Кирилл Александрович Шабанов
Рожденные в дожде
Басист похлопал Слайда по плечу.
–Чтобы бас-гитарист говорил мне что-то про игру!– отозвался Слайд,– На твоей гитаре даже струн не хватает.
Бас-гитара обиженно хлюпнула всеми четырьмя струнами.
– Не плохие сбивки,– кивнул Раф, подойдя к Пэду. Тот прокрутил палочки с широкой улыбкой:
–Мне тоже нравятся!
Настя приблизилась к микрофону:
–В принципе, мне все понятно… Можем попробовать.
– Вы как?– Вок оглядел друзей
– Готовы!– Раф ответил за всех.
Вок поправил микрофон и повернулся к Слайду:
– Сможешь повторить?
Тот кивнул, беззвучно перебирая пальцами по грифу, закрепляя рисунок в голове, пока память новых движений была свежа.
– Тогда можно начать записывать,– улыбнулся Вок.
Verse 1:
Раф и Настя сидели на толстых трубах, идущих от старой фабрики и теряющихся в нагромождении ближайших построек, пространство между которыми звонкой линией прорезала железная дорога с периодически скатывающимися по ней электричками.
Раф курил. Перед затяжкой он перебирал пальцами, будто играл оду дыму на невидимых струнах, отчего сигарета немного покачивалась, Потом он делал резкое движение рукой, целуя бумажную трубочку с поощрительно разгорающимся кончиком, и медленно выдыхал дым, пропитавшийся нотками песен, бережно хранимых гитаристом в своих легких.
Настя задумчиво смотрела вдаль. Ее волосы, цвета молочного шоколада были собраны в пучок, из которого выбивалась голубая прядь, с озорством подкидываемая ветром.
– Что думаешь о нашем коллективе?– Раф нарушил молчание после резкого выдоха, и его вопросительное лицо торчало теперь в облаке дыма, отчего он походил на чудаковатого джинна, только что вывалившегося из своей лампы.
– Ну-у-у,– взгляд Насти приземлился с неба на кончик ее кроссовка, Она положила ногу на ногу и покачала ими, сгибая и разгибая колени.– Думаю, потенциал есть, и можно выходить на какие-то новые уровни… Не знаю, надо показать себя, но не в этих маленьких неизвестных клубах. Нам нужно что-то большее.
– Нам нужно что-то большее,– задумчиво повторил Раф. Затем его лицо последовательно пропустило несколько эмоций – он нахмурился, потом промелькнула мимолетная улыбка, после чего вновь вернулась невозмутимость. Он явно что-то придумал, но разбрасываться идеями было не в его характере, и Настя решила оставить за ним право преподнести сюрприз в недалеком будущем.
– Да, так и есть,– снова обернулся к ней Раф,– но я имел в виду не группу в целом, а ее участников.
На этой неделе они собирались несколько раз. Записали еще немного песен и поработали над старым материалом. Вок явно не намеривался пока отпускать Настю, и в новых песнях их голоса звучали вместе.
– Нормальные ребята…не знаю, что ты хочешь услышать?
– Ну, там…– Раф задумался и его сигарета, снова приняв роль медиатора, начала выбивать риф по невидимым струнам воздуха,– Слайд, например, не сильно достает?
– Да, сначала мне он не понравился. Но если не воспринимать его всерьез, он даже забавный.
Надо сказать, что Слайд уже не вел себя с Настей, как на первой встрече. Его шуточки обходили ее стороной, как Вока, и были направлены на других музыкантов. Может, просто в день их знакомства у Слайда было плохое настроение, или дело было в том, что Настя теперь стояла рядом с Воком, и щит его неуязвимости распространился и на нее тоже.
– Да и играет он на самом деле очень здорово. Лучше, чем большинство моих знакомых,– Настя покивала, утверждая свое высказывание, но Раф и не собирался оспаривать навыки их соло-гитариста.
– А Пэд?
– Пэд просто веселый болтун. С ним можно разговаривать и смеяться до бесконечности. Кроме того, из него прет столько энергии, что рядом даже погрустить не получится.
Раф выбросил окурок, выдавший на прощание фонтанчик искорок от столкновения с асфальтом.
– Дима… Мне кажется, у него нет особого таланта…
– Слайд ему тоже об этом все время говорит,– перебил Раф.
Настя засмеялась, немного запрокинув голову:
–Нет, он хорошо держит ритм, они с Пэдом отлично понимают друг друга, и ритм-секция получается суперская. Просто, думаю, так сможет любой басист, прочно сыгравшийся с барабанщиком. Он четко играет то, что пишет ему Вокалист, но вряд ли способен сам создать что-то классное.
– Ну, хорошо,– Раф постучал пальцами по трубе, выдерживая паузу пока сзади грохотала пролетающая электричка, напомнившая ему Пэда много лет назад, впервые взявшего палочки и безудержно стучащего во все, до чего дотягивались его руки; скользнул взглядом по крышам ближайших построек, будто проверяя их на наличие вражеских снайперов,– А как тебе Вок?
Настя смущенно убрала за ухо синюю прядь:
– Он очень здорово поет, ты и сам знаешь,– ее взгляд прыгал, словно она решала, что еще можно рассказать Рафу,– Но, порой мне кажется, что он очень глубоко уходит в себя. Может вообще нечего не замечать.
Смех Рафа мажорными аккордами вылетел в пространство:
– Да уж! Когда мы ехали на первую репетицию, чуть не потеряли его в метро – он даже не заметил, что мы вышли из вагона!
Переливающийся смех Насти добавился к звучным смешкам Рафа.
– Еле спасли его, а то бы так и катался до сих пор!
Они помолчали, разглядывая облака, которые ветер неугомонно гнал к своей, пока неизвестной для них, цели
« И как беспечно они следуют за ним,– думал Раф.– Полностью доверившись, хотя ветер, на самом деле, сам по себе. Он ничего не потеряет, если лишится их».
В его памяти почему-то всплыло отрешенное лицо Вока, и все они – музыканты позади, пытающиеся встать с ним в одну линию, но остающиеся все так же далеко…
Раздался звонок. Раф достал телефон, сыплющий мощные барабанные удары залитые сумасшедшим соло. Стоило только вспомнить – вот и он. Раф взял трубку и поставил на громкую связь:
– Да, Вок?
– Привет,– его голос звучал сквозь помехи,– Я, наконец, нашел нам нормальное место. Думаю, они пустят нас на следующих выходных. Но дело в том, что там берут группу на всю ночь, так что… нашего материала явно не хватит, начнем с чего-нибудь известного. Долбанем пару песен Металлики или Нирваны. Подберем, в общем, плей-лист. И через каждые две-три композиции будем вставлять свое. Ты когда на этой неделе свободен?
– Да как всегда,– Раф пошевелил губами, прикидывая,– Каждый день после шести. Кроме вторника. И среда – нежелательно. Я вот тут вспоминал… Помнишь моего кореша, из того клуба, где нам наливали за счет заведения? Он мне недавно такую тему сказал – в общем, у него есть брат, у которого есть друг, у которого есть жена…ну короче, ее подруга работает секретаршей одного крутого мэна. И эта подруга жены брата ( Тут Раф задумался),нет, жена подруги кореша моего брата…его брата…Не суть, она будет здесь проездом. А этот чел, ее босс – большая шишка. Он занимается организацией фестов! Крутых! Не тупо слет байкеров, а как положено – плата за вход, охрана, всякие там, фургончики с мороженым… Я передам корешу наши записи, чтоб он передал ей, а она ему. Этот чел тоже будет здесь, но в конце недели, и заинтересован в новых группах.
– Отлично! Стоит попробовать!
– Да! Я не хотел это пока говорить, думал, будет сюрпризом. Но, наверно, ты должен знать.
Насте представилось лицо Вока с одобрительно – поощряющей улыбкой.
– Хорошо! Будем надеяться, ему понравится! Тогда, пока есть время, стоит подготовить побольше материала. Настя недавно показала мне одну свою песню…
– Ты показала ему песню?! – переспросил Раф у Насти.
– Ну да,– скромно ответила девушка.
– Она с тобой?– выбился из динамика голос Вока.
– Да, привет!– отозвалась Настя, опередив Рафа.
– Привет. Напиши мне потом, хочу обсудить пару деталей.
– Хорошо.
– Да, и, Раф,– Вок сделал небольшую паузу,– В этой песне будет соло на двух гитарах. Слайд уже работает над этим. Вы будете звучать из разных углов, будто переговариваясь друг с другом.
Раф скривился:
– И как он это воспринял?
– Ты его знаешь. Сидит недовольный и пишет твою партию.
– Ладно, сработаемся,– Раф уже представлял, сколько поучений ему придется вынести, репетируя со Слайдом. Он старался не думать, что ответил эксцентричный соло-гитарист, когда Вок сообщил ему эту новость.
Они распрощались, и, провожая Настю до метро, Раф прикидывал, как бы выбить на неделе еще несколько часов дополнительного времени. Выучить соло, тем более, написанное Слайдом, задача не из легких.
♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪
– Пэд, ты вообще нормальный?– Слайд стоял, широко раскинув руки, глядя на барабанщика, вертящего в руках коробочку чая. Они блуждали между полок одного из многочисленных супермаркетов, сеть которых уверенно расползалась по всей стране.– Кто в нашем возрасте пьет чай?! Тебе сколько лет?! Это вредно для здоровья – он портит зубы. А если еще и с сахаром – это прямой путь к диабету! Возьми пива!
– И то верно,– Пэд осторожно вернул опасный продукт на прилавок.
– Парни, я взял курочку,– Димон растерянно стоял в центре магазина с мороженой тушкой в руках. Он перевел детский взгляд на Слайда.– У тебя же дома есть микроволновка?
Слайд, не рассчитав силы, звонко ударил себя по лбу рукой:
– Еще один! Ну почему вас надо всему учить! Выкинь этот кусок льда туда, где нашел! Возьми готовую – вон гриль стоит в углу!
– Застрял здесь с колотушкой – переростком и недогитаристом,– проворчал Слайд, подходя к стеллажу с чипсами. Он придирчиво перебирал пачки, думая, что подвозить на своей тачке этих двоих было плохой идеей. Добрались бы как-нибудь сами. А из-за дикой долбежки в машине от музыки Пэда, включившего трек со словами « Ну вы просто обязаны заценить эту жесть прямо сейчас!», он пропустил поворот и они встали в пробку.– Курочку он, б*ть, взял.
Бабульки обходили их стороной, поглядывая с опаской. Их пугала внешность парней, как яркая окраска ядовитых тварей отпугивает «мирных» животных. Слайд злобно зыркнул на одну, смотревшую пристальней остальных, отчего она стремительно заковыляла за своими соседками.
Наконец, он кинул несколько пачек в корзину и пошел собирать товарищей по магазину, уверенный, что они беспомощно блуждают в незнакомом, пугающе странном пространстве супермаркета.
– Ну что вы здесь встали! На кой ты взял это печенье? Выбрось каку!– он вырвал печенье из рук Димона и, пока тот не опомнился, бросил,– Идем на кассу!
Старенькая кассирша неторопливо пробивала их добычу, вываленную из корзины, не отводя взгляда от парней, пока Димон писал кому-то СМС, Пэд выстукивал ногой по полу, прихлопывая ладонями по ляжкам, а Слайд стоял, закатив глаза.
– Семьсот двадцать девять,– осторожно подытожила она.
– Есть три сотни?– Слайд перевел взгляд с барабанщика на гитариста и обратно. Пэд неуверенно похлопал себя по карманам.
– Я думал, ты заплатишь,– растерянно произнес Димон
Слайд сжал зубы, мотнув головой:
– Картой!– он резко достал пластиковый квадратик, смирившись с ролью няньки.
Уже на выходе зазвонил его телефон:
– Да-а-а, чтоб тебя!– от выкрика гитариста стоящий рядом ребенок испуганно подпрыгнул, и быстро подбежавшая мама заторопилась увести его подальше. Когда Слайд доставал телефон, одна из ручек пакета вырвалась из его цепких пальцев, и мешок опасно накренился, едва не вывалив содержимое на пол,– Да, Раф! Какого хрена тебе нужно?!. Нет! Не надо ко мне приезжать!.. Да, я помню про твое соло!.. Нет, я не буду его упрощать! Сыграешь так!.. Мне похрену–бери гитару на пары и репетируй там! Или скажи Воку, что ты – бездарное чмо, и попроси его убрать твое соло из песни! Тогда мы быстрее ее запишем, и мне не придется возиться с тобой, как с ребенком!
Он перевел взгляд на стоящих рядом товарищей:
– У меня тут уже есть двое!..любителей печенья!
Слайд бросил трубку и быстрым шагом пошел к припаркованной тачке.
Chorus 1:
Оборудование было готово. Здоровые колонки, предвкушая грядущую бурю, готовились направить в зал всю свою мощь. Стройным рисунком пролегла мониторная линия, повернув динамики туда, где вскоре встанут музыканты, ожидая момента, когда представится шанс выполнить свою задачу– направить звук в лица выступающих, чтобы они точно слышали свое творчество и работу команды, потому что звук из колонок-усилителей–огромных по краям сцены– бьет направленно, в зал, и на сцене его слышно плохо.
Зал был полон. Люди делали заказы, флиртовали с противоположным полом, покачиваясь под ненавязчивую фоновую музыку. Никто не смотрел на сцену, за которой в «гримерке», заваленной различной аппаратурой, находилась группа, производящая последние приготовления.
В зале был тот самый человек, организатор фестивалей. Раф, по настоянию, Вокалиста, все же рассказал о нем остальным. Он прослушал записи группы и ему понравилось. Очень. И теперь, сидел где-то там. И он ждал.
Ни при каких обстоятельствах нельзя было ударить лицом в грязь! Легкое волнение – чувство, которое они забыли уже давно, после стольких выступлений – оказывается, все это время скрывалось где-то в начинке их гитар, во внутренностях комбиков и, затаясь, ждало этого момента.
Димон нервно теребил струны выключенной гитары, барабанщик фигачил по пэду – резиновой подушечке, предназначенной для отработки барабанных ударов– в честь которого и получил свое прозвище много лет назад.
Слайд повторял с Рафом их партию – самую сложную часть всего выступления, когда их соло должны были звучать вместе.
Настя прогоняла про себя песни. Даже Вок заметно нервничал – сидел на комбаре и стучал пальцами по коленке.
Телефон резко оборвал Рафа во время бэнда. Он быстро схватил трубку:
–Да!..Сейчас спущусь!
– Куда! Мы выходим через пять минут!– Слайд загородил ему проход, гитара на его плече висела, как топор сурового стража.
– Свали! Это срочно! Ща поймешь,– оббежав Слайда выкрикнул Раф спускаясь по металлической лесенке.
– Что он творит?!– Димон возмущенно подпрыгнул на месте.
– Без понятия!– недоуменно откликнулся Вок.
Через пару минут гитарист вернулся с коробкой в руках:
–Это был курьер.
Запыхавшийся Раф поставил коробку на комбик и принялся распаковывать ее.
– Какой, в жопу, курьер! Хрен ли ты делаешь?!– накинулся на него Димон, но тот не слушая, вытащил сложенную футболку, приложил к груди, а затем отпустил ее край. На черной плотной ткани изящным шрифтом было выведено: « They want something more».
Все собравшиеся смотрели на довольного Рафа, торжественно держащего футболку, словно флаг.
–Там еще есть, разбирайте!
– Что это?– Пэд недоверчиво ткнул барабанной палочкой в надпись.
– Название нашей группы! Настя подкинула идейку!
– Я?!– удивленно воскликнула девушка.
– Да, пару недель назад, там, у старой фабрики,– Раф принялся раскидывать футболки из коробки в руки музыкантов.
– Неплохо!– оценил Вок,– Переодеваемся и выходим.
♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪
Голос Вока вливался в микрофон, штормовыми порывами опрокидывался в зал, затягивая в себя слушателей, словно опавшие листья. Они и не пытались сопротивляться – качались под его потоками, очарованные вихрем, пока дождь льющейся музыки уносил их все дальше от реальности.
Настя стояла рядом с Воком и, периодически, их голоса принимались кружить вместе; как при смешении холодного воздуха с теплым, это рождало торнадо. У стоящих в зале не было шансов – их неумолимо затягивало в воронку, а бушующее вокруг цунами, вызываемое телами инструментов, ускоряло процесс, пока все крупинки свободного внимания не были окончательно поглощены прожорливой сценой.
Вок играл с этими людьми в своей манере, периодически ослабляя контроль, давая опомниться, а затем, снова беря власть над ними. Гитарные переливы, подталкиваемые барабанным ритмом, подчиняли их тела, и как любая буря, рождали наслаждение бушующей вокруг мощью энергий.
Песни перетекали одна в другую, мокрые волосы прилипали к лицам, легкие пытались втянуть больше воздуха. Тарелки качались от яростных ударов, натянутые струны натужно визжали. Но никто из стоящих на сцене не беспокоился о толпе внизу. Их волнение исчезло еще с первыми аккордами – инструменты преданно поддерживали своих хозяев. Мыслей не было, и они полностью погрузились в процесс, оставив от себя прежних лишь оболочки-тела, слившись внутренне с бушующим штормом.
И в момент, когда должно было зазвучать его соло, Раф не чувствовал ничего, кроме экстаза. Они со Слайдом стояли в разных концах сцены. И теперь – вышли вперед, затенив на несколько минут Настю и Вока. Слайд выдал серию звенящих звуков. Раф ответил несколькими легато. Слайд повторил, но на тон ниже. Резко. Отрывисто. Под стать своему характеру. Раф продолжил мягкими бэндами, звучащими, как бы, просящее. На что Слайд снова огрызнулся свирепыми вспышками. Раф, потянув очередной бэнд, принялся ходить по кругу в хроматической гамме. Слайд догнал его, повторяя движения ближе к началу грифа–на тон выше. Они начали медленно сходиться, словно ковбои на дуэли. Не меняя темпа, шаг за шагом передвигали ноги, пока грифы их гитар не скрестились. Раф почувствовал, как слилась мощь двух потоков. Его трясло. Слайд тоже ощущал это – то подавался вперед, то откидывался назад. Раф запрыгал к верхушке грифа, хищным клювом резавшей воздух. Слайд засвистел несколькими вибрато, дополнив их искусственными флажолетами и, после короткого бэнда пустился в «полоскание» самых высоких нот, одобренное Воком на предшествующих репетициях. А Раф, тем временем, повторял его предыдущие вибрато, разрывая их недолгим бэндом. Пэд, ударив в крэш-тарелку, дал сигнал к окончанию их дуэта и затихающие колебания проводили очередную песню.
Выступление подходило к концу. Пришел черед последней песни, в которой Настя с Воком плотно переплели голоса под глухие всплески бас-гитары. Пэд заглушил барабаны, играя, в основном, в хай-хэт и малый. Раф перебирал струны сверху вниз, а Слайд вставлял коротенькую мелодию из нескольких нот после каждой строчки песни. В зале начали покачиваться – затихающая рябь, провожающая ушедшую бурю.
Когда отзвучал последний припев, Соло гитарист вышел в центр сцены. Приглушенный луч света позволил увидеть, как он надевает на безымянный палец металлическую трубочку – слайд– которая навеки обеспечила его прозвищем и помогала воплотить его коронный номер. Он принялся растирать этой трубочкой звук по всему грифу. Движения были очень плавными, элегантными, а мелодия приобрела особые свойства – стала густой, начала растягиваться. Она обволакивала зал, медленно стекая с грифа, как мед, поймав в сладкий плен слушателей, увязавших в ней. А Слайд все водил по грифу рукой, казалось, он просто гладит уставшие струны, успокаивает их, баюкает.
Соло гитарист дал последнюю басовую ноту. И все закончилось.
♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪
Через десять минут после окончания, они вышли в зал – уставшие, но довольные– и направились к барной стойке через плотную толпу, что-то кричащую и похлопывающую их по спинам.
– Это было одно из лучших наших выступлений!– воскликнула Настя, убирая с лица мокрые волосы.
– Да уж!– Слайд кинул взгляд на Рафа,– А ты неплохо сыграл! Пожалуй, из тебя мог бы получиться соло-гитарист!
– Сегодня все были на высоте!– похвалил Вок
– Народ явно не ожидал такого!–Димон с довольным видом растирал уставшие пальцы.
Вспотевший Пэд уже делал заказ.
–За мой счет!– раздался повелительный голос за их спинами, обращенный к бармену.
Они резко обернулись и увидели перед собой солидного мужчину в дорогом костюме, смотревшимся довольно странно в этом месте, куда все приходят в рваных джинсах и моднявых футболках. Музыканты совершенно забыли о потенциальном продюсере, ради которого и замышляли свое шоу
– Можете звать меня Анатолий. Думаю, по имени-отчеству будет слишком официально, а нам придется часто видеться в будущем.– важно произнес он.
– Заметано, Кэп!– Пэд благодарно пожал его руку.
Мужчина немного растерялся от такого обращения барабанщика, но быстро вновь принял официальное выражение лица
– Вижу, вы – ребята целеустремленные,– он вежливо улыбнулся, кивнув на надписи на футболках, и покачал кистью со сжатыми указательным и большим пальцами, изображая медиатор.–Думаю, мы сможем наделать вам этих штук с вашим логотипом. Будете бросать их в толпу на своих концертах. Целиком название, конечно, не влезет, но возьмем пример с Red Hot Chili Peppers и сделаем аббревиатуру. Подкинем вам оборудование и, так, по мелочи. Ну, как я могу вас называть?
Раф перечислил прозвища тех, у кого они имелись, последовательно ткнув в друзей пальцем, на фоне которых блекло прозвучали «Димон» и «Настя», Анатолию стало смешно:
–Это имена или стиль жизни?
– И то, и другое,– нисколько не смутившись, ответил Раф.
Они стояли, два антагониста – один аккуратно причесанный, отутюженный, с дорогими часами и одеколоном, другой– взъерошенный, растрепанный, анархичный. Порядок – и свобода.
Бармен поставил их напитки на стойку.
–Тогда пойдемте, обсудим все поподробнее!–призывно воскликнул Анатолий и направился к дальнему столику.
Verse 2:
Сидел под тенью дерева художник,
А где-то далеко взрывались звезды,
А где-то далеко сгорали солнца,
Планеты поглощал бездонный космос
Сидел художник. На его картине,
Лучи так ласково баюкали долину,
И, словно стадо молодого пастушка,
