Ричард А. Кнаак
Легенда о Хуме
– Кэз? – Собственный голос напугал Хуму, он походил на карканье.
– И как это вы догадались?!
Хума осмотрелся вокруг. Он был в палатке, приспособленной под лазарет. Большинство коек были пустыми, но на некоторых лежали израненные рыцари: кто-то без руки, кто-то без ноги, кто-то весь в бинтах. Он вздрогнул всем телом. Это снова причинило ему резкую боль.
– Что со мной случилось?
На морде минотавра появилась почти человеческая улыбка, послышалось его тихое хихиканье.
– Лучше спросите, чего не случилось! Во-первых, вы получили секирой по голове – вас спас только шлем. Затем вы упали с коня, и вас чуть было не затоптали насмерть. Все это время вы были без сознания. Удивительно как у вас кости остались целы, друг мой Хума. Правда, ваше тело все сплошь в синяках.
– Да, все тело жуть как болит.
– Еще бы! Скажите, вы всегда такой везучий?
Хума улыбнулся, но улыбка, как и любое его движение, вызвала боль во всем теле.
– Он проснулся?
Услышав нежный голос, Хума повернул голову и мгновенно забыл о боли.
Перед ним стояло видение из его грез! Молодая женщина с серебристыми волосами. На ней был халат, какой обычно носят целители Мишакаль, только без традиционного медальона. Халат тесно облегал ее стройную фигуру, и Хума в смущении отвел глаза в сторону.
– Проснулся, живой и не так уж и плох, как можно было ожидать. – Минотавр встал. – Ну, Хума, я передаю вас в руки вашего целителя. А я, знаете, пока вы были без сознания, только и делал, что рассказывал вашим командирам все, что мне известно о планах людоедов.
– Вам позволяют свободно ходить по лагерю?! – удивился Хума.
Кэз фыркнул с презрением:
– Увы, только в сопровождении двух вооруженных охранников. Но мне соблаговолили разрешить навестить вас…
– Вы представляли рыцарей иными, чем они оказались на деле?
Человекобык покачал головой:
– Вы и некоторые другие рыцари – иные, чем я думал, но рыцарство, увы!..
Кэз вышел, не сказав больше ни слова. Хума смотрел вслед, озадаченный. Неужели рыцарство заслуживает такого презрения? Не может быть!
– А у вас необычные друзья.
Хума снова взглянул на молодую женщину:
– Что вы сказали?
Она ответила очаровательной улыбкой. Губы ее были пухлыми и алыми, нос изящный и маленький, глаза миндалевидные. В них светилась нежность. А серебристые волосы отливали холодным блеском. Во всем ее облике было что-то неземное.
– Вы совсем пришли в себя? – обрадованно спросила она.
Хума зачарованно, забыв обо всем, смотрел на нее. Спохватившись, он покраснел и перевел взгляд на потолок.
– Извините. И не сердитесь на меня, миледи, – сказал он, краснея еще больше и слегка запинаясь.
Молодая женщина улыбнулась:
– Почему же я должна на вас сердиться? Она взяла влажное полотенце из чаши, стоявшей рядом, и вытерла ему лицо.
– И я вовсе не миледи. Меня зовут Гвинес, и мне будет очень приятно, если вы будете называть меня по имени.
Он тоже улыбнулся:
– А меня зовут Хума.
– Да, я знаю, – кивнула она. – И минотавр, и рыцарь, доставивший вас сюда, сказали мне ваше имя. Прежде я никогда не видела минотавров.
– Минотавр – друг, – только и сказал Хума; он решил попозже, когда наберется сил, рассказать ей о минотавре подробно.
А затем спросил:
– Вы сказали «рыцарь». А кто именно?
– О! – Она вздрогнула. – Он очень похож на мертвеца, даже тогда, когда говорит. Мне так жаль его!
Хума понял: это – Ренард. Значит, с поля боя его вынес командир.
– Вам вправду становится лучше? Боль, казалось, действительно утихла.
– Да. Это вас я должен благодарить за то, что боль проходит.
– Нет, я только помощница целителей. Хума попытался встать и не смог. От боли
он едва не застонал. Гвинес посмотрела на него,
словно на непослушного ребенка:
– И не пытайтесь вставать! Вы еще слишком слабы.
– Да, конечно. Меня лечили священники?
– Их здесь очень мало. Они не могут постоянно следить за состоянием вашего здоровья, поэтому я и ухаживаю за вами по их просьбе,
Несмотря на то что Гвинес улыбалась, говорила она серьезно. Целителей действительно было мало, и работали они без сна и отдыха.
– Где мы находимся?
– В лесу на западе Соламнии. Вы были без сознания, когда вас перевозили сюда. Сейчас мы весьма далеко от линии фронта.
– Мы победили?
– Никто не победил. Все осталось по-прежнему. Если бы не ваш отряд, людоеды могли бы прорвать оборону основных сил рыцарей. К счастью, сделать это им снова не удалось.
Она надолго задумалась, а затем сказала:
– Но хватит о войне. Вы хотите чего-нибудь поесть? Уже два дня вы ничего не ели.
Хума действительно был голоден. Однако, когда Гвинес стала размешивать какую-то похожую на мел пасту, аппетит у него пропал. Гвинее улыбнулась и наклонилась над Хумой с ложкой. Рыцарь недоверчиво посмотрел на пасту.
– Хума, это вполне съедобно. Откройте ротик.
Он послушно, как ребенок, открыл рот. Действительно, паста оказалась съедобной, хотя и не вкусной. Хума с трудом заставлял себя глотать ее. И, съев последнюю ложку, вздохнул с облегчением. Гвинес тоже, казалось, осталась довольной.
– К сожалению, сейчас я должна уйти. Но время от времени я буду заглядывать к вам. Он протянул ей руку:
– Благодарю вас.
Она покраснела, и он, смутившись, опустил руку.
И тут, как нельзя кстати, в палатку вошел Ренард. Гвинес, взяв пустую посуду, вышла. Хума смотрел ей вслед, а Ренард подошел к его постели:
– Минотавр сказал мне, что вы очнулись и что дело идет на поправку. Радостное известие. – Голос Ренарда звучал монотонно, словно он читал никому не интересный текст.
Но Хума знал, что за холодной неподвижной маской кроется страстная душа. Забрало Ренарда было поднято, и Хума долго смотрел в лицо человека, от взгляда которого многие прятали свои глаза.
Он обрадовался приходу командира.
Ренард наклонился к своему подчиненному:
– В бою всегда надо быть начеку, Хума. Помните об этом.
– Да, иначе попадет по голове.
Тонкие губы Ренарда на мгновение дрогнули в улыбке.
– Конечно. А это – очень вредно для здоровья.
Ренард говорил все так же бесстрастно.
– Что сейчас происходит? Гвинес сказала…
– Та молодая женщина?
Хума покраснел.
– Да. Она сказала, что все осталось по-прежнему…
Ренард, вздохнув, снял шлем. Седина, словно иней, покрывала его голову. Ренард не любил длинных волос. Волосы у него были коротко острижены. Не носил он и висячих усов. Никто не корил его за это. Просто Ренард не хотел быть как все.
– Да, сейчас дела обстоят именно так. Но, если верить Беннету, это знак того, что победа за нами. Он постоянно твердит: решающая атака Кринаса провалилась. После вашего боя с ним никто больше не видел Кринаса и не слышал о нем. Беннет даже стал расхваливать вас на все лады.
– Расхваливать меня?
– Я процитирую его дословно: «В результате этого боя Кринас или убит, или по крайней мере выведен из строя. Рыцарю Хуме сопутствовала удача, но она приходит только к храбрым и умелым воинам».
Беннет, конечно, был прав. Хуме сопутствовала удача. Любой рыцарь считал бы, что в том бою с Кринасом он одержал победу, но Хума…
– Я знаю, о чем вы думаете, Хума. Но вы не правы. Вы так же, как и сам Беннет, рыцарь до мозга костей. А помимо этого, умеете видеть мир в его истинном свете. – Ренард замолчал.
Хума лежал повернувшись к нему спиной.
– Когда я смогу снова встать в строй рыцарей?
– Когда окончательно поправитесь, не раньше. А для этого потребуется немало времени.
– Государь Освал что-нибудь говорил обо мне? – Хума ждал ответа с замиранием сердца. Верховный воин был для Хумы как отец родной.
Ренард встал и надел шлем. Кивнув головой, сказал:
– Верховный воин желает вам скорейшего выздоровления. Он говорит, что нисколько не сомневался в вашей храбрости.
О, эти слова сейчас были самой лучшей поддержкой для молодого рыцаря.
– А теперь отдыхайте, Хума. Когда буду свободен, приду к вам опять.
Ренард ушел. Хума остался один и задумался. Сможет ли он когда-нибудь действительно стать настоящим рыцарем – таким, как Беннет, государь Освал или Ренард?! Он не думал о Кринасе. Станет ли мстительный военный министр разыскивать какого-то никому не известного Хуму? Как говорится, поживем – увидим…
Кто-то, очень мягко ступая, подошел к палатке. Не лошадь; наверное, собака. Хума ощутил слабое зловоние. Послышалось что-то похожее на царапанье. В тусклом свете можно было видеть лишь очень смутные очертания.
В палатку вошел священник. Одна из сторон палатки заколебалась, словно от ветра. Запах исчез. «Священник?» – удивился Хума. Но тотчас успокоился. Священник был старый, маленький, толстый и почти совсем лысый.
– Меня зовут Бродрин. Вас что-нибудь беспокоит?
Хума задумался:
– А скажите, есть ли… Есть ли здесь волки? Волки или большие собаки?
Бродрин оглянулся на дверь палатки, словно ожидая увидеть вбегающего зверя, затем переспросил:
– Волки? Собаки? Пожалуй, несколько собак есть. А что касается волков… – Священник нервно рассмеялся. – Волк в стане рыцарей Паладайна? Нет, нет. Волки на стороне противника, сын мой. К сожалению, большинство из них обладают разумом. А почему вы спросили о волках и собаках?
– Мне кажется, я только что видел волка.
Старый священник встревожился. Голос Хумы звучал более или менее спокойно, но глаза блуждали тревожно: ему повсюду мерещились волки.
– Сын мой, вы ошиблись, или, возможно, просто сказывается ранение в голову.
– Вы так думаете?
Хума решил, что Бродрин прав.
– Я попрошу кого-нибудь осмотреть все вокруг. Может быть, это была какая-либо бездомная собака.
Священник повернулся и пошел к другим раненым.
Хума некоторое время смотрел на него, потом закрыл глаза.
Спал, к счастью, без сновидений; только несколько минут снился странный сон: какое-то существо вело его в глухой лес. Это существо было все время у него за спиной.
Как обычно, Хума, проснувшись, не вспомнил, что он видел во сне.
Глава 6
Хума наконец-то вышел из палатки – хотел осмотреть лагерь. Он не знал точно, где он сейчас, но знал, что лагерь переместился ближе к границе с Эрготом. Здесь было много оставшихся неповрежденными деревьев. Людоеды почему-то старались не уничтожать леса в окрестностях гор. Едва ли они любовались лесами, всем и каждому известно: в чем, в чем, а в поклонении красоте людоедов не заподозришь. Высокие могучие деревья, стоявшие еще при эльфах, напоминали о прежней мирной жизни.
Как и полагал Хума, в лагере было от двух до трех сотен рыцарей. Здесь находились: отряд личной охраны государя Освала, раненые, несколько местных жителей и даже несколько магов, оказывающих помощь священникам. Маги и священники обычно сторонились друг друга. Колдунам был чужд религиозный фанатизм, а священники не верили в особые методы магии, основанные на силе духа, а не на вере в божественное. Честно признаться, магам никто никогда не доверял полностью. Поэтому им не разрешали вести за собой армию. И это сильно задевало их самолюбие.
– Как вы сегодня чувствуете себя? Щеки Хумы вспыхнули от радости, но он попытался придать своему лицу безразличное выражение.
Гвинес с ведром в руках подошла к нему. Он все же не смог скрыть улыбку.
– Надоело лежать в палате, захотелось увидеть мир, пусть хоть и в пределах лагеря.
Она весело засмеялась, а потом спросила:
– Вы скоро вернетесь в палату?
Хума задумчиво кивнул.
Несколько раз приходил к нему Ренард. Хума знал, что государь Освал интересуется его здоровьем. Раз Верховный воин верит в него, он должен восстановить силы как можно скорее.
Порыв ветра закрыл лицо Гвинес пышными волосами. Она откинула их назад и, казалось, хотела что-то сказать, но тут в сопровождении двух рыцарей ордена Меча появился минотавр.
– Хума!
Кэз подошел и едва не стиснул своего верного друга так, что Хума мог запросто оказаться снова на больничной койке с тремя, а то и с четырьмя сломанными ребрами.
Рыцарь успел отстраниться и пострадало только плечо, на которое Кэз и налетел в порыве радости.
Прошло уже четыре дня с момента их последней встречи. Государь Освал теперь уже полностью доверял минотавру, рассказы Кэза оказались для него очень ценными. Рыцари сражались с людоедами уже многие годы, но очень мало знали о них. А минотавр знал всю подноготную.
– Гвинес… – сказал Хума. Но она уже ушла. Кэз все понял без объяснений.
– Я пришел не вовремя? Извините меня, дурака, если помешал.
Хума возразил:
– Вам не за что извиняться. Я очень рад вам, Кэз.
– Я и представить не мог, что мне будут задавать так много вопросов! Кажется, я уже все рассказал, а меня все спрашивают и спрашивают.
– Рыцарям нужна ваша помощь, Кэз. Мы хотим разбить… – Хума не договорил: высокий незнакомец, одетый в. темно-красную мантию с капюшоном, прошел мимо них. Лицо незнакомца было узкое и костлявое.
Провожая взглядом человека в красной мантии, минотавр сказал:
– Колдуны чем-то взволнованы. Я ощущаю их волнение, как запах. Это неприятно действует на меня.
Хума растер левое плечо: оно побаливало.
– Что же беспокоит их?
– Неизвестность. Они привыкли иметь дело с колдунами из Черной мантии, но ходят слухи, что Галан Дракос послал в бой только своих ренегатов. Вы видели сражение магов?
– Еще бы! Небо было совершенно черным!
– На нашей стороне была дюжина могучих магов. Четверо из них погибли, а остальные, может быть, никогда уже не смогут восстановить в полной мере свои силы. Но знаете, сколько у них было противников?
– Сколько?
– Трое.
– Трое?! – Рыцарь недоверчиво покачал головой. – Тогда они, должно быть, необыкновенно могущественны. Но откуда маги знают, что это не колдуны Черной мантии?
Кэз улыбнулся:
– Двое, возможно, и были из Черной мантии. А тот, что остался в живых и сбежал, действовал слишком непредсказуемо, он точно не мог пройти школу магов. Самоучка. Больше о нем никто ничего не знает.
Хума невольно вспомнил о Магиусе. Он, высокий и красивый, мог бы состоять при королевской свите, а не сидеть в мрачной башне заклинателя. Да, поначалу Магиус был самоучкой. Он многое постиг сам, без учителей. Магиус проводил магические опыты, даже с риском для жизни. Иногда, правда, он говорил, что хотел бы бросить занятия магией.
Кэза позвали, и он, тяжело вздохнув, попрощался с Хумой.
Рыцарь вернулся в палатку и большую часть дня проспал, словно младенец.
Вечером к нему зашел Ренард. Узнав, что Хума чувствует себя неплохо, командир сказал молодому рыцарю, что тому в ближайшие дни предстоит дежурство. Хума мог бы попросить об отсрочке, но был счастлив доказать, что он не зря принят в ряды рыцарей.
Зашла также и Гвинес, но разговор получился короткий и малозначительный. Было ощущение – она хотела сообщить что-то важное, но передумала. Больше он ее в лазарете не встречал.
В тот день, когда Хума должен был заступить на дежурство, в лагере царило оживление. Колонны рыцарей проследовали мимо шатра ставки. Шатер был увенчан знаменем с изображением зимородка и рыцаря из ордена Розы. Хума мог только догадываться, почему в лагере такое оживление. Ходили слухи, что людоеды прорвали восточную горную границу и продвигаются к Вингаардской Башне. По другим слухам, в одном из городов, в котором рыцари останавливались на ночлег, – чума. Хума был ошеломлен всеми этими слухами.
Когда пришел Ренард, он занимался лечебными процедурами. Раненым привезли холодной и горячей воды, а также пищу. Времени процедуры занимали немного, но помогали хорошо. В тот день они помогли Хуме также отвлечься и от тяжелых дум.
Ренарда чуть было не облили горячей водой, когда санитары переставляли ведра с места на место. Многие раненые были возбуждены, но лицо Хумы было бесстрастно.
– Я вижу, что вы готовы заступить на дежурство, – сказал Ренард.
Делая упражнения, Хума сильно вспотел, лоб был мокрым. Он еще не успел умыться. На слова командира Хума ничего не ответил, просто кивнул головой.
– С сегодняшнего дня вы – капитан охраны. Государь Освал считает, что вам по плечу такая должность, – сказал Ренард и окинул рыцаря взглядом с головы до ног.
Уже почти стемнело. Хума проглотил комок в горле.
– Позвольте мне привести себя в порядок.
– Разумеется. Я уже выбрал караульных для вашей смены. Когда будете готовы, зайдите ко мне.
Ренард вышел.
Обычно Хума не отдавал честь Ренарду. К тому же сейчас с ведрами в руках сделать это было трудно.
Хума боялся, что рыцари станут насмехаться над ним: мол, какой он капитан охраны; но никто над ним не подшучивал.
Для дежурства были выбраны в основном рыцари, которые либо были вообще не знакомы с Хумой, либо пришли в отряд сравнительно недавно и не успели еще попасть под влияние Беннета. Но нельзя сказать, что это были неподготовленные к тяжелой службе рыцари. Ни один дворянин, принятый в ряды рыцарей, не был таковым. В охране было также несколько ветеранов – из тех, что доказали свою преданность государю Освалу, – они оценивали людей прежде всего по их заслугам, а не по родословной.
Хума пошел проверять караульных.
На первом посту стоял как раз ветеран. Новоиспеченному капитану Хуме было неловко: приходится командовать человеком вдвое старше и в десяток раз опытнее его; но он знал, что каждый рыцарь, за исключением старших офицеров, вне зависимости от возраста назначается в охрану. И всетаки Хума не мог побороть внутреннюю неловкость, слушая рапорт старого караульного, и сумел совсем успокоиться лишь по дороге до следующего поста. Окажется ли следующий караульный моложе или старше первого – не столь уж и важно; просто Хума еще не привык быть командиром. Если бы произошло какое-нибудь происшествие, он бы винил во всем только себя. Хума подошел к краю леса на границе лагеря и стал всматриваться во тьму. В лесу мог кто-то прятаться; воображение рисовало чьи-то глаза, мелькающую призрачную фигуру.
После полуночи Хума вышел к посту, на котором часового почему-то не оказалось. Пост был на склоне холма, на открытом месте. Хуму мгновенно пронзило ощущение чьего-то присутствия. Он, конечно, мог поручить проверку постов кому-нибудь из подчиненных, но, так как командовал впервые, Хума решил сделать все сам. Сейчас он должен был либо позвать на помощь, либо вернуться в лагерь и сообщить о случившемся государю Освалу. Но на это ушло бы слишком много времени.
Обнажив меч, Хума вошел в лес. Несомненно, он понимал, что может погибнуть, но некая неодолимая, гипнотизирующая сила, казалось, тянула его в глубь леса. Он не видел ее, эту силу, но ощущал ее мощь. Она стала частью его самого, и он, беспомощный, все углублялся и углублялся в лес. Хума забыл о причине, побудившей его войти в лес, и помнил только одно – он должен обнаружить кого-то или что-то, прячущееся в лесу. Смутная тень обволокла Хуму, чьи-то красные немигающие глаза впились в него. Рядом стояла еще одна тень. Больше Хума ничего не видел и ничего не слышал. Да и чем зрение и слух могли помочь ему?! Чтобы увидеть этих призраков, появившихся в ночном лесу, нужно было обладать нечеловеческой силой воли.
Мерцающие огни проносились перед глазами оцепеневшего рыцаря. Когда он сделал еще несколько шагов вперед, большинство огней исчезло, но два, нацеленные на него, остались. Хума, спотыкаясь, шел на них; он не замечал – вокруг стоит полная тишина. Бронированный нагрудник, который был на нем, съехал набок.
Светящиеся глаза призывно мигнули, и смутная тень вокруг них стала более отчетливой. Наконец тишину разорвал голос. Он походил на шипение. Хума весь обратился в слух.
– Храбрый рыцарь, вам не страшно в своей броне?
Только сейчас Хума осознал, что защитный нагрудник сдвинут набок. Призрачная фигура, казалось, рассматривает только его бронированный нагрудник.
– Вас, кажется, никто не сопровождает?
Невидимая рука тронула Хуму за подбородок. Хума поворачивал голову то в одну, то в другую сторону – перед лицом неизменно оставались светящиеся глаза призрака.
– Ну что ж-ж-ж. Дракос будет доволен, военный министр тоже обрадуется. И не зря. Чтобы спасти свою жизнь, ему пришлось уйти с поля боя…
Взгляд и рука призрака легли на меч Хумы.
– Это вам больше не потребуется.
Вдруг Хума заметил: позади призрака, взявшего его в плен, появились какие-то сверкающие огни. Но призрак, глядевший на Хуму, не заметил этих странных огней.
Быстро приблизившись, огни показали, на что они способны. Все вокруг заполнил дикий рев, повеяло смертью.
Призрак бросил быстрый взгляд на своего пленника. Оцепенение Хумы уже прошло, рыцарь стал действовать молниеносно. Меч вонзился в призрака с необычайной силой. Тело призрака казалось вязким. Когти остервенело царапали лицо Хумы, а тот старался вонзить меч как можно глубже в тело призрака. Внезапно меч наткнулся на что-то твердое, но призрак не упал. Когти наконец перестали царапать лицо Хумы. Призрак несколько раз содрогнулся и замер.
Обессилев от схватки, Хума упал на колени. Какая-то темная фигура неслышно подбежала к нему и вдруг остановилась, словно наткнулась на кого-то. Хума поднял голову и различил на миг что-то бледное, напоминавшее очертаниями волка. Но видение тотчас исчезло.
Какое-то время Хума ничего не видел. Наконец он услышал шорох чьих-то шагов. Кто-то из глубины леса приближался к нему. Хума встал, слегка пошатываясь. Он еще не вполне пришел в себя.
– А теперь, с вашего позволения, я помогу вам.
Голос был властным. Хума почувствовал: чьи-то сильные руки поддерживают его. Рыцарь глубоко вздохнул, а незнакомец, глядя на поверженного призрака, захохотал:
– Хорошо сработано. Вы пригвоздили его к стволу дерева. Ваша сила впечатляет, а ведь противник у вас был не из слабаков.
– Кто вы?
– Отдышитесь и давайте немного прогуляемся. Вы зашли в лес гораздо дальше, чем полагаете.
Когда они отправились в путь, Хума украдкой взглянул на незнакомца. Тот был высок и одет в необычный, хорошо сшитый костюм. Хорошо уложенные золотистые волосы придавали ему царственный вид. Лицо было трудно рассмотреть, но у Хумы создалось впечатление, что оно красивое, даже прекрасное. Незнакомца можно было легко представить при королевском дворе, флиртующим с хорошенькими юными фрейлинами.
Но постойте: незнакомец не был незнакомцем! Просто Хума не видел его уже очень давно….
– Магиус! – неожиданно для самого себя выпалил рыцарь.
Они остановились. Спутник выпустил руку Хумы. Они посмотрели друг на друга, рыцарю показалось – его спутник светится изнутри.
– Хума! Приятно видеть тебя – даже при таких обстоятельствах. Впрочем, я все равно не смог бы долго, прости за выражение, водить тебя за нос.
– Ты жив?!
Хума долгие, долгие годы ничего не слышал о своем друге.
– Ты жив?! – повторил он изумленно. Лицо Магиуса было видно даже в кромешной темноте, его рот расплылся в улыбке.
– Да. И я прошу извинить меня.
С лица Хумы улыбка исчезла. Он спросил:
– Извинить тебя? Почему ты должен извиняться передо мной?
– Ты думаешь, я оказался здесь случайно? Нет. Но именно из-за меня твоей жизни угрожала опасность.
– Я не понимаю тебя.
Когда Магиус упомянул об опасности, рука Хумы невольно потянулась к мечу. Но меча при нем не было, он остался на месте схватки с призраком.
– Мой меч! Я должен пойти…
– Нет! – Голос колдуна звучал громко и повелительно. – Мы не должны больше оставаться в лесу. Поскорее возвращайся в лагерь. Если я не ошибаюсь, вот-вот могут появиться волкодлаки. И это случится не впервые. Увы, не впервые.
Магиус твердил, что рыцарь должен скорее вернуться в лагерь, и Хума понимал, что его друг прав. Однако он хотел еще кое-что узнать.
– Какие-такие волкодлаки? Какая опасность из-за тебя угрожала мне?
Что-то в облике его старого друга изменилось. Хотя они были ровесники, Магиус выглядел сейчас намного старше Хумы.
Колдун отвел глаза в сторону:
– Лучше, когда вернешься в лагерь, расспроси обо всем мага из Красной мантии. Он изложит тебе официальную версию.
– Ты чем-то обеспокоен?
– Теми неприятностями, которые предстоят тебе и которые я должен непременно отвести от тебя. Все мои беды – ничто по сравнению с тем, что предстоит тебе.
Впереди показались тусклые огни рыцарского лагеря.
Хума услышал встревоженные голоса. В лагере уже была поднята тревога. Магиус тоже услышал голоса. Он резко остановился:
– Что бы ты ни услышал обо мне, я – твой друг, Хума. – Колдун схватил рыцаря за плечи: – Верь мне! Мои пророчества всегда подтверждались.
Сияние, окружавшее Магиуса ореолом, исчезло в тот самый момент, как Хума уловил на лице своего друга выражение страха. Это был страх не только за себя, но и за Хуму.
– Слушай, – сказал Магиус, и по лицу его пробежала тень, затем на лице появилось какое-то неземное выражение. – Призраки не будут больше беспокоить тебя. Их послали за мной. Хозяева послали их за мной, как только узнали, что я ушел из-под их власти.
– Ты убегаешь от призраков Владычицы Тьмы, – холодно сказал Хума.
Раздался хруст сухой ветки. Оба замерли. Хума вгляделся во тьму, но ничего не увидел. Магиус наклонился к нему и прошептал:
– Я должен уходить. Ты хорошо знаешь меня, Хума. Знаешь, на что я способен. Верь в меня. Если с тобой что-то случится, плохое или хорошее, я найду тебя.
Между деревьями возникли высокие смутные силуэты. Магиус со злобой посмотрел на них и ринулся прочь. Хума хотел было остановить его, но понял: бесполезно. Он только молил богов, чтобы ему не пришлось вступить в бой – ведь у него не было меча.
Собравшись с духом, Хума пошел в лагерь. Он мог лишь уповать на то, что встретит сейчас кого-нибудь из своих друзей, а не колдунов.
Рыцарей, разыскивающих его, Хума увидел почти в том же месте, где пропал часовой. В случившемся он винил только себя. Хума хорошо понимал: враг либо еще скрывается вблизи лагеря, либо уже проник на его территорию.
Ренард, казалось, воспринял его сообщение совершенно спокойно. Но на самом деле известие о нападавшем на Хуму незнакомце, который мог быть только колдуном, встревожило его всерьез.
Отряд рыцарей с Хумой и Ренардом во главе отправился к месту происшествия. На теле часового не было обнаружено следов ран, он как бы просто упал замертво. Ренард сплюнул и с несвойственной ему горячностью проклял всех колдунов.
Хуму терзали угрызения совести. Рассказывая о случившемся, он не упомянул о Магиусе. Достоин ли уважения рыцарь, скрывающий правду? Но ведь Магиус был его другом, и его нельзя было выдавать.
Призрак, напавший на Хуму, предстал перед глазами рыцарей освобожденным от колдовских чар, в виде крупного существа.
Ренард выдернул меч, пригвоздивший колдуна к дереву, и тот рухнул на землю. Хума был удивлен. Оказывается, он рассек мантию колдуна со спины. Даже в полутьме лицо колдуна выглядело отвратительным. Только Ренард, казалось, спокойно взирал на это омерзительное чудовище. Возможно, колдун был человеком, но он очень напоминал, пресмыкающееся. Его кожа, темная и чешуйчатая, сверкала в свете факелов. Глаза – узкие прорези, а нос – крохотный. Хуме подумалось: даже зубы минотавра – ничто в сравнении с зубами колдуна. Рыцари помолились Паладайну.
Тело колдуна было облачено в прочную, грубую мантию коричневого цвета. Ренард брезгливо снял ее с колдуна – словно кожу гадюки.
– В мантии нет черного цвета Владычицы Тьмы, – сказал Ренард и приказал двум рыцарям: – Отнесите ее в лагерь. Интересно, что скажут по этому поводу наши маги? Остальным тщательно осмотреть все вокруг. Убедитесь, что колдун не оставил никаких сюрпризов. Хума, вы останьтесь со мной.
Когда рыцари ушли, Ренард посмотрел в глаза Хумы с таким гневом, что Хума невольно сделал шаг назад.
– Кто был еще?
– Никого.
– Был еще один. – От этих слов на лбу Хумы выступил пот. – Я это знаю, но никак не могу понять, зачем вы не хотите сказать правду. Если только…
Он стал пристально смотреть в глаза Хумы. Тот не отвел взгляд в сторону. Удивительно, но первым отвел глаза Ренард. Но Хуме все равно было не по себе.
– Очевидно, вы хотите защитить его, но я не понимаю, что было нужно здесь Магиусу?
– Я не… – Хума растерянно замолчал. Откуда Ренард знает о друге его детства?
– Вы многого не понимаете, Хума. Вы храбрый, умелый рыцарь, но вы слишком добры, слишком доверчивы. Особенно к колдунам. А им нельзя доверяться. Колдуны всегда обманывают. Они коварны и лживы.
Хума всегда слушался Ренарда, но сейчас он был с ним не согласен.
– К Магиусу это не относится. Мы с ним выросли вместе. Он не предает друзей.
Невозмутимый Ренард лишь огорченно покачал головой:
– Когда-нибудь вы вспомните мои слова, но будет уже слишком поздно.
Ренард дал понять, что разговор окончен.
– Пойдемте. Пора возвращаться в лагерь. Я полагаю, государь Освал должен узнать о случившемся.
Он передал Хуме меч. И тотчас зашагал в лагерь.
Хума поспешил вслед за командиром. Он пытался представить, что скажет Освалу Ренард и что будет говорить он сам. Ведь один из них будет знать, что другой солгал. Как поступить?
