Ричард А. Кнаак
Легенда о Хуме
Беннет пошел к всадникам. Его команды звучали сейчас так же уверенно и спокойно, как и до разговора с Хумой, словно никакого разговора не было и в помине.
Хума поднялся на крепостную стену. У одной из амбразур была оборудована площадка для наблюдения, на ней стоял Великий Магистр.
Увидев Хуму, он сказал озабоченно:
– Противник что-то задумал. Видимо, они готовятся к воздушному бою.
Из надвигающейся тучи сверкнула молния, вспышка возникла далеко за расположением армии Такхизис. Она приковала взоры всех рыцарей. А Хуме показалось, словно душа его вырвалась из тела и устремилась к ней. У него перехватило дыхание.
Придя немного в себя, он спросил:
– Что это было?
Великий Магистр недоуменно покачал головой:.
– Не знаю. Но я полагаю, что теперь на нас ринутся драконы и людоеды.
Хума вспомнил, для чего он поднялся на крепостную стену, и рассказал государю Освалу о Кольях Дракона.
Рыцарь еще не успел закончить рассказ, а Великий Магистр отдавал распоряжения: своим адъютантам:
– Передайте всем общая готовность!
Повернувшись снова к надвигающимся ордам Такхизис, государь Освал тяжело вздохнул.
Драконы тьмы приближались стремительно. Очень скоро они будут над столицей.
– Милорд! – воскликнул Хума. – Позвольте мне вместе с моим отрядом полететь им навстречу. Мы задержим противника, а рыцари за это время успеют приготовиться к бою. Надо создать боевые отряды по двадцать всадников в каждом, и пусть они все возьмут себе Копья. Затем пойдут в атаку, вслед за ними двинется пехота. Если мы добьемся преимущества в воздухе, то добьемся успеха и на земле.
– Вы идете на верную смерть!
Хума не колебался ни секунды, как ответить:
– Я отдам жизнь за Паладайна! Так на моем месте поступил бы любой рыцарь.
Освал устало кивнул головой.
Хума поспешил вниз, к своему отряду.
К его удивлению, все уже были в сборе, всадники сидели на драконах. И серебристая драконесса, конечно, тоже была здесь.
Хума рассказал, что они должны сделать, и Предупредил о смертельной опасности для них. Замолчав, он уже приготовился услышать возгласы протеста, но оказалось, все согласны с его планом и готовы пожертвовать собой. Беннет одобрительно кивнул Хуме.
Как ни странно, его драконесса ничего ему не сказала. Она словно отсутствовала. Когда он забрался ей на спину и дал сигнал к взлету, она повиновалась ему тотчас.
Вскоре к ним на Стремительном подлетел минотавр.
– Мы дорого продадим свою жизнь. Враги еще долго будут вспоминать нас.
– Нам надо найти убежище Дракоса, – сказал в ответ Хума. – Именно он направляет всю эту армию.
– Он и его госпожа.
Хума кивнул.
Государь Эйвандейл, повернув: голову на юго-восток, крикнул:
– Посмотрите! Что там такое?
Первым ответил Стремительный:
– Там еще одна армия! Значит, враг стал еще сильнее?
Но оказалось, это северная армия Эргота. Понимая, что если рыцари Соламнии будут побеждены; то и их ожидает рабство и гибель, рыцари Эргота решили нанести внезапный удар противнику с тыла.
– Долго ли нам предстоит лететь? – спросил Эйвандейл.
– Скоро будем уже снижаться, – ответил Беннет.
Хума с благодарностью посмотрел на Беннета: Сам он сейчас предпочитал не говорить ничего.
Впереди показалась группа вражеских драконов-разведчиков. Чтобы перехватить ее, драконы света перестроились и, едва ли не касаясь друг друга крыльями, полетели на врага. Драконы тьмы, очевидно, поняли их намерение и тоже сбились в тесную кучу. Однако некоторые драконы противника явно хотели продемонстрировать свое пренебрежение к опасности. Они оторвались от группы и полетели навстречу рыцарям.
Хума не мог сдержать усмешки. Если, раскрыв пасть и выпустив когти, вражеские драконы ринулись на них в атаку, значит, они не верят в могущество светящихся Копий.
Несколько драконов тотчас были сражены Копьями Хумы и его товарищей. Остальные повернули назад. Хума дал команду не преследовать их. Пусть уцелевшие драконы вернутся в свою группу и принесут с собой страх и панику.
Хума посмотрел на своих друзей. Глаза Кэза горели от возбуждения. Стремительный едва сдерживал себя, чтобы не броситься в погоню за удирающим врагом. Государь Эйвандейл смотрел вниз на своих соотечественников – на рыцарей Эргота. Лицо Беннета было спокойным, почти бесстрастным. Его рука уже зажила, и он крепко сжимал свое Копье.
Теперь навстречу рыцарям летела большая группа красных, черных, зеленых и голубых драконов. Были там и белые драконы – но без всадников. Хума полагал, что они просто служат для Такхизис пушечным мясом, ведь это были существа скорее хитрые, чем умные, и к тому же необученные ведению боя. Правда, они во время сражения были менее уязвимы, чем другие драконы.
На земле уже все пришло в движение. Армия Эргота вытянулась длинной широкой цепью; южный фланг людоедов развернулся навстречу ей, но северный, еще не знавший, что армия Эргота находящаяся в их тылу, перешла в атаку, продолжал продвигаться вперед. Таким образом, в центре образовалась брешь.
Хуму мгновенно осенило: «Мы немедленно должны их атаковать!»
Конечно, рыцари, находящиеся в столице, еще не могли видеть армию Эргота, но они должны были уже заметить, что армия людоедов распалась на две части. «Более выгодного момента для атаки и не придумать. Что же они тянут?»
По сигналу Хумы крошечная группа рыцарей с Копьями полетела на кажущуюся бесконечной армию людоедов. Началось сражение.
Вдруг стало темно, словно все вокруг поглотила адская бездна.
Потом вспышки света – яркие, как солнце – разорвали тьму. Значит, в бой вступили маги противника.
Серебристая драконесса увернулась от нападения вражеского дракона, в то же мгновение Хума увидел, что один из рыцарей с Копьем и его дракон окружены шестью черными драконами. Рыцарь и дракон света были тотчас убиты. В хаосе и мраке Хума не смог увидеть, кто же погиб.
Группа Хумы раскололась на части. Поблизости от Хумы были Кэз и Стремительный. Где-то недалеко слышался голос Эйвандейла.
Свирепый черный дракон, управляемый всадником Черной гвардии, обрушился на Хуму сверху. Хума крикнул серебристой драконессе об опасности, но она не смогла вытащить когти из спины красного дракона, с которым сражалась; Копье Хумы тоже торчало в спине красного дракона. Рыцарь выхватил меч и приготовился к схватке с черным гигантом. Неожиданно появился серебряный дракон и вступил в бой с черным. Хума узнал всадника. Это был Бьюрн, уже весь израненный. Кровь заливала его доспехи и спину серебряного дракона.
Внезапно Хума почувствовал острую боль в левой ноге и повалился на спину. Из глубокой раны хлынула кровь. Боль пронизывала все тело. Затуманенными глазами рыцарь увидел перед собой людоеда, сидящего на драконе. Людоед с огромной силой, во много раз превосходящей человеческую, нанес рыцарю прицельный удар секирой. Хума смог отразить удар, но почувствовал, что совсем обессилел. Боль становилась невыносимой. На его счастье, серебристой драконессе удалось наконец вытащить когти из красного дракона. Тот рухнул на землю вместе с людоедом.
– Хума!
Он не сразу понял, что зовет его драконесса. Она повернула к рыцарю голову и смотрела на него с тревогой и состраданием. Не раз он видел такие же глаза, но…
Вдруг одновременно с разных сторон раздались громкие крики. Хуме вначале показалось: новая стая драконов тьмы летит на помощь своим сородичам. Но он ошибся. Это летели золотые и серебряные драконы. Их было больше сотни, на каждом – рыцарь со светящимся Копьем.
Драконов тьмы охватила паника. Они, начиная бой, рассчитывали, что будут иметь дело лишь с небольшой группой, и вдруг!..
Красный дракон, приготовившийся напасть на Хуму, был мгновенно уничтожен. Он даже не успел выпустить когти для обороны
Противник понял, что обречен на гибель.
Хума дотронулся рукой до лба и почувствовал: рука стала липкой от крови. Он попытался вспомнить, когда и как его ранили в голову. Взглянув на беспомощно висевшую ногу, увидел: рана на ней все еще кровоточит. Кровь надо было срочно остановить.
Серебристая драконесса, выходя из боя, рванулась в сторону.
Из столицы все летели и летели новые отряды драконов света. «Сколько же Копий успел изготовить Дункан?» – подумал Хума.
Серебристая драконесса мчалась так, словно ее преследовала сама Владычица Тьмы. Когда она поворачивала голову к нему, Хума неизменно встречал ее полный отчаяния взгляд. Пытаясь остановить кровь, он крепко сжимал рану на ноге.
Наконец они перелетели через городскую стену столицы и опустились на поле, где оказывалась помощь раненым.
– Скорее снимите его! – Голос драконессы был хриплым и повелительным, и ее приказание было незамедлительно исполнено.
Хума уже не видел ни драконессы, ни кого-либо из санитаров.
Придя в себя, Хума увидел склонившуюся над ним Гвинес. Она промывала ему рану. Когда Гвинес дотрагивалась до рыцаря, боль сразу же стихала. Он ощущал живительный поток энергии, стекающий с ее пальцев. Лицо ее было бледным.
Хума осмотрелся вокруг. Они были на холме, далеко от поля боя, но звуки битвы доносились и сюда. Рыцарь увидел Эйвандейла: вместо левого бока было кровавое месиво. Беннет вроде бы не был ранен, но вид у него был такой, словно его в доспехах долго волокли по камням. Кэза поблизости не было.
Беннет смотрел на Гвинес, на его лице были написаны одновременно и восхищение, и отвращение. Он увидел, что Хума пришел в себя, и, встретившись с ним глазами, отвел свой взгляд.
– Бьюрн погиб, Хума, – наконец сказал племянник Освала и снова посмотрел на Гвинес. – Последнее, что я видел: он и его дракон бросились наперерез тому черному, что напал на вас… В общем, Бьюрн и его дракон погибли.
Это потрясло не только Хуму, но и Гвинес. Закрыв лицо руками, она заплакала.
Хума осторожно дотронулся до ее плеча.
– Она плачет не по Бьюрну, а… – Беннет осекся.
– Помолчите, Беннет, – сказал государь Эйвандейл. Он попытался и не смог встать.
– Хума! – Неожиданно на Стремительном к нему подлетел Кэз и, подняв секиру над головой, радостно приветствовал своего друга.
У Стремительного и у минотавра было множество мелких ран, но оба они выглядели бодрыми.
Хума только взглянул на них и тотчас снова повернулся к Гвинес. Она смотрела в сторону. Обернувшись к Беннету, Хума спросил:
– Что вы имели в виду? Что хотели сказать?
Беннет взглянул на Эйвандейла:
– Это видели все. Какой смысл скрывать? Если она сама не может сказать ему, кто-то все равно должен будет это сделать. Он должен все знать. Я ведь знаю, как он к ней относится.
– Это их личное дело! – Эйвандейл был разъярен не на шутку.
– Прекратите сейчас же, – неожиданно резко сказала Гвинес.
Она встала, глядя на Хуму и беспомощно опустив руки.
Эйвандейл снова хотел подняться с топчана и снова не смог. Обратившись к Беннету и Кэзу, он попросил:
– Помогите, пожалуйста, мне встать. Меня здесь, на холме, знобит, мне нужно найти местечко потеплей.
Кэз и Беннет подхватили его под руки и ушли все втроем.
Наконец Гвинес сказала:
– Я плачу по Бьюрну и по каждому, кто пал, сражаясь с Такхизис.
– Как и я.
Она попыталась улыбнуться.
– И особенно я скорблю о драконе, на котором летел Бьюрн, о большом серебряном драконе.
«Это брат моей серебристой драконессы, – тотчас вспомнил Хума. – Почему Гвинес так страдает из-за его гибели?» Она печально посмотрела вокруг. Они абсолютно одни…
Встретившись взглядом с недоумевающим взглядом Хумы, она тихо произнесла:
– Прежде чем я расскажу вам обо всем, знайте, что я люблю вас, Хума. Я никогда не сделала бы ничего вам во вред.
– Я тоже люблю вас. – Слова вырвались из груди рыцаря неожиданно легко.
– Боюсь, что скоро вы будете ко мне относиться по-другому, – сказала она грустно.
Хума не успел спросить ее о том, что она имеет в виду, – Гвинес вдруг засветилась почти так же, как светились Копья Дракона. Объятый ужасом и очарованием, рыцарь увидел, как ее лицо удлинилось, а нос и рот стали расти и превратились в зубастую пасть. Хума решил, что это чье-то колдовство, и встал, чтобы помочь ей рассеять злые чары, но нога еще не слушалась его, раненая голова болела. Он тотчас упал. Ее длинные тонкие руки становились все длиннее и длиннее. Небольшие ладони искривились, став когтистыми лапами. Она опустилась на четыре лапы и все росла и росла. Это было уже существо, даже отдаленно не напоминающее человека, и, глядя на нее, Хума в ужасе лишь качал головой. Ее одежда куда-то исчезла – только Паладайн знал, куда, – но в одежде больше не было никакой необходимости. На спине выросли крылья; вот она расправила их.
Превращение завершилось – перед Хумой стояла серебристая драконесса.
Глава 28
Потупив взор, серебристая драконесса тихо попросила:
– Хума, ради Паладайна, скажите мне что-нибудь!
Голос принадлежал именно Гвинес. Он смотрел на драконессу и видел, что она боится – боится того, что он может отвергнуть ее.
Хума не мог понять, что происходит с ним самим. Ему казалось: весь мир перевернулся. Это не могла быть Гвинес! Разве такое возможно?!
– Тогда, вечером, вы видели моего брата и именно его встретили также тогда, когда заходили к Дункану Золотые Руки. Мы с ним драконы, но мы оба можем существовать и в человеческом облике. Мы так восхищаемся вами, Хума, вами и вашим родом. За свою короткую жизнь вам удается свершить так много!
Хума ничего не сказал. Он вдруг отпрянул от нее. Это произошло не от страха, движение было чисто инстинктивным.
Она поняла, что должна немедленно снова принять человеческий облик. Крылья начали свертываться. Лапы стали гладкими и приобрели форму человеческих ног и рук. Вот она встала на ноги, и огромное тело стало сжиматься. Морда уменьшилась и округлилась, громадная пасть сузилась и превратилась в маленький рот с пухлыми, нежными губами. На голове стали, сверкая серебристым блеском, снова расти волосы.
Потрясенный рыцарь не мог и поверить, что все это – реальность.
– Мой брат говорил мне – но я вначале этому не верила, – что я стала жертвой своей страсти. Это происходит с очень немногими драконами. Я полюбила вас.
– Почему?
Она нахмурилась, не понимая, что он хочет узнать, и тихо произнесла:
– Вы олицетворяете дух Паладайна. Вы – сильный, добрый, храбрый рыцарь. Я люблю вас за то, что вы – это вы, вот и все.
– А, счастливые любовники! – Злой торжествующий голос вывел Хуму из оцепенения.
Галан Дракос, выглядевший так же, как при первой встрече, появился вдруг неизвестно откуда и, улыбаясь, смотрел на Хуму и. Гвинес.
– Я дал бы знать о своем присутствии еще раньше, но мне не хотелось прерывать такую замечательную сцену!
Гвинес издала крик, который не мог вырваться ни из одной человеческой груди, и была уже готова броситься на колдуна, но Хума преградил ей путь. Рыцарь сделал только несколько шагов и от острой боли, пронзившей все тело, упал. Только тогда он понял, что перед ним, как и прежде, призрак. Хума мысленно ругал себя за несообразительность. Ренегат хохотал.
– Я пришел к вам, Хума, не из добрых побуждений. Я пришел расплатиться за смерть Кринаса. Конечно, он был азартен, но он был самым лучшим командиром в моей армии, и мне, к сожалению, без него нелегко руководить войсками.
Встревоженные Кэз и Беннет уже спешили к ним. Дракос поднял руку, и они остановились, словно натолкнулись на стену.
– Как говорится, око за око. – Дракос поднял руки над головой, и перед ним что-то возникло.
Неясный силуэт становился все более отчетливым, и Хума наконец узнал его.
– Магиус!
Его, должно быть, пытали. Вместо лица кровавое месиво, один глаз распух, мантия разорвана в клочья. Хума удивился, что она белая, а не красная. Он еле держался на ногах. Магиус упал, но, упершись здоровой рукой в землю, поднялся снова.
– Ху… Хума. – Несколько зубов у Магиуса были выбиты. – Я был прав…
Дракос, издеваясь, улыбнулся:
– Вы уж извините, так получилось, что у него теперь плохая дикция.
Сжав губы от боли, Магиус повернулся к Дракосу и плюнул на мантию ренегата. Тот рассвирепел и поднес ладонь к своему пленнику. Тело Магиуса затряслось, он застонал от боли.
Гвинеc шагнула вперед и крикнула:
– Проверьте-ка свои заклинания на мне, Дракос.
Призрак угрожающе усмехнулся:
– У меня намного больше сил, чем вы думаете. Но я не намерен сейчас их использовать. Я пришел только для того, чтобы показать Хуме бессмысленность его упований на победу.
Хума сделал отчаянную попытку дотянуться до Магиуса. Но тот покачал головой:
– Нет, Хума. Мне уже не поможешь. Одолей Дракоса. Это все, о чем я тебя прошу.
Дракос поднял руки над головой Магиуса:
– Твое время закончилось, мой друг.
Взмахнув руками, ренегат направил на своего пленника вспышки зеленого света. Они пронзили тело Магиуса, тот вскрикнул, словно это были острые стальные пики. Он покачнулся и, наклонившись вперед, рухнул к ногам Хумы.
Перед рыцарем лежало неподвижное тело Магиуса – совершенно реальное, осязаемое. Его смерть не была иллюзорной. Хума закричал и бросился на ренегата, но Дракоса уже нигде не было видно. Только послышался голос:
– Это вам расплата за неповиновение, рыцарь Соламнии. Так будет до тех пор, пока вы не подчинитесь моей госпоже.
– Никогда! – крикнул Хума. – Если кто-нибудь и будет расплачиваться за все, то это будешь ты.
Беннет и Кэз стремглав подбежали к Хуме. Минотавр спросил:
– Хума! Я вам хоть чем-то могу помочь?
Рыцарь молчал, не отрывая глаз от безжизненного тела Магиуса.
– Я помогу вам отомстить за него, – сказал минотавр.
Кэз никогда не скрывал своей неприязни к магу, но сейчас…
Хума покачал головой:
– Месть – это совсем не то. – Он поднял руку. – Помогите мне перенести его.
Тело Магиуса положили на небольшое возвышение.
Склонившись над своим другом, Хума поразился выражению умиротворенности на его лице. Он никогда не видел Магиуса таким при жизни.
Сжав зубы от боли, Хума стал подниматься с колен. Кэз и Беннет хотели помочь ему, но он отстранил их. Встав на ноги, Хума сказал:
– Мне нужна помощь вас всех. Пришло время восстановить в мире равновесие. Пришло время, когда Дракосу и его госпоже придется узнать, что зло должно уравновеситься добром. Магиус жил, утверждая это. Он сменил мантии всех трех орденов, и последней надел белую мантию Солинари. Между добром и злом маятник проходит дважды. Сейчас он движется в нашу сторону.
– Вы хотите отыскать убежище Дракоса? – спросил Беннет.
– Да. Я прошу вашей помощи и помощи всех, кто остался жив в нашем отряде. Если вы откажетесь пойти со мной, я пойму вас, ведь это – почти самоубийство.
Кэз возмутился:
– Если вы полагаете, что я когда-либо мог бы покинуть поле боя, то значит, вы ничего не знаете о минотаврах. Можно не быть рыцарем Соламнии, – он словно и не заметил брошенного на него взгляда Беннета, – и быть настоящим бойцом. Я буду с вами, Хума, всегда. Беннет тотчас кивнул в знак согласия:
– Я тоже. Убежден, что все, кто еще может держаться в седле, скажут то же самое.
– Оставьте тогда меня на несколько минут одного. Беннет, пожалуйста, расскажите Великому Магистру о том, что только что здесь произошло. Я хотел бы, чтобы он распорядился похоронить Магиуса с почестями.
– Я исполню ваше приказание.
Кэз и Беннет ушли.
Хума смотрел на тело своего друга.
Мысли его прервал грустный женский голос:
– А что вы скажете мне? Наш разговор оборвали Дракос и смерть вашего друга. Я не надеюсь, что ваша любовь ко мне может воскреснуть в вас. Я хочу только сказать вам: я всегда буду на вашей стороне. Когда вы полетите в логово Такхизис, вас туда понесу на своей спине я. Вы согласны?
Она замолчала. Хума не мог вымолвить ни слова.
– Не забудьте: я буду ждать вашего ответа.
Хума услышал удаляющиеся шаги. Вскоре все стихло. Он не двинулся с места, пока не появились священники из храма Паладайна, чтобы перенести тело Магиуса туда, где оно отныне будет покоиться.
Прихрамывая, Хума пошел к рыцарям своего отряда. Все, кто еще мог сражаться, были в полной боевой готовности. Их осталось всего восемь человек и восемь драконов. Государь Эйвандейл из-за серьезного ранения не смог бы отправиться вместе с ними, но он был здесь, желая хотя бы проводить своих друзей. Хума спросил его:
– Что сейчас с вашей армией?
– Она окружена, но продолжает сражаться. Ваш Великий Магистр направил на помощь ей несколько рыцарских отрядов. Людоеды уже остановлены.
Хума вяло кивнул. Он расслышал только часть того, что сказал государь Эйвандейл. Убийство Магиуса на глазах рыцаря было задумано Дракосом в надежде сломить дух Хумы. Отчасти это ему удалось. Рыцарь чувствовал себя разбитым.
– Пожелайте нам удачи, милорд.
– Я хочу благословить вас и подарить вам вот это. – Эйвандейл снял с груди медальон. – Наклонитесь.
Эйвандейл надел на шею рыцаря свой подарок.
– Вы заслужили его больше, чем я. Хума приподнял медальон на ладони и посмотрел на него.
– Благодарю вас, милорд.
– Меня не за что благодарить. Отыщите Дракоса.
Рыцарь кивнул и встал. Все были уже на драконах.
Хума подошел к серебристой драконессе. Он хотел ей что-то сказать, но передумал и молча, с трудом взобрался ей на спину. Затем ему передали большое Копье Дракона. Хума увидел: короткое Копье Дракона, предназначавшееся для пехотинцев, снова прикреплено ремнем к боку серебристой драконессы.
По его сигналу все взмыли ввысь.
Тотчас Хума достал маленький зеленый шарик.
Он изо всех сил пожелал, чтобы их полет был направлен прямо к цитадели Дракоса. Шарик ярко засветился и, скатившись с его ладони, полетел на запад, к горам. Восемь драконов с наездниками последовали за ним.
Кровопролитная битва между рыцарями и людоедами еще продолжалась. Драконы зла, боявшиеся гнева своей госпожи, вновь и вновь бросались в атаку. Их встречали рыцари, вооруженные светящимися Копьями. Рыцари сражались не на жизнь, а на смерть. Уже каждый пятый рыцарь и каждый пятый дракон света погибли. Среди пехотинцев и конных рыцарей потери были тоже большие.
Отряд Хумы, следуя за светящимся шариком, пролетел над полем боя. Драконы постоянно снижались до самой земли – оказать помощь рыцарям, попавшим в отчаянное положение.
Противник еще не был сломлен. Нескольким группам вражеских драконов удалось прорваться через оборонительные рубежи рыцарей, и они полетели к Вингаардской Башне. Хума знал, что там их ожидает неприятный для них сюрприз. Их встретят более полусотни драконов, находящихся в резерве Великого Магистра.
Сверху было хорошо видно, что людоедам приходится вести войну сразу на два фронта. Армия Эргота перешла в наступление и на южном фланге стала теснить людоедов.
Вдруг все небо потемнело. Ослепительные вспышки молний стали с поразительной точностью попадать в рыцарей с Копьями и в их драконов. Многие рыцари, находившиеся в первых рядах, повернули назад.
Хума лихорадочно пытался что-либо придумать. «Можно ли бороться с тучей? То, что материально, можно пронзить копьем. Но для чего пронзать просто пустой воздух?»
Рыцарь на серебристой драконессе ворвался в самый центр грозовой тучи.
Ощущение нависшего зла было таким сильным, что в воображении Хумы возник образ Такхизис, находящейся прямо перед ним и драконессой и бросающей в них стрелы молний.
Вот позади них сверкнула молния, кто-то вскрикнул. Копье Дракона в руке рыцаря вдруг вспыхнуло так ярко, что Хуме пришлось зажмуриться. Со всех сторон раздались крики, и Хума понял: то же самое, что с его Копьем, произошло и с Копьями его товарищей.
Открыв глаза, он увидел, что грозовые облака быстро рассеиваются. Удивленный Хума увидел солнце – его лучи весело играли на рыцарских доспехах. Он думал, что уже наступил вечер, что солнце уже закатилось. А оказывается, оно все еще светит высоко в небе.
Худшего для драконов тьмы и представить было невозможно! Они поворачивали назад и покидали поле битвы. Даже страх перед госпожой не останавливал их. Великий Паладайн снова владел небом.
Однако на земле людоеды продолжали сражаться с неистовым упорством. Драконы могли вновь начать бой на следующий день, но у людоедов и их союзников такой возможности не было. Они не могли нигде укрыться от преследующих их рыцарей. В бой людоеды уходили с одной мыслью: победа или смерть.
Кэз и Беннет летели по обе стороны от Хумы, за его спиной.
Хума дотронулся рукой до медальона, подаренного государем Эйвандейлом. Он был едва ли не раскаленным. Хума наклонился вперед, и висящий на цепочке медальон коснулся Копья Дракона. Рыцарь почувствовал – словно ток прошел по всему его телу.
Перед ними уже были горы. Зеленый светящийся шарик продолжал свой полет, прошедшая гроза никак не повлияла на него. Хума вертел головой во все стороны, но убежища Дракоса по-прежнему нигде не было видно. Было неясно, близко ли, далеко ли находятся они сейчас от цитадели Дракоса. И скорее всего она надежно охраняется.
Вдруг на небольшой вершине, находящейся юго-западнее отряда рыцарей, взметнулось вверх темное облако, прогремел взрыв. Хума направил туда Копье Дракона, надеясь, что оно способно рассеять движущийся на них темный сгусток.
Но вслед за первым взрывом тотчас прогремел второй. Два темных облака столкнулись и уничтожили друг друга.
Хума пытался понять, где прогремел второй взрыв.
И тут взрывы стали греметь один за другим они раздавались с близлежащих вершин.
Неожиданно Хуму осенило. Он, улыбаясь, повернулся к Кэзу:
– В бой вступила Черная мантия. Ее маги атакуют ренегатов Дракоса.
Кэз крикнул это Беннету, тот – остальным рыцарям.
В небе появилась дюжина красных драконов со всадниками. Присмотревшись, рыцари с удивлением и ужасом увидели: всадники в черных доспехах вооружены… Копьями Дракона. Несомненно, они забрали их у убитых. «Нам надо было предвидеть это, – сказал себе Хума. – Копье смертельно опасно, ему все равно, чья рука его направляет».
По численности противник почти вдвое превосходил отряд Хумы. Командир в развевающемся на ветру плаще и в шлеме с опущенным забралом, с двумя торчащими над ним рогами, что-то кричал своим подчиненным. Красные драконы летели в два этажа. Их замысел был понятен: когда рыцари вступят в бой с одной половиной группы – вторая тотчас пойдет в атаку.
Хума расставил руки в стороны, и его отряд разделился на две части – слева и справа от него. Это оказалось неожиданным для противника. Обе вражеские группы теперь вынуждены будут защищать свои фланги сразу. Противник решил лететь снова одной группой.
Один из красных драконов оказался совсем близко от Хумы, и тот пронзил врага Копьем. Несколько красных драконов бросилось на помощь пострадавшему. Один из них выпустил огненную струю. Уклоняясь от нее, серебристая драконесса нырнула вниз, и Хума успел воткнуть Копье в брюхо этого дракона. Копье вошло в него, словно в масло; красный дракон судорожно забился. Его всадник схватился за лук, висевший у него за спиной, но не успел воспользоваться им. Содрогавшийся в конвульсиях дракон мгновенно загорелся и рухнул вниз.
Хума увидел: командир черных гвардейцев ударил копьем в шею золотого дракона из рыцарского отряда. Неистово мотая головой, раненый дракон сумел освободиться от копья. Рана была глубокой. Дракон, дергаясь от боли, сбросил своего седока. Хума и хотел бы, но ничем не мог помочь рыцарю – командир гвардейцев напал и на него самого. Кровь золотого дракона капала с острия копья, и все копье, которое держал в руках командир гвардейцев, было в крови – прежде такого никогда не случалось.
Серебристая драконесса не смогла вовремя увернуться от приближающегося к ней красного дракона. Хума и его противник крепко сжали свои копья. Рыцарь содрогнулся от мысли, что может погибнуть также и Гвинес – он теперь мысленно именно так называл драконессу, – ив отчаянии воззвал к Паладайну. Острие копья направляемое гвардейцем, коснулось груди драконессы и, проколов нижнюю мембрану крыла, соскользнуло вбок.
Тотчас Копье Хумы пронзило красного гиганта насквозь – снизу вверх. Гвинес вцепилась в раненого врага.
Было ясно, что он уже обречен.
Всадник в черных доспехах отстегнулся от седла, пополз по дракону к шее, а оттуда перепрыгнул на спину серебристой драконессы сзади Хумы.
Сейчас драконесса уже ничем не могла помочь своему рыцарю. Гвардеец вынул из ножен огромный меч с острыми зазубринами по краям. По сравнению с этим мечом меч Хумы казался игрушкой, но Хума, ни секунды не колеблясь, поднял его высоко над головой. Мечи скрестились. Хума едва-едва сдерживал натиск черного гвардейца.
Драконессе удалось наконец освободиться от когтей красного дракона, и она стала придумывать, как сбросить с себя гвардейца. Хума, пристегнутый к седлу, чувствовал себя уверенней, чем его противник. Гвардеец, сидевший на спине драконессы, боясь свалиться, вцепился в нее одной рукой.
Неожиданно для драконессы рыцарь отстегнул ремни, крепко державшие его в седле, и продвинулся вперед к шее драконессы – он хотел занять удобную для него позицию. Гвардеец тотчас попытался ударить его мечом, но промахнулся. Повернувшись лицом к противнику, Хума взмахнул мечом. Гвардеец парировал удар – меч Хумы застрял между зубцами его меча. Противники судорожно старались вырвать друг у друга оружие из рук.
Хума держал меч обеими руками, его противник – только одной. Потом гвардеец ухватился за эфес своего меча второй рукой, однако, потеряв равновесие, соскользнул со спины драконессы. Он отчаянно пытался схватиться за крыло, но драконесса, подняв крыло резко наклонилась. Гвардеец вскрикнул и полетел вниз.
Кэз и Стремительный кричали от радости.
Этот бой закончился для рыцарей на удивление благополучно. Они потеряли только одного золотого дракона и одного рыцаря. Хума возблагодарил Паладайна, что остальные остались живы, и подумал, что же ждет их дальше.
Неожиданно все вокруг стало мерцать, рыцарей зазнобило.
Ожидая нового нападения, Хума снова пристегнулся к седлу. В мерцающем свете ему казалось: горы начали беспорядочно двигаться, они словно бы разлетелись сразу во все стороны. Хуме не оставалось ничего иного, как ухватиться за седло и шептать молитвы, чтобы новая опасность скорее миновала. Или Паладайн услышал его молитвы, или они наконец достигли места, где заклинания Дракоса теряли силу, но пляска гор прекратилась.
Когда вскоре Хума снова взглянул на горы, на одной из вершин он увидел огромный черный замок.
Это была цитадель Галана Дракоса, ренегата и слуги Такхизис.
Что ждало рыцарей там – победа или смерть?
