавшей с плацдарма на Сиваше, уничтожить перекопскую группировку противника в районе города Ишунь и к исходу четвёртого дня выйти на рубеж реки Чатырлак.
Советское Верховное Командование придавало большое значение Крымской операции, и поэтому координирование действий сухопутных и военно-морских сил в ходе её осуществляли Маршалы Советского Союза А.М. Василевский и К.Е. Ворошилов. В авангарде наступающих на Крым войск шёл 13-й гвардейский стрелковый корпус генерала П.Г.Чанчибадзе. И, откровенно говоря, я считал, что меня, заместителя командира 3-й гвардейской стрелковой дивизии, которая входила в 13-й гвардейский стрелковый корпус, вызвали для постановки боевой задачи по прорыву обороны на Перекопском перешейке и боям в Крыму. Однако я услышал совсем другое: приказом командующего фронтом я назначался командиром 49-й гвардейской стрелковой дивизии. Признаться, я несколько растерялся, услышав приказ о столь высоком для меня, тридцатипятилетнего полковника, назначении. Всего какой-то год назад был подполковником – командиром полка под Сталинградом… От командующего фронтом, видимо, не укрылось то, что творилось в те мгновения в моей душе. И он, как бы поддерживая меня, крепко пожал руку и сказал:
– Командование фронтом, как и командование армией, считает, что вы, товарищ Маргелов, будете достойным командиром 49-й гвардейской и под вашим командованием она одержит ещё не одну победу! Готовьтесь к форсированию Днепра и взятию Херсона!
– Служу Советскому Союзу! – только и смог от волнения произнести я».
Чуть больше двух месяцев выпало полковнику Маргелову исполнять должность (ИД) командира 3-й стрелковой гвардейской дивизии, а теперь новый поворот в его боевой биографии – ИД командира 49-й… В мае 1944 года приставка «ИД» к его должности была убрана.
* * *
В начале марта 3-я гвардейская дивизия находилась в обороне и занимала по фронту огромный участок почти, что в 70 километров. Знакомясь с личным составом дивизии, полковник Маргелов – новый командир дивизии отметил, что хотя гвардейцы и «сидели» в обороне довольно продолжительное время, однако настроение у них было наступательное. Все понимали: раз вышли к Днепру, значит, оборона-дело временное, впереди их ждёт наступление.
Форсирование водного рубежа – всегда задача не из лёгких. А тут перед гвардейцами простирался широкий и величавый Днепр. Противоположный берег его, изобилующий высотами и кручами, фашисты сильно укрепили. Переправиться через широченный Днепр, а затем ещё и прорвать сильно укреплённую оборонительную полосу немцев – эта задача по плечу только закалённым в боях воинам. А дивизия в этот период была укомплектована в основном пополнением из бывших оккупированных районов, ранее в армии не служившем. Поэтому первое, на что комдив В.Ф. Маргелов обратил внимание при подготовке личного состава дивизии к форсированию Днепра – это научить солдат преодолевать водные преграды, умению прорывать оборону противника.
Занятия по боевой подготовке командир дивизии приказал проводить в условиях, максимально приближенных к реальным. Днём и ночью бойцы учились в днепровских плавнях, как вязать плоты, как грузить на них технику, как вести огонь с лодок и других плавучих средств. По его приказу широко практиковалась подготовка к форсированию Днепра и последующим действиям на макетах местности. Комдив добивался, чтобы буквально каждый боец знал свою задачу при форсировании и в бою.
Немцы, предвидя вероятность форсирования нашими войсками Днепра, взорвали, сожгли или вывезли всё, что могло быть использовано для переправы. Поэтому для подготовки переправочных средств в ход пошло всё, что было под рукой. Плоты вязались из брёвен, досок, порожних снарядных ящиков, а иногда и просто из вязанок камыша, которого в днепровских плавнях было хоть отбавляй.
Особую смекалку проявил полковой инженер 144-го гвардейского полка гвардии капитан-инженер Константин Жуков, ранее отличившийся при подрыве железнодорожного моста у Херсона. Ему предстояло переправлять полковые артиллерийские орудия, а пушка – это не пулемёт, её на камышовом плотике не переправишь. И тогда капитан Жуков предложил делать плоты под орудия из бочек из-под горючего. Плоты получились на славу! Во время форсирования они не тонули, даже когда их дырявили осколки и пули.
Также по приказу командира дивизии В.Ф. Маргелова каждым полком было проведено тренировочное форсирование озера в районе села Костогрызово, которое по своей ширине не уступало Днепру. Да и местность здесь, изобилующая высотами и оврагами, была во многом сходна с местностью на правом берегу Днепра, где немцы создали мощную полосу обороны.
Большую партийно-политическую работу в период подготовки к форсированию Днепра и освобождению Херсона провели партийные и политические органы дивизии во главе с недавно прибывшим в соединение гвардии полковником Миролевичем.
Партийно-политическая работа в дивизии проходила в соответствии с поставленными перед гвардейцами задачами. Благодаря усилиям политработников во всех стрелковых ротах были созданы полнокровные партийные организации. Пополнение рядов партийных организаций шло главным образом за счёт приема в ряды ВКП(б) отличившихся в бою солдат, сержантов, офицеров. За это время было принято в члены ВКП(б) 157 человек.
Одной из лучших партийных организаций дивизии была партийная организация 147-го гвардейского стрелкового полка. Её возглавлял смелый и отважный офицер – политработник гвардии майор Рыжков. Он вёл постоянную работу с парторгами рот и батальонов за увеличение рядов партийцев в подразделениях, прилагал большие усилия для улучшения партийно-политической работы перед наступлением. И его энергичная деятельность дала впоследствии положительные результаты. Отец вспоминал, что в ходе боев за Херсон коммунист Рыжков не раз личным примером увлекал бойцов на подвиги.
Большую пропагандистскую работу проводила в войсках дивизии газета 49-й гвардейской стрелковой дивизии «Гвардеец». Она постоянно помещала на своих страницах корреспонденции, репортажи и очерки о лучших бойцах, их боевых подвигах.
В начале марта 1944 года комдивом был получен боевой приказ командующего армией на форсирование Днепра и взятие Херсона. Однако командование фронта и Ставки, учитывая, что фронт наступления дивизии слишком велик, указало: «…форсировать по мере возможности». Вспоминая те дни, отец рассуждал: «Но что значит «…по мере возможности». Мне было известно, что ранней весной 1944 года Красная Армия на всех главных стратегических направлениях разворачивала крупномасштабные наступательные операции. В том числе и наш 3-й Украинский фронт. И если командование приказывало наступать, хотя и «…по мере возможности», то я, как командир дивизии понимал, что надо сделать всё невозможное – форсировать Днепр – на то мы и гвардейцы!»
Командир дивизии вместе с начальником штаба дивизии гвардии полковником Валерием Фёдоровичем Шубиным, командирами полков – гвардии полковником Андреем Григорьевичем Лубенченко, гвардии полковником Михаилом Егоровичем Прокоповичем, гвардии подполковником Тюриным Андреем Ивановичем, командиром артполка гвардии подполковником П.К. Федорковым – самым тщательным образом изучали обстановку, не раз ездили на рекогносцировку. В эти дни активизировали свою деятельность разведчики. Однако им долго не удавалось взять «языка». Два раза разведчики пытались пробраться через Днепр, но фашисты, засевшие в прибрежных кручах, беспрерывно освещая в ночное время хрупкий приднепровский лёд ракетами, срывали все попытки наших разведчиков добыть «языка». Время шло, а одна разведгруппа за другой возвращались домой с задания промокшие с ног до головы, так и не сумев добыть столь необходимые сведения.
Тогда комдив приказал очередную группу возглавить гвардии сержанту Ноговицину. Разведывательную задачу ему и его группе полковник В.Ф. Маргелов ставил лично. Разъяснил, что от успеха группы будет зависеть и успех дивизии. Уяснив задачу, Ноговицин без лишних слов коротко ответил:
– Задание принято, «язык» будет доставлен!
– Не слишком ли вы самоуверенны, товарищ сержант? – усомнился начальник политического отдела полковник Миролевич.
И действительно, глядя на этого невысокого, хрупкого бойца с обветренным лицом и воспалёнными от бессонных ночей глазами, вряд ли можно было подумать, что за его плечами десятки дерзких и успешных разведывательных поисков.
– Хлопец он хоть и не видный, зато сердце у него – львиное! – заступился командир дивизии за гвардейца.
И не напрасно. Своё слово разведчики сдержали благодаря отваге и находчивости командира группы сержанта Ноговицина. Скрытно подобравшись к переднему краю противника, Ноговицин и его бойцы целых четыре часа вели наблюдение за оборонительными позициями фашистов. Детальное изучение противоположного берега показало, что оборона противника состоит из отдельных огневых точек, связанных между собой ходами сообщения. Когда ночь опустилась на землю, сержант Ноговицин приказал своим бойцам по-пластунски преодолеть набухший прогибающийся лед Днепра и первым пополз к противоположному берегу.
Переправа группы прошла настолько скрытно, что немцы даже не шелохнулись. В прибрежном откосе разведчики отыскали ложок, по нему поднялись в гору и вышли к дороге. Здесь разведчики обнаружили фашистский пост. Сориентировавшись на местности, сержант Ноговицин решает осуществить дерзкий план. На наших разведчиках были одеты трофейные плащ-палатки, и сержант-гвардеец решил воспользоваться этим. Он построил своих бойцов в колонну и повёл их прямо по дороге к немецкому посту. Фашисты никак не могли предположить, что на их участке могут появиться советские разведчики, и подпустили бойцов сержанта Ноговицина вплотную. А этого гвардейцам только и надо было.
Появление наших разведчиков возле самого немецкого поста было настолько неожиданным, что фашисты не успели даже открыть огонь. Меткими выстрелами гвардейцы четырёх из них уложили наповал, а унтер-офицера захватили в плен. Умело обеспечив отход и прикрытие группы, сержант Ноговицин без потерь переправился через Днепр и доставил долгожданного «языка» в штаб дивизии.
Из показаний пленного стало известно, что немецкое командование потребовало от херсонской группировки войск защищать свои позиции до последнего солдата. Немецкие части и подразделения, занимающие оборонительные позиции по днепровским берегам севернее и южнее Херсона, а также в самом Херсоне, находятся в состоянии повышенной боевой готовности. В особенности сильные укрепления немцы создали в самом городе, использовав для них все постройки, а также жилые дома, из которых они силой выселили всех людей, не считаясь с тем, что под пронизывающим мартовским ветром и дождём оказались тысячи женщин, детей, стариков. Бойцы дивизии, да и сам комдив, не раз слышали доносившиеся из-за Днепра лающие голоса немецких солдат, выстрелы и стоны мирных советских людей. Это фашисты, осуществляя тактику «выжженной земли», изгоняли их из-под родного крова, создавая «мёртвое пространство» вокруг своих оборонительных рубежей.
Гвардейцы рвались в бой, а командир дивизии полковник Маргелов упорно искал ту самую «возможность», которая обеспечила бы дивизии успех в ходе форсирования Днепра и штурма Херсона.
8 марта комдив побывал в своем левофланговом 147-м гвардейском стрелковом полку, которым командовал М.Е. Прокопович. Левофланговые подразделения полка соседствовали с подразделениями 295-й стрелковой дивизии, части и подразделения которой занимали позицию прямо напротив Херсона и готовились штурмовать его в лоб. Немцы, судя по всему, понимали это и, создав мощную оборону, готовились здесь к упорному сопротивлению. Проведя рекогносцировку и оценив обстановку, комдив 49-й пришел к выводу, что на левом фланге его гвардейская дивизия, учитывая плотность и мощь фашистской обороны, вряд ли будет иметь успех. Да и чувствовалось, что немцы именно здесь ждали главного удара советских войск и готовились ко всем неожиданностям.
Изучая обстановку перед наступлением, полковник В.Ф. Маргелов побывал и в подразделениях своего центрального 144-го гвардейского стрелкового полка, которым командовал гвардии полковник А.Г. Лубенченко. Здесь подготовка к форсированию была в полном разгаре. Люди рвались в бой, но средств форсирования было подготовлено ещё мало. Побывав на занятиях по боевой подготовке, командир дивизии пришёл к выводу, что солдат этого полка необходимо упорно готовить к грядущим боевым испытаниям.
А между тем вышестоящие штабы торопили командира 49-й гвардейской дивизии с форсированием Днепра. А он, не раз изучая обстановку по карте, сам приходит к выводу, что командование торопит его не зря – успешное форсирование войсками его дивизии Днепра и удар по левому флангу фашистской группировки, прикрывавшей Херсон, с последующим охватом Херсона справа, могло создать для немецких войск угрозу окружения. Чего-чего, а «котла» фашисты боялись после Сталинграда как огня! Да и командование, торопя комдива, не скрывало, что от успеха 49-й гвардейской стрелковой дивизии во многом зависит успех всей херсонской операции.
«9 марта 1944 года, – вспоминал генерал армии В.Ф. Маргелов через 40 с лишним лет, – я дал приказ своему правофланговому 149-му гвардейскому стрелковому полку гвардии подполковника Тюрина совершить ночной марш и сосредоточиться по левому берегу Днепра южнее города Берислава.
Проведя этот маневр, командир полка доложил мне по телефону, что полк сосредоточился и готов к выполнению дальнейших приказаний.
Я срочно выехал в полк. Ночь была адская. Дождь хлестал как из ведра. Беспрерывными порывами налетал сильный ветер. Великая река только что освободилась ото льда, и её тяжелые воды плескались где-то рядом в кромешной темноте.
«А не попытаться ли форсировать Днепр прямо сейчас? – неожиданно подумал я. – Ночь, хоть глаза выколи. Немцы сейчас, наверное, попрятались по блиндажам. Не любят они такой погоды. А пока очухаются, так не то что полк, а дивизию можно будет переправить… Да и бойцы, узнав, что их комдив уже на правом берегу, с утроенной энергией совершат бросок через Днепр…»
Не думал, не гадал я тогда, что боевая обстановка внесёт совсем иные коррективы в мой план, и мне придётся с 67-ю бойцами почти трое суток удерживать плацдарм, и в живых нас останется только 14 человек…».
После этого отец закурил новую папиросу из лежащей на столе пачки «Беломорканала» и на какое-то время замолчал, как бы заново переживая выпавшие на их долю испытания. Затем он медленно, охрипшим от волнения голосом продолжил свои воспоминания.
– Кто у вас лучше всех подготовлен к переправе? – спросил у подполковника Тюрина.
– Третий батальон гвардии капитана Валуева, – ответил комполка.
– Пошли, – сказал я.
Через некоторое время мы были в расположении батальона.
– Пулемётную роту в моё распоряжение! – приказал я комбату. – Будем форсировать…
– Товарищ комдив! – запротестовал было гвардии подполковник Тюрин. – Зачем же так рисковать! Ведь неизвестно, что там, на том берегу…
– Переправимся, узнаем! А ты оставайся здесь в готовности к форсированию и жди моей команды! – ответил я командиру полка.
– Пулемётная рота к выполнению задачи готова! – доложил прибывший командир пулеметной роты гвардии старший лейтенант Семен Гуменюк.
Приказав старшему лейтенанту Гуменюку готовить бойцов и матчасть к переправе через Днепр, я ещё раз уточнил ранние и поставил новые задачи частям и подразделениям по форсированию реки и боевым действиям на том берегу. Соблюдая все меры предосторожности, отчаливаем от берега. Днепр встретил наши тяжелогружёные лодки и плоты крутой волной. По-прежнему хлестали порывы ветра вперемежку с колючим дождём. Едва достигли середины Днепра, как над нашими головами, словно люстры, вспыхнули ослепительные огни немецких осветительных ракет. И тут же чёрная днепровская вода закипела от разрывов мин и снарядов. В бой вступили наши пулемётчики.
Одна из мин взорвалась где-то справа, и в сполохах разрывов я увидел, как перевернулся один из плотов. С него в ледяную воду посыпались люди. Однако гвардейцы не растерялись, а, уцепившись за брёвна полуразрушенного плота и удерживая на нём «максим», продолжали плыть к берегу. Как я потом узнал, в ледяной купели оказались гвардейцы пулемётного взвода гвардии младшего лейтенанта Георгия Ноги. Но и в этой ситуации, как-то пристроившись у пулемёта, сам командир продолжал бить по вражескому берегу короткими очередями.
Хочу сказать, что этому отважному офицеру в дальнейшем фронтовая судьба ниспослала не только это испытание. Несколько позднее, в боях за Николаев, гвардии младший лейтенант Георгий Нога был ранен в живот. Ранение было настолько тяжёлым, что хирурги не стали делать операцию, полагая, что она всё равно не поможет. Однако офицер каким-то чудом, без всякого хирургического вмешательства, поправился и снова встал в строй, не комиссовался, хотя и имел такую возможность.
Разве это не пример героической стойкости советского гвардейца! Гвардии младший лейтенант Георгий Нога был представлен мной к награждению орденом Боевого Красного Знамени.
Но вот, наконец-то, наша лодка ткнулась носом в прибрежный песок. Десант есть десант, и действовать тут надо сноровисто и быстро. В едином порыве гвардейцы ринулись на берег и, выбив фашистов из прибрежных оборонительных линий, устремились вперёд.
Вскоре, используя складки местности, мы успешно продвинулись ещё дальше и оседлали дорогу Берислав-Херсон. Удар наш был настолько силён и неожидан, что фашисты решили, что Днепр форсировала, по крайней мере, целая дивизия. И они начали панический отход к Херсону. Однако к утру опомнились, и обстановка резко изменилась. Едва забрезжил рассвет, как показались густые цепи немецких автоматчиков. Подпустив фашистов поближе, пулеметчики старшего лейтенанта Гуменюка открыли кинжальный огонь. Не многим немцам удалось уйти живыми. Не повезло и тем транспортёрам, которые двигались по шоссе Берислав – Херсон. Надеждам фашистов прорваться к Херсону был положен конец.
Видимо, обеспокоенное положением на своём левом фланге обороны, немецкое командование решило во что бы то ни стало ликвидировать захваченный плацдарм. Одновременно фашистское руководство предприняло все меры, чтобы на захваченный нами Бериславский плацдарм не переправился ни один советский солдат.
В воздухе нудно завыли моторы десятков фашистских самолётов, которые наносили удары по переправляющимся войскам и по нашему плацдарму. Беспрерывно била фашистская артиллерия, в том числе и шестиствольные минометы. Эта огневая завеса и приостановила форсирование Днепра подразделениями как 149-го полка, так и другими частями и подразделениями дивизии.
Прошёл один день сражения за Бериславский плацдарм, пошёл второй, а подкрепления, которого мы ждали с таким нетерпением, не было. Всё меньше и меньше оставалось в живых героических защитников плацдарма. Кончались боеприпасы. А немцы продолжали наседать. В этой обстановке мне ничего не оставалось, как прибегнуть к крайней мере – вызвать на себя по рации огонь артиллерии своего артиллерийского полка.
Чтобы не потерять управление частями дивизий, я всё время поддерживал связь по радио с начальником штаба 49-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии полковником Шубиным. Понимая всю сложность создавшегося положения, он делал всё возможное, чтобы не только подразделения 149-го полка как можно быстрее переправились через Днепр на захваченный нами Бериславский плацдарм, но и другие части дивизии могли оказать нам посильную помощь.
1944-й год, командир 49-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии генерала-майор Василий Маргелов
Надо отметить, что начальник штаба дивизии гвардии полковник Шубин был закалённый в боях, храбрый и решительный офицер. Ему довелось также, как и мне, участвовать в боях с белофиннами. Он отличился при прорыве линии Маннергейма, при форсировании Выборгского залива. В августе 1941 года в должности начальника связи 41-й лёгкой танковой бригады В.Ф. Шубин совершил поход в Иран. В том же месяце прямо из Тегерана его бригада была переброшена под Новороссийск. Особенно отличился В.Ф. Шубин в ходе Феодосийского десанта. Здесь, в боях за Феодосию, он был сначала назначен начальником оперативного отделения 236-й мотострелковой дивизии. Инициативным, вдумчивым офицером зарекомендовал он себя и в боях по освобождению Ростова. После освобождения Ростова, когда 271-я стрелковая дивизия гнала фашистов на запад, Валерий Федорович был тяжело ранен. Ему давали негодность к службе в армии, но он остался в строю. Перед началом боёв по прорыву «Миус-фронта» подполковник Шубин был назначен начальником штаба 49-й гвардейской стрелковой дивизии. И вот теперь, в боях за Херсон, проявились лучшие качества этого боевого офицера. Благодаря его находчивости 3-й батальон 149-го гвардейского стрелкового полка 11 марта 1944 года успешно форсирует Днепр и высаживается на Бериславский плацдарм. К этому времени из 67 защитников Бери-славского плацдарма осталось только 14 человек. Поэтому можно понять нашу огромную радость, когда в перепаханные фашистскими снарядами и минами окопы, в которых мы отбивались до последнего, влились бойцы гвардии капитана Валуева. Однако фашисты продолжали яростные атаки, стремясь во что бы то ни стало сбросить защитников Бериславского плацдарма в Днепр. Но чаша боевого успеха постепенно клонилась в нашу сторону. Несмотря на сильнейший артиллерийский и миномётный огонь, 149-му гвардейскому стрелковому полку гвардии подполковника Тюрина удалось прорваться через кипящий от разрывов Днепр и высадиться на плацдарм. Теперь мы навязывали фашистам свою инициативу. В ходе упорных боёв по расширению плацдарма полку А.И. Тюрина удалось выйти в район Пареводар, Новая Тягинка. По моему приказу полк продолжил развивать наступление вдоль берега Днепра на Херсон».
Бывший комсорг 1-го батальона 149-го сп гвардии сержант И.Г. Степаненков вспоминал командира дивизии «стройным, высоким и… строгим командиром. Он лично наблюдал за полем боя, а при необходимости сам шёл в боевых порядках наступающей пехоты. Так было и в районе Кучегуара, где песчаные курганы на берегу Днепра, в беспорядке разбросаны на местности. Особенности курганов в том, что они скрывают перспективу обзора за ними и кажется, что за ними ничего нет. И так по всему берегу. Фашистское командование использовало эти курганы для создания глубоко эшелонированной обороны, превратив каждый из них в укрепленную огневую точку. И, как мне представляется, комдив полковник В.Ф. Маргелов умело нащупал, а затем и использовал слабость немецких солдат – их боязнь вести огонь в ночных условиях по причине легкого обнаружения (демаскировки) их позиций, а также умение наших младших офицеров использовать штурмовые отряды при штурме обособленных огневых точек. Основные достоинства штурмовых отрядов в ночном бою – маневренность, быстрота действий во время боя, возможность охвата боевыми действиями большой территории. Это и в дальнейшем широко использовал командир дивизии».