bannerbannerbanner
Спорим, будет больно!

Кира Фарди
Спорим, будет больно!

Глава 6

Врываемся во двор, запыхавшись, обегаем дом и застываем: в палисаднике топчется папа и косит траву между клумб.

– Вы чего? – поднимает он голову. – За цветами пришли?

– Д-да, – отвечаем хором, просто ничего больше в голову не приходит.

– Хотите Серафиме Альбертовне отнести?

– Зачем?

Папа выключает триммер и удивленно смотрит на нас.

– У старухи сегодня юбилей. Она все же директором вашей школы была.

– Т-точно!

– Гостей много приехало, гудит весь поселок. Даже дочь из столицы прикатила. Говорят, у нее своя торговая компания. Сама в роскоши живет, а мать в деревне держит. И куда мир катится?

Папа снова включает триммер, а мы с Зинкой тайком оглядываемся, еще надеясь увидеть чужой след под моим окном. Увы, земля скрыта под скошенной травой, да и в вечернем полумраке ничего разглядеть невозможно.

– Тогда Серафиме Альбертовне садовые цветы не подойдут.

– Что? – папа поднимает голову.

– Ничего. Пока, пап!

Мы убегаем, садимся в беседке. Наше расследование заходит в тупик. Зинка крутит в руках мобильник, словно ждет звонка, и это меня настораживает. Я протягиваю руку.

– Чего?

Зинка смотрит на меня, подняв брови.

– Мобильник дай.

– Зачем? – она прячет телефон за спину.

– Тогда сама удали номер.

– Ну, Варь! Не сходи с ума! – хнычет подруга.

– Я не хочу больше никаких контактов с этими людьми. Ты видишь, как ловко они сумели нас с тобой поссорить?

– Это ты ерундой занимаешься.

– Ерунда не ерунда, но я хочу все это прекратить.

– Да парни уже уехали в столицу, можешь не волноваться, больше ты их не встретишь.

Зинка демонстративно открывает телефон, нажимает на пару кнопок и показывает мне экран.

– Вот и отлично! – я встаю. – А теперь пошли за бутылкой.

– Зачем? Мы де уже все решили!

– На всякий случай. Это улика против них, будет нам с тобой защитой.

– Да ты точно кукухой поехала, прав был Виталя.

– Зин, не буди во мне зверя, – я пристально смотрю на нее. – Иначе…

– Да пошли уже, пошли, – вскакивает и она. – На сто процентов уверена, что это обычная вода.

Но и здесь нас ждет разочарование: Зинкина мама вылила воду, бутылку выбросила в мусорное ведро, а его вынесла.

Мусорные контейнеры тоже были пусты.

Так ничего не выяснив, мы расстаемся, недовольные друг другом и жизнью в целом. Но теперь я настороже: закрываю на ночь окно в комнате, задвигаю штору и все снимаю на камеру, чтобы утром не засомневаться опять в своих действиях.

«Забудь о мажорах! Забудь! – приказываю себе, уже погружаясь в сон. – Ты больше их никогда не увидишь.

Утром не успеваю я умыться, как звонит подруга.

– Слушай, сегодня юбилей у бабки Серафимы, целый день в поселке будет праздник, – возбужденно тарахтит она. – Василий Андреевич расстарался, хочет чествовать старуху с помпой! Целая программа.

– Неужели?

Я внимательно разглядываю штору, между полотнами которой появился просвет шириной с ладонь. Сейчас он меня интересует гораздо больше, чем массовые гулянья местечкового значения.

– Ага! Афиша висит на доске объявлений, на торгушнике и на остановке. В Доме культуры будет концерт, в магазине – ярмарка и скидки, а в кафе пекут вафли для мороженого.

– Даже вафли? В кафе вафельниц нет.

– Это дочь бабки привезла оборудование и поваров. И угощение для всех будет бесплатным.

– Ого! Вот у кого-то денег куры не клюют.

– А вечером – дискотека. Все наши собираются. Ты в деле?

– Конечно!

В другой момент я бы заплясала от возможности развлечься, но не сегодня. Сейчас я разглядываю окно, створка которого оказывается не закрытой на задвижку. Сердце начинает колотиться так сильно, что кладу ладонь на грудь.

– Зин, беги ко мне.

– Что, что случилось? – пугается подружка.

– Увидишь.

Я отключаюсь и несусь во двор. Мама поднимает голову. Она стоит у будки Бруно и накладывает ему еду.

– Варь, завтрак на столе, поешь сама, – говорит она.

– Мам, ты в комнату мою заходила утром?

Сердце продолжает маршировать по ребрам, я даже не могу вдохнуть полной грудью.

– Да, ты спала так крепко, что лишь перевернулась, когда я твое окно открывала. Душно сегодня.

– Душно, – шепчу я и опускаю руки: опять зря всполошилась. Но все же уточняю на всякий случай: – А вчера тоже ты шторы раздвинула?

– Да. Что, солнце помешало выспаться? – смеется мама. – Гулять меньше надо.

Зинка влетает во двор с перекошенным лицом. Ее губы подергиваются, глаза-монетки лихорадочно блестят.

– Что? Что случилось?

Я тащу ее в беседку, оглядываюсь и шепчу:

– Все нормально. Проверка бдительности.

– Вот, дуреха! Напугала. У меня чуть сердце не остановилось, – у нее слезы облегчения выступают на глазах.

– Раз сегодня праздник, пойдем, прогуляемся?

– Ты серьезно?

– А то.

– А мажоры?

– Ну, не факт, что они приехали в гости к бабке Серафиме. Это раз. И потом, чего нам их бояться? Мы у себя дома.

– А то!

Мы быстро собираемся и бежим на площадь, где разворачивается основное действо. Народу много, все жители поселка решили развлечься. Однако я не могу расслабиться, постоянно оглядываюсь.

Вот вдали мелькает статная фигура, и паника мгновенно охватывает голову.

Я хватаю Зинку за руку, с силой сжимаю пальцы. Тело рвется бежать. Не знаю, почему так реагирую на этого парня, но все внутри кричит от страха, а ощущение опасности сводит с ума.

– Ой, ты чего? – вскрикивает подруга.

– Смотри, там, впереди, не мажор разве?

Зинка прикладывает ладонь козырьком ко лбу и приглядывается.

– Ты чо, Варюха, сбрендила? Веньку не узнала, что ли?

– Веньку?

Теперь, когда парень подходит ближе и поворачивается, я вижу, что ошиблась. Но звоночек тревожный: так и до психоза можно дойти с этими мажорами.

Мы побывали на ярмарке, заглянули в Дом культуры на концерт оркестровой музыки, прошлись по магазину: оценили скидки. Я успокоилась, даже начала получать удовольствие от прогулки, а Зинка прикупила себе пару вещей. К обеду ноги гудели от усталости, а головы – от перегрузки эмоциями.

– Все, больше не могу! – заявляет Зинка. – Пошли в кафешку, закусим мороженкой и домой.

Уже издалека замечаю сквозь витринные окна, что в кафе нет свободных столиков.

– Может, ну его это мороженое? – спрашиваю подружку, а сама сомневаюсь: запах свежеприготовленной вафли тянется на всю улицу просто умопомрачительный.

– Смотри, там Венька с приятелями! Айда к ним!

Зинка взлетает по ступенькам и врывается в зал, полный народу. Я бегу за ней, ни на кого не глядя.

– О приветики! – поднимает руку тощий и длинный, как жердь, Венька.

– Мы с вами, подвиньтесь!

Зинка тут же сталкивает со стула коротышку Гришку Морозова, которого за низкий рост и упитанную фигуру прозвали в школе Колобком.

– Ты, Соловьева, оборзела! – стискивает кулаки тот.

– Не пыли, Колоб, – Венька придвигает стулья, – всем места хватит.

– А что она?

Но мы не обращаем на Гришку внимания, привыкли к его вечно недовольной мордахе. Мы садимся. Компания собралась большая. Кроме нас с Зинкой, Колобка и Веньки, я вижу Глеба и его подружку Наташу. Заметив меня, она недовольно хмурится: у нас давние терки. Наташка ревнует своего Глебушку, который не пропустит ни одну юбку мимо себя. Вот и сейчас он убирает руку с плеча подруги, отодвигается и спрашивает, глядя мне в глаза:

– Какое мороженое будете, девчонки.

– А какое есть? – Зинка оглядывается на стойку и меняется в лице. – Варь, смотри.

Теперь оборачиваюсь и я, а колокольчики внутри новый перезвон устраивают. Широко улыбаясь, к нам идет Арчи собственной персоной. На нем длинный фартук обслуги, а в руках меню. Периферийно я замечаю и его приятелей, одетых точно так же.

«Что они тут делают?» – вспыхивает паническая мысль.

Но Арчи лишь слегка наклоняет голову в знак приветствия и кладет на стол папку с меню.

– Прошу. Сегодня любое мороженое на выбор.

– Пошли отсюда, – я хватаю сумочку и встаю.

– Девушка, обижаете. Это угощение от Серафимы Альбертовны, – улыбается уголками губ Арчи, а глаза смотрят пристально и холодно.

– Варь, ты чего?

Зинка дергает меня за руку, я плюхаюсь на стул.

– Здесь есть ванильное мороженое, малиновое, карамельное, клубничное, фисташковое, с печеньем и без него, – перечисляет Арчи и перелистывает страницы. – С шоколадной крошкой, с орехами, с кофейным сиропом.

– Хватит! – вскрикиваю я в панике.

Мажор листает меню так быстро, что я не успеваю разглядеть ни одного блюда. Друзья сидят, вытаращив глаза. Я вижу, как Наташка приосанивается, взбивает пальцами пышную челку и приоткрывает яркий ротик.

– Ой, а я хочу клубничное. Есть оно?

– Конечно, – Арчи смотрит только на меня. – Даже земляничное и морошковое. Посмотрите, какая красота.

Он низко наклоняется. Его дыхание обжигает шею, мурашки бегут по спине.

– Слушай, отвали! – я толкаю его в грудь.

– Нет, а на этой странице спрятался шедевр: финское радужное мороженое.

Я вижу, что мажор издевается, но сижу, зажатая с одной стороны столом, а с другой – Арчи, и задыхаюсь от нехватки кислорода и личного пространства.

– У тебя прямо дар бесить людей! – вскрикиваю уже громче, отталкиваю его и вскакиваю. – А ну-ка не вынуждай меня повторять!

Мы стоим друг против друга, глаза в глаза. Он смотрит сверху вниз, я опять чувствую себя мухой, вот только не простой жужжалкой, а настоящей цеце: еще одно его движение, и вцеплюсь зубами в глотку.

– И не думал, – спокойно отвечает Арчи и мило улыбается залу, замершему в предвкушении развлечения. – Не хотите мороженое, как хотите.

«Вот гаденыш!»

– Что случилось?

Из-за барной стойки выходит элегантная женщина неопределенного возраста. Ей можно дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет, настолько ее лицо ухожено и безэмоционально. На ней тоже фартук, и чувствуется, что именно она хозяйка банкета. Она идет через зал, переступает красивыми ногами в туфлях на высоком каблуке, и взгляды всех мужчин прикованы только к ней.

 

– Вот это мадам! – присвистывает Венька, но, поймав стрелу из глаз Арчи, захлопывает рот.

– Ничего, мама, все в порядке, – поворачивается к даме мажор.

Вблизи виден возраст, умение властвовать и повелевать тоже наложило свой отпечаток на лицо леди. Она улыбается, показывая идеальные зубы, но синие глаза такие же холодные и равнодушные, как у сына.

– Простите, девушка, мой сын очень серьезно относится к работе. Так, какое мороженое вам принести?

И я тушуюсь под двойной атакой.

– Фисташковое, пожалуйста.

– Два шарика или три? – спрашивает Арчи, глядя мне прямо в глаза.

Я вижу в его зрачках свое отражение, но не могу отвести взгляда. Чувствую себя кроликом, парализованным ядом смертельно опасной змеи.

– Один.

Чертов голос дрожат.

– Сиропом полить?

– Н-нет.

А теперь заикаюсь. Совсем спятила!

Но Арчи разворачивается и идет к стойке бара. Ни плечом не шевельнет, ни лопаткой, и я наконец выдыхаю.

– Варь, что это было? – наклоняется ко мне Венька.

– Ничего.

– Нет, явно между вами кошка пробежала. Вы уже знакомы?

Вдруг одноклассник шарахается в сторону, словно только что не прижимался к моему боку.

– Что за?

Рука в белоснежной рубашке ставит перед моим носом розетку, на которой лежит вафельная трубочка с тремя разноцветными шариками мороженого, хорошо сдобренного кленовым сиропом.

– Ваш заказ, барышня, – говорит ехидно Арчи надо мной.

Я поднимаю голову и цежу сквозь зубы:

– Ну ты и козел, Арчи!

Глава 7

Эта сельская девчонка не идет из головы. Забралась на чердак, засела там и обустраивается как дома. Ее темные глазищи так и сверлят меня, так и испепеляют взглядом, а я как идиот смотрю на пухлые губы и представляю, какие они на вкус.

Вот и сейчас смотрю, как она удаляется по боковой улице, а в груди будто раскаленным железом жжет. И внутренности пластами выворачиваются наизнанку.

Что б пусто было этой деревенской ведьме!

Бросаюсь следом, забыв о приятелях. Зачем, не знаю сам, отчего-то непременно нужно узнать, где живет эта девчонка. И это желание сильнее меня.

Шагаю быстро, не замечая ничего вокруг.

– Арчи, ты куда?

Меня догоняет Тоха.

– Твоя бабушка, вроде бы, за рекой живет, – напоминает и Виталя.

– Ш-ш-ш! – прикладываю палец к губам.

Девушки вместе с мужчинами скрываются за поворотом. Я дергаюсь следом, но мозг вдруг включается в работу.

«Что делаешь, спятил?» – вопит возмущенно нутро. – В сталкера превратился?»

Я замираю на углу: одно дело шагать в том же направлении, что и заноза, и совсем другое – преследование.

Все же дергаюсь в переулок, но приятели хватают меня за руки.

– Стой! – шипит Тоха. – Спятил? В кутузку хочешь попасть?

И я будто выныриваю из воды на белый свет. Тут же возвращаются звуки и краски дня. Нет, нужно выгнать скандалистку с чердака. Срочно!

– Арчи, не парься, – хихикает вдруг Виталя. – С девочками еще встретимся.

– Как?

– Есть способ.

Что-то на сердце опускается тяжесть. Я прекрасно знаю все подлые приемчики Витали. У него хитрый и изворотливый ум, видимо, природа компенсировала недостаток роста змеиной натурой. Уже много раз мы с Тохой вытаскивали этого мелкого говнюка из передряг, но жизнь его ничему так и не научила.

– Ну?

Я хватаю Виталю за грудки и подтягиваю к себе.

– Эй, ты чего? Грабли убери! – верещит он. – Я просто сунул пухленькой гусенице записку с номером.

– Твою ж мать! Паршивец! – я замахиваюсь кулаком, Виталя приседает. – Сдались тебе деревенские девки? Или думаешь, твой папаша или моя мамаша разрешат иметь с ними шуры-муры?

– А им и не обязательно знать.

– Точно. Где предки, и где мы, – поддерживает Виталю Тоха.

– Ну что нам в деревне делать? – ноет мелкий, пряча глаза. – Скукота! Хотел просто развлечься. Кобылки необъезженные, на городских шалав не похожи.

Слово «кобылки» все дерьмо внутри взбалтывает. Я встряхиваю Виталю за воротник, но Тоха бросается между нами.

– Харэ агриться, Арчи, заканчивай с наездами! На наших девках пробы ставить негде, к любому в койку прыгнут, а это свежачок. Прикольно же. Мы же только поиграем.

– Да пошли вы! Могли бы в столице зад протирать, чего за мной поперлись?

С одной стороны, я понимаю пацанов. Клубы и бары им поднадоели, а здесь в деревне экзотика.

Но с другой…

Все же приехали помочь матери сделать праздник для бабули, не хотелось бы фейсом об тейбл…

– Ага, на Виталю набросился, а сам следом за красотками поперся, – упрекает меня Тоха. – Или ты охранял скандалистку?

На это ответить нечего, я лишь фыркаю и шагаю к мосту.

– Да я просто записку сунул, пухляшка может и не позвонит, – оправдывается Виталя.

«Тоже верно. И чего на парней набросился? – злюсь на себя я. – А все эта ведьма виновата, чтоб ей пусто было!»

Бабушка встречает объятиями. Мы давно не виделись. Я уже и забыл, какая она маленькая и въедливая. С порога начинает поучать.

– И во что это вы вырядились, хлопцы? Вон верзилами какими вымахали, а рванье на себя нацепили.

Она показывает на мои протертые до дыр джинсы от дорогущего итальянского бренда.

– Это, бабуля, – я обнимаю старушку за плечи, – модные нынче тренды.

– Тренды-говенды! Вот я сейчас по ним пройдусь!

Бабуля хватает со стола ножницы и несется ко мне. Я хохочу, уворачиваюсь, подмигиваю друзьям, они тут же включаются в игру. И сразу вспоминаю детство, вечное ворчание бабушки и ее безграничную любовь до самопожертвования.

Когда мама решила заняться бизнесом, бабуля отдала ей все свои накопления, продала солидный особняк, который построил в пригороде столицы дед-генерал. А сама переехала в родительский домик в этом поселке. Ни минуты не сомневалась в своем решении, настолько доверяла любимой дочери. И сейчас наотрез отказывалась возвращаться в город.

– Я уж здесь, по-стариковски, буду век доживать, – отмахивалась бабуля от уговоров. – В поселке все родные люди, поддержат.

Вечером приезжает мама, сидя за круглым столом, мы обсуждаем завтрашний день. Бабушка уже спит, мы планируем ей сюрприз.

– Вы готовы поработать в кафе? – окидывает взглядом нас мама.

– А почему бы не нанять официантов? – осторожно спрашивает Тоха.

– Ты дурак? – набрасываюсь на него я. – Не понимаешь, что бабуле потом здесь жить. Она хочет гордиться своей семьей.

– Я тебя не заставляю, – пожимает плечами мама.

– Нет, что вы! Я просто спросил.

И тут я замечаю, что Виталя крутится на стуле и все время поглядывает на меня. Я слышу звук вибрации, идущий из его кармана, и киваю в сторону двери. Приятель мгновенно вылетает. Через несколько минут он показывается на пороге и подает нам сигналы.

Мы с Тохой переглядываемся и слушаем маму уже вполуха. В душе рождается нехорошее предчувствие.

– Ладно, мам, мы все поняли.

Я встаю и шагаю к выходу.

– Вы куда?

– Прогуляемся. Еще время детское.

Виталя ждет во дворе, притопывая от нетерпения.

– Пацаны, пухляшка позвонила.

Он показывает экран смартфона. Мое сердце пускается в пляс, в груди будто бомба взрывается, разнося по организму гремучую смесь раздражения, растерянности и неожиданного томления. И вдох пропадает, рот раскрываю, а воздух не проходит.

– И… что? – наконец выдавливаю из себя.

– Предложила встретиться на школьном стадионе.

– Тебе лично?

Опять нет вдоха. В ожидании, кажется, замирает вместе со мной природа. Ни листик не шелохнется, ни порыв ветерка не набежит.

– Да, не знаю я, не понял. Айда все вместе. Где тут у вас стадион?

Виталя спрашивает, а смотрит на меня. И мне не нравится огонь в его глазах. Совсем не нравится. Я несколько секунд смотрю на приятелей. Отпускать Виталю одного нельзя, неизвестно, что придумает его шальной мозг.

– За мной.

– Погоди, я сейчас!

Виталя скрывается в пристройке, где нам бабуля выделила комнату, и возвращается с рюкзаком.

– Ты в поход собрался?

– Не-а, – уклончиво отвечает он. – Ну, там шоколадки, конфетки, пивасик.

Он хихикает, а мне еще тревожнее становится.

– Не спускай с него глаз, – говорю одними губами Тохе.

– Не дурак, знаю.

Возбужденный Виталик несется впереди. Я лишь иногда хватаю его за воротник и поворачиваю на нужную дорогу. К стадиону подходим уже в полной темноте, лишь парочка фонарей освещает путь.

– Жутковато что-то, – пожимает плечами Тоха. – Может, ну их…

– О, мальчики, приветики! – раздается сзади голос.

Мы дружно разворачиваемся, и разочарование затапливает грудь. На встречу пришла только пухленькая подружка занозы.

– Салют. Куда дальше? – подкатывает к ней Виталя и хватает под руку. – Как зовут тебя, принцесса?

– Зинаида, – хихикает та и смущенно отворачивается.

– Ох, ну и имечко! – охает Тоха и прыскает в кулак.

– А что? Самое народное, что ни есть.

Зина обижается, сбрасывает руку Витали с локтя, но отвязаться от того не так-то просто. Он мгновенно притягивает девчонку к себе.

– А мне нравится, классное имя. Веди нас, Зинаида, в тайное местечко, познакомимся. Есть такое?

– Ну, разве на качели…

– Идем на качели.

Я тащусь следом. Мне вовсе не интересна эта недалекая девушка, а то, что она недалекая, видно сразу и по ее поведению, и по речи. Вздыхаю, так и подмывает спросить о подружке, но Тоха меня опережает.

– А сердитую подружку чего не захватила?

– Варьку?

«Так, ее Варвара зовут, – отмечаю про себя. – Вар-вар-вар-вара».

Имя так и перекатывается на языке, так и просится наружу. Резкое, даже грубое, оно как нельзя лучше отражает строптивый характер хозяйки.

– А есть еще одна? Зови! – подначивает Виталя.

– Нет, что ты! Варя у нас правильная. Она ночью на свиданку с незнакомцами не пойдет.

– А ты, значит, неправильная?

– Ага, хи-хи, я обычная, как все.

Виталя садится на качели, хлопает рядом с собой по сиденью. Зина растерянно смотрит на нас.

– Мы туда, – машет рукой в сторону второй качели Тоха и тянет меня за собой.

– Ты чего? – шиплю на него.

– Не видишь, что ли? Виталя клинья клеит.

– На хрена ему эта Зинка сдалась?

– А чего ты психуешь? Агришься, что ее подружка не пришла?

– Да, пошел ты в…

– Первый туда и иди!

Несколько минут мы молча качаемся. С соседней качели доносятся звуки приглушенного разговора, смех, шуршание: это Виталя предлагает новой подруге то шоколадку, то водичку.

Вдруг звенит телефон. Зину будто ветром сдувает с сиденья.

– Варька, – выдыхает она, глядя на экран. – Тихо все!

Мы замираем. Я напряженно прислушиваюсь к разговору, Зина отвечает однословно, потом вообще отбегает в сторону.

– Так, нам пора.

Я встаю и смотрю на приятелей.

– Куда? Сейчас для тебя краля придет. Стой! – шепчет Виталя.

– Слушай…

Зина возвращается. Ее глаза лихорадочно блестят.

– Все, мальчики, пока! Варька идет сюда.

– И что? Пусть идет. Мы не съедим ее, – хохочет Тоха. – Познакомимся поближе.

Он делает характерный жест бедрами, и во мне опять взрывается бомба.

– Язык прикуси! – рявкаю на него.

– Да что я сказал? Ты сегодня будто с цепи сорвался!

Зина мечется между нами, потом умоляюще складывает руки на груди.

– Уходите. Встретимся завтра на дискотеке.

– Да мы уже свалим из этого захолустья, – сердится Виталя.

Еще бы! Добыча сорвалась.

– Варька злая. Я обманула ее.

– Ну, прощай!

Я молча иду к выходу из стадиона, знаю, что приятели последуют за мной. Пусть деревенские девчонки идут лесом, нам с ними не по пути.

Не успеваем добрести до выхода, как я вижу на дороге Варю. Я бросаюсь в кусты, пацаны за мной.

Она проносится мимо, как ангел мести, с выпученными горящими глазами и сжатыми губами.

– Ух, так бы и… – шипит за спиной Тоха.

– Еще раз и в глаз, – поворачиваюсь к нему.

Мы так и сидим в кустах, пока девушки разговаривают, а когда они уходят, Виталя предлагает:

– Проследим?

В наступившей тишине это слово звучит неожиданно громко, Варя оглядывается, мы вжимаем головы в плечи.

– Зачем?

– Просто так. Интересно же, где живут.

– Мне – нет.

– Бросишь нас?

Я молча встаю. Девушки уже у моста, еще немного, и они скроются из виду. И я срываюсь с места. Новые знакомые сворачивают в свой проулок и расходятся по домам. Варя идет к воротам с почтовым ящиком на калитке, а Зина скрывается за кустом на два дома дальше.

 

– Ну, довольны? На сегодня приключения закончены!

Не разговаривая, мы возвращаемся в дом бабули. Я слушаю, как сопят носами друзья, и не могу заснуть, хоть тресни. Представляю, как Варя снимает одежду и остается только в нижнем белье, и челюсти судорогой сводит.

Я сажусь, потом встаю и иду к выходу.

– Ты куда? – сонно спрашивает Тоха.

– В туалет. Я сейчас.

И я бесшумно выскальзываю из дома.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru