Кира Стрельникова
Не играйте с некромантом

– Полли, может, сегодня отдохнёшь? – обронила Жиан.

– О, нет, Жени, – я мягко рассмеялась и тряхнула волосами – светлая сила почти полностью затопила тело и сознание, и я уже с трудом контролировала себя. – Как раз сегодня я отдыхать не намерена. И так три дня отдыхала.

Мадам понимающе усмехнулась.

– Тогда удачного вечера, Полин.

Я легко спрыгнула с подоконника и вышла из кабинета, направляясь вниз. Пока спускалась, вспомнила, как Жиан позволила мне выбрать моего первого мужчину – как раз дар вошёл в полную силу, и я готова была расстаться с девственностью…

Восемь лет назад, бордель «Золотые колибри».

– Полин, ты уверена? – тихо уточнила Мадам Жиан, глядя на моё отражение.

– Да, – я кивнула и покосилась на татуировку на плече, по которой то и дело пробегали золотистые искорки.

Сила требовала выхода, я это чувствовала. Кровь горела от желания, сердце стучало кузнечным молотом, грозя искрошить рёбра, а дыхание стало тяжёлым и неровным. Время пришло. Иначе дар сожжёт меня, и я сойду с ума от избытка жизненной силы. Чтобы убедить Жени, я подошла к цветам в вазе, которые уже слегка увяли, и легко коснулась их пальцами – чашечки тут же поднялись, на глазах наливаясь цветом и свежестью, бутоны начали стремительно раскрываться, а листья зеленеть.

– Видишь? – негромко произнесла я и посмотрела на Жиан.

Она вздохнула и кивнула.

– Пошли, милая.

Мы вышли из моих скромных покоев, состоявших, как и у всех девушек, из двух небольших комнат и ванной, и пошли по коридору. Снизу уже доносился шум голосов, а навстречу попались несколько знакомых, уже выбравших себе клиентов.

– Поможешь мне, Жени? – я тронула Мадам за руку и заглянула ей в лицо.

Женщина усмехнулась, мимолётно коснулась ладонью моей щеки.

– Ну конечно, Полли, – мягко ответила она. – Не волнуйся.

– Я не волнуюсь, – ответила я чистую правду.

Сила туманила разум, отключала ненужную сейчас стеснительность и сомнения. Магам Жизни эти эмоции даже вредны, если не сказать больше. Мы спустились вниз, и меня встретили удивлённые косые взгляды девочек – обычно вечера я старалась проводить у себя в комнатах, чтобы не привлекать ненужного внимания. А я их почти не замечала, мой взгляд то и дело останавливался на мужчинах, уже начавших потихоньку заполнять диваны и кресла в общей зале «Золотых колибри». Вечер начинался. Тех, кто сюда приходил, отличали не только богатство и положение, они ещё и все как на подбор имели подтянутые, спортивные фигуры, на которые приятно посмотреть, без излишков жира или худощавости. Ну и внешность тоже приятная – Гвидо и его помощник тщательно проверяли клиентов, чтобы девочкам легче было выбирать и приятно проводить время. Некоторые носили маски, но это допускалось: кто-то не желал быть узнанным, по разным причинам. Жени вела меня дальше, в отдельные гостиные, куда предпочитали уходить некоторые гости, чтобы меньше конкуренции вокруг. Она остановилась около одной из приоткрытых дверей и жестом подозвала меня.

– Смотри, – шепнула Мадам с загадочной улыбкой.

Я подошла, невольно затаив дыхание, и заглянула. На низеньком диванчике сидел, небрежно развалившись, довольно крупный мужчина с буйной шевелюрой медно-рыжего цвета и в маске. Он лениво улыбался, демонстрируя крепкие белые зубы, его руки лежали на спинке дивана. В гостиной находились ещё несколько девушек, но пока, насколько я видела, никто не вручил рыжему золотое перо – знак, что его выбрали. Наши птички посмеивались, одна из них сидела рядом с мужчиной и перебирала его огненные пряди, её пальчик медленно спускался по его шее, а незнакомец жмурился, как большой довольный кот, но не торопился обнимать или прикасаться к девушке – она ещё не выбрала его.

– Кто это? – шёпотом спросила я и покосилась на Жени.

– Он зовёт себя Роже, – так же едва слышно ответила она и подмигнула, потом нагнулась к самому моему уху и продолжила. – Очень нежный, Полин, рекомендую. Да и для первого раза подойдёт тебе, – Мадам выразительно посмотрела на меня.

А я перевела взгляд на Роже. Определённо, он мне нравился, пусть и в маске. Мой взгляд остановился на крупных, сочных губах и я вдруг поняла, что хочу их поцеловать. Сердце едва не выскочило из груди от всплеска желания и светлой силы, требовавшей выхода, и я решительно распахнула дверь.

– Удачи, Птичка моя, – раздалось вслед пожелание Мадам, и я сосредоточилась на мужчине на диване.

Поймала его слегка удивлённый и заинтересованный взгляд, смело шагнула вперёд, не обращая внимания на шепотки остальных девушек, и плавно опустилась на его колени.

– Привет, – мурлыкнула я и прижалась к его таким манившим меня губам.

На них остался слабый привкус вина и вишни, и это опьянило не хуже, чем алкоголь. И хотя я не умела толком целоваться, ведь до сих пор у меня не было возможности встречаться с мужчинами и позволять им такие вольности, меня это ничуть не смутило. Я погладила языком мягкие губы Роже, попыталась их раскрыть, но… мужчина с тихим смехом отстранился и посмотрел мне в глаза.

– Новенькая, да? – спросил он, и я кивнула. – И целуешься в первый раз? – он склонил голову к плечу, и я снова кивнула без всякого стеснения. – Хочешь научиться? – чуть понизив голос, снова спросил Роже.

– Вы поможете, мессир? – проворковала я, обведя пальцем контур его губ.

Желание бушевало в крови, обжигало изнутри, стекало к низу живота вязкой лавой, и я с трудом контролировала себя.

– Выбираешь меня, малышка? – вместо ответа уточнил он.

Я же молча усмехнулась и в следующий момент в моей руке оказалось пушистое перо, окрашенное в золотой цвет. Проведя им по лицу Роже, я склонилась к самым его губам, таким соблазнительным и вкусным, и выдохнула:

– Да.

После чего аккуратно заправила знак за его маску – там перо помешает меньше всего. Одна рука мужчины тут же обвилась вокруг моей талии, усадив удобнее на коленях, а пальцы другой мягко ухватили за подбородок.

– Тогда урок первый, – Роже улыбнулся, погладил мои пересохшие губы. – Не напрягай их, расслабь и чуть приоткрой, – он наклонился и легонько провёл по ним языком. – Вот так…

Роже не торопился делать поцелуй страстным, продолжая ласкать мои губы, и я таяла от этих нежных прикосновений, в какой-то момент с удовольствием включившись в пикантную игру. Я оказалась способной ученицей, как выяснилось вскоре – поскольку сидела практически верхом на Роже, то отлично чувствовала, как мне в низ живота упирается нечто твёрдое. Что именно, я прекрасно понимала – всё же, живя в борделе, крайне сложно не замечать некоторых вещей. Да и Жени прочитала мне краткую лекцию о том, что происходит между мужчиной и женщиной, и даже показала – через потайной глазок. Ну… Признаться, любопытство и желание оказаться на месте той женщины одолевали меня с одинаковой силой, и вот сейчас, похоже, настал тот долгожданный момент, когда всё случится.

– А если теперь вот так? – вкрадчиво произнёс Роже, оторвавшись от моих губ и потянувшись за долькой сочного персика в вазе.

Я проводила фрукт заинтересованным взглядом, и когда мужчина аккуратно взял его зубами и посмотрел на меня с молчаливым приглашением во взгляде, я поняла, что он хотел. Наклонилась, запустив ладони под его рубашку, обхватила губами дольку… А Роже ловко втянул её в рот, и поцелуй вышел с привкусом персика, и мой язык невольно потянулся слизнуть сладкий сок, встретился с языком рыжего… М-м-м-м-м, вкусно, однако! Корсаж, стягивавший грудь, стал тесным, захотелось избавиться от него и вздохнуть свободнее. Я отстранилась от Роже, подняла одну бровь и медленно потянула за ленты на корсаже.

– А ты быстро учишься, Птичка, – тихо хохотнул он, стерев большим пальцем сок с моего подбородка.

Я усмехнулась, чуть подалась вперёд и поймала его палец, медленно его облизав. Да, и это тоже видела, как одна из девочек проделывала нечто похожее, только совсем не с пальцем. Роже замер, улыбка пропала с его лица, а дыхание стало прерывистым. Я выпустила подушечку, прикрыла глаза ресницами и одним движением избавилась от корсажа, небрежно бросив его на пол. Утром одна из служанок вернёт в мою комнату.

– Как тебя зовут, Птичка? – тихо спросил он.

– Полин, – я потянулась за большой клубникой, не сводя с него взгляда, откусила, но глотать не стала, так и держа кусочек в зубах.

Роже понял правильно, и через несколько мгновений я повторила его фокус с персиком. Не отрываясь от моих губ, рыжий подхватил меня за попку, легко встал и направился к двери. А я упивалась сладостью поцелуя, наслаждалась жаром, тёкшим по венам, и предвкушала, как очень скоро сгорю без остатка в чистой страсти, отдамся на волю умелым рукам этого Роже, и он научит меня не только целоваться. Мадам Жиан правильно подсказала мне, кого выбрать.

Как мы добрались до моих комнат, я, признаться, не помнила, полностью погрузившись в восхитительное волшебство проснувшихся эмоций – целовался Роже действительно что надо, у меня аж голова кружилась и по спине то и дело прокатывалась горячая дрожь. Время от времени приходилось отрываться от таких соблазнительных губ и восстанавливать дыхание, ибо воздух заканчивался в лёгких очень быстро, но надолго меня не хватало, и я снова жадно приникала к его умелому рту. Когда за нами захлопнулась дверь моей спальни, и меня опустили на пол, я, не дожидаясь, сама принялась стаскивать с Роже рубашку, на что получила ехидное замечание:

– Какая ты, оказывается, горячая штучка, Полли, для девственницы-то!

Я не стала ему объяснять, что у магов Жизни отношение к сексу совсем другое, чем у обычных женщин. Он для них – необходимая часть их дара, неотъемлемая и важная. Именно поэтому такие, как я, крайне редко заводят семью…

Поздним вечером в «Золотых колибри».

– Полин, Птичка моя, безумно рад тебя видеть! – вырвал из воспоминаний радостный голос Поля – я, оказывается, уже успела наполовину преодолеть лестницу, пока делала экскурс в прошлое.

А внизу стоял Поль – высокий, гибкий, мускулистый, с гладко зачёсанными назад светлыми волосами, собранными сзади в аккуратный маленький хвостик. Он белозубо улыбался, раскинув руки, его глаза блестели предвкушением, и я улыбнулась в ответ, помахав рукой с золотистым пером. Да, сегодня он – мой, как и в предыдущие разы, и возможно, в следующие свои посещения. Пока Поль мне не надоел, и магия раз за разом откликалась на него, значит, он – мой постоянный клиент. Шагнув с последних ступенек, я обвила руками его шею, наощупь вставив перо в хвост, и прильнула к губам, прижавшись всем телом к мужчине. Сильные руки тут же обняли, приподняли и понесли снова наверх. Сила, перемешанная с жарким желанием, пылала внутри огненным факелом, требуя выхода, отключая сознание и оставляя только инстинкты. Где-то на границе мелькнула шальная и совсем не к месту мысль, а как было бы, если я, допустим, позволила Гастону прикоснуться к себе… А потом мне стало не до размышлений – мы с Полем добрались до моих покоев.

Я не помнила, как разделась – или меня раздели? – как и то, в какой момент на Поле не осталось одежды. Когда магия Жизни требует выхода, я становлюсь сгустком чистой силы, в которой сгорают ощущения и эмоции, и остаётся одна только жажда: дарить себя, дарить радость и счастье, отдать часть того света, что наполняет до краёв. Это – особенность таких, как я, за эту способность нас и ценят некроманты и стремятся заполучить. Мы – Жизнь, мы – свет, мы – всё то, что олицетворяет радость существования в этом мире, и только благодаря связи с нами некроманты могут вернуться с той стороны, где порождения Смерти уязвимы и их можно уничтожить. Но сейчас я не хочу об этом думать, сейчас я – чистое наслаждение, пьянящее удовольствие, и большего мне не надо… Об остальном подумаю утром.

Утром, дом Гастона Лорана.

«Его величеству от начальника стражи некромантов города Парижа Гастона Лорана. Ваше величество, прошу дозволения на посещение дома терпимости в связи с предсказанием сонхау». Гастон ещё раз перечитал прошение, поморщился, небрежным движением ладони высушил чернила и аккуратно сложил листок. Досадная, но необходимая формальность, Наарэми крайне щепетильно относится к соблюдению протокола. Хорошо бы, Анжуйский оказался на месте в своём кабинете в Консьержери, а не умотал в очередной рейд куда-нибудь в предместья Парижа. Гастон недовольно поджал губы: хоть Ален Дерош и являлся его непосредственным начальником, но отношения у них не сказать, чтобы ровные. Лорану не всегда нравились методы работы брата короля, да и то, как часто у него менялись якоря, тоже не прибавляло Гастону любви к начальству. Хорошо, что Анжу редко лез в дела начальника стражи, довольствуясь отчётами. Но когда всё же решал показать, что он – глава некромантов Франции… Лоран на несколько мгновений задумался, а не пойти ли напрямую к королю, минуя Дероша, но потом отказался от этой идеи. Скандал будет знатный, Анжуйский тоже не любил, когда действовали через его голову. Особенно он, Гастон. Некромант ухмыльнулся, хмыкнул и встал. Капнув воском, запечатал послание, дабы Дерош не сунул свой любопытный нос в то, что его не касается напрямую, и вышел из кабинета, направившись к выходу из дома. Естественно, Анжуйский будет спрашивать, что за послание королю, но чёрта с два Гастон признается. Нечего его светлости знать, что Лоран нашёл якорь после трёх лет безуспешных поисков. А в том, что Полин ему проиграет в следующий раз, некромант не сомневался.

Захватив посох, в навершии которого красовался такой же чёрный бриллиант, как и в кинжале, Гастон вышел из своего дома, располагавшегося недалеко от Лувра и сада Тюильри на тихой и уютной улочке Сент-Онорэ. До Консьержери идти недалеко, по Ракушечной улице к Новому мосту и дальше по набережной. Извозчика Гастон решил не брать, ему нравилось гулять по Парижу, вдыхать соблазнительные запахи свежеиспечённых круассанов и багетов из ближайших булочных, любоваться на спешащих по своим делам обычных людей и неторопливо прогуливавшихся аристократов. В уютных кафе за столиками под навесами сидели посетители, за чашечкой кофе или бокалом вина обсуждая утренние новости и сплетни, разглядывая прохожих и проезжающие мимо экипажи. На окнах и балкончиках стояли ящики с цветами, добавляя ярких красок, и крайне сложно становилось представить, что с наступлением темноты улицы разительно менялись.

По мощённым булыжником улицам проезжали богатые кареты, телеги с товарами, всадники, раздавались резкие окрики кучеров, разгонявших зазевавшихся прохожих – и весь этот гомон создавал неповторимый голос Парижа. Рассеянно скользя взглядом по жителям славного города, Гастон подумал, что ровно с заходом солнца всё изменится, и на улицы выползут совсем другие твари, другие постоянные обитатели Парижа. И наступит время некромантов, «падальщиков», как их называли на жаргоне, и это прозвище многих из них изрядно бесило. Гастон мысленно усмехнулся: кличка как нельзя точно отражала суть работы некромантов, и обижаться тут не на что. Безопасными по ночам оставались только окрестности Лувра и острова Ситэ и Сен-Луи, где селилась высшая знать и приближённые ко двору, на этих кварталах стояла охранная магия самого короля Наарэми.

Пройдя по Гревской площади мимо Лувра, Гастон прошёл по мосту, прогулялся по набережной и подошёл к центральным воротам бывшего королевского дворца – именно здесь, вместе с тюрьмой и Департаментом по борьбе с нежитью располагалась и городская стража Парижа. У Гастона тоже имелся свой кабинет, поскольку он сам являлся начальником. Над главным входом в Консьержери красовался герб, выложенный целиком из чёрных бриллиантов: скрещенные посох и меч над кучкой костей в обрамлении колючего узора, повторявшего татуировку на запястьях некромантов. Охотников рискнуть и отковырять самый ценный драгоценный камень не находилось: мало того, что Консьержери охранялась королевской гвардией, так ещё и охранная магия не оставляла никаких шансов. Превзойти придворного мага Наарэми, тоже чистокровного альва, не сможет ни один житель Парижа.

Гастон пересёк двор, в котором уже кипела жизнь, и подошёл к входу, кивнул дежурному – тот узнал начальника стражи и почтительно склонил голову. Через гулкий холл Лоран направился к широкой лестнице в углу, улиткой завивавшейся наверх. Здесь тоже толпился народ: некроманты и простые люди, работавшие в Консьержери. Кто-то узнавал Гастона и здоровался, кому-то Лоран на ходу пожимал руку. Коридоры с дверьми, небольшие гостиные для отдыха, приёмные – и везде народ переговаривался, что-то обсуждал, спорил, мимо то и дело пробегали посыльные с ворохом бумаг и озабоченными лицами. Департамент по борьбе с нежитью занимал первые два этажа южного крыла здания, и кабинет герцога Анжуйского находился посередине. Секретарь его светлости наверняка подскажет, на месте ли глава французских некромантов.

Лоран дошёл до широких распахнутых дверей с позолоченной резьбой, около которых застыла в почётном карауле стража – пара королевских гвардейцев, – и вошёл в приёмную. Как всегда, в ней толпились люди, большинство из них имели посохи и кинжалы. Кивнув нескольким знакомым, Гастон сразу направился к секретарю, господину Андрэ Гравелю.

– Доброе утро, Андрэ, – поздоровался начальник городской стражи и улыбнулся.

– Доброе, мессир Лоран, – степенно ответил средних лет мужчина с намечающейся лысиной и поправил очки на круглом, гладком лице – в его предках где-то отметились эльфы, поэтому выглядел господин Гравель на тридцать, хотя на самом деле ему было больше.

– Его светлость у себя? – спросил Гастон, кивнув на кабинет.

– Нет, мессир, господин герцог в командировке в Сен-Клу, – не обрадовал ответом секретарь. – У вас что-то срочное? Его светлость вернётся через пару дней…

– Спасибо, Андрэ, – перебил его Гастон и покачал головой. – Дело несрочное.

– Всего хорошего, мессир Лоран, – попрощался господин Гравель и вновь углубился в бумаги.

Покидая приёмную, Гастон не сдержал усмешки: судьба явно благоволит к нему. Конечно, Наарэми может тоже заинтересоваться странной просьбой младшего сына его советника, но начальник стражи полагал, что объяснение насчёт пророчества сонхау снимет все вопросы. Королю вряд ли есть дело до того, нашёл Лоран якорь или нет. А вот Анжуйскому давать пищу для размышлений в этом направлении очень не хотелось, и чутью своему Гастон привык доверять. Да и предсказательница намекала, что Птичка может привлечь внимание других. Хорошо, у Анжу сейчас был маг Жизни, но учитывая скорость, с которой тот менял якорей, всё может очень быстро поменяться. Отдавать Полин Дерошу Лоран не собирался. Гастон покинул Консьержери и направился обратно к Лувру, на его губах играла лёгкая улыбка. Всё складывалось даже лучше, чем если бы он подал прошение через Анжуйского. Неизвестно, когда герцог отдал бы его Наарэми, а так, Гастон сразу получит разрешение и наконец сможет отправиться в «Золотые колибри» на законных основаниях, не размахивая жетоном сонхау. Его мысли свернули на вчерашнюю встречу с Полин, и улыбка на губах некроманта стала шире, а изнутри защекотало предвкушение – они скоро снова увидятся.

Полин. Красивая, яркая, притягательная. Перед глазами Гастона стояло её лицо, небрежная улыбка, изящная фигурка, которую он, будучи нормальным мужчиной, конечно же, оценил по достоинству. Даже то, с какой настороженностью она отнеслась к его появлению, лишь разжигало азарт. Полли всё равно станет его якорем, и никуда ей не деться. Ну а там… Они будут жить в одном доме, и её неприязнь очень скоро исчезнет, Гастон не сомневался – он собирался приложить все усилия к завоеванию Птички. Кроме того, что она сразу понравилась ему, как женщина, перевод их отношений из чисто деловых в гораздо более личные имел под собой множество приятных сторон. Нить Жизни связывала крепче, чем кош, и усмиряла как тёмную силу некроманта, так и светлую – мага Жизни. По крайней мере, Шанталь, его прежний якорь, легко согласилась стать ещё и его подругой, и Гастон старался, чтобы девушка не пожалела о принятом решении. Жаль, что она так нелепо погибла три года назад… С тех пор Лоран довольствовался случайными любовницами, маскируя татуировку иллюзией, потому как специфика его дара не позволяла иметь постоянную из простых людей. Тёмный дар забирал силу у женщин, и после одной ночи с некромантом им по несколько дней приходилось отлёживаться в постели с ужасной слабостью и головокружением. Потому указ одного из прошлых королей и запретил некромантам посещать бордели.

Мысли Гастона снова свернули на Птичку из «Золотых колибри». Маг Жизни, с которым он сыграл вничью.

– А ты с секретом, Полли, – вполголоса протянул он, глядя перед собой и шагая по Новому мосту. – И я его разгадаю, – уверенно добавил Гастон.

Лоран обманул девушку, сказав, что ни разу не проигрывал – за три года, что он без якоря, проигрышей было несколько. Некромант специально не искал магов Жизни, просто всегда носил с собой карты на случай встречи, и почему-то судьба не давала ему возможности найти замену Шанталь, хотя по силе Гастон считался третьим после короля и его брата. Сейчас же вообще вышло совсем чудно. Ничья… Это о многом говорило, в частности о том, что дар у Полин не ниже среднего, раз её неосознанное желание смогло повлиять на карты. До выигрыша не дотянула, но на ничью хватило. Мужчина усмехнулся, чёрные глаза блеснули предвкушением. Они увидятся снова, и уже сегодня днём. Но… Гастон решил не торопиться с повторным предложением, и для начала хотел просто ближе познакомиться с Полин, показать ей, что бояться нечего. Независимо от предсказания, он хотел, чтобы Полин стала его якорем.

А ещё, забрать её из борделя – тут Гастон перестал улыбаться, чёрные глаза прищурились и опасно блеснули. Нет уж. После проигрыша ни один мужчина не притронется к его Птичке, что бы она ни думала по этому поводу. В борделе она точно больше жить не будет и точка. Понадобится – перекинет через плечо и донесёт до своего дома пешком, пусть при этом и придётся пересечь почти весь город. Правда, почти наверняка она будет громко возмущаться… Гастон снова усмехнулся и глубоко вздохнул, унимая взметнувшийся азарт. Это было бы забавно, посмотреть на возмущённую Полли, наверняка её щёки раскраснеются, глаза засверкают, а ротик приоткроется от избытка эмоций. Ох, как вовремя сонхау прислали ему весточку! Он снова ненадолго нырнул в воспоминания недавних дней о том, как же так получилось, что он вообще оказался в «Золотых колибри».

Несколькими днями ранее, особняк маркиза де Шабли.

Настойчивый стук в дверь спальни отдавался в висках, отражался от черепа и ввинчивался в мозг, вызывая желание запустить в незадачливого визитёра чем-нибудь потяжелее.

– Мессир Лоран, проснитесь! Мессир Лоран!

Голос дворецкого в доме маркиза Оллсинэля де Шабли Гастон не спутал бы ни с кем. Тщедушный старичок обладал густым басом, могущим мёртвого поднять из могилы, особенно когда надо было дозваться дрыхнувшего без задних ног хозяина или его гостя. Глухо застонав, Гастон оторвал тяжёлую голову от подушки и уставился мутным взглядом на дверь.

– Бернар, чтоб к тебе зомби с утра пожаловал! – поморщившись, рявкнул некромант. – Что случилось?!

Вставать катастрофически не хотелось, от слова вообще. Хотелось пить, а ещё лучше – фирменной настойки Оллсинэля от похмелья, которую тот делал по рецепту своего папы-эльфа. Славно они вчера погуляли, отмечая последний холостой день какого-то из друзей маркиза – у того вскоре должна была состояться свадьба.

– Мессир Лоран, вам послание! – зычно сообщил Бертран и снова настойчиво постучал.

Пробормотав проклятье, Гастон сполз с кровати, стянул со стула небрежно брошенные туда накануне штаны и оделся. Рубашку он проигнорировал – вряд ли дворецкий упадёт в обморок от вида голого мужского торса.

– Ну? – недовольно поинтересовался Гастон, распахнув дверь и хмуро глянув на Бертрана. – Раз уж разбудил, принеси того пойла, которое у Сина в отдельном шкафчике хранится.

– Да, мессир, – сухонький дворецкий склонил голову и протянул ему маленький серебряный поднос. – Просили вам передать, и срочно.

Увидев, что там лежало, Гастон мигом пришёл в себя, даже остатки хмеля выветрились из головы и похмелье отпустило. На сложенном листке бумаги – плоская перламутровая пластинка с древними рунами. Несколько минут некромант гипнотизировал послание взглядом, потом забрал пластинку и бумагу, кивнул Бертрану.

– Спасибо. Неси настойку. Син проснулся? – уточнил он о хозяине дома, своём друге, полуэльфе, из-за чего тот пользовался бешенным успехом в высшем свете.

Среди аристократов полукровок мало, эльфы всё же предпочитали выбирать пары из своих и редко обращали внимание на людей. Поэтому полукровки вызывали неизменный интерес, особенно у дам.

– Ещё нет, мессир, – с поклоном ответил Бертран. – Приказать подать завтрак?

– Пока только настойку, – задумчиво произнёс Гастон и закрыл дверь.

Послание от сонхау. Об этом говорила пластинка и то, что оно прибыло не в его дом, а туда где он ночевал, хотя к Оллсинэлю Гастон попал случайно. Зашёл, как говорится, в гости и остался до утра. Чуть прищурившись, он развернул записку и прочитал: «Сегодня в час ночи. Святилище у кладбища Монмартр».

– А-а-а-а, посох мне в печень! – раздражённо вздохнул Гастон и небрежно бросил лист на стол.

Ехать среди ночи через половину города, да ещё к кладбищу – прелестная перспектива. Самые опасные места как раз около кладбищ, и ещё на Монпарнасе, где находились Катакомбы. Туда в течение долгого времени свозили кости с переполненных после моровых поветрий погостов Парижа, и теперь под землю даже днём соваться было очень опасно. Конечно, особые печати придворного мага запечатали основные выходы, но кто знает, сколько их ещё… Гастон тряхнул головой и вернулся к посланию. Придётся ехать, куда деваться.