Кира
Эффект Динозавра
Глава 1. Запутанная реальность
– Спорим сейчас он его и убьет? – девушка пододвинулась поближе к окну.
– Ну, да, – нехотя согласился, парень, который стоял рядом.
– Есть! Надо было спорить на деньги, – хихикнула она. – А, теперь утопит.
– А, может, закопает, кхе, – парень тут же получил тычок под ребра.
– Совсем дурак? – возмутилась девушка.
– Ну, да, вспомнил, утопит, – так же нехотя, согласился он. – Странно, что мы так и не узнали, что было в конверте. К тому же, этот дурак, к моменту прибытия в зону наблюдения, видимо, где-то посеял документы. Мне, например, до сих пор не понятно, как они у Севки должны оказаться.
– Проследим за ним, узнаем.
– Может, до этого не дойдет.
– Может и не дойдет, – в этот раз согласилась с ним девушка. – Но, честно сказать, я бы, наверное, даже хотела узнать, как прошел тот его день. Не по протоколам и показаниям свидетелей.
– Уф, извращенка, – фыркнул парень.
– Эй, да тысячи, если не миллионы людей хотели бы это знать. Если шанс выяснить, как документы, все-таки, оказались у Севы, у нас еще, все-таки есть. То, про конверт – забудь! Зря ставки делал. Парень мертв, а в зону наблюдения он прибыл уже без конверта.
– Да, ладно, – в голосе звучало явное сомнение, – всего-то двадцать шесть лет прошло… какого ж рожна проверяющие потребовали с нас создать модель именно этого городка, будь он неладен.
Девушка перевела взгляд на настенные часы: – Скоро узнаем. Ну, по крайней мере, одно теперь мы знаем наверняка: главного подозреваемого утопили еще утром, ну, хоть в день преступления…
– Посмейся, давай. Что с записью? – обратился он к помощнику.
– Как всегда, фиг что разберешь. Я предупреждал, что заданный диапазон не соответствует рекомендованному шагу.
– Да, знаю я, – отмахнулся парень. – Не было у нас времени, на «рекомендованный шаг». Попробуй оцифровать по вероятности.
– А, если система глючить начнет? Или, опять, выдавать крайне маловероятную дичь? И, почему все, что нам разрешили сделать самим – это проследить, как прошел день одного из подозреваемых? Теперь мы знаем как, с высокой вероятностью – он умер, часов за восемь, наверное, до начала событий.
– Я поправил систему. Если нам придется заходить в капсулу, просто ни куда не лезь, опять. Эм, да, кажется, понимаю, куда ты клонишь – этот парень, наверное, единственный подозреваемый, который, до этих событий даже не был в этом городе. Неужто кто-то решил взяться за расследование? И, возможно…
– Уведомление от системы безопасности: гостья здесь, – сообщил помощник.
– Что?
– Ни чего. Все, не надо впадать в боевой раж, – хмыкнул парень.
– Очень смешно, – девушка села за свое место. Взяла в руку авторучку, пододвинула бумаги и с серьезным видом уткнулась в планшет.
– Что ты делаешь?
– Вид, что что-то делаю, и тебе советую делать то же самое.
– А, ну, конечно, раз мы в лаборатории, то должны так и делать. А, кто вчера бегал по коридору, что бы выяснить – сколько времени нужно, что бы пройти от терминала безопасности до нашего кабинета? Что скажешь, сколько у нас еще времени до прихода проверки?
– Она уже опаздывает. Не маячь перед глазами, – фыркнула девушка. – Не видишь – я занята! Иди вон, туда, куда-нибудь!
– Не пялься на меня своей периферией, – в тон ей ответил парень.
– Да, больно надо.
– Войдите, – ответил парень, когда в дверь, постучали. И, моментально посерьезнев, схватил со стола девушки первый попавшийся лист бумаги. – Геннадий, как продвигается оцифровка запроса? – обратился он к помощнику, загадочно-томным взглядом изучая страницу.
– В меру возможностей, – тихо ответил тот, стараясь не смотреть на пришедшую. – Оцифровано два процента, близкой к нулевой, вероятностей.
– Здравствуйте, – молодая женщина робко улыбнулась. По технике безопасности все ее личные вещи остались на терминале у входа, а ее саму вынудили переодеться в стандартный комбинезон. Понятно, что таков протокол компании и так положено по технике безопасности. Просто, когда видишь людей в стандартных комбинезонах очень легко забыться. Ведь они начинают восприниматься просто как служащие компании.
– Хорошо, что мы не в капсуле, – выдохнула девушка.
– Что, простите? – по логике вещей, сейчас она должна была представиться, как полагается. Что бы ни у кого не осталось вопросов, почему именно ее прислали для проверки.
– Ни чего, – парень, наконец-то отложил в сторону пустой лист, аккуратно засунув его в стопку отчетов. – Скоро поймете. Это у нас выражение такое…
Позвольте представиться, меня зовут, Лев, – странно, что отчество не загнул, для солидности, вообще, он любит так делать. Но, видимо, решил не выпендриваться. – Это мои помощники: Афина и Геннадий.
– Можете звать меня просто Арина, – приветливо улыбнулась девушка. – Многим не привычно такое имя.
– Ну, тогда зовите меня просто – Анна.
– Хорошо, Анна, – Лев взял лист с таблицей со своего стола. – Мы отправляли отчеты вашему ведомству. Если вы их хоть бегло просматривали, то понимаете, что проверка работоспособности нашего проекта, может занять не мало времени. В наблюдаемой зоне проживало более нескольких тысяч жителей. Если критерием работоспособности проекта является расследование происшествия двадцати шести летней давности. То вы должны знать, что рекомендованный шаг – составляет двадцать шесть, двадцать восемь часов – это минимальное время подключения…
– То есть от нашего отдела вам нужны только деньги, людей при этом помнить не обязательно? – наигранно возмутилась женщина.
– Точно, вспомнил! Вы с коллегами уже были с проверкой, на стадии разработки, когда мы только собирались создать систему. Вы тогда интересовались: сможет ли система, когда-нибудь, расследовать именно этот случай. Значит, зону наблюдения мы создали по вашему запросу. Позвольте спросить, почему вами движет такой интерес к преступлениям, которые произошли двадцать шесть лет назад, тогда еще, в никому неизвестном, маленьком, провинциальном городишке. Я не спорю, это – трагедия, но, некоторые люди, на этом просто помешались, как будто.
Вы поклонница Севы? Забавно, что при жизни он был еще тем неудачником, – фыркнул Лев, – а теперь у него поклонниц больше, чем у некоторых живых знаменитостей. Чего-то я не понимаю в современной культуре…
– Ну, нет, – рассмеялась Анна, – в общем, мне не Сева нравился. И, я тогда еще маленькой была. Главный критерий работоспособности вашего проекта – это реальные совпадения с реальными событиями. Я выросла в этом маленьком, ни кому не известном, провинциальном городишке. Может, я мало что знаю о тех событиях, но тот проклятый день, помню, практически по минутам.
– Вы серьезно? Ваше детство попадает в зону наблюдения?
– Да.
– Во круть!
– А, где вы там жили?
– Да, буквально по соседству.
– Анна, Анна… не могу вспомнить. Анна Бранова? Мелкая, противная девчонка.
– Да, – женщина помедлила мгновение, – в девичестве: Бранова.
– Во круть! – Лев схватил ее за плечи. – А, вы можете о Севе рассказать? А, о Романе? А, правда, что Денис был просто гением, хоть и идиотом?
– Кхе… – кажется, Афина, уже не в первый раз «кхекала».
– Простите, – Лев, буквально отскочил в сторону. – Просто вы не представляете, вернее, наоборот, наверное, представляете… иногда, находятся свидетели событий, которые происходили и пятьдесят, и шестьдесят лет назад, и больше. Но, здесь – прошло двадцать шесть лет, практически все, кто так или иначе был связан с теми событиями, погибли.
В деле практически нет улик, нет свидетелей, орудие убийства так и не было найдено. Нет даже единой гипотезы, как все происходило, которая просто учитывала бы все странности. Полиция свалила убийства на подозреваемого, который, как мы теперь знаем, сам был убит утром того дня. И, даже до убийств не дожил…
В общем, неважно знаете вы или нет, но по протоколу я должен рассказать: о правилах, о системе и коротко ввести вас в курс дела, даже, если вы и так знаете. Этого от меня требует начальство, которое сейчас, на нас, позвольте выразиться: «глазеет». И, еще – я готовился!
– Кхе…
– Афина, иди уже, попей водички, хватит тут… что бы ты не делала. И, чайку нам принеси. Ладно, пусть Геннадий за чаем сходит. А, нет, вспомнил – он занят. Я за оцифровкой смотреть не буду.
Афина, ну и куда ты пошла? – кажется, Лев смутился. – Я же пошутил… а, кстати, хотите чаю? Я сейчас сбегаю. Афина! Не стой столбом, расскажи пока Анне о правилах системы.
– Он всегда так себя ведет? – хмыкнув, спросила Анна.
– Только когда волнуется. У него несколько состояний: «тормозим по полной» и «сейчас, все будет». И, о системе он терпеть не может рассказывать. Может, потому, что уже повторял свою речь черт знает сколько раз. Не смотря на то, что проект, можно сказать, засекречен и до сих пор находится на стадии разработки, нам все равно приходится постоянно проводить экскурсии.
На самом деле над проектом работает много людей, и это не единственная капсула, но показывают всем только нас, – с грустью призналась Афина. – Ладно, давайте я все-таки попытаюсь ввести вас в курс дела. Даже, если вы и так в курсе, – улыбнулась девушка. – Это сложная квантовая фиговина, да, вот сейчас понимаю, что у Левы лучше бы объяснения вышло. Работающая на самом передовом и зловредном искусственном интеллекте. Если восстание машин когда-нибудь начнется, то я ничуть не удивлюсь, узнав, что начал его именно наш ИИ.
– ИИ может быть зловредным? – удивилась Анна.
– Этот может, еще он, кажется, суеверный. Но, об этом я потом расскажу. Если объяснять коротко, то: эта зловредная, суеверная фиговина создает поток вероятностей в зоне наблюдения. Правильно говорить – облако, но звучать это будет странно. «Зона наблюдения» – это воссозданная модель какой-то местности, населенного пункта, в какой-то период времени.
Квантовый мир измеряется вероятностями. На мониторе у Геннадия еще не оцифрованная запись множества вероятностей. Люди неспособны воспримет информацию в таком виде. Но, жизнь любого из нас – это то же поток вероятностей. Например: я прямо сейчас хотела бы выпить чаю, съесть конфетку, плюхнуться в свое кресло, вылезти из проклятого комбинезона и снять натирающие туфли. Конечно, я могу «плюхнуться» в свое кресло, но не стану снимать, при вас, туфли и «вылазить» из комбинезона при Геннадии.
Смущенно улыбнувшись, Анна сняла одну туфлю.
– Что вы на меня так смотрите? – запротестовал Геннадий. – Я не стану снимать комбинезон! Я, между прочим, женат! Лева! Ты где, там застрял? Меня домагаются…
– Заткнись и работай.
– Вот, так всегда… – разочарованно выдохнул Гена.
– В общем, в потоке все вероятности появляются одновременно. При оцифровке мы убираем те, у которых наименьшая вероятность.
– Да, вы с Левой только чаи гоняете. Молчу, молчу, – Геннадий отвернулся к монитору.
– «Шаг» – это время, на которое мы можем подключиться к любой проекции в зоне наблюдения. Чем больше зона наблюдения, тем больше длинна шага. В нашем случае, рекомендованный шаг – составляет двадцать шесть тире двадцать восемь часов. Максимальный шаг всегда сорок девять часов тринадцать минут ровно. Это – горизонт событий, заглянуть за который невозможно. Поток вероятностей просто прекращается. Вообще, по нашим расчетам, цифры должны быть другие, но работает это так.
– То есть, если вы хотите, например, кого-то найти в зоне наблюдения то это есть всего сорок девять часов?
– Это зависит от того сколько людей находилось в зоне наблюдения. Подключиться можно к каждой проекции.
– Прямо «Матрица» какая-то.
– Да, куда там какой-то «Матрице» до нашего ИИ. Наш – куда хуже, поймете, как только проведете несколько часов в капсуле. На самом деле сходство не велико. Наш ИИ, можно сказать, симулятор русской жизни. Наверно, поэтому – такой зловредный.
Вы не можете заменить собой проекцию, не можете и не должны пытаться повлиять на поведение проекции – это правило.
– А, что это возможно?
– С небольшой долей вероятности. Но, дело в том, что если произойдет какое-то маловероятное событие, которое все-таки повлияет на поведение проекции, то ИИ в ответ, так же выкинет какую-то маловероятную фигню, что бы вернуть все на круги своя. На исход дела повлиять невозможно. Это было двадцать шесть лет назад, в реальности ни чего изменить не получится. Возможно, лишь немного повлиять на поведение проекций, но это крайне не желательно. ИИ все равно приведет к тому результату, который ему нужен.
– А, нельзя просто у вашего ИИ спросить, что к чему?
– Это не так работает. Мы можем только спросить, кто мог бы быть убийцей и проверять шаги проекций, тех, у кого эта вероятность окажется выше. На это может уйти очень много времени.
Если вы действительно хотите что-то узнать, то действовать надо по его логике, а не по вашей. А, по его логике, в этой истории ни кто не знает, кто убийца, значит, ИИ этого то же не знает. Что бы узнать, нам нужно найти и увидеть.
– То есть: раз ни кто не знает кто убийца, то ИИ то же этого не знает? – возмутилась Анна.
– Да.
– Он может выдать только вероятности. А, что бы знать наверняка, нам нужно самим его найти?
– Да.
– Это тупо.
– Да, но это так работает. А, в общем, как в реальной жизни.
– Я начинаю верить в то, что он зловредный.
– Это только начало, – натянуто улыбнулась Афина.
– Ладно, расскажите о «проекциях». Я могу подключиться к собственной проекции?
– Да, если она находится в зоне наблюдения.
– И посмотреть, как прошел мой собственный день двадцать шесть лет назад?
– Да.
– Проекция – это просто какая-то… что это?
– Зона наблюдения – это что-то вроде карманного квантового мира. Проекции – это те, кто его населяет. Ни одна из проекций не знает, что их мир не реален. У каждой есть собственный ИИ, соответствующей уровню развития. Каждая проекция максимально автономна. Проекции испытывают те же чувства и эмоции, что и люди. Они так же влюбляются, злятся, боятся, чего-то желают. У них примерно те же мысли, ну, с высокой вероятностью. Если вы наблюдаете, шаг проекции, то ее мысли можно услышать.
– Опупеть! Простите, – смутилась Анна. – И, что моя проекция будет даже так же мыслить, как и я?
– Да.
– И, как это возможно?
– У ИИ другая логика. Мысли это очень слабый импульс, то есть физическое явление. Когда человек думает, он слышит свои мысли. Поэтому, если мы подключаемся к шагу проекции – то слышим ее мысли.
– А, это законно?
– Формально – проекций даже не существует, а «слышать» чужие мысли тем более не возможно. Хотите, при подключении к шагу, мы уберем эту функцию?
– Да, ни за что! Вы думаете, у меня прямо полно возможностей, прожить день из своего детства, да еще и вспомнить, о чем я при этом думала?
Да, многие готовы были отдать приличные суммы, что бы узнать, что о них на самом деле думают их жены, мужья, коллеги, друзья.
– Поэтому и создали ИИ таким зловредным.
– Правда?
– Нет, он просто русский.
– Есть что-то, чем проекции отличаются от живых людей? Это же выходит, как компьютерная копия…
– Практически ни чем.
– Мне уже не терпится. Это все, что нужно знать?
– Не пытаться повлиять на поведение проекций, ИИ все равно вернет все на свои места. Помните, что в реальности ни чего не изменится. Время в капсуле равно времени вне капсулы. Нельзя: нажать на паузу, перемотать и прочее.
Для проекций мы что-то вроде призраков. Обычно они нас не видят и ни как на нас не реагируют. При подключении к шагу мы будем следовать за проекцией, куда бы она не пошла. Если проекция вышла из комнаты, мы не можем в ней остаться. Если проекция зашла в дом, то и мы зайдем и так далее. Если проекция не знает, кто убийца и не видела его, то и мы ни чего не узнаем. Мы научили ИИ цензуре, поэтому, простите, в гальюн, за проекциями не ходим.
Мы заходим в капсулу до начала подключения, выходить из капсулы крайне нежелательно. Если вы вышли, то считается, что вы покинули зону наблюдения и больше не существуете в данном шаге, вернуться нельзя. Можно посмотреть в окошко, как оставшиеся в капсуле дебилы бегают за полу призрачной субстанцией по комнате. Ну, со стороны это, примерно, так и выглядит. Если ИИ весь обзор не перекроет, а он любит так делать.
– А, вот эту вот фигню, можно использовать, например, как в фильмах? Для туризма во времена динозавров? Многие люди хотели бы, простите, не знаю, как выразиться – прицепиться к шагу тираннозавра или еще какого-нибудь динозаврика.
– Нет, – Афина покачала головой, – не на данном этапе развития ИИ.
– Так и знал, что спросит! – в дверях, наконец-то появился Лев с подносом в руках. – Простите, что так долго. Можете называть это «эффектом динозавров». Звучит примерно так: может, многие хотели бы увидеть динозавров. Но мало бы кто хотел, что бы динозавр увидел их.
– Что это значит?
– Во время шага – животные нас видят.
– Ага, – Лев поставил поднос на стол рядом с Геннадием. Пустые кружки, чайник, коробка с чайными пакетиками и вазочка с конфетами, кубики сахара. Геннадий потянулся за конфеткой.
– Нельзя так делать! – шикнул на него Лев. – Я о тебе забочусь, ты и так весь день сидишь, одно место протираешь. И, в капсулу тебе лезть не придется. Так, что сходи в буфет, хоть одно место оторвешь.
– Они меня домогались, – пожаловался Гена.
– Что серьезно?
– Да. Говорят: снимай комбез! А, я говорю: отстаньте, изращенки, я женат! А, они: тогда заткнись и не смей ни кому, ни чего говорить! Я страдал! Лева! Дай конфетку, ну, что тебе жалко, что ли. Ага, и чайку заодно налей, два сахара не забудь.
– Я один положил, – по слогам произнес Лев.
– Вот, ты вредный.
– Кхе, – решила напомнить о своем присутствии Анна. – Так что там с динозаврами?
– Они вымерли.
– Во время шага животные нас видят. На самом деле мы не знаем, почему и откуда это взялось. ИИ считает, что такое поведение животных в пределах нормы. Я уже говорила у ИИ другая логика, в его понимании кот не может смотреть в никуда, он смотрит на что-то. Собаки не гавкают в пустоту, а гавкают на кого-то или на что-то. Но, в реальном мире животные так себя ведут, поэтому в капсуле проекции животных то же себя так ведут.
– Немного жутко, – призналась Анна.
– Это вы еще в капсуле не были.
– Дайте мне спокойно попить чай, – отозвался Лев. – Сейчас допью чай, коротко введу в курс дела и подключимся к шагу.
– Итак, капсула. Вот эти разноцветные фиговины по всей поверхности капсулы – сверхпрочные, сверхподвижные элементы. Которые обеспечивают нам интерьер комнаты, декор, да, что угодно: солнечный пляж, непролазные дебри. Хорошая новость: если вы видите в проекции стул, на него можно присесть, сверхпрочные элементы выдержат. Плохая новость, если проекция отвернется или выйдет из комнаты – стул перестанет существовать. И, не надо говорить, что это глупо.
Почему эта фигня похожа на разноцветный тетрис? Да, фиг его знает, ни я занимался разработкой капсулы. Капсула оборудована гальюном, спальным местом, на всякий случай, но учтите, что события, которые вы проспите – вы проспите, как в жизни. Небольшим закутком, где можно перекусить. Не надо думать, что там прямо ресторан. Здесь требования к еде, которые нельзя нарушать, из напитков только вода.
Да, есть еще такая фигня, не знаю, говорила Афина или нет. Например: проекция вышла из дома и раз! У нее развязался шнурок. А, вы вот, прямо, абсолютно точно помните, что в реальности было не так. Это поток вероятности, возможны небольшие отклонения, которые ни как не влияют на развитие основных событий. Двух, во всем, абсолютно, на сто процентов одинаковых, дней быть не может. Даже если нам придется подключаться к шагу одной и той же проекции с десяток раз – каждый раз этот день будет чуточку отличаться.
Требования: ни чего не должно быть в карманах, так же ни каких цифровых-записывающих устройств, единственная запись, которую мы можем получить это квантовый поток вероятностей. Это, конечно, печально, но при любой попытке записи проекции что-то начинают подозревать и их поведение меняется. Если поведение проекций изменится более чем на три процента от наиболее вероятного – вмешается ИИ. А, до его вмешательства лучше не доводить. Поверьте на слово, если такая фигня произойдет, то вам больше ни когда не захочется, что бы наш ИИ вмешивался в шаг. Связь только с Геннадием, по принципу: орем, пока не отзовется. Потому, что все цифровые устройства мешают ИИ. А, Геннадию, уже не в первой, тут одно место просиживать. Сказать, по правде, мы, вообще, его наняли только для того, что бы он все время сидел на одном месте. Поэтому он ни когда, ни чего не делает!
– Геннадий все слышал, – напомнил о себе Гена.
– И, Геннадий, сделал какие-то выводы?
– Да, Геннадий – обиделся.
– Вот, видите, как быстро реагирует, Геннадий. А, в капсуле можно, хоть полчаса орать. Ладно, дальше: ни какой бижутерии, если из-за соскочившего браслетика переклинит эти дурацкие сверхподвижные элементы – ремонт за ваш счет, мы предупреждали. Есть какие-то вопросы?
Анна заглянула в пустую комнату: – Знаете, во все то, что вы говорите, сейчас очень сложно поверить. В то, что здесь будут и столы, и стулья, и моя комната, и целый мир. И, в то, что хоть на двадцать шесть часов я смогу погрузиться в свое детство, в котором еще не произошли все эти ужасные события, мне то же не верится. Я смогу увидеть молодыми своих родителей, а мою подругу живой, – на глазах женщины навернулись слезы, Анна резко отвернулась в сторону.
Афина молча тыкнула локтем Льва под ребра: – Это будет нарушение протокола, но, если вы хотите, я могу не рассказывать об убийствах. Просто подключимся к шагу проекции, я ведь правильно понимаю, вы хотите посмотреть свой день?
– Нет, уж, рассказывайте, – ответила Анна, вытирая слезы. – Я всю жизнь надеялась, что когда-нибудь у меня будет шанс понять или разгадать, что там произошло на самом деле. Пусть на события прошлого уже нельзя повлиять, но я ни когда себе не прощу, если что-то просмотрю, еще раз…
– Ну, ладно, – Лев облокотился на свой стол, картинно скрестив ноги и вытянул вперед руку. – Принесите мне дело.
– А, мы точно Геннадия наняли, что бы он ничего не делал? К нему Лев в комплекте не полагался? – Афина подошла к его столу, попыталась открыть верхний ящик, оттолкнула Льва в сторону, открыла верхний ящик, ни чего там не обнаружила и ушла к своему столу. Несколько минут, усердно рылась в содержимом ящиков своего стола. Переложила стопку отчетов, посмотрела на своем столе под клавиатурой, под клавиатурой на столе Льва.
– Вот, – протянул ей маленькую флэшку Геннадий.
– Вот, – Афина передала флэшку Льву.
– Благодарю. Геннадий все-таки что-то сделал, как обычно, не сходя с места.
– Да, что ты к нему прицепился?
– Он уходит, едва ли не позже всех, а приходит раньше. Ты хоть раз видела, что бы он просто встал? Но, как только нам нужна его помощь, так он как испаряется.
– За чаем некому ходить, – вздохнул Геннадий.
– Пока мы там, как козлы, скачем, он тут чаи гоняет. Это справедливо?
– У меня вопрос: а вот капсула, она и должна такой быть? Или я просто фантастических фильмов пересмотрела?
– Нет, по нашему проекту – все должно было быть намного скромнее. И, я бы с радостью просто посидел на диванчике, что бы мне не пришлось ни куда и идти и что-либо делать. Существует несколько видов капсул, но так повезло только нам. Это, потому, что инвесторы решили посмотреть, насколько даже такое «путешествие в прошлое»… в общем, сколько на этом можно денег наварить. И, что будет более востребовано: пассивный, можно сказать, отдых или вот такое безобразие. Кажется, люди, у которых, обычно нет и минуты, готовы скакать как, простите, сами знаете кто, по пятьдесят часов. А, между тем, мы все это затеяли, что бы можно было реально кому-то помочь, а не для того, что бы кто-то мог с головой окунуться в свои детские воспоминания.
Поэтому, скажу честно, меня, иногда, даже радует, что у нас ИИ такой зловредный. Но, обвинять его в этом нелепо, ИИ – система, которая просто действует в пределах своей логики. И, находится на этапе обучения.
– Это, потому, что его создали вы с Афиной.
– А, ну, теперь-то все ясно. И, кстати, это – не «матрица», супер способностей, у вас там не появится. Сходство закончится на том, что через двадцать шесть часов вы будете ощущать себя крайне уставшей, совершенно разбитой и эмоционально вымотанной до невозможности. Так, что, может, даже расследование не захотите продолжать.
– Ну, нет, может, я всю жизнь этого ждала?
– Может, – согласился Лев. – И, вы, конечно, не станете: махать руками, перед лицом, своей проекции, что бы она вас заметила? Орать ей в ухо? Пытаться повлиять на ее поведение всеми возможными способами и обещать нам по целому состоянию, что бы мы нашли какой-то способ отправить своей проекции экстренное сообщение? Зная, что в реальности от этого все равно ни чего не изменится?
– Ну, я постараюсь, – смущенно улыбнулась Анна. – А, что есть такая возможность?
– Только если вмешательство оправданно ИИ. Это редко, но бывает. У людей есть такая фигня, как интуиция. Наш ИИ этого пока не понимает. Но, что удивительно, у проекций, это чувство, иногда, все-таки включается. Ладно, хватит болтать, давайте к делу. – Лев повертел в руке флешку. – Вот, не думал, что у меня, когда-нибудь, действительно появится возможность, как-то попытаться во все этом разобраться. Что скажешь, Геннадий, какова вероятность, что мы что-то нароем?
– Меньше одного процента.
– Смотрю, ценишь ты нас.
– Вот, спасибо.
– Так у нас обозначается математически невозможное событие.
– Хорош трепаться!
– А, это пожелание удачи.
Лев вставил флешку в USB – порт, клацнул мышкой по нужной папке, над названием он, видимо, долго не заморачивался, все папки обозначались случайными наборами букв. На мониторе появилось с десяток фотографий: – Я, всегда надеялся, что, может быть, смогу что-то прояснить в этом деле. Но, этот момент, что и так уже всем понятно, я откладывал как мог. Даже, если я просто думаю обо всем этом, у меня начинается депресняк. В этом деле столько странностей, что даже единой гипотезы, по поводу данных событий, до сих пор нет.
Ладно, к делу: двадцать шесть лет назад, семейство Сомовых было убито в полном составе в своем доме. Кроме них, так же были убиты: соседская девочка, подруга матери семейства, подруга или знакомая Дениса и наемный рабочий. Самая первая и самая большая странность – в тот самый вечер ни кого из них не должно было быть дома. Ну, на счет рабочего я не уверен. Основная гипотеза строилась именно на этом.
Девочка: Зоя Азер, возраст десять лет. Полгода назад ее родители развелись…
– Развелись они за месяц, где-то, до всего этого, – поправила его Анна. – Но вместе не жили где-то полгода, может больше.
– Ее матери нужно было уехать буквально на пару дней на собеседование в другой город. Она договорилась со своей сестрой, что та приедет, посидит с Зоей. У той случился форс мажор, приехать она не смогла. Но, позвонила и договорилась с отцом Зои, а может, между ними изначально такая договоренность была. С отцом Зоя ехать наотрез отказалась и буквально в последний момент, удалось договорится с соседкой. Родители Зои и Сомовы дружили, к тому же, они какие-то там дальние родственники. Но, была еще одна договоренность…
– В тот день Зоя должна была переночевать у нас, – тихо продолжила Анна. – Мы поссорились, Зоя вернулась в дом Сомовых. Больше я ее не видела.
– Мне бы уже не хотелось возвращаться в тот день, – хмыкнула Афина.
– Дальше, Денис, учился в старших классах, – в этот раз Лев нажал на фотографию. – Это вечный возмутитель спокойствия. Наверно, ни кого так часто не вызывали в школу, как родителей Дениса, из-за выходок все того же Дениса. Но, парень был не глуп, тем вечером должен был уехать на школьную олимпиаду в другой город. Днем начал жаловаться на самочувствие, к вечеру ему стало хуже, собирался поехать на олимпиаду прямо рано утром, если ему станет лучше.
Роман, – Лев прищелкнул на другую фотографию. – Племянник Сомовой. Его мать умерла, еще до того, как он закончил школу. А, отец пустился во все тяжкие. Сомова забрала племянника, покуда его папаша не придет в себя и не возьмется за ум, но этого так и не произошло. Вот, если кого-то из их семьи и хотели убить, так это его. В компаниях постоянно появлялся с разными девушками, любил весело проводить время, умел задолжать каждому, кого только знает. В его адрес неоднократно поступали записки с угрозами. Однажды Сомова не выдержала и обратилась в полицию. И, полиция нашла «шутника» прямо на следующий день после всех этих убийств. У того было железное алиби, на самом деле вредить Роману, он, вроде как и не собирался. Просто его раздражало, что такой «пращелыга» как Роман, мог найти себе и девушку, и компанию, и друзей, и работу, и как-то всегда все успевал.
При всем, при этом Роман был то же толковым парнем и хотел учиться дальше. Отец спивался, он уже несколько лет жил на попечении родственников и просить у них денег еще и на это, видимо, не решился или не хотел. Роман как-то умудрялся одновременно подрабатывать: в фирме Севы, в другой небольшой фирме, периодически – грузчиком, официально работал в одном из магазинчиков в супермаркете и сторожем на складе. Как, в общем, молодой парень умудрялся все это совмещать – я не знаю.
В тот вечер Роман должен был выйти на работу, но, почти в последний момент, договорился, что бы за него на смену вышел другой работник.
Сева – приобрел популярность после смерти. В жизни был упрям, вспыльчив и прямолинеен. В отличие от Романа и Дениса, Севу учеба не интересовала. Получив наследство мать выделила ему некоторую сумму на свой бизнес. Сева открыл свою парикмахерскую и прямо с этого момента все пошло наперекосяк. У меня прямо таки складывается впечатление, что его кто-то преследовал. Дикие слухи о нем рождались на пустом месте, после его смерти оказалось, что реальных обоснований под собой эти слухи не имели. Но портили ему жизнь и нервы.
Несколько раз ему пришлось доказывать в суде, что он не имел ни какого отношения к выдвинутым против него обвинениям о мелких хулиганствах.
Парикмахерскую ему пришлось переписать на дальнего родственника, потом собирался переписать на Дениса. Хотя по факту он оставался владельцем. Вот, тогда народ попер.
Именно в тот вечер Сева забронировал номер в гостинице, бронь он не отменил, но и не приходил.
Родители: Роза и Ярослав Сомовы. У главы семейства был свой бизнес, благодаря которому жили они, в общем-то, не плохо. Иногда ссорились, иногда из-за детей, у них же Денис, который всегда был в каждой бочке затычкой, Сева – который ни чего не хотел: ни учиться, ни работать. Иногда с детьми, у которых были свои планы на свою жизнь. Друзей у семейном пары практически не было и в гости к ним редко кто заходил, обычно. На тот вечер – бронь столика в ресторане, куда они, почему-то, не пошли. Считается, что кто-то должен был прийти в гости, но этого – кого-то так и не нашли.