Кира Измайлова
Серый и соседка
Он тогда еще ходил с палкой, выбрался вот в поликлинику за очередным направлением, а там этот чертов подземный переход…
– Вам помочь? – негромко спросила какая-то девушка, приостановившись на спуске.
– Спасибо, не нужно, – ответил он и добавил зачем-то: – Я просто отдыхаю.
Она пожала плечами и упорхнула, а через пару минут он услышал все то же «вам помочь?» и увидел, как эта фея затаскивает вверх по лестнице набитую картошкой сумку-тележку какой-то пенсионерки уже с противоположной стороны перехода. Еще недавно он занес бы эту сумку наверх одной рукой, не особенно напрягаясь, а девушка тащила ее с явным трудом, хотя и шутила о чем-то, судя по улыбке и выражению лица. Старушка поспешала следом и старалась придерживать свой багаж снизу, но что с нее проку? А ему теперь какие сумки, себя бы до врача дотащить…
В следующий раз они столкнулись в магазине. Он как раз решал, обойтись без сыра или позвать на помощь кого-то из персонала, потому что одновременно опираться на палку, держать корзину и доставать до нужной полки он не мог. О том, чтобы поставить чертову корзину на пол, добыть кусок сыра с самой верхотуры, а потом поднять ее снова, не могло быть и речи – ему до сих пор было мучительно больно нагибаться, а тем более поднимать что-то тяжелее килограмма. В смысле, нести он мог и больше, а вот поднять с пола – нет. Ну а тележки в этом магазинчике не были предусмотрены, слишком маленький, в проходах и с корзинкой-то не развернешься!
– Этот? – спросили над ухом, и он дернулся. Девушка показывала ему упаковку сыра, и он невольно кивнул. – Что вам еще нужно?
Ему еще нужна была минералка, бутылки три – от таблеток мучила страшная жажда. Донести столько в рюкзаке он был в состоянии, хотя при нужде обошелся бы и водопроводной водой. Ну и мелочь всякая вроде макарон и пельменей пригодилась бы, чтобы не морочиться с готовкой, но тогда он сказал:
– Ничего.
– Зачем вы врете? – спросила девушка, отобрав у него корзину. – Кусок сыра, пакет молока и батон? Холостяцкий ужин?
– Вам-то какое дело?
– Никакое. Говорите, что еще брать. Я же вижу, вам трудно по полкам шарить, только вы, мужики, все такие – умирать будете, но не сознаетесь!
– Вам это зачем? – сквозь зубы спросил он.
– Зарабатываю плюсик в карму, – фыркнула она. – Чай-кофе есть? Сахар, соль, мука нужны? Хотя на кой черт вам мука, не пироги же вы будете печь!
– Я умею пироги печь, между прочим, – зачем-то сказал Алексей. – Осетинские. Говорят, выходит почти как там…
– Ничего себе таланты, – улыбнулась девушка. – Но не в этот раз. Мясо, колбаса нужны? Овощи?
Он помотал головой.
– Тогда идите на кассу, очередь займите, а я себе тут прихвачу кое-что.
Алексей ненавидел взгляды кассирш, особенно если это были женщины в летах. Те, что из ближнего зарубежья, покупателей не рассматривали, а если и взглядывали на него с жалостью, то очень коротко, тут же опуская глаза. А вот местные подмечали всё, явно чтобы поделиться потом со знакомыми, и почему-то это ранило больнее, чем осколки, перебившие ему ноги и зацепившие позвоночник.
Как нарочно, сегодня работала только одна касса с вездесущей Елизаветой Дмитриевной, старшим кассиром. Она пробивала товар медленно, со вкусом, успевая обменяться репликами со всеми покупателями – это были жильцы одного дома, все прекрасно знали друг друга, поэтому им имелось, чем поделиться. Или, например, можно еще было обсудить новость о строительстве подземной стоянки, хотя машин ни у кого не имелось…
Ходить Алексей уже мог, и неплохо, но стоять подолгу ему было больно, поэтому неторопливая беседа кассирши с покупателями казалась изощренной пыткой. Тут даже прислониться было не к чему, чтобы облегчить нагрузку на поврежденный хребет, палка не спасала.
– Вот она я, – появилась откуда-то девушка с его корзиной. – Что с вами? Вы совсем белый…
– Да ничего, – ответил Алексей, осторожно меняя позу. – Все в порядке.
Наверно, она заметила его болезненную гримасу, потому что поставила корзину на пол, а сама поднырнула ему под свободную руку.
– Ну-ка, держитесь, – сказала она. – Не бойтесь, обопритесь, я крепкая. Ну вот… получше?
Он кивнул: чуть разгруженная спина, казалось, отозвалась вздохом облегчения.
– Девушка, вы вот корзину на пол ставите, а люди в нее потом детское питание положут! – раздался сзади въедливый голос.
– Так пусть тут полы почаще моют, – невозмутимо ответила та, – и корзины тоже. А еще можно было бы вторую кассу открыть, очередь уже аж до хлебного отдела, и что мне, на весу все это держать?
– Ну конечно, с мужиком-то обжиматься лучше, он-то подержать не может!
– Не может, – неожиданно злым голосом ответила девушка, и ему показалось, будто под рукой щетинится жесткий звериный загривок. – И если вы, уважаемая, плохо видите, то я поясню – он держится за меня, чтоб не упасть, и не потому, что пьяный, а потому, что ему стоять тяжело. А кассир трепы треплет вместо того, чтоб работать… Администратор! Администратора позовите немедленно!
– Не надо, – попытался остановить ее Алексей, но куда там!
– Если сядете, потом сможете встать? – спросила она, и он кивнул. – Отлично.
Горка перевернутых проволочных корзин вполне годилась в качестве скамейки, а на вопли кассирши насчет «не положено!» девушке явно было наплевать.
– Уж извините, но если я начала разборку, то уже не остановлюсь, – сказала она Алексею, выходя один на один с администратором, щуплым юношей лет двадцати пяти.
Тот жалобно взвизгивал, разводя руками, а девушка, ниже его на полголовы и куда мельче, наступала, грозно рыча. Судя по доносившимся репликам, закон о правах потребителей она знала назубок, поэтому администратор скоро отступил, поджав хвост и униженно поскуливая, а девушка спрятала клыки, пригладила взъерошенную шерсть на загривке, встряхнулась и вернулась к кассе. К слову, моментально заработали две простаивающие, и очередь рассосалась.
– Пойдемте, – произнесли над ухом, и Алексей вздрогнул. – Вам далеко?
– Нет, я в этом доме… Погодите, а деньги?
– Потом отдадите, – девушка протянула ему руку. – Поднимайтесь. Им надо время от времени давать пинка, а то совсем охамели. Жаль только, что это на ваш поход за продуктами пришлось. Мне-то лишние четверть часа – ерунда, а вам… Авария?
– Нет.
– Извините.
– Служба, – сказал он, помолчав.
– Еще раз извините.
– За что? Вы же не знали.
– Меня зовут Лариса, – сказала вдруг она.
– Алексей, – ответил он и вдруг усмехнулся: – Знаете, воевать сроду не боялся, а вот выйти один на один с кассиршей не рискнул бы…
– Так кому что, – ответила улыбкой Лариса. – Я вас до квартиры доведу. И не сопротивляйтесь, нам еще продукты делить, я же все кучей свалила.
– Я вам деньги отдам.
– Там с вас двести рублей с мелочью, на телефон мне кинете, и дело с концом. Номер я вам оставлю.
Увидев его квартиру, Лариса попятилась.
– Это тут вы живете? – спросила она, выронив пакет.
– Существую. Можно, я возьму свой сыр и хлеб? Только я нагнуться не могу, извините…
Лариса решительно прошла на кухню, заглянула в мойку – оттуда поднялся рой мелких мошек, облепивших немытую посуду, – зажала нос и распахнула окно.
– В комнату не суй… – Алексей не успел. – Просил же…
– Я стесняюсь спросить, у вас тут что, рота бомжей ночевала? – спросила Лариса сдавленным голосом.
– Нет, здесь ночевал я один, – зло ответил он.
– Ну хоть простыни вы поменять могли? – мирно произнесла девушка, выходя из комнаты. – Я понимаю, вам убираться и гладить тяжело, и черт с ним, но содрать грязное и в стиралку засунуть можно? Или у вас и стиралки нет?
– Есть.
– И почему не стираете?
– А зачем? – спокойно спросил Алексей. – Какая мне разница, подыхать на чистом белье или на грязном?
– Вы же вроде вполне живы, – нахмурилась Лариса.
– Это временно. С моим диагнозом да при нашей медицине долго не живут.
– Каким диагнозом? – тихо спросила она и потянула его на маленькую кухоньку, к диванчику. – Что с вами? Рак?
– Да какой рак! – вспылил он. – Если бы… Все намного проще: множественные осколочные ранения, сложные переломы обеих ног, пяти ребер и травма позвоночника, ну там еще по мелочи… По голове тоже прилетело. Контуженный я, одним словом. Ходить без палки, обещают, сумею, но и только. Вы ведь видели, я даже очередь выстоять не могу!
– Эту очередь не всякий здоровый выстоит, – совершенно серьезно сказала Лариса, сунувшись в холодильник. – А с такой диетой вы от голода загнетесь. Пенсия… совсем никакая?
– Нормальная пенсия, – буркнул он. – Мне просто в магазин идти… целая история. А заказывать на дом – слишком дорого, мне не по средствам. Спасибо, есть где жить.
– А родственники?
– Я детдомовский.
Лариса подошла вплотную, глядя в упор. У нее были странные глаза, карие, очень светлые, и, видимо, вывеска ресторанчика за окном бросала отблеск – ларисины глаза отсвечивали оранжевым.
– Потеряшка, – непонятно сказала она. – Для начала тебя нужно просто накормить.
Возражений она просто не слушала, а оказать сопротивление даже девушке вдвое меньше и слабее него Алексей сейчас не мог. Ну не палкой же ее бить!
– Леш, в твоей квартире жить нельзя, – сказала она час спустя. Он уже наелся простецкой, но очень вкусной яичницы, и теперь хотел только спать. – Тут пахнет падалью.
Он вздрогнул.
– С чего ты взяла? Я вроде не настолько себя запустил!
Они как-то незаметно перешли на «ты».
– Не в тебе дело, ты нормальный, тут другое. Просто на кухне быть еще можно, в ванной тоже, а в комнате несет так, что просто с ног сшибает. Не думай, я не психическая… Ты же и сам чувствуешь?
– Ну… – помолчав, ответил он. – Мне тут тошно, мерзко, все время тянет наружу, а я ведь не могу далеко уйти… Я будто привязан к этому месту.
– Тебе эту квартиру выделили после детдома?
Алексей помотал головой.
– Нет, что ты! Тогда мне досталось местечко в общаге, веселой такой, я ж в ПТУ учился… Потом я ушел в армию, остался на контракте. В итоге купил эту вот халупу, ее очень дешево отдавали, агент еще сказал, что мне подфартило, на такие квартирки большой спрос, по случаю подвернулась…
– Лешка, тебе нельзя здесь оставаться, – совершенно серьезно сказала Лариса.
– Почему?
– Ты тут умрешь. Я не знаю, что и когда случилось в этой квартире, но я у тебя всего пару часов, и мне уже плохо, всю трясет. Извини, я пойду… Держи номер телефона. Звони, я всегда на связи.
Она ушла с этими словами, а он остался сидеть на кухне. Потом поднялся, сходил в ванную, умылся, лег на диван в комнате. Что-то кололо в позвоночник, не больно, но противно, видимо, перестоял сегодня, нельзя же… только поди объясни это кассиршам! Инвалиды обслуживаются вне очереди, а у него еще даже бумажки нет…
«Ну почему не сразу? – спросил он у потолка. – Почему умер Санька, у котрого была молодая жена? И Серега – его ждала девушка… И командир, у него уж внук, наверно, родился. А я, никчемушный и никому не нужный, выжил, только лучше бы, правда, сразу! Меня-то никто не ждал. Не хочу я больше… Всю жизнь это будет со мной – инвалид. На работу не возьмут, даже охранником, я бегать не могу, а поди догони какого-нибудь воришку! Вдобавок там все свои… Грузчиком? Смешно! Счетоводов и кассиров без меня хватает, образованных вдобавок, а не ПТУшников… Жить на пенсию? Спасибо, не хочу, уж лучше бы сразу… сразу…»
Он рывком сел на постели, забыв, что делать так ему строго запрещено.
– Я не хочу жить, – сказал он темноте. – Не хочу. Зачем?
Покончить с собой он тоже не мог: не представлял, как. Он был крепким, раз уж ухитрился не погибнуть в той мясорубке, а быстрых и надежных способов не знал. Прыгнуть из окна – не выход, там внизу деревья, в лучщем случае зависнешь на ветках на потеху соседям, в худшем – покалечишься окончательно. Застрелиться не из чего, зарезаться – это еще суметь надо. Отравиться нечем, обезболивающее у него в таких дозах (экономят!), что до потребного количества еще пару лет копить придется, и то откачают…
Безнадежность затягивала, внутри что-то мучительно ныло, не болело, свои боли он прекрасно различал: то позвоночник тянет, то ноги выкручивает, то в ребра стреляет, – а это было не телесным, нет.
Алексей увидел в окне луну – желтую, будто волчий глаз – и вздрогнул. И еще раз, когда затрещал мобильный.
– Леш, ты как? – спросила Лариса. – Извини, если разбудила, но я что-то маюсь, душа не на месте…
– Я не спал.
– Нормально все?
– Нет, – помолчав, ответил он и вдруг добавил: – Мне страшно.
– Я сейчас приду, – сказала Лариса и отключилась прежде, чем он успел отказаться.
Смог зато встать и доковылять до двери до того, как она явилась. Только порога Лариса не переступила, отшатнулась, отпрыгнула даже на лестничную клетку.
– Лешка, выходи, – серьезно сказала она, как-то взъерошившись. – Пожалуйста. Тебе там нельзя оставаться, неужто ты сам не чувствуешь?
– Ничего я не чувствую… – ответил он.
– А почему не спал в четыре утра? Выходи! Возьми быстро вещи, лекарства, что у тебя еще ценного… Только скорее!
Он покидал в сумку белье, пару рубашек, джинсы, упаковку обезболивающего, а больше ему нечего было брать. Деньги, паспорт – в карманах, вот и все.
– Пойдем скорее, – попросила Лариса, зажимая нос и отступая все дальше от двери, ближе к лифтам.
И вот тут ему почему-то стало страшно. Настолько, что спина заледенела. Он судорожно пытался припомнить, были ли в квартире, когда он туда въехал, иконы… Там прежде вроде старуха какая-то жила, одинокая, внуки продавали жилплощадь, иначе было не поделить наследство, сказал агент. Вроде не видел… Да что за чушь, он все равно ничего не понимает в этих суевериях!
А если Лариса из тех, кто находит таких вот одиноких, стариков и инвалидов? Как их? Черные риэлторы? Запугает, подсыплет чего-нибудь, потом сам не заметишь, как подмахнешь документы и останешься на улице…
Да и ладно, подумал Алексей, пусть даже она ведет его на верную гибель, разве не этого он хотел? Лишь бы побыстрее.
Уже на улице Лариса несколько раз вдохнула и выдохнула, потрясла головой и посмотрела на Алексея.
– Господи, жуть какая… – выговорила она. – Неужели ты не чувствовал?
– Чего?
– Как оттуда мертвечиной несет.
– Н-нет… Я просто лежал и думал, что хочу сдохнуть поскорее, – честно ответил он. – Только не знаю, как.
– Вот дурак же какой… – Лариса продышалась и успокоилась. – Ну и квартирка… Интересно, сколько народу там умерло и почему? Фу, завтра поговорим. Давай сумку, идем скорее.
– Куда?
– Ко мне. Я в доме напротив живу.
У Ларисы была крохотная двушка: одна комната побольше, проходная, в ней помещалась сама хозяйка, в другой, поменьше, она поселила неожиданного постояльца. Еще тут обитали две кошки, которые сперва шарахнулись от гостя, а потом обшерстили ему джинсы, отираясь о ноги. Казалось, в кошачьих эволюциях была какая-то система, но Алексей так хотел спать, что уже ни о чем не мог думать.
– Все, успокойся, – сказала Лариса, притащив ему плед. – Тут тебя не тронут.
– А? Кто?
– Никто. Спи. Не холодно? А то я сейчас еще одеяло найду…
– И так отлично… – пробормотал он сквозь сон. – Влад, не надо так… прошу, не надо, мы выйдем… Влад…
Кошки переглянулись и устроились у него по бокам, и обе ровно заурчали, только вот Алексею в их урчании слышался рокот танковых траков и гул вертолетного винта…
* * *
Просыпаться теперь было больно. Сперва надо было осторожно выпрямиться и о-очень аккуратно потянуться, потому что больной позвоночник насилия над собой не переносил. Потом проверить, что там с ногами. Ну и вздохнуть поглубже, ребра тоже не давали спать на левом боку, к примеру.
Вздохнуть не вышло: поверх пледа лежали две кошки, и согнать их не было никакой возможности. Да и не хотелось, если честно, они были теплые, мягкие и так уютно урчали… Все равно торопиться некуда, подумал Алексей, глядя в незнакомый потолок и неожиданно понимая, что выспался. Что ночью ему не мерещилась никакая чертовщина, и даже мертвые товарищи снились не мертвыми, а живыми и веселыми.
Он не выдержал и поискал свой мобильник. Тот оказался заботливо подсунут под подушку. На часах было далеко заполдень.
– Ну тогда я вообще не встану, – сообщил Алексей угнездившимся на нем кошкам и закрыл глаза. У него ничего не болело. Правда, хотелось пить, но бутылка с водой оказалась рядом с диваном, на полу. Алексей выпил несколько глотков, чтобы промочить пересохшее горло, а потом понял, что снова засыпает.
Одна из кошек, палевая красотка с голубыми глазами, явно породистая, перебралась к нему на грудь. Вторая, плебейски-полосатая и желтоглазая, улеглась на ноги. Они переглянулись и синхронно заурчали.
Очнулся Алексей как от удара, не сразу понял, где находится – в комнате было темно, только за окном светил тусклый желтый фонарь. А, нет, не фонарь, луна, сообразил он, все-таки пятый этаж, какие фонари?
– Ты что, весь день проспал? – спросила Лариса, заглянув в комнату. Кошки спрыгнули с дивана и побежали к хозяйке, принялись тереться о босые ноги. – Я с работы прихожу, в квартире тишина, темнота, я уж думала, ты ушел…
– Проспал, – сознался он, осторожно садясь на диване. – Кошки меня оккупировали и не выпускали. Кстати, как их зовут?
– Никак, – ответила она. – Просто кошки.
– А если подозвать надо?
– Ну… говоришь «кошки!», они и приходят, если захотят. Или обе, или по одной, это уж как им заблагорассудится, – пожала плечами Лариса и посадила палевую себе на плечо. Та потянулась и улеглась наподобие воротника. – Только с полосатой не вольничай, она дворянского происхождения, может и когтями полоснуть, и покусать.
– Понятно… – Алексей медленно встал и дернулся – в позвоночник будто раскаленную спицу воткнули. Ну правильно, столько времени без движения провел… – Лариса, а что все-таки ночью произошло? Ты себя очень странно вела.
– Ты тоже, раз уж потащился за незнакомой девицей неведомо куда, – ответила она и щелкнула выключателем. Яркий электрический свет отсек тусклое сияние луны, и наваждение схлынуло. – Я же могла оказаться мошенницей и обнести твою квартиру, пока ты дрых.
– А что у меня там брать?
– Ну, взять кредит по твоему паспорту.
– Паспорт на месте, – сообщил Алексей, хлопнув по заднему карману.
– Да ну?
Он сунул в карман руку и вынул… пустую обложку.
– Я бы проснулся, если бы ты полезла меня обыскивать! – неверяще произнес он. – Я же не снимал джинсы, лежал на спине, а сверху еще кошки были!
– Я тебя и не обыскивала, – серьезно ответила Лариса и протянула ему документы. – Держи. Я зашла к тебе, ты ведь даже дверь не запер, хорошо, ключи в куртке нашлись, я закрыла, когда уходила… Сказать, где я паспорт нашла?
Алексей нахмурился.
– В комнате где-нибудь? Может, когда я джинсы надевал, вытряхнул нечаянно?
Лариса вздохнула.
– Под ванной он лежал. В луже. Видишь, еще влажный.
– Как он туда попал?!
– Я откуда знаю? И тем более я представления не имею, почему твой медицинский полис оказался в морозилке. Ты его там от врагов прятал, что ли?
Алексей встряхнул головой. Он ничего не понимал. Ну ладно, паспорт в самом деле мог выпасть из кармана, а он не заметил и случайно запинал его под ванну. Ага, предварительно вытащив из обложки! Но полис-то как в холодильник угодил? Он что, рехнулся? Последствия контузии дают о себе знать?
– А сберкнижка оказалась в вентиляции на кухне, – добила Лариса, протянув ему голубую книжечку. – Ну там наверху такая решеточка, она на три винта прикручена, а четвертого нет, угол отстает. Вот туда она и была засунута. А вот это, – она вернула ему пенсионную карточку и кредитку, – под ковром в комнате. Диваном прижаты, как будто ты их под ножку подкладывал, чтоб он не шатался. И вот еще справки какие-то, там же лежали. И права водительские.
– А военный билет? – спросил Алексей неверным голосом. Ему было страшно.
– Держи. Он честно был заложен в том Гоголя. Если конкретнее, в «Мертвые души». – Лариса сделала шаг к нему, и он невольно попятился. – Ты что? Леш?
– Я с ума сошел, наверно, – честно сказал он. – Я же был уверен, что все документы при мне. Ларис, я не пил, мне нельзя… а таблетки мозги не отшибают, это точно. Значит, наверняка чокнулся, раз рассовал все это по углам, а потом начисто забыл… Лариса, вызывай психовозку. Я хоть и покалеченный, но все равно могу быть опасным…
– Ты совершенно не опасный, – серьезно ответила Лариса, взяла его за руку и потянула за собой в большую комнату. – И ты не псих. Ты же наклониться не можешь, и как бы ты ухитрился затолкать паспорт в самый дальний угол под ванной? Ну, допустим, палкой… Но диван-то ты бы точно приподнять не сумел. И добраться до вентиляционной решетки – тоже, будто я не видела, как ты пытаешься сыр с верхней полки достать, а решетка намного выше, я на табуретку карабкалась, и то еле дотянулась.
– Психи в момент обострения еще и не такое могут, – буркнул он. – А на адреналине люди и на сломанных ногах бегают, и со смертельными ранами…
– Может, и так, только потом ты бы последствия этих подвигов почувствовал, разве нет? – логично ответила она. – У тебя что-нибудь болит? Сильнее обычного, я имею в виду?
Алексей прислушался к себе и покачал головой.
– Значит, ты ни при чем, – серьезно сказала Лариса, усаживая его на свой диван. – Сейчас ужинать будем.
– Погоди! – крикнул он ей вслед. Дверь была за спиной, а резко повернуться Алексей не мог, только если всем корпусом, но на мягком диване это было не так-то просто проделать.
– Чего? – Лариса вернулась с тарелками в руках.
– А как ты все это нашла? – негромко спросил Алексей.
– По запаху, – без тени иронии ответила она. – Я тебе сказала, что от твоей квартиры несет мертвечиной. А у тебя совершенно другой запах, ты живой и теплый. Каюсь, меня пару раз стошнило, пока я искала в комнате, но я прибралась и проветрила. И захватила твои вещи, ты-то, я видела, взял всего ничего, а скоро похолодает.
– Погоди, ты что, хочешь сказать, что мне туда возвращаться не надо? – снова насторожился он.
– Тебе туда просто опасно возвращаться, – серьезно сказала Лариса. – Продай эту конуру поскорее и купи другую.
– Ты еще предложи батюшку пригласить, – фыркнул Алексей. – Чтоб бесов изгнал, которые документы по углам прячут!
– Не надо, не поможет, – покачала она головой, снова ушла на кухню и принесла аппетитно пахнущее овощное рагу и пару отбивных. – Ешь давай.
– А если я продам эту нехорошую квартирку, – задумчиво произнес он, – что будет с новым владельцем? Вдруг это окажется семья с ребенком? Что тогда?
– Не знаю, – честно ответила Лариса. – Я только сказала, что учуяла. А если ты думаешь, что я обманываю, так скажи – ты сегодня как спал?
– Без просыпу, – честно ответил Алексей. – Нет, вру, где-то после полудня очухался, воды попил и снова отключился, а потом глаза открыл – уже темно, только луна в окно светит и кошки похрапывают.
– Кошмары не снились?
Он покачал головой.
– Наоборот… Ну, ребята снились, да, но живые.
– А дома?
Алексей невольно передернулся.
– Ладно, можешь не отвечать, – вздохнула Лариса. – Ты ешь, ешь… Кстати, знаешь, хлеб, который ты купил, уже заплесневел.
– Плохо теперь пекут.
– Он в вакуумной упаковке, и ты ее даже не открывал. За ночь он испортиться точно не мог, я дату проверила – свежий. Был.
– Ларис, я не верю во всякую потусторонщину, – поморщился он.
– Ну и не верь, – она встала. – Ты чай с сахаром пьешь?
– Ага.
Лариса вернулась с чашками и зажатой подмышкой коробкой рафинада.
– Возьми, а то уроню, – попросила она. – Два раза таскаться лень.
– Проще было на кухню пойти, – сказал он, протянув руку за сахаром.
– Да ну, там пришлось бы на табуретках ютиться, она ж крохотная, я там только готовлю да завтракаю, – улыбнулась девушка, прихлебывая чай. Она пила зеленый, благоухающий жасмином и еще чем-то незнакомым. – Что ты носом шевелишь? Дать попробовать?
Чай немного горчил, и кроме жасмина в нем чувствовались нотки ромашки и вовсе уж неведомых трав. Уже остывший, он оставлял странное послевкусие, Алексей не знал, как его описать. Словом, это походило сразу и на запах разогретой летним солнцем цветущей поляны, и на запах чуть увядшей скошенной травы…
– Ларис, – сказал он, – мне все равно придется сходить домой. Документы на квартиру там, и ты их не найдешь, я тебе просто не объясню, как открыть тайник.
– А-а, я чувствовала, что должно быть что-то еще, но найти не сумела, – кивнула она. – Это где-то у той стены, где книжный шкаф?
– Да. За ним, – удивляться ему уже надоело.
– Леш, мы ж его не сдвинем!
– А его не нужно двигать, – невольно улыбнулся он. – Надо вынуть книги, а задней стенки у шкафа нет, это просто рама с полками. Зато есть ниша в стене, я случайно наткнулся, когда въехал и старые обои ободрал. Долго соображал, как открыть…
– Дореволюционного золотишка не нашел? – деловито спросила Лариса.
– Нет, ничего там не было, пыль одна. Но я решил, что мне этот тайничок сойдет вместо сейфа. Там и на квартиру документы, и еще всякое-разное… Много не помещается, но и так хватает.
– Ну, тогда надо их забрать, – кивнула девушка. – Я с тобой схожу, если не возражаешь.
«Ага, а на выходе меня под белы рученьки возьмут твои приятели, документы окажутся у них, паспорт тоже…»
– Только в выходные, ладно? – продолжила она, не заметив или сделав вид, будто не заметила, как изменилось выражение его лица. – Вечером мне туда как-то не хочется соваться.
– До выходных еще два дня.
– Тебе нужно куда-то? К врачу или… не знаю, на процедуры?
Алексей покачал головой. На физиотерапию он давно махнул рукой, потому что никакого толку от нее не было, разве что шрамы чесались, на всяких костоправов не было денег – цены они заламывали несусветные, да и все равно хирург честно сказал: постепенно само заживет, пусть даже вкривь и вкось, уж как собрали. На новые операции опять же нет денег, да и смысл? Как ни крути, в полную силу уже не жить.
– Только что я тут делать буду?
– А дома ты что делал? – удивилась Лариса. – Вон тебе книжки, вон телевизор…
– Не выношу этот ящик, – поморщился Алексей. – С утра до ночи одно и то же: менты, бандиты, любовь, кровь, шоу какое-нибудь, суд, новости, война, стрельба, разборки… тьфу.
– Саму воротит, – честно сказала она, – и это при том, что я в этом деле мало что понимаю. Однако мы, как это ни удивительно, живем в век высоких технологий, так что на телевидении свет клином не сошелся… Роутер видишь? Вон там, на телевизоре?
– Ага.
– А вот пульт. Тыкаешь вот сюда, лезешь в интернет и смотришь любое кино по выбору. Думаю, разберешься. Вон там еще диски свалены… Ну или просто в сети пошарь, у меня ноутбук не запаролен. Только не сотри ничего.
– Нет уж, ноутбук – это личное, – покачал он головой. – Так обойдусь.
– Ну и хорошо, – улыбнулась Лариса, прибирая со стола. – Вай-фай нормальный, в той комнате тоже телик есть, если сейчас захочешь чего-нибудь посмотреть. А я, извини, ложусь, мне вставать рано.
– Да я тоже лягу, что-то сон напал, – криво улыбнулся Алексей. – Только мне бы умыться…
– Ванная там, – указала она. – На ручке пакетик висит, я твою щетку, бритву и прочее прихватила. Твои полотенца синие. Если в душ не полезешь, посмотри, на стиральной машине влажные салфетки лежат. Тапки сейчас найду, у меня их запас, а то что ты в носках-то? Тут по полу дует.
В душ он действительно не полез, потому что к своей ванной привык, а тут не мог сообразить, за что ухватиться: очень уж тесно, едва повернешься. А падать ему совсем не хотелось. Так, частями вымылся, дальше выручили те самые салфетки, но и то сразу стало легче.
В дверь постучали.
– Что?
– Футболку-то чистую возьми, – сказала из коридора Лариса. – И тапки. Грязное в корзину кинь.
Она просунула в щель сверток и снова закрыла дверь. Ну и, конечно, с присущей ей тактичностью не забыла чистые носки и белье.
– В помыто-побритом виде ты намного симпатичнее, – сообщила ему Лариса, пока он созерцал застеленный чуть ли не хрустящим бельем диван. – Ложись. Окно закрыть или так оставить?
– Лучше оставь, – попросил он, – только кошки не выпадут?
– Нет, тут сетка, – девушка чуть притворила распахнутое настежь окно и пояснила: – Дождь пошел, к утру похолодает. Но спать под дождь – самое то, что нужно! Как будто все дурное вымывает, а?
– Точно, – сказал Алексей. Ему хотелось, как в детстве, с размаху рухнуть на диван, сунуться носом в подушку и спать без сновидений. Только поступить так он не мог – было категорически запрещено, а вдобавок чертовски больно.
– Спокойной ночи, – сказала Лариса и вышла, прикрыв дверь. Только щелочку оставила – для кошек, которые привыкли ходить куда им захочется и когда захочется. Если запереть дверь, поднимут мяв посреди ночи, пояснила она.
За окном шелестел дождь, сперва совсем слабый, потом он перешел в ливень, вроде бы даже послышался громовой раскат…
* * *
Разлепив глаза, Алексей увидел у себя перед носом усатую полосатую морду. «Дворянка» возлежала у него на груди и с интересом смотрела желтыми глазами в упор. Правда, когда он поднял руку, чтобы ее погладить, она живо соскочила на пол, еще и зашипела, мол, нечего вольничать! На ее место пришла палевая, внимательно пригляделась, пощекотала усами и тоже ушла, задрав пушистый хвост.
«Опять полдень! – посмотрел он на часы. – В чай она мне что-то подмешивает, что ли?»
Алексей заставил себя встать, одеться, умыться, побриться и прибрать постель. На кухне его ждала записка: «Обед в холодильнике, разогрей. И кошкам положи поесть, их корм на дверце».
Он заварил чаю и, пока тот настаивался, медленно обошел квартиру. Та была совсем маленькой, особенно для его габаритов, но очень продуманно и со вкусом обставленной. Видно было, что на ремонт тут денег не пожалели. Крохотная кухонька сверкала чистотой, уютный диван в гостиной так и манил присесть и включить большой ЖК-телевизор… Собственно, больше заняться было нечем, и Алексей, прихлебывая чай, попытался разобраться в управлении этим адским порождением человеческого разума. Получилось, как ни странно, и он с удовольствием нашел несколько фильмов, которые давно хотел посмотреть, да сперва отыскать их не мог, потом времени не хватало, да и вовсене до кино было.
– Освоил шайтан-машину? – спросила за спиной Лариса, и он вздрогнул: даже не услышал, как хлопнула входная дверь, да и шагов не различил. И не обратил внимания на то, что кошки задергали ушами, а полосатая пошла проверять, что там такое. «Теряю хватку, – мрачно подумал Алексей. – Превращаюсь в диванный пуфик, придаток к пульту от телевизора.»
Она ушла на кухню, включила чайник, что-то напевая, потом вернулась в комнату.
– Ты чего не пообедал-то?
– Да я проснулся опять после полудня, какой тут обед? – сказал он, поставив фильм на паузу. – Чаю выпил и ладно. Кошек накормил.
