Кира Уайт
Последний уровень
– Идем, – сдержанно говорит Кроу. – Нужно осмотреть рану и, если понадобится, зашить.
Они проходят мимо, практически таща на себе Джона. Кроу мельком смотрит на нас и кивком головы указывает в сторону лестницы, ясно давая понять, что нам тоже следует подняться на второй этаж.
Отстраняюсь от Вероники и еще раз быстро оглядываю ее с головы до ног, чтобы убедиться в том, что ей не причинили вреда.
– Идем, – произношу коротко, стискиваю пальцами ладонь сестры и в свою очередь уточняю: – Ты как, нормально?
– Да, – неуверенно говорит она, провожая парней встревоженным взглядом. Потом моргает и добавляет уже гораздо тверже: – Да, все хорошо. Что это за место, Вик? И зачем мы здесь? Люк толком ничего не объяснил.
Оттого, как легко Рони произносит имя Хэйса, внутри зарождается какой-то странный протест, но я прикусываю язык. В конце концов мои отношения с Охотниками – это только мои проблемы, а не сестры.
– Обсудим это чуть позже, – говорю я и тяну Рони в сторону лестницы, где уже скрылись Охотники.
Хайден, сжимающий в руках объемную черную сумку, проносится мимо и взбегает по ступеням. Краем глаза замечаю, что Вероника осталась не вполне довольна моим ответом, и вздыхаю.
Поднимаемся на второй этаж, Дан помогает Джону улечься на паллетах, а Мартин роется в огромной сумке-аптечке, переданной ему Хайденом. Пока Охотники занимаются оказанием первой помощи раненому, утаскиваю Рони в самую дальнюю часть помещения – в сторону окна.
Понижаю голос до такой степени, чтобы никто не мог услышать наш разговор, и сразу перехожу к делу:
– Что сказал тебе Люк?
Вероника быстро оглядывается на Охотников, не обращающих на нас ни малейшего внимания, и с тревогой заглядывает мне в глаза.
– Мало чего. Например, что в городе действует красный уровень опасности, но я и сама догадалась об этом, благодаря этой жуткой сирене. Повезло еще, что по пути нам не попался ни один монстр. – Рони передергивается всем телом и поджимает губы, затем делает глубокий вдох, слегка сжимает мои пальцы и продолжает: – А еще он сказал, что Охотникам необходимо покинуть Норден, и они собираются сделать это в самое ближайшее время. – Она переводит дыхание, прежде чем еще быстрее начать сыпать вопросами: – Что происходит, Вик? Ты спасла этого своего Линкольна? Он сказал, как найти безопасное место? Что мы вообще будем делать, когда в городе действует режим изоляции?
Вероника замолкает, выжидательно приподнимает брови и округляет глаза. Бросаю быстрый взгляд в сторону Охотников. Кроу зашивает рану на боку Джона, который выглядит еще более бледным, чем несколько минут назад, но все же каким-то чудом остается в сознании. Даниэль стоит неподалеку, готовый в любой момент броситься на помощь, если это понадобится, нервно поправляет очки и вполголоса рассказывает о том, как они добирались до места. Судя по долетающим до нашего угла обрывкам фраз, по дороге им досталось больше остальных. Пара устрашающего размера метов, не нашедших других жертв, решила преследовать их автомобиль. И так как Джон был не в состоянии отстреливаться, а Тейлор к тому времени потерял сознание от большой потери крови, это прямо на ходу пришлось делать самому Дану.
Хэйса и Мура на втором этаже нет, скорее всего они заняты маскировкой машин и телом погибшего друга.
Возвращаю внимание на сестру и перевожу дух, собираясь с силами, чтобы обрушить на нее правду, которая ей наверняка не понравится.
– Рони, нам тоже придется убраться из Нордена.
Вероника потрясенно отшатывается, широко распахивает глаза, глядя на меня в неподдельном изумлении, и шепчет слегка дрожащим голосом:
– Что ты такое говоришь? А как же безопасное место? Его, что – нет?
Медленно качаю головой. Прямо сейчас рассказывать Веронике обо всем я не имею ни малейшего желания. Мне нужно донести до нее мысль о том, что мы не можем остаться здесь, если хотим выжить, а также объяснить все риски.
– Место есть, – объясняю терпеливым тоном, – но с учетом некоторых обстоятельств, его нельзя считать безопасным. Поэтому туда мы отправиться не сможем, как и остаться в Нордене. Данэм – тот человек, который меня нанял, узнал о том, что я его обманула, и как только он разберется с красной угрозой, примется за меня. Охотники, – жестом указываю в сторону Кроу и остальных, – находятся в похожем положении. Именно поэтому они уходят из Нордена навсегда. – Многозначительно смотрю в глаза сестры, чтобы дать понять – следующие слова имеют как никогда серьезное значение. – Нам придется уйти вместе с ними.
Вероника отступает на пару шагов и встряхивает головой, словно не может поверить в то, что мои слова вовсе не шутка. Когда она заговаривает, в тихом голосе звучит отчетливая паника, и Рони даже не пытается ее скрыть:
– Как это, Вик? Как это – уйти из Нордена навсегда? Куда?
А вот об этом мне и предстоит поговорить с Кроу в ближайшее время.
– Охотники утверждают, что за Барьером все не совсем так, как нам рассказывает Синдикат, и там есть места, где нет метов…
– Нет метов? – недоверчиво вскрикивает Вероника громче, чем мне хотелось бы.
Мельком взглянув в сторону Охотников, обнаруживаю, что все трое наблюдают за нами. Натянуто улыбаюсь, хотя уверена, эта гримаса не способна никого ввести в заблуждение.
– Рони, пожалуйста, не кричи, – прошу как можно спокойнее. – У нас нет иного выбора, кроме как довериться им. Если мы этого не сделаем, Данэм найдет нас через считанные дни. И эта встреча не будет сулить ничего хорошего.
Вероника прикрывает глаза и сокрушенно качает головой, ее плечи обреченно поникают.
– Знаешь, Виктория, – говорит она, и я напрягаюсь, потому что Рони крайне редко зовет меня полным именем. – Я привыкла доверять тебе всегда и во всем. Но это… это уже чересчур.
С шумом выдыхаю и приваливаюсь спиной к стене, ощущая противную горечь на языке и неприятную тяжесть в глубине живота.
– Знаю, Рони, – признаюсь, не скрывая досады. – Для меня тоже. Но что ты предлагаешь? Мы не можем просто взять и вернуться домой, чтобы продолжить жить прежней жизнью. Это невозможно. На меня открыта охота, понимаешь? А значит, и на тебя тоже. В Нордене Данэм из-под земли нас достанет. Единственный шанс выжить – бежать. Нам придется сделать это несмотря на то, как бы ни было страшно и как бы тебе этого не хотелось.
Вероника судорожно вздыхает, некоторое время сверлит меня взглядом, в котором скрыто слишком много противоречивых чувств, но в конце концов неохотно кивает.
– Ладно. Я готова довериться тебе, Вик. А ты… ты доверяешь им?
Пару секунд медлю, но все же заявляю прямолинейно:
– Не совсем. – Заметив странную вспышку за серо-голубыми радужками, поспешно добавляю: – Но в ближайшее время я планирую поговорить с Кроу и любыми способами выяснить всю информацию о том месте, куда они собираются отправиться.
Рони хмурится и на мгновение оборачивается, чтобы посмотреть на Охотников. Следую ее примеру и обнаруживаю, что Мартин и Даниэль вернулись к прерванному занятию и не обращают на нас внимания.
– Вик? – зовет Рони, понизив голос до шепота.
– Что? – спрашиваю так же тихо.
Делаем одновременный шаг навстречу друг другу и мимолетно улыбаемся. Ощущаю, что ледяное напряжение, минуту назад сковавшее пространство между нами, готово растаять, если не полностью, но хотя бы частично.
– А ты уверена, что они захотят взять нас с собой? Я имею в виду… ну… зачем мы им?
Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. Но вот в чем я уверена на сто процентов, так это в том, что Кроу не пойдет на попятную и не откажется от своих слов.
– Они сами это предложили, – говорю честно.
Вероника выглядит слегка удивленной.
– Но почему?
Вероятно, потому что я неплохо целуюсь.
– Как раз собираюсь выяснить.
Кошусь в сторону Кроу, который, к моему удивлению, тоже смотрит в нашу сторону. Поймав мой взгляд, он улыбается уголком губ, отчего сердце начинает биться чуть чаще и соскакивает с привычного ритма. Из-за того, как он смотрит, у меня возникает ощущение, будто Кроу не только сумел угадать, о чем я думаю, но и сам вспомнил тот момент в чертовом переулке. К щекам невольно приливает краска, улыбка Кроу становится шире, а темно-серые с фиолетовым отливом глаза переполняются многозначительным блеском, который не намекает, а напрямую сообщает, что он и вправду думает о том же. Воздух застревает на вдохе, и я поспешно отвожу взгляд. Мне не нравится эта реакция на него. Совсем не нравится. Нам предстоит непростой разговор, а все эти чувства, возникающие с подачи Кроу, могут только навредить. И я должна сделать все, чтобы этого не допустить.
Глава 3
Желая хоть как-то отвлечься от мыслей о поцелуях с Кроу и привести сердечный ритм в порядок, решаю сосредоточиться на другом и еще раз прошу Веронику во всех подробностях рассказать о том, как она оказалась у Охотников. Сейчас, когда нас никто не слушает, сестра может говорить откровенно. А мне необходимо знать, как на самом деле обращался с ней Хэйс. После того, что случилось в Центре Z, я не могу ему доверять. Что бы ни говорил Кроу, Хэйс убил Стражей по приказу Данэма, и у меня не было времени, чтобы убедиться, что он действительно раскаялся в содеянном.
Рони без каких-либо затруднений отвечает на вопросы, но ее рассказ точно такой же, каким был по телефону, и сестра убеждает меня в том, что Люк, так она его называет, не сделал ей ничего плохого. Не знаю почему имя Хэйса из уст Вероники вызывает во мне отторжение, но как справиться с этим, тоже не имею ни малейшего понятия.
Когда Рони заканчивает, то сразу же, без перехода начинает задавать именно те вопросы, которые мне не хотелось бы обсуждать с ней ни при каких обстоятельствах. Она стремится узнать о моем пребывании в Хейдсе и о побеге вместе с О’Брайеном. К моему облегчению, именно в этот момент на лестнице показываются Хайден и Хэйс, и я тут же хватаюсь за возможность избежать неудобного разговора.
Вместо него кивком указываю на собравшихся в противоположном углу Охотников.
– Идем. Нужно обсудить, как действовать дальше.
Рони награждает меня проницательным взглядом, дающим понять, что она ни за что не забудет вернуться к этой теме. Мои последние откровения будто сняли с нас запрет на обсуждение моей теневой жизни, и сестра почувствовала, что может спрашивать о чем угодно. С одной стороны, она заслуживает знать правду, ведь ей придется навсегда оставить ту жизнь, к которой она привыкла, и выбрать более опасную. Хотя выбрать – это громко сказано.
Подходим к Охотникам как раз в тот момент, когда Хэйс негромко произносит:
– Мы перенесли тело Тейлора. И Хайден рассказал мне о том, что случилось с Димером.
Повисает мрачное молчание, и я замедляю шаг, жалея о том, что решила идти сюда именно сейчас. Охотники потеряли двух членов команды, друзей, и, возможно, им нужно пережить это без посторонних глаз и ушей.
Собираюсь оттеснить Веронику назад и постараться незамеченными ретироваться в тот же угол у окна, откуда пришли, но Хайден чуть смещается в сторону, открывая обзор на полулежащего на деревянных паллетах Джона. Наши взгляды пересекаются, и я невольно застываю от неожиданности, ведь в его светло-голубых глазах застыла такая лютая ненависть, от которой мне становится трудно дышать. А все потому, что направлена она ни на кого иного, как на меня. Вижу это так же ясно, как и то, насколько сильно побледнело лицо Охотника. Будто все краски стерли, оставив бесцветный набросок.
– Это все она виновата, – злобно выплевывает Джон, продолжая зверски убивать меня взглядом.
– Что? – пищит за моей спиной Вероника.
Отставляю в сторону руку, не давая сестре двинуться с места. Во все глаза смотрю на человека, с которым за все время знакомства едва ли обмолвилась больше, чем сотней слов. Тем не менее он выглядит так и говорит такие слова, будто я его смертельный враг.
– Джон, – предупреждающим тоном произносит Кроу, но я даже не смотрю в его сторону, с трудом продолжая выдерживать потоки прицельно направляемой на меня ненависти.
– Да брось, Мартин, и сейчас будешь ее защищать? – тяжело дыша шипит Джон. Кажется, каждое новое слово причиняет ему только больше страданий, но он и не думает останавливаться. – Все в этом сраном месте знают, что в смерти Димера и Тейлора виновата чертова девчонка!
Тяжело сглатываю и с трудом сдерживаюсь, чтобы не отступить. Я знаю свои грехи и ни в коем случае от них не отказываюсь, но вешать на меня чужие не позволю. Димера и Тейлора убила не я, а люди Данэма. И Джон прекрасно это знает.
– О чем ты говоришь? – спрашиваю холодно, удивляясь тому, что голос даже ни разу предательски не дрогнул от гнева.
Мне плевать, будь чертов Охотник хоть трижды ранен, без боя я не сдамся.
Джон кривит полные губы в презрительной усмешке, опирается ладонью о стену и пытается сесть. Хайден делает шаг вперед, скрывая из видимости вмиг посеревшее лицо раненого.
– Не садись, – просит он.
В тот же момент в разговор вступает Хэйс:
– Джонатан, не надо.
– Отстань, пацан, – злобно отрезает Джон, отмахиваясь от Хайдена, и тот вынужденно отступает, недовольно поджав губы. Слова Хэйса остаются проигнорированы. Внимание Джонатана вновь целиком и полностью приковано ко мне. Все с тем же гневно-презрительным выражением он выплевывает каждое слово, даром, что они даются ему с трудом. – Не прикидывайся идиоткой, ты прекрасно знаешь, что это твоя чертова вина!
– Послушай… – начинаю я, но попытка остается незамеченной.
– Если бы ты не бегала от нас по всему городу, оставляя за собой море крови и гору трупов, не сунулась в тюрьму, из которой вытащила хренова зараженного метами О’Брайена, то ничего этого бы не произошло! – Джон замолкает и дышит так, будто только что пробежал короткую дистанцию за максимально маленькое количество времени. И на меня вновь накатывает чувство вины из-за того, что помогла сбежать Линкольну. Джон мало-мальски переводит дыхание и продолжает словесное наступление, хватаясь при этом за раненый бок. – Из-за тебя мы на прицеле у мудака Данэма, а О’Брайен, его новые дружки из Ремиссии и меты убивают направо и налево. Это твоя гребаная вина!
– Хватит! – отрезает Кроу таким жестким тоном, какого я от него еще никогда не слышала.
Пару мгновений он сверлит предупреждающим взглядом Джонатана, тот усмехается, с таким неприязненным видом глядя на своего командира, будто ненавидит его не меньше, чем меня.
Какого черта происходит?
Кроу тем временем поворачивается ко мне. Смело встречаю его немигающий взгляд, но не говорю ни слова. Мы оба понимаем, что Джонатан прав. Каждая смерть невинного жителя Нордена от когтей и зубов метов, а также от топоров людей на моей совести.
– Вины Виктории в прорыве нет. Если вы, наконец, включите мозги, то поймете это.
Вновь смотрю на Джона, его покрытое испариной лицо выражает недоверие и злость. Я, в свою очередь, стараюсь не выпускать ни единой эмоции, чтобы никто не увидел того количества вины, что я испытываю на самом деле. Пусть Джонатан и прав, но признания на моем лице он не получит.
– Не убедил, – сквозь стиснутые зубы проталкивает Джон.
Кроу тяжко вздыхает и выжидательно пялится на меня. Неопределенно пожимаю плечами, стараясь при этом не смотреть ни на кого, кроме главаря Охотников. После моей реакции он закатывает глаза и с самым сокрушенным видом качает головой.
– Между вами гораздо больше общего, чем могло показаться, – заявляет он, чем вызывает мгновенную реакцию.
– Что? – презрительно фыркает Джон.
Щекой чувствую испепеляющий взгляд человека, ни с того ни с сего решившего возненавидеть меня, но начисто игнорирую его, переключившись на Кроу. Подаюсь вперед и спрашиваю, даже не пытаясь скрыть раздраженные интонации в голосе:
– Знаешь, что, Кроу?
Желание послать его велико, как никогда.
Он дарит мне ту самую улыбку, в которой задействует только уголок губ, и я понимаю – Кроу снова прочитал мои мысли. В его глазах пляшут черти, но говорит он на удивление ровным тоном:
– Знаю. Слышал уже сегодня. – Несколько слишком долгих мгновений неотрывно смотрим друг другу в глаза, и я снова ловлю свое сердце на том, что оно начинает предательски колотиться, беспричинно разгоняя кровь по венам гораздо быстрее необходимого. В себя прихожу после недовольного покашливания Хайдена. Собираюсь отвернуться, но взявший себя в руки Кроу продолжает, будто и не было этой паузы. Он обращается ко мне, и я невольно продолжаю неотрывно смотреть на него. – И ты меня услышь. Твоей вины в том, что меты пробрались в Норден, нет. Впрочем, как и вины О’Брайена.
Изумленно моргаю, но отреагировать не успеваю. Джон меня опережает.
– Да блять, Мартин, может, ты перестанешь уже?..
Кроу прерывает его, чуть повысив при этом голос:
– Что я должен перестать делать? Думать? О’Брайен ни за что не успел бы добраться до Ремиссии, составить хитроумный план по нападению на Норден, собрать армию метов и вернуться. Он либо встретился с ними по пути, либо пришел к самому началу прорыва. Точка.
Кроу замолкает, я продолжаю неотрывно смотреть в его горящие уверенностью глаза. Так вот что он хотел сказать мне еще в машине. Джонатан фыркает, и боковым зрением я замечаю, как тяжело он опускается на спину. Кажется, эта короткая перепалка, которую он вообще-то затеял сам, начисто лишила его сил.
Чувствую легкое прикосновение к спине, а сразу следом раздается тихий шепот Вероники, но в повисшей тишине его слышит каждый.
– Вик, о чем они говорят?
Все Охотники разом поворачиваются в ее сторону, и я инстинктивно еще сильнее задвигаю сестру себе за спину.
– Рони, я потом тебе…
– Твоя сестра идиотка! – рявкает Джон, бесцеремонно перебивая меня на середине предложения. – Из-за нее мы теперь мишень номер один для всех представителей закона, по этой причине погибло двое из наших, а я сейчас бесполезнее тебя.
Задыхаюсь от возмущения. Какого хрена он себе позволяет? Меня может ненавидеть сколько угодно, но Рони – запретная территория.
– Не смей так разговаривать с моей сестрой! – приказываю звенящим от ярости голосом.
Но ему, естественно, глубоко наплевать на мои приказы.
– А иначе что?
– Не посмотрю, что ты ранен, и…
– Хватит! – вновь жестко обрывает Кроу и быстро проводит ладонью по лицу, словно пытается сбросить напряжение. – В том, что Данэм открыл на нас охоту, нет вины Виктории, Джон. Шон давно подозревает нас, иначе не приставил бы сразу двух шпионов на восемь человек. – Джон открывает рот, но Мартин нетерпеливо взмахивает рукой, давая понять, что еще не закончил, и чуть повышает голос. – Кроме того, сейчас вообще не важно, кто прав, а кто виноват. Де́ла это не меняет, искать нас не перестанут. Нужно решить, как действовать дальше, чтобы в ближайшее время выбраться из изолированного города без потерь. Их и так более, чем достаточно.
– Мартин прав, – негромко говорит Хэйс.
Джонатан недовольно поджимает почти побелевшие губы, а молчавшие всю перепалку Хайден и Даниэль согласно кивают.
Перевожу внимание на Хэйса, он слишком внимательно смотрит в ответ. В данную минуту он напоминает мне куратора, которого я знала в Центре Z, а не непредсказуемого Охотника, с которым познакомилась позже.
– Хорошо, что вы это понимаете, – произносит Кроу, но Хэйс продолжает удерживать мой взгляд, поэтому я даже не думаю отвернуться. – Итак, есть какие-то идеи? Нам нужны любые, даже самые безумные варианты.
Бывший куратор слегка хмурит брови и наконец переводит внимание на главаря Охотников.
– Подожди. А как же девушки? – Он вновь поворачивается ко мне. – Тори, ты передумала оставаться?
Глубоко вздыхаю, даже не обратив внимания на то, как назвал меня Хэйс. Мельком оглядываю Охотников, проигнорировав присутствие Джонатана, и в конце концов останавливаю внимание на Кроу. Он выжидательно приподнимает брови, открыто встречая мой взгляд, и говорит:
– Хороший вопрос. Что скажешь, Виктория? Выбор…
Нетерпеливо перебиваю:
– Да-да, выбор за мной, я помню. Но сначала… можно поговорить с тобой? Наедине.
Кроу слегка склоняет голову набок, его темно-серые глаза светятся любопытством.
– Ладно, – медленно произносит он.
Быстро поворачиваюсь к Веронике, одариваю ее многозначительным взглядом, в ответ получаю понимающий кивок.
– Это не займет много времени, – сообщаю уверенно.
Не знаю, кого пытаюсь в этом убедить, Кроу, сестру, остальных Охотников или себя.
– Идем, – бросает Мартин и тут же направляется в сторону двери, отделяющей одну часть второго этажа от другой.
В растерянности провожаю его удаляющуюся спину. Я думала, мы отойдем в сторону окна, но так, наверное, даже лучше. Не будет отвлекать ненужное внимание непрерывно хмурящегося Хайдена, или пышущего злобой Джона.
Кроу останавливается возле двери, открывает ее и дожидается меня. Когда я приближаюсь, он приглашающим жестом велит мне заходить первой. Оказавшись за перегородкой, осматриваю ранее скрытую часть помещения. Повсюду расставлены ряды длинных столов и разномастных стульев, на дальней стене расположено окно, идентичное тому, рядом с которым я разговаривала с сестрой.
Кроу бесшумно прикрывает дверь, огибает меня и уверенно шагает вперед, доходит примерно до середины помещения, останавливается возле одного из металлических столов, оборачивается и выжидательно смотрит на меня. В то же мгновение прихожу в движение. Пока иду в сторону Охотника, он мельком и без особого интереса осматривается, затем присаживается на край столешницы, вытянув при этом длинные ноги и скрестив их в лодыжках, а также складывает руки на груди. Останавливаюсь прямо напротив, но и не думаю по примеру Кроу усесться на стол.
Приблизительно полминуты молчим и просто разглядываем друг друга. Чем дольше между нами висит тишина, тем более довольным становится выражение по-мужски красивого лица Кроу, и я в какой-то момент вновь ловлю себя на том, что пялюсь. Меня накрывает волной раздражения. Да что со мной не так? Никогда не было такого, чтобы присутствие другого человека мешало мне мыслить здраво. Неужели все дело в каком-то странном магнетизме и сексуальности этого парня?
Встряхиваю головой, чтобы прогнать мысли, неуместные не только в данных обстоятельствах, но и вообще. В этот момент Кроу первым нарушает тишину:
– Итак, что ты хотела обсудить?
Пока выбрасываю все лишнее из головы и пытаюсь вспомнить, зачем вообще пришла сюда, делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. А после признаюсь:
– Я передумала оставаться.
Кроу не выказывает ни малейшего удивления.
– Правильно сделала.
Недоверчиво смотрю в его лицо, пытаясь понять, о чем он на самом деле думает, но это оказывается не так-то просто. Кроме того, Мартин вообще не облегчает мне задачу, ничего не добавляя.
– И что? Это все? – уточняю нетерпеливо.
Он небрежно пожимает плечами.
– Я был уверен, что в итоге ты примешь правильное решение. В Нордене для вас с Вероникой больше нет безопасного места, и ты прекрасно это знаешь, хотя и пыталась отрицать. Это нормально. Нелегко решиться и полностью поменять свою жизнь, к такому никто не бывает готов.
Отступаю, сполна ощутив всю тяжесть свалившихся на меня обстоятельств, и все-таки упираюсь задницей в стол, но сесть на него не решаюсь.
– Ладно, Кроу, давай отбросим всю эту чушь с выбором…
– Это не чушь…
Фыркаю так громко, что он невольно замолкает.
– Ой, да брось! Мы оба знаем, что это правда. Не было и нет у меня никакого выбора. Нам придется пойти с вами. Я понимаю, что ты тут главный и все тебе подчиняются, но… – запинаюсь, потому что не привыкла вести столь откровенные разговоры с кем бы то ни было. – Я всегда была только за себя, а теперь мне придется прогнуться под тебя. Мне нужны какие-то гарантии. Дай мне хоть что-то, Кроу. Я должна знать, во что втягиваю сестру.
Охотник с задумчивым видом изучающе разглядывает мое лицо, словно пытается считать те эмоции, которые я тщательно пытаюсь скрыть.
– Гарантии… – с каким-то странным отрешением повторяет он. – Давай начистоту, Виктория. Я не могу обещать безопасность ни тебе, ни Веронике, потому что это будет пустой треп. Тебе, а мне и подавно, это не нужно.
Горько хмыкаю и качаю головой, прекрасно понимая, что он прав. Но меня такая правда не устраивает.
– Кроу…
– Подожди, я еще не закончил. Так вот, реальность такова, что мы встряли в такое дерьмо, в каком еще не бывали. И пока не выберемся из города, я не могу дать тебе никаких гарантий. Разумеется, я сделаю все от меня зависящее, чтобы больше никто не погиб.
Охотник говорит и выглядит настолько серьезно, что только идиотка усомнилась бы в правдивости его слов. Чувствую, как вспыхивают щеки, но продолжаю упрямо делать вид, будто меня не трогают его слова, хотя это самая настоящая ложь.
– Зачем ты это делаешь? Мы балласт. Все это знают, а Джон не постеснялся сказать об этом вслух.
– Он такого не говорил, – усталым голосом возражает Кроу.
– Это потому, что ты не дал ему договорить.
Слабо улыбаюсь, но Мартин не отвечает на это действие, что совсем не вяжется с тем образом, который я успела сложить у себя в голове. Таким серьезным видеть его непривычно.
– Что ты хочешь услышать, Виктория? Я уже говорил, что не разобрался в себе. Делать какие-то громкие признания я не собираюсь.
– Мне они и не нужны, – сообщаю поспешно, краснея еще сильнее. – Я просто хочу понять…
– Знаю, – в который раз перебивает Кроу. – А еще я уверен в одном. Если вы останетесь, Данэм найдет вас быстрее, чем ты можешь представить. Думаю, не стоит говорить, что вряд ли после этой встречи хоть одна из вас выживет, а если и так, Шон позаботится о том, чтобы предатели, а мы все для него именно такие, получили страданий сполна. Желаю ли я тебе подобной участи? Нет.
Не знаю, как реагировать на эту речь. Кажется, Кроу только что сделал то, чего так не хотел.
– Хорошо, – шепчу едва слышно. – Никаких гарантий, пока мы в городе. Но, если нам удастся невредимыми выбраться из Нордена, куда ты нас поведешь?
– В безопасное место. Большего тебе пока знать не нужно.
Качаю головой и тихо смеюсь, чем, кажется, вызываю недоумение у главаря Охотников.
– Нет, Кроу, так не пойдет. Мне нужно знать, где искать помощь на той стороне, если вдруг случится так, что мы с сестрой останемся одни. Я ведь была за Барьером всего раз и не знаю законов, по которым живет внешний мир. Оставшись без поддержки, мы не выживем. Так какая разница, где умереть – здесь или за Барьером? Смерть есть смерть. Дай мне хоть что-то.
Уголок губ Кроу слегка вздрагивает, и я какого-то черта с облегчением выдыхаю.
– Справедливо, – сдержанно произносит он. С минуту поразмыслив, Кроу сообщает: – Чтобы добраться до безопасного места, нужно двигаться строго на восток от Барьера. Если сумеешь сориентироваться по сторонам света, продвигайся по прямой до тех пор, пока не доберешься до реки. Найдешь ее и уже точно не собьешься с нужного направления. Если возьмешь средний темп, то не позднее чем через неделю встретишь людей, которые доставят вас с Вероникой куда надо. Спроси Элиаса и скажи, что пришла от меня.
Медленно киваю, укладывая по полочкам полученную информацию, и в то же время ощущаю, как с плеч падает невидимый, но от этого не менее тяжкий груз. Если Кроу не солгал, а я не вижу причин ему так поступать, значит нам с Рони не придется действовать вслепую. Конечно, я надеюсь, что мы выберемся из Нордена без потерь, и мне не придется действовать в одиночку, пробираясь сквозь опасности враждебного внешнего мира, и проводить через все это абсолютно неподготовленную Веронику.
– Хорошо, я поняла.
Кроу заметно расслабляется, кивает и вновь улыбается с подозрительной хитринкой.
– Это все? Или ты хочешь обсудить или сделать что-то еще?
Обсудить или сделать?
– О чем это ты? – спрашиваю, опасливо прищурившись.
– Ты хотела поговорить наедине, – со значением напоминает он.
Мои губы невольно расплываются в улыбке, и я никакими способами не могу ее сдержать. Этот человек неисправим.
– Пошел… – начинаю я, но резко обрываюсь, когда Кроу внезапно подается вперед, хватает меня за руку и притягивает вплотную к себе.
От удара о твердое тело Охотника из легких вышибает воздух, и я не успеваю никак отреагировать, а Кроу уже склоняется к самому моему лицу и, угрожающе понизив голос, говорит почти касаясь моих губ своими:
– Не надо играть со мной, Виктория.
Мысли против воли переносят меня в тот вечер, когда мы набросились друг на друга с поцелуями.
Хочу ли я повторения?
Да, черт возьми!
Будет ли это умным поступком?
Нет и еще раз нет.
– Я не… – пробую отвертеться, но без шансов, потому что Кроу, кажется, даже не замечает мою жалкую попытку.
– Твое – пошел ты, звучит как приглашение. И знаешь, какой оно имеет эффект?
– Н-нет, – признаюсь, слегка запнувшись.
Кроу так близко, что я всем своим существом чувствую исходящий от него жар, а от запаха его кожи, заполняющего каждую клетку моего тела, кружится голова, что еще больше мешает мыслить здраво.
Он резко выпрямляется, отчего я пошатываюсь, но Кроу не дает мне отстраниться слишком явно. Удерживая зрительный контакт, он толкает меня в сторону стола, рядом с которым я только что стояла, и когда ноги упираются в металлическую поверхность, Мартин разворачивает меня к себе спиной и прижимается чуть теснее, обвивая одну руку поперек живота, а вторую опуская на бедро и сжимая пальцы. Упираюсь ладонями в прохладную столешницу, задницей ощущая силу возбуждения Кроу.
Он медленно скользит губами по моей шее, вызывая горячую волну мурашек, несущуюся туда, где все ноет от желания, и останавливается, коснувшись мочки уха. Чертов Кроу! Как он это делает?
– Чувствуешь? – хрипло спрашивает Охотник.
И кто из нас теперь играет?
– Да, – выдыхаю чуть слышно, но он так близко, что наверняка проблем с тем, чтобы разобрать ответ, у него не возникает.
– Не играй со мной, Виктория, – предупреждающим тоном повторяет он. – А не то, рано или поздно тебя ждет расплата. Поняла?
Опускаю веки и облизываю пересохшие губы, радуясь тому, что Кроу не видит моего лица, в противном случае, он мог бы прочесть на нем недвусмысленный ответ, звучащий не иначе, как приглашение продолжить.
– Да, – произношу так же тихо, как и в первый раз.
Стараюсь прогнать мелькающие перед внутренним взором картинки, которые навевает близость чертова Охотника, но безуспешно. У меня даже не возникает мысли о том, как от разговора о шатких шансах на выживание мы перешли к этому.
Из-за стены вдруг доносятся громкие голоса, и наваждение в тот же миг спадает. Выпутываюсь из объятий Кроу, он без сопротивления отпускает и делает шаг в сторону. Разворачиваюсь к нему лицом и приглаживаю растрепавшиеся волосы. Кроу напряженно смотрит на стену, за которой с чего-то раскричались остальные, и машинально тянется к поясной кобуре. Ни сказать, ни сделать ничего не успеваем, распахивается дверь, на пороге показывается встревоженный Даниэль. Либо мы выглядим вполне прилично, либо и вправду случилось что-то из ряда вон выходящее, но он будто не замечает ни нашего сбитого дыхания, ни раскрасневшихся лиц.
