Кира Оллис
Эффект домино. Падение
ПРОЛОГ
НАСТОЯЩЕЕ
Кто сражается с чудовищами,
тому следует остерегаться, чтобы
самому при этом не стать чудовищем.
(Ф. Ницше)
Брайан
– Ну и рожа… – усмехнувшись своему отражению в зеркале, склоняюсь над раковиной и плещу себе в лицо очередную порцию ледяной воды, чтобы хотя бы снаружи выглядеть не таким ничтожным, каким я себя чувствую внутри.
Вчерашнее сборище головорезов, среди которых был и ваш покорный слуга, больше походило на оргию, чем празднование дня рождения Папы. Машинально кривлюсь, вспоминая его отеческие похлопывания по плечу в знак одобрения за проворачивание очередного грязного дельца. Меня накрывает рвотный рефлекс каждый раз, когда я вынужден произносить слово «папа» не по прямому назначению.
Прости, отец. Надеюсь, ты будешь мной гордиться.
Когда-нибудь. Там.
Чересчур долго полощу рот, как будто это поможет очистить мои мысли, и усердно намыливаю руки, чтобы смыть с них невидимый слой грязи, в которой я барахтаюсь по собственной воле.
Опираюсь на край раковины и опускаю равнодушный взгляд вниз, когда на мой живот по-хозяйски укладываются ладони с умелыми пальцами Ханны. Она – мой бонус за времяпровождение в одном из самых могущественных преступных кланов Калифорнии, а ещё она – дочь Папы, иметь которую – особый вид удовольствия. И под «иметь» я имею в виду не только наши постельные аттракционы, во время которых меня не покидает чувство, что я – герой «Шоу Трумана1». Каждый раз, когда она пытается изогнуться в выгодном для неё ракурсе или артистично стонать в лучших традициях порнофильмов, я так и жду, что за спиной раздастся: «Стоп. Снято!».
Всё здесь фальшивое, как и я сам, но цель оправдывает средства. За три года я привык. Вся моя жизнь после двадцати стала выглядеть, как восхождение на Эверест: изнуряюще, сложно, местами болезненно, иногда с потерями членов своей команды, но, когда вскарабкиваешься на вершину, понимаешь, что оно того стоило. Ради этого я и живу.
Перехватываю ладонь девушки в тот момент, когда она ныряет за резинку моих трусов. Встречаюсь с её озадаченным взглядом в зеркале и поясняю свой жест:
– Опаздываю на встречу с твоим отцом.
– Брай, да брось. После вчерашнего он наверняка будет отсыпаться до обеда, – томно шепчет Ханна и, обдав мою спину горячим дыханием, начинает искусно вырисовывать на ней языком карту Европы, не иначе.
Я не железный. Секс с этой симпатичной малышкой довольно неплох, и утренняя разрядка мне бы сейчас точно не повредила, но я и правда тороплюсь. Меня разбудил звонок Генри Купера, подручного Папы. А если звонит он лично, значит случилась какая-то хрень.
Целую каждый её пальчик по отдельности, нацепив тот вид многообещающей улыбки, который на неё действует безотказно. Уверен, в её умной головке уже вертится план по моему окольцеванию. Этому не бывать, но знать ей об этом совсем необязательно.
Пока Ханна нежится в пене с ароматом, сводящим мои скулы, достаю из тайника секретный телефон, вставляю сим-карту, спрятанную в кулоне с ликом Богородицы на моей шее, и отправляю нужному адресату традиционное SMS, без которого через двадцать четыре часа моё имя тотчас вычеркнут из списка сотрудников, а заодно сотрут всю мою биографию в целях безопасности страны, и я стану никем. Призраком. Такова моя жизнь. И я осознавал, на что иду, когда принимал присягу и ставил свою подпись в контракте.
Хватаю с вешалки первую попавшуюся рубашку и бежевые брюки, отключаю все глушилки прослушки и скрытых камер, чтобы в доме даже муха не пролетела без моего ведома, и спешу в гараж к ещё одному бонусу, который я заработал потом и кровью, находясь в подчинении Папы. Серебристый спорткар Porsche – моя награда за то, что я спас жизнь этому ублюдку. Разумеется, всё было мастерски подстроено моими ребятами.
Пока всё шло согласно плану, но я чувствую задним местом, что глава мне не доверяет. Не просто так он поощряет наши отношения с его любимой услужливой дочуркой. «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе» – думаю, это изречение чётко отражает суть происходящего. А это значит только одно: рано или поздно я должен буду пройти испытание, чтобы доказать свою преданность семье2.
***
Ларри Робертс, он же Папа, он же Дон на манер итальянской мафии, он же садист и беспринципный ублюдок проживает на вилле, ограждённой забором, через который смогла бы перепрыгнуть лишь блоха, если бы она была размером с человека. Утрирую, конечно, но охрана у него покруче, чем у президента. Возле основного и заднего входа по два вооружённых охранника, ночью территорию охраняют злобные суки. И я сейчас не матерюсь. Четыре питбулихи в своём вольере уже выстроились в шеренгу при виде меня. Приспускаю солнечные очки и подмигиваю той, что с рыком скалит зубы, брызжа слюной. У нас с ней взаимная «любовь».
Как обычно, при входе в дом меня прощупывают. Стандартная процедура для любого посетителя этого поместья, за исключением одного человека – дочери главы. Дверь в кабинет мне учтиво открывает местный швейцар.
– Приветствую, – войдя внутрь, прикладываю правую ладонь к груди и слегка киваю, глядя в глаза Робертсу.
Тщеславный подонок ввёл этот ритуал для всех подчинённых, независимо от статуса. А обращение «папа» вместо «дон» – его очередные понты, чтобы быть непохожим на боссов остальных преступных семей американской мафии. Может себе позволить внутри клана.
– Садись, – выдохнув плотную струю дыма, откладывает свою сигару в пепельницу, – у меня есть к тебе одно дело, и оно не терпит отлагательств.
– Я весь внимание, – усаживаюсь в кресло напротив и принимаю сосредоточенный вид.
– Хоук, чем меньше людей будет участвовать, тем лучше. Знаешь ведь, как я не люблю длинные языки, – и изображает двумя пальцами ножницы, мерзко ухмыляясь. Одному Богу известно, сколько языков он уже отрезал. Или приказал отрезать.
– Понимаю. Выберу проверенных. Что от меня нужно?
– Убрать дочь одного упыря, перешедшего мне дорогу. Слышал про казино «Кингс»?
Молча киваю, а внутри начинает всё гореть, пока в голове, как в центрифуге, вертятся слова «убрать дочь». Вот оно. Испытание, о котором я думал. Не буди лихо, пока оно тихо. Я не мог подумать о чём-то прекрасном? Прибегать к программе защиты свидетелей, чтобы уберечь невинного ребёнка, сейчас проблематично.
– Его владелец вышел пару лет назад по УДО и сразу начал собирать вокруг себя шайку. Поначалу он казался мелкой сошкой, даже отстёгивал нам процент. Но теперь он совсем берега попутал: крышует мелких бандитов, организовывает партии, о которых нам не сообщает. А теперь открывает сеть казино, прибыль которых уже начинает догонять нашу. Нужно показать ему, кто из нас здесь хозяин, – ткнув в себя большим пальцем, Ларри лезет в ящик стола и достаёт оттуда фотографию, которую подталкивает мне. – Это будет нашим ответом.
Твою же мать… Делаю над собой неимоверное усилие, чтобы сохранить равнодушную мину при виде снимка.
Перевожу взгляд с красивого лица улыбающейся Кассандры на отвратную бородатую физиономию Робертса, который внимательно следит за моей реакцией. Или у меня началась внезапная мания преследования? Таких совпадений просто не бывает. Не бывает, чёрт возьми! Дон на меня что-то нарыл? Не может быть. Это просто исключено.
Тогда какого чёрта этой дочерью оказалась именно она?
Та, которую я вычеркнул из своей жизни восемь лет назад.
Та, что предала меня.
Та, для которой я когда-то был готов сделать всё. Абсолютно всё.
А теперь должен сделать то, что хотел тогда больше всего на свете: убить.
ЧАСТЬ 1 ПРОШЛОЕ, БОЛЬШЕ ВОСЬМИ ЛЕТ НАЗАД…
ГЛАВА 1 ВЫБОР
Кассандра
– Доченька, просыпайся. Будет некрасиво, если ты опоздаешь в школу в первый же день, – мама шепчет мне эти слова прямо в ухо и закрепляет их поцелуем в щёку.
– Мам, ну можно ещё чуть-чуть? Я не спала пол ночи из-за папиных дружков, – канючу, уткнувшись лицом в подушку.
Услышав виноватый вздох мамы, тут же жалею о своей мелочной жалобе. Если я не спала пол ночи, то она и вовсе не сомкнула глаз, опасаясь, что эти алкоголики и наркоманы вынесут из дома что-нибудь ценное. Хотя всё, что можно, уже и так было вынесено. Из самого ценного в этом доме – золотой зуб во рту моего папаши.
Когда я получила стипендию за первое место в Президентской олимпиаде, первым делом приобрела новый прочный замок для двери своей комнаты, потому что ветхий шпингалет, обеспечивающий мою защиту, однажды выломал какой-то обдолбанный кретин. С тех пор, как я его огрела тяжеленным кубком по голове, он у нас больше не появлялся.
Вторым делом я купила новую форму для элитной школы «Монтгомери», в которую я перевелась благодаря своим достижениям в учёбе. Это заведение – мой входной билет в будущее: светлое, безоблачное, без запаха перегара и канализации и… без отца. Потому что с некоторых пор я его ненавижу. Моё главное желание – увезти себя и маму подальше от того притона, на который стал похож наш дом в Южном Лос-Анджелесе.
Пока я торопливо поглощаю хлопья с молоком, мама заплетает мне французскую косу, пытаясь сотворить из меня приличную ученицу выпускного класса. В одном газетном киоске ей попалась на глаза обложка светского журнала, на которой красовалась дочь вице-президента в школьной форме, и она почему-то решила, что я должна стать её клоном. Не то, чтобы я возражала. Мои волосы длиной до поясницы мне все равно начали сильно мешать.
– Миранда! – со стороны спальни раздаётся прокуренный голос отца. – Миранда, принеси воды!
– Мам, – оборачиваюсь к ней и хватаю за руку, потому что она уже ринулась к крану, чтобы исполнить его приказ. – Не ходи к нему. Пусть поднимет свою ленивую задницу и нальёт себе сам.
– Милая, – мама стыдливо опускает взгляд в пол. – Ты же знаешь, что будет, если я ослушаюсь.
Сжимаю губы и багровею от ярости, причём на всех сразу: на отца за то, что он катится по наклонной, на маму за то, что она позволяет превращать себя в безвольную рабыню, и на себя. За то, что я пока ничем ей не могу помочь. Я даже защитить её толком не могу! Один раз во время драки родителей я влезла между ними в надежде, что стану для отца тем красным знаком «Стоп», который его остановит. Вместо этого я получила кулаком в глаз. Причём такой силы, что я на какое-то время отключилась.
– Я сама отнесу ему воду. Собирайся на работу.
Взяв самую большую кружку, наполняю её холодной водой. Открыв дверь отцовской спальни, зажимаю нос двумя пальцами, чтобы меня не вытошнило от зловония, и подхожу к жалкой туше, развалившейся на неразложенном диване. Мой родитель лежит с закрытыми глазами, чуть прикрыв их локтевым сгибом, и постанывает от похмелья.
– С добрым утром, папочка, – и с садистским удовольствием выливаю на него содержимое кружки.
***
Брайан
Утро не задалось с самого начала, а всё из-за новостей по ящику. В Ираке разворачиваются масштабные боевые действия, и мне пришлось отпаивать мать успокоительными, потому что мой старший брат сейчас там, в адовом пекле войны. Что до меня, то я абсолютно спокоен. Уверен в Максе, как ни в ком другом. Даже больше того: мечтаю пойти по его стопам после колледжа. Но только когда он вернётся оттуда, а то родителей точно инфаркт хватит.
– Брайан, подбросишь меня до школы? – младшая сестра Глория вырастает передо мной, когда до двери остаётся пара метров. Успела, козявка.
Не могу не ухмыльнуться при виде её накрашенных глаз. Опять стащила у мамы косметику, чтобы выглядеть старше своих двенадцати, ведь мы оба знаем причину, по которой она просится со мной в тачку. Имя этой причины – Дэн О’Доннелл, мой друг и одноклассник, с которым мы вместе добираемся до «Монтгомери». Она вертит мной, как хочет, потому что знает, что уступлю. А я позволяю собой вертеть только по одной причине: все мои друзья в курсе, что я им переломаю все кости, если хоть один притронется к мелкой.
По пути в школу у моей Тойоты, подаренной отцом, появляется «прицеп». Моника Круз ни в какую не оставляет попыток добиться моего внимания и прибегает к всяческим уловкам, которые она наверняка считает «рабочими». Только адресом она ошиблась. У меня есть правило: никаких отношений с одноклассницами. Я в принципе ещё слишком молод для всей этой чепухи со свиданиями и обязательствами, а наблюдать весь выпускной класс за щенячьим взглядом брошенки – так себе удовольствие. Поэтому, если она дрожащим голосом сообщает о том, что проспала, и умоляет подвезти, я просто подвожу. Я же не конченый мудак, в самом деле.
Паркуюсь на своём привычном месте и только собираюсь вытащить ключ из замка зажигания, как слышу присвистывание Дэна:
– Вот тебе на!
Смотрю в ту же сторону, чтобы понять, что его так удивило, и мой взгляд сразу врезается в неё. Смуглую шатенку, одетую в странный костюм с юбкой такой длины, будто она боится засветить свои трусики, пока поднимается по лестнице. Удивиться действительно есть чему: все ученицы «Монтгомери» уже давно забили на форму, и одеваются, кто во что горазд, лишь бы продемонстрировать толщину кошелька своих родителей, а она напоминает школьницу из женского пансиона с религиозным уклоном. Ещё коса эта. Сейчас вообще носят такие причёски?
– Фу, что за нищебродка, – брезгливо фыркает Моника, сидящая за моей спиной.
– Ничего ты не понимаешь, Мон. Чем больше на девчонке одежды, тем сильнее желание её снять, – как-то многозначительно улыбается мой друг, вызывая во мне незнакомое противоречивое чувство: с одной стороны хочется ему поддакнуть, а с другой – врезать. С чего бы?
– Поживее вытаскивайте свои задницы из тачки! – гаркаю я чересчур грубо, удивляя самого себя.
Порываюсь выйти следом, но взгляд сам по себе возвращается к обладательнице невероятных ножек, которые не может скрыть даже это монашеское одеяние. Кто она такая, чёрт возьми?
Ответ я получаю уже на первом уроке, когда она заходит к нам в класс вместе с директором Фрэнсис О’Доннелл, матерью Дэна. Учитель математики мистер Джобс прерывает свой монолог, чтобы поздороваться, как я уже догадался, с нашей новой одноклассницей, и представить её нам. Занятно… Откидываюсь на спинку стула и, пользуясь тем, что сижу на заднем ряду, начинаю нагло рассматривать девушку. Идеальная осанка, гордо расправленные плечи и слегка вздёрнутый носик могут сказать о многом. Например, о том, что её ни капли не волнует непохожесть на остальных.
И я бы и дальше продолжал невозмутимо оценивать её внешность, если бы она не сделала то, что заставило ручку в моих пальцах зависнуть в воздухе, так и не коснувшись поверхности стола: она улыбнулась. Она просто, мать его, улыбнулась! Более того, не мне. Это вообще нормально, что у меня чувство, будто я увидел тройную радугу после затяжного дождя? А ведь я никогда её не видел. Просто Глория всю дорогу до своей школы жужжала мне в ухо про это чудо природы, которое она вчера наблюдала из окна своей комнаты. «Брайан, если бы ты её увидел, ты бы охренел!»
Я охренел, вот уж правда. Нервно сглатываю, пугаясь своих спутанных мыслей. П***ц, я с ней даже не говорил. Может у неё скрипучий голос, или от неё разит потом, а я думаю о каких-то радугах. Мысленно перекрещиваюсь, надеясь на то, что эта девчонка сядет подальше от меня.
– … Кассандра Агилар, – доносится до меня конец речи Фрэнсис, потому что я прослушал на хрен всё, о чём она говорила до этого.
Прекрасно. Она ещё и мексиканка? С виду не скажешь. Разве что смуглый цвет кожи и тёмные брови. На этом всё.
– Садись рядом с Кроу, – машет в мою сторону математик.
Это что, сраная насмешка судьбы?
– Нет-нет, мистер Джобс. Я всегда сижу один, – предпринимаю попытку отвертеться от незваной соседки, но, когда я встречаюсь с прищуренным взглядом новенькой, вся моя бравада куда-то улетучивается, вынуждая меня даже поёрзать на стуле.
Улыбка вмиг сходит с её лица, и, повернувшись к учителю, она смело спрашивает, как на зло, мелодичным голосом:
– Можно я сяду туда? – и показывает пальцем на место рядом с Дэном.
Мы оба – негласные лидеры класса, и сидеть в одиночестве, избавляя себя от трения плечом об плечо – привилегия, а не отшельничество.
– Я передумал, – мой речевой аппарат, похоже, решил жить собственной жизнью, не совещаясь с мозгом. – О’Доннелл – мой друг. Так и быть, принесу себя в жертву.
Что я несу? Я – дебил?
В ответ я заслуженно получаю гневный взгляд Кассандры.
– Пусть она сама выберет, – добивает меня Дэн.
Весь класс оборачивается в нашу сторону, недоумевая. Да, ребят, я сам выпал в осадок. Девчонка, тем временем, уверенной походкой направляется в нашу сторону, не откладывая свой выбор в долгий ящик.
Кого она выберет: меня или его, его или меня? Наши столы разделены проходом, поэтому я не понимаю, к кому она идёт. За пару метров до нас Кассандра вперивает в меня свой колючий карий взгляд. Даже отсюда я рассмотрел цвет её лисьих глаз. Колдовской, манящий. Я не могу оторваться от них, как приворожённый. Почему она так на меня смотрит? Всё-таки выбрала меня? Торжествующе улыбаюсь, в мыслях напяливая на себя лавровый венок победителя. Вот только, поравнявшись со мной, она дерзко ухмыляется и садится рядом с Дэном.
М-да, Брайан, тебя уделала девчонка.
И что я там вякал про её голос и запах? Даже тут она не оправдала моих ожиданий. Тёплая корица. Именно её я почувствовал вместе с дуновением воздуха от взмаха косы, которую эта колдунья перекинула через своё плечо, едва не хлестанув ей по моему лицу.
Кажется, я попал.
ГЛАВА 2 ЛИНИЯ СУДЬБЫ
Брайан
– Брайан, ты хотя бы слушаешь меня?
Последние десять минут вездесущая Моника что-то щебетала мне на ухо, но эти звуки пролетали через мою голову сквозняком и благополучно рассеивались в окружающем пространстве. Всё, на чём я сосредоточился сейчас, находится через три стола от меня.
– М? – всё, что могу выдавить из себя для поддержания диалога, сделав вид, что жую круассан. Я даже вкуса его не чувствую. Что за чертовщина со мной творится?
– Я спросила, какие у тебя планы на вечер?
Планирую последить за своим «наваждением». Но вслух, само собой, произношу не это:
– Буду готовиться к проекту.
– В пятницу вечером? – Моника прикладывает свою прохладную ладонь к моему лбу. – Ты не заболел?
В этот момент «наваждение» бросает взгляд в нашу сторону и, увидев, что я смотрю на неё, тут же снова утыкается в свою книжку. Действительно, чем ещё заниматься, пока остальные одноклассники уминают деликатесы со своих тарелок… Я заметил, что на обед Кассандра неизменно берёт овощной салат и яблочный сок. Самые дешёвые позиции в меню нашей школьной столовки. И я не могу понять, от чего внутри так сильно корёжит в такие моменты. От того, что она каждый раз несёт свой полупустой поднос с таким видом, будто на нём каре из ягнёнка, или от того, что мне безумно хочется её накормить?
А, может, от того, что мой дружище Дэн в эту самую секунду подкатывает к ней свои репродуктивные органы? Уже две недели я сам на себя не похож, и меня это чертовски бесит!
– Тебе тоже не мешало бы вспомнить, что голова нужна не только для того, чтобы наращивать на неё волосы, – хамлю ей вполне осознанно, потому что надоела.
Все надоели!
Нервно подхватываю свой рюкзак с пола и марширую на выход специально мимо проклятого столика, со стороны которого с минуту назад раздавался каркающий смех моего одноклассника. Лучше бы едой её угостил. Почему он стал меня так раздражать?
– Дэн, я сваливаю. Ты со мной или на автобусе поедешь? – первая часть моего вопроса намеренно звучит в утвердительной интонации. Мне нужно, чтобы он отказал.
Парень прищуривается, явно чуя подвох в моём петушином поведении. На Агилар я не смотрю. Она точно меня околдовала или сглазила. Больше ничем не объяснить то мистическое притяжение, которое я испытываю при виде неё. Глория как-то рассказывала об этой херне, а я не верил. Дурак!
– Нет, сегодня, пожалуй, прокачусь с Сандрой, – ухмыляющийся придурок подмигивает ей, и я всё же не выдерживаю. Смотрю на девушку, чтобы оценить её реакцию на Дэна.
Кассандра удивлённо взирает на него, откладывая книгу, на потрёпанной обложке которой узнаю название: «451 градус по Фаренгейту». Она решила меня добить? Да ну на хрен! Наверняка, у неё просто нет смартфона, иначе листала бы сейчас ленту в соцсети или читала бесконечные комментарии в женских чатиках. Чтение классики в моей школе, кажется, вымерло вместе с динозаврами.
– О’Доннелл, я всё равно после школы не домой, – улавливаю в её голосе лёгкое раздражение.
Или мне так хочется думать?
– Так я тоже не спешу, – упорство друга меня поражает.
Чувствую себя третьим лишним в этой чёртовой голубятне с воркующими голубками, поэтому прощаюсь с ними, небрежно махнув рукой, и отчаливаю на парковку.
Хочу как можно скорее покончить с этой дьявольщиной. Мне надо узнать о Кассандре что-нибудь неприглядное. Хоть что-то, что отвернёт меня от неё. Не знаю, что это может быть. Участие в секте? Проституция? Торговля наркотиками? Курение? Да, пожалуй, такие вещи смогли бы отрезвить меня.
Незаметно следую за школьным автобусом, сканируя всех выходящих из него людей. Наконец, Кассандра с неугомонным Дэном выходят в районе Калвер-Сити недалеко от Южного Лос-Анджелеса. Что ей понадобилось в этом районе? По слухам, здесь выстрелы слышны чаще, чем пение птиц. Они несколько минут стоят на тротуаре и о чём-то говорят. Агилар, при этом, то и дело озирается по сторонам, словно боится, что её здесь увидят. Или увидят в компании парня. Дэн, в конце концов, ловит такси и сваливает. Да неужели!
Девушка сразу ускоряет шаг и скрывается за углом, а я продолжаю сталкерить, как одержимый маньяк. Кто узнал бы, оборжался. Сворачиваю вслед за ней, но нигде не вижу её хрупкую фигуру. Неужели упустил? Торможу в ближайшем кармане и оглядываюсь по сторонам. Довольно убогий переулок с многоквартирными домами тусклой расцветки, на первых этажах которых расположены такие же убогие парикмахерские, тату-салоны и несколько кофеен.
В глаза бросается мигающая вывеска «Сладкие булочки». Рядом с ней висит плакат, на котором запечатлены аппетитные булки, не имеющие никакого отношения к выпечке. Но интересно даже не это. Через стекло этой кофейни замечаю Кассандру, беседующую с каким-то грузным мужиком прямо на пороге. Он интенсивно машет руками, явно выражая своё возмущение, а она спокойно смотрит на него без тени смущения или боязни.
В голове каруселью вертятся десятки вариантов присутствия здесь девчонки, но как только этот шакал начинает по-хамски дёргать за лямку рюкзака, висящего на её плече, выхожу из машины и двигаюсь в их направлении, не раздумывая о возможных последствиях. Когда приближаюсь к стеклянной двери, недоумок уже хватает Кассандру за длинную косу, дёргая так, что её голова резко поворачивается под неестественным углом.
Уже через секунду мой тяжёлый кулак врезается в нос мужика. Слышу характерный хруст сломанной носовой перегородки, сопровождаемый сдавленным не то хрипом, не то стоном этого упыря. Загораживаю собой Кассандру, успев заметить, как её розовые губки сложились в безмолвную букву «О» при моём нежданном появлении.
– Ты… ты… – от неожиданности потливый жирдяй, наверное, забыл английский. – Да ты что себе позволяешь, щенок? – прогундосив сомнительную угрозу, он достаёт из кармана носовой платок и принимается подтирать кровь, хлещущую из ноздрей.
Мы стоим в тамбуре заведения, и никто из немногих посетителей не обращает на нас никакого внимания.
– Ещё хоть раз притронешься к ней своими конечностями, – толкаю в грудь мужика, чтобы он отступил подальше от девчонки, – вырву их к чертям собачьим! – последнее цежу сквозь зубы, грозно нависая над ним.
– Брайан, остановись! – Кассандра хватает меня за руку.
Кажется, она впервые назвала меня по имени. Не реагирую не её попытки влезть в мужские разборки. Вместо этого хватаю козла за воротник рубашки и с силой дёргаю вверх так, что он привстаёт на носки несмотря на приличную разницу в весовой категории. И это, без всяких сомнений, возымело на него нужный эффект.
– Не притронусь, – выдавливает из себя, пугливо озираясь глазёнками в поисках помощи. – Пусть отдаёт мне двести баксов и пиз***ет на все четыре стороны! – и выглянув из-за моего плеча, добавляет уже Кассандре: – Ты уволена, сука!
Ну не дебил, а? Я ведь только планировал его спокойно отпустить. За оскорбление он получает от меня удар под дых, вынуждающий его скрючиться от боли и нехватки воздуха. Отшвыриваю тушу к стене, достаю портмоне и, отсчитав две зелёные купюры с изображением Бенджамина Франклина, швыряю в него.
Обернувшись, сталкиваюсь с гневным взглядом одноклассницы. Не благодарным, не растерянным, а гневным. И её гнев направлен явно на меня. Моя бровь невольно взлетает вверх от удивления. Это всё, что я заслужил? Беру её под локоть и молча вывожу на улицу под проклятия, летящие нам в спину.
***
Кассандра
Чуть ранее…
Я уже не знаю, куда скрыться от преследующего меня О’Доннелла. Может, он поспорил со своим другом в духе «кто первый угадает цвет её лифчика?» Что за интерес к моей личности, не понимаю?
Я и так за последнюю неделю вся измучилась, заставляя себя концентрироваться на получении знаний, а не на том, что в метре от меня сидит парень, без стеснения испепеляющий мой профиль. Изо всех сил делаю вид, что меня не колышет его внимание, но не получается. Есть в нём что-то такое… Противоречивое? Неоднозначное? Я даже не могу найти в своём далеко небедном лексиконе подходящего слова, чтобы описать Брайана.
С виду типичный мажор, к которому одноклассницы липнут, как мошкара к мухоловке. Его не по годам мускулистое тело наводит на мысль, что он профессионально занимается каким-то спортом. Модная стрижка с выбритыми полосками, мужественные черты лица, сильные руки… Господи, да у него даже пальцы – и те красивые! Сегодня не могла оторваться от доски, пока они играючи выписывали решение уравнения с тремя неизвестными. Брайан не только крайне хорош собой, но ещё и очень умный. Краем уха слышала от Моники, что он едет в какой-то город представлять нашу школу на масштабном конкурсе проектов в области прикладных наук и информатики.
Он – гений. В то время как мои познания компьютера ограничиваются набором букв в текстовом редакторе, Кроу уже вовсю создаёт разные сайты и что-то программирует. Неудивительно, что эта кладезь ума в обёртке сексуального красавчика, привлекает почти всё женское сообщество класса. Если не школы.
Я уже миллион раз пожалела о своём выборе. О’Доннелл мне мешает учиться, отвлекая бесконечными расспросами и нырянием своего носа в мои записи. Сидела бы сейчас с его другом и набиралась ума… Хотя вряд ли. Он с первого дня дал понять, что не особо рад моему появлению в классе. И это ещё один довод в пользу его противоречивого характера. Если я ему не нравлюсь, какого чёрта он постоянно на меня так странно смотрит? Я периодически ловлю на себе изучающие взгляды этого притягательного брюнета, а ещё мне кажется, что его злит наше общение с его другом. Да ради Бога! Пусть забирает себе Дэна хоть навсегда. Я не собиралась рушить их дружбу своим появлением, если Брайан беспокоится об этом.
Атмосфера в «Монтгомери» тоже добавляет «красок» в мою чёрно-белую жизнь. Ходила бы себе в обычную школу, но нет, мне подавай помажористее. Сама так решила, поэтому винить здесь некого.
Брезгливые взгляды Моники и её подружек ясно дали понять, кем они меня считают. Почти все они – дети богатых родителей, приученные к роскоши, дорогим вещам и общению с равными себе, а мой социальный статус они определили на первой же перемене, когда я услышала чьё-то восклицание: «У неё туфли из секонд-хэнда?». Если они думают, что унизили меня, то ошибаются. Я не для этого рвалась в такую школу, чтобы заострять внимание на людях, которые дружат со шмотками, а не с людьми, в них одетых.
Но несмотря на всю свою храбрость, я постеснялась сказать О’Доннеллу о том, что еду после школы на работу. И только по одной причине: я не хотела, чтобы об этом знал его друг.
Вот только пока я отделывалась от назойливого Дэна, катастрофически опоздала на работу, за что и получаю сейчас порцию дерьма от своего босса, изо всех сил стараясь держать лицо:
– Вместо тебя уже вышла Клэр. Можешь идти туда, откуда шла! – Рокфор завершает свою тираду и хватает меня за лямку рюкзака, собираясь вышвырнуть, как бездомную кошку. Конечно, это его ненастоящее имя. Мы так прозвали его с девочками за поразительное сходство с толстой крысой из мультфильма про бурундуков-спасателей.
Как бы то ни было, увольнение сейчас смерти подобно. Мне позарез нужны деньги.
– Обещаю, этого больше не повторится! – предпринимаю попытку вежливо уговорить этого брюзгу. – Вы же знаете, что мне нужно отработать ту разбитую посуду.
– Ты можешь отработать, да, – на его лице появляется масленая улыбка, заставляющая меня поёжиться. – Я тебе уже говорил, каким образом это можно сделать, – и зажимает в кулаке кончик моей косы, начиная многозначительно перетирать волосы своими пухлыми пальцами.
Бросив короткий взгляд на его руку, смотрю в его ехидные глаза, и понимаю, что не буду работать здесь больше ни минуты. Костьми лягу, но найду деньги и верну, а напоследок всё же скажу:
– Если вас не смутит вид блевотины на вашей роже в тот момент, когда начнёте спускать штаны, то могу отработать хоть сейчас.
Босс, выпучив глаза, гневно дёргает вниз мою косу, едва не награждая вывихом шейных позвонков. В затылке появляется адская простреливающая боль, но я не подаю вида, чтобы не радовать этого мерзавца, а в следующую секунду происходит то, чего я никак не ожидаю: на него набрасывается Брайан.
Первые мгновения я оторопело наблюдаю за происходящим, но, когда мой одноклассник начинает сыпать угрозами, я не на шутку пугаюсь. Что он может против человека со связями? Тот его раздавит, как букашку, если захочет. И меня в придачу. Именно поэтому пытаюсь расцепить их, но куда там! Кроу шикает на меня, давая понять, чтобы не лезла, куда не просят, и продолжает напирать на взрослого мужчину, совсем не боясь последствий.
Да нас обоих сейчас загребут в участок! Брайана отмажут, а что будет со мной? Пока я перевариваю всевозможные варианты, он кидает в хрипящего Рокфора деньги. А вот это уже крайняя степень наглости! Из моих ноздрей, наверняка, валит дым, потому что парень удивлённо всматривается в моё лицо, а потом без лишних слов выводит меня на улицу, подталкивая вперёд.
– Ты спятил, Кроу? – выдёргиваю свой локоть из стального захвата, когда мы доходим до его машины.
– Не понял. Это «спасибо» по-мексикански? – Брайан недовольно скрещивает руки на груди.
– Мексиканского языка не существует. (Прим. авт. В Мексике говорят на испанском языке)