Ким Ирён
Любовь короля. Том 2
– Уже уходите?
– Да, без тебя там скучно, – помедлив, убрал руку Вон. – Почему не зашел? Будь ты там, мне наливали бы раза в два меньше.
– Мне бы хотелось пребывать в здравом уме, чтобы я мог защитить ваше высочество.
– Защитить! И ты, и я – мы оба пленники, так кто кого защищает?
– Я тот, кто защищает вас, где бы вы ни находились, ваше высочество. Ради этого я и прибыл сюда, в Тэдо.
– Тот, кто защищает меня, где бы я ни был… Значит, защитишь меня. Останешься на моей стороне, – затуманенный алкоголем взгляд Вона блеснул. – До каких пор?
– Что?
Вон наклонился к ошеломленному столь неожиданным вопросом Лину. Настолько близко, что горячий пар, покинувший его рот, коснулся губ Суджон-ху.
– Ты останешься подле меня навсегда? Прямо как сейчас. До самой моей смерти? Или пока сам не умрешь?
– …
Лин знал, что обязан ответить, но под взглядом наследного принца губы его оставались неподвижны. Вон заметил его смущение, тогда проницательные глаза его сузились, а сам он лукаво улыбнулся.
– Ну все же легче легкого, Лин! Ты мой друг, а я – твой, и мы навсегда останется поддержкой друг друга. И пусть порой придется расставаться, но то лишь телам, а сердца наши связаны. Что тут неясного?
– …Да.
Лин опустил взгляд к земле. И сейчас он думает о Сан! Он чувствовал вину перед наследным принцем. Истолковать вопрос буквально и не дать на него ответа было проявлением чудовищной неверности с его стороны. Видевший его душевные терзания Вон сдерживал хитрую улыбку.
– Честно говоря, я немного беспокоюсь. Ты даже жениться не сможешь, так и проведешь всю жизнь рядом со мной. Это вызовет негодование множества женщин, не так ли? Завтра будет отдано любви к людям и стараниям сделать их счастливыми, а из-за тебя станут поговаривать, будто ван я крайне жадный.
– Ваше высочество.
– Не дело! Разве не должен и ты, повстречав кого-то, испытать те же удовольствия, что и все остальные люди в мире? Проблема в том, что я недостаточно могущественен. Здесь я бессилен, а другие не взглянут на это так же.
– …
– Неужто нигде не сыскать женщины, в которую ты бы влюбился? Если такая найдется, я сполна ее одарю.
– Если такой день настанет, – тихо прошептал Лин, – знайте: хотя тело мое покинуло ваше высочество, сердце осталось с вами.
Вон явно слышал, как сердце его упало. Его друзья таким не шутят, тем более перед ним. Он разразился смехом.
– Так кто-то желает заполучить твое тело! Если ты и женишься, чего мне грустить? Я только рад буду, если у тебя женщина появится! Говорил же, с тобой я и дом терпимости[28] посетить готов.
– И даже если я навсегда уйду туда, где буду скрыт от ваших глаз, ваше высочество…
– Ты не можешь уйти! – схватил Лина за плечо Вон, тот в удивлении поднял глаза на наследного принца. Взгляд его был растерян и затуманен неясными, запутанными чувствами. Лин растерялся от этой смеси потрясения, гнева, грусти и страдания. – Ты не можешь уйти, Лин. Это невозможно.
Его зрачки опасно дернулись. И самому Вону неясно было, что именно невозможно. Что Лин однажды его покинет? Что человек, который его любит, – Сан и никто иной? Или что Лин, прежде смотревший лишь на него, теперь отдалится из-за Сан? Зато было ясно другое: ничего из этого нельзя было допускать. Наследный принц обнял своего друга, застывшего в замешательстве.
– Ты должен быть подле меня, Лин. Всегда.
«И ты, и Сан – подле меня, у меня на глазах. Если станете видеться не со мной, а лишь друг с другом, я не вынесу. Вы оба должны видеться со мной и быть подле меня», – подумал Вон и крепко обнял Лина.
А тот, удивленный его пылким ответом, так и замер с опущенными руками. Нередко наследный принц докучал на потеху, но сейчас плечи его дрожали, и потому Лин понимал: слова эти предельно серьезны. Никогда прежде Вон не был столь серьезен и груб. Слова ли Лина об уходе были тому причиной, или всему виной выпитый алкоголь, мешавший ему сдерживать эмоции? Так сразу и не сказать. Ведь сейчас они не расстаются, да и сам Вон говорил порой – расстаются лишь тела, а сердца их связаны. От мыслей о Воне пребывавшего в замешательстве Лина отвлек раздавшийся совсем близко смех какого-то юнца.
– А кто это у нас тут, Иджил-Буха? Обычно ты не такой пылкий.
Опустив руки, Вон обернулся в ту сторону, откуда доносился этот голос. Грудь колесом, довольная улыбка, будто он увидел крайне любопытную сцену.
– Хайсан[29], – выплюнул его имя он и растянул губы в яркой улыбке. Когда Хайсан подошел к ним, Вон уже был в нескольких шагах от Лина.
– Уж прости, если помешал, Иджил-Буха, – хихикнул юнец и взглянул на Лина. В его проницательных глазах читалось любопытство. – Он, конечно, красив, но обнимать его руки разболятся. Высоковат. Да и грудь у него плоская. Даже если дело срочное, он, думаю, не лучший выбор.
– Прекрати. Он не любит такие шутки, – нахально, подобно Хайсану, улыбнулся Вон и, будто сам он всегда оставался серьезен, легко закинул руку на плечо Лину. И, указав подбородком на шутника, весело, как ни в чем не бывало, сказал: – Это Хайсан, Лин. Все называют его самым выдающимся из внуков Чингисхана. Он волк[30] среди волков, что храбростью и зверской жестокостью напоминает самого великого хана и Толуя[31]. А это Суджон-ху Ван Лин, привезенный из Корё аманат, мой шурин, Хайсан. Он один из двух людей, кого я люблю больше всего, и висел я на нем, потому что он сказал, что собирается меня покинуть.
Необычное представление Вона заставила Лина нахмуриться. Глаза Хайсана же заблестели еще ярче.
– Так этот человек затуманил разум самому Иджил-Бухе? Получил любовь спрятавшего клыки волка? Рад знакомству. Ван Лин, верно?
Хайсан схватил Лина за руку. Для мальчишки его возраста ладони у него были очень большими и грубыми. Мозоли явно давали понять: он не какой-нибудь слабый принц, то и дело слоняющийся по дворцу. И хоть улыбался он без всякого притворства, его белые зубы и впрямь выглядели по-волчьи. Лин пытался проявить к нему должное почтение, но тот лишь сжал его руку и встряхнул ее несколько раз, а затем обратил взгляд на Вона.
– Если он один из двух людей, кого ты любишь больше всего, значит, второй – я? Раздражает, конечно, быть не единственным, но это же тоже неплохо?
– Ой, извини. Он один из трех. Считая тебя.
– Что? Если среди твоих самых любимых людей нет названого брата, с кем тебя связывает клятва на крови, о ком ты говорил? Да кто такой этот второй человек? Жена, которую и во сне забыть не можешь?
– Почему ты пришел? Уже довольно поздно. А если дядя посмотрит на тебя с презрением, что хорошего? – с серьезным лицом спросил Вон.
Хайсан пожал плечами.
– Самые важные из людей не спешат показаться перед прочими.
– Смех, да и только, – захохотал Вон с беспечностью, которая дала Лину понять: Хайсану тот доверял. Да и сам он прежде слышал об этом монголе. Прирожденный воин, единственный, как считали, член императорской семьи, слабевшей по мере отдаления от степей, который после смерти Хубилая способен побороться с Хайду, старым львом запада. Его подобный детскому смех, звучавший рядом с Воном, казался неподходящим такому человеку, но совершенно естественным, поэтому и Лин в конце концов слабо улыбнулся. Похлопав наследного принца по спине, он зашагал было к залу, где шло празднество, но взглянул на Лина и многозначительно улыбнулся.
– Я старший брат его жены… Мы похожи, правда? Но ко мне с объятиями ни за что не лезь, Иджил-Буха! Найдешь девушку – заплачу, сколько попросит.
– Отстань! – стиснул зубы Вон, но смеяться не перестал. И Хайсан смеялся долго – пока совсем не скрылся из виду. Когда его смех совсем стих, Вон перевел взгляд на Лина. Напряжение, временно развеянное появлением молодого монгола, вновь повисло в воздухе, от веселья не осталось и следа. Было неловко и неприятно. Подобное произошло впервые за почти полные десять лет их знакомства. Лин, некоторое время жевавший щеку, заговорил первым:
– Ваше высочество, тогда я сказал…
– Пойдем, Лин! – перебил его Вон. Его голос ярок, как и прежде.
– Алкоголь сегодня горчил. Думаю, мне стоит промыть горло чем-нибудь еще. Но я и так уже пьян, так что позаботься обо мне, если с ног валиться начну, ладно?
– Но раз вы и так уже пьяны, разве…
– Нет, нет! Сегодня давай поступать по-моему, мой друг.
Когда Лин молча последовал за ним, Вон, что шел впереди, почувствовал облегчение. Больше он не станет спрашивать. Больше Лин не почувствует на себе его пылкие объятия и не услышит его мольбы. Вон злился из-за собственного стыда. Удивленный его поведением, Лин неизбежно останется подле него. А значит, он сохранит рядом и Лина, и Сан. Пусть обнимать друга и не входило в его планы, в конце концов он удовлетворил собственную жадность. Осознавая, сколь эгоистично было его желание, Вон испытывал стыд и злость.
«А ты ведь говорил, что сердца ваши связаны, трус!» – сам себя ругал он, покидая крепость, как вдруг заметил галдевшее сборище и остановился. Люди собрались кругом, в центре которого стояли мужчина с покрасневшим от ярости лицом и девушка, державшая на руках ребенка с опухшей щекой. И хоть голова его шла кругом от выпитого, а сердце было не на месте, Вон не желал пройти мимо, не разобравшись в ситуации, поэтому протиснулся сквозь просвет среди собравшихся. Лин, будто знал, что так и будет, последовал за ним.
– Отдай мне этого мелкого крысеныша! – задыхаясь от гнева, вскричал мужчина по-китайски, но девушка лишь широко распахнула свои ясные глаза. Пьяный, он подскочил к ней, чтобы вырвать ребенка у нее из рук, но она была намного быстрее. Щелк! Легкий хлесток розог заставил его съежиться. Когда люди вокруг захохотали, его лицо заполыхало пуще прежнего. Девушка как ни в чем не бывало обхватила руками прижимавшегося к ней ребенка. Пока он, вскипев, кружил вокруг нее, она оставалась неподвижной. Но стоило ему хоть немного пересечь уставленную ей черту, она тут же взмахивала розгами и отгоняла его, будто назойливое насекомое. Он ничего не мог с этим поделать и потому стал браниться, но она и бровью не вела, хотя слова его были не из приятных.
Вон с интересом разглядывал девушку. Широкая переносица, глубокий взгляд и красивая узорчатая одежда позволяли понять, какого она происхождения. И было ясно: ругательств мужчины она совершенно не понимала. По его взвинченности, конечно, догадывалась, что изо рта его вылетает брань, но содержания не понимала, поэтому оставалась уравновешенной и могла вынести происходившее.
– Могу я помочь? – шагнул вперед Вон. Взгляды всех собравшихся обратились к ним с Лином. По одной лишь одежде их было ясно, что оба они благородных кровей. Но кое-кто, тот самый взвинченный мужчина, выпустил наружу весь свой неконтролируемый гнев.
– Идите куда шли! Нечего лезть, когда знать ничего не знаете.
Он тут же пожалел об этом – человек, стоявший позади того, на кого он повысил голос, медленно положил руку на свой длинный меч, висевший на поясе. Но стоило юноше, предложившему помощь, мягко улыбнуться и остановить своего спутника, у кричавшего отлегло от сердца. Вокруг не было ни души, что встала бы на его сторону, поэтому он поспешно вцепился в этого дружелюбного красавца.
– Ваше благородство, эта девка защищает мальчишку, обворовавшего мой магазин! Не подпускает меня к нему, но и деньги за товары не возвращает – лишь хлещет, стоит приблизиться. Где ж справедливость? Я цветноглазый[32], и даже в кване несправедливость надо мной не прекратится. Сумасшествие одно!
Вон убрал с себя его руки и перевел взгляд на девушку.
– Откуда ты? Из племени асов[33]? – заговорил на тюркском Вон, и глаза ее расшились.
– Да. А как ты догадался? – ответила она, и теперь уже глаза распахнули все присутствовавшие, кроме Лина и наследного принца. Почти все собравшиеся считали ее немой. Все они были корейцами и не понимали тюркского наречия, но устремили все свое внимание на губы девушки, что наконец распахнулись, и на рот Вона, который заставил ее заговорить.
– Во мне течет кровь асов, – мило улыбнулся он. Хоть он и был мужчиной, от его неописуемой улыбки захватывало дух, и многие из собравшихся зевак, сами того не осознавая, ахнули в восхищении. А щеки девушки на мгновение затянул румянец, но вскоре он исчез.
– Этот человек избивал ребенка. Он плакал и пытался сбежать, но никто ему не помог. Как можно взять и отдать ребенка такому человеку. Пожалуйста, передайте это его отцу. Я забираю мальчика.
Она говорила довольно долго, мужчина закатил глаза.
– Что она говорит, ваше благородство? Она заплатит за украденное?
Вон украдкой подмигнул Лину. Тот достал из кармана парочку чау[34], протянул их вопрошавшему и оглядел собравшихся. Люди, что с интересом наблюдали за Воном и девушкой, даже мужчина, получивший денег с излишком, удивленно разошлись один за другим. А она, оставшись наедине с Воном и Лином, нахмурилась.
– Его отец хотел денег? Он продал его в рабство? Это он сказал?
– Забудь об этом. Что собираешься делать с ребенком?
Вон приблизился к ней на шаг. Подбородок девушки дернулся – от него за версту несло кобелем. Лин не понимал принца. Ну вот зачем это все ради первой встречной? Он слегка отошел от них и молча скрестил руки на груди.
– Сказала же: заберу себе.
– Заберешь и вырастишь рабом? А денег-то за него мы дали. Хотя жизнь этого ханьского[35] мальчишки и ишака не стоит, мы, можно сказать, по дешевке взяли.
В глазах у нее вспыхнуло синее пламя ярости. Схватив ребенка за руку, она спрятала его у себя за спиной и предупреждающе замахнулась розгами.
– Перестань.
Вон одарил ее милой, как немногим ранее, улыбкой.
– Ударишь – вон тот парень отрубит тебе запястье.
– Я заплачу за ребенка. Так что…
– Почему ты его защищаешь? Он же просто мальчуган, которого ты увидела впервые в жизни. Ты даже не знаешь, что он за ребенок.
– Это неважно. Дети не должны расти в одиночестве, поэтому их нужно защищать, а я могу их защитить. Поэтому забери деньги и оставь ребенка мне.
Она протянула ему серебряные монеты на ладони. Вон взглянул на них, а затем вновь уставился на нее, будто вот-вот просверлит взглядом. Похожи. Вот, о чем он думал. Возможно, из-за ребенка, что вцепился ей в юбку. Девушка, что пытается защитить кого-то, защитить ребенка. Перед глазами Вона встал образ Сан. Да и ребенок чем-то походил на малыша, которого он когда-то повстречал в Покчжончжане. Хотя на самом деле девушка не была похожа на Сан. В сравнении с той она, конечно, не была уродиной, но и выдающейся красотой не отличалась. Кроме того, корни у корёсцев и асов были разными. И все же Вон уверял себя, будто девушки похожи. Свою роль в этом, конечно, сыграла и ее непокорность.
«Наверное, все потому, что я много выпил, – подумал Вон. – Да, точно в выпивке дело». Тень Сан, которую он на мгновенье разглядел в этой девушке, покрыла ее целиком, и наследному принцу стало видеться, будто перед ним стоит сама Сан. Ее огромные черные, будто обсидиан, зрачки расширились от страха, когда Вон шагнул ближе. «Сан смотрит так на меня! – удовольствие, затопившее его сердце, обернулось жаром. – Посмотри на меня как на мужчину. Не на Лина, на меня». Он обхватил ее ладонь своей и подхватил серебряные монеты. С его алых губ сорвалось хриплое:
– Этого недостаточно.
Она отбросила ладонь Вона.
«Все из-за выпивки», – подумал Лин. Если б не напился, и не подумал бы забрать отсюда девушку и отправиться с ней домой. Вон, конечно, предлагал ему совместный поход в дом терпимости и намекал на собственный опыт в общении с женщинами, но все это было лишь в шутку. Прежде всего Лин был его шурином и близким другом. Но ни разу он, распахнув глаза, не клялся в любви к его сестре. Наследный принц – его король и мужчина, и он волен взять любую понравившуюся девушку, когда пожелает.
Удостоверившись, что Вон с девушкой вошли в комнату, Лин вновь вышел из дома. Тяжелая горечь заполнила его сердце. Вон сегодня был ужасно странным. Было ясно: его мучили переживания, о которых он не мог поведать. И утешение Вон нашел не в нем, а в случайной незнакомке! Всю ночь Лин гнал коня за крепостными стенами.
Вон не стал зажигать свет. Ему казалось, что лишь в темноте образ Сан, окутавший эту девушку, останется с ним. Он грубо распустил ей волосы. Когда ее опавшие волосы скрыли лицо практически целиком, ему стало намного легче.
«Сан, ты Сан», – твердил он себе, будто заклятие, спускаясь прикосновениями вниз к ее вырезу. Он чувствовал, как ее кожа дрожала в тех местах, где он оглаживал девушку. Ему это нравилось. Вон опустил свои ладони вниз по ее плечам, прошел по ключицам и обхватил ее грудь сквозь одежду. Комната наполнилась звуками тяжелого дыхания. Никогда прежде он не слышал стонов Сан. Как ни абсурдно это, он вдруг задумался: а слышал ли их когда-нибудь Лин? Их страстные поцелуи он уже видел. «Да, точно слышал», – подумал он и тут же пришел в ярость. Вон одним махом сорвал одежду с девушки. Она стала извиваться в смущении, но он силой уронил ее на постель.
– Кроме того, что я видел, что еще вы с ним делали?
– О чем ты…
– Молчать! Ни слова! – кричал он на корейском, и она, не понимая, чего он хочет, оставалась безмолвной, как он того и желал. Странный он человек. Хотя ее и возмущало, как злостно прикасались к ней его грубые руки, она не могла устоять перед этим юношей, чья красота превосходила женскую. «Неужто он жаждет меня так сильно?» – наивно думала она. Но вскоре он стал насильничать пуще прежнего, будто высмеивая ее легковерность. Он обходился с ней по-животному, и в конце концов она оказалась на грани обморока.
Но что это за волшебная улыбка? Мягкая, теплая и такая сладкая. Он либо чудовище, либо безумец – не иначе. Откинув волосы, полностью застилавшие ей глаза, она попыталась взглянуть в глаза монстру, грубо толкавшемуся в нее. Попытка была бесполезной. Стоило ей открыть свое лицо, он тут же схватил ее за волосы и зарыл лицом в одеяло.
Ей хотелось умереть. Одеяло пропиталось слезами. Знай она, что все будет так, не пошла бы за ним. Она была не куртизанкой с улицы, а дочерью предводителя миягатов[36] от племени асов – выдающегося храбреца среди императорских кэшиков[37]. Будь у него родословная хоть как у самого императора, обращаться с ней так он не смел. А ведь она до сих пор не знала ни имени, ни положения этого человека. И сам он не спросил, кто она. Да где такое видано. Она закусила губу так сильно, что оттуда полилась кровь. Влюбилась с первого взгляда, а он к ней так отнесся!
Вдруг он со всей нежностью поцеловал ее в шею. Она, обессилившая от гнева и безнадеги и прежде обмякшая, подобно трупу, вздрогнула от испуга.
– Прости, Сан. Прости… – Куда бы ни подевалось поглотившее его прежде безумие, он продолжал нашептывать ей извинения, мягко и нежно поглаживая девушку. – Сан, Сан…
Он, выдыхавший на нее пары крепкого алкоголя, совсем растерял всякие силы и повалился на кровать. Когда девушка с большим трудом повернулась, у нее вырвался непроизвольный стон. Горящими злобой глазами она уставила на Вона. Тяжело дыша, он спал лицом к потолку.
Мерзавец! Она стиснула зубы. Хотела подскочить с кровати, но перевела взгляд на его лицо, и желание ее растаяло, подобно снегу. В слабом свете луны черты лица Вона выглядели столь же плавно, сколь фарфор из-под рук истинного мастера. А его слегка приоткрытые губы были мягкими и теплыми – их она прежде чувствовала на своей шее.
– Говоришь, в тебе течет кровь асов? – пробормотала она себе под нос.
Племя асов – потомки аланов[38], персов-кочевников, разводивших скот в степях Северного Кавказа, которых увел за собой Мункэ[39], который последовал за ханом Бату[40], внуком Чингисхана, когда тот пошел походом на запад. Когда Хубилай преобразовал группы угнанных Мункэ кипчаков, асов, канглов[41] и выходцев из других племен в личную стражу правителя, племя асов стало ключевой фигурой среди воинов народа и[42] – приближенного к императору формирования. Когда на закате жизни Хубилая в восточных землях разгорелось восстание, которое привело хана в ярость, они внесли значительный вклад в подавление восстания; и хотя положение асов в обществе было значительно ниже, чем у монголов, с ними обходились как с большинством воинов, пользовавшихся особым доверием хана. Так и с ее отцом.
Она вновь оглядела его необыкновенные черты лица. Изысканный заостренный нос и впрямь напоминал ее соплеменников, но такие носы были не только у асов. Внешне юноша лишь немногим отличался от монголов. Член императорской семьи? Хотя среди них не встретить того, кто владеет китайским. Позабыв о своем гневе, она рассматривала его.
– …Сан… – Он вдруг нахмурился и поджал губы. В страхе, что он проснется, она затаила дыхание, но стоило ему вновь спокойно задышать, тотчас выдохнула.
«Чего я боюсь?» – разозлилась она на себя. Обманувшись прекрасным лицом этого пьянчуги, она испытала на себе позор, какой негоже было переживать дочери нойона из асов, а все равно не может дышать подле него. Она была не в силах понять или простить себя, но оставалась неподвижной. Подле нее был тот, понять и простить кого ей было еще сложнее, чем себя. Абсолютным поражением и унижением для нее было бы выслушать его оправдания и уйти, не получив ни извинений, ни возмещения ущерба. Потому-то она и разглядывала его лицо так долго – пока он не открыл глаза.
– Ой… – хрипло застонал он. Раз он выпил так много, что от него разило алкоголем, он, должно быть, мучился ужасным похмельем. Не в силах слышать его стоны, она оделась и встала. От нахлынувшей боли между ног у нее закружилась голова. На трясущихся ногах она подошла к столу, где стоял селадоновый кувшин, и налила воду в фарфоровую миску. Юноша, что был не в силах пошевелиться, пока она не вернулась на постель, сам поднял миску и осушил ее. Лишь когда вода кончилась, он вновь опустился затылком на одеяло и открыл глаза. Эти-то глаза и остались у нее в памяти: добродушные, но так некстати холодные.
Вон с непониманием взирал на незнакомую девушку, поймавшую его взгляд. Волосы и одежды ее были растрепаны, поэтому сомнений не оставалось: она была его дамой на одну ночь.
«И это с ней меня оставил Лин?» – удивился он. Невероятно. Туман, застилавший разум нахмурившегося Вона, медленно рассеивался. К нему одно за другим начинали возвращаться воспоминания. Из-за ребенка девушка устроила стычку с каким-то корейцем. Он сам взял ее за руку и привел сюда. Ночь выдалась тяжелой: она была полна видений той, кого он любил. Поднявшись, растрепанный Вон оказался с ней лицом к лицу. В глубоких глазах девушки нелегко было прочитать ее эмоции. Скрывая свою неловкость, он спокойно заговорил.
– Ты еще здесь.
Ее брови резко взлетели вверх. А вот эта эмоция считывалась легко: она была очень зла. Она услышала. И, конечно, пришла в ярость.
– Еще бы я ушла! Хочешь сказать, что был так пьян, что ничего не помнишь? Не бывать этому. Разве, глядя на меня, не вспоминаешь, что наделал? Привел меня сюда и обращался со мной, будто я куртизанка с улицы! Знай ты, кто я, ни за что бы не посмел…
– За причиненную боль прошу прощения, но не припомню, чтобы я тебя к чему-то принуждал. Раз решила пойти за мужчиной, должна была помнить: мы – все равно что звери.
– Что ты сказал? Ах ты бессовестный!
Ее рука взметнулась вверх. Препятствовать ей он не стал – у Вона и в мыслях не было защищаться. «Узнай кто, что меня ударили, в обморок рухнет», – пронеслось у него в голове. Однако рука девушки, заколебавшейся на мгновение, повисла в воздухе.
– Кем бы ты там ни была, вознаграждение получишь. – Его ненавистный голос помог ей перестать колебаться. Хлоп! Удар вышел необычайно громким. Когда Вон повернул голову, он услышал ее дрожащий от гнева голос.
– Я дочь нойона из племени асов. И коль ты из нашего племени, моей наградой будет твоя шея!
– Что ж, ты и впрямь не одна из тех, с кем можно провести ночь, а после вышвырнуть, – потирая свою опухшую щеку, ухмыльнулся ей Вон.
«Этот мерзавец смеет смеяться!» – Она была так ошеломлена, что и не заметила, как потрепанная одежда распахнулась у нее на груди.
– Я не говорил, что принадлежу племени асов. Моя бабушка по материнской линии была из вашего племени, поэтому во мне течет кровь асов. Я внук Чингисхана по материнской линии и наследный принц Корё. В качестве вознаграждения могу сделать тебя своей женой. – Девушка распахнула глаза и рот. Внук императора! Она предполагала, что статус его будет высок, но и представить не могла, что он окажется настолько высок. Вон вновь улыбнулся. Эта-то улыбка и очаровала ее на улице минувшим вечером. – Ударить мужа – тоже преступление тяжкое, а раз и я совершил пред тобой серьезную ошибку, давай оставим это и заживем, впредь не бранясь. Станешь женой наследного принца Корё, а после – и вана.
– И пришло же в голову, – скрипя зубами, расчесывала она свои спутанные волосы. – Уж не знаю, насколько легко ханам обзаводиться женами, но возьми себе хоть десять, хоть сто, хоть всех, кого возжелаешь при встрече, а меня ты вчера оскорбил. Думал, предложишь стать мне хатун, и я, не получив никаких извинений, стану делать вид, будто люблю тебя? Лишь потому, что ты внук Чингисхана?
– На войне принято насиловать вражеских дочерей и наложниц, а после брать их в жены. А это не такое уж и большое исключение, так что не злись так уж сильно.
– Но мы не на войне! Я не дочь твоего врага! Я не желаю становиться твоей женой и позволять тебе все, чего ты хочешь!
– Да не волнуйся ты об этом, – мягко покачал головой Вон и, опустившись на постель, натянул штаны. – Я к тебе больше не прикоснусь. А за тобой останутся богатства и положение в обществе.
– Вот как. Так прошлой ночью ты принял меня за другую, и потому вел себя как безумный. – Ее слова ранили Вона в самое сердце. Когда, обернувшись, он искривил рот в недовольстве, ее настроение, напротив, улучшилось. – Ее зовут… Сан? Ту девушку.
– Как ты узнала? – Вон подошел к ней на шаг ближе. От нагловатой улыбки не осталось и следа, на нее смотрели холодные, словно змеиные, глаза, но она все равно держала голову высоко.
– Ой, так ли трудно было это понять? Ты все время звал ее, пока был со мной. И то лишь потому, что не мог прижать к себе ее! Это же очевидно. Она, небось, чужая жена или просто не обращает на тебя внимания. Вот ты и напился так сильно, что не смог совладать с собой и был готов наброситься на любую девушку, да, внук Чингисхана?
– Так ты – просто «любая девушка»? И провести ночь с пьяницей для тебя не проблема? – Она была полна решимости выстоять, даже если он примется ее душить, но все равно раскраснелась, когда он презренно улыбнулся ей. Он подошел совсем близко к ней и схватился за подол ее распахнутых одежд. Она покраснела пуще прежнего, когда запоздало поняла, что широко распахнутая одежда, под которой ничего не было, не скрывает ее тело. Кончики его пальцев были совсем близко к вершинам ее груди. – Все так, как ты и сказала. Я прижимал тебя к себе вместо нее лишь потому, что был пьян, поэтому тебе не придется волноваться, не притронусь ли я к тебе. Даже если ты будешь раздета, как сейчас, беспокоиться будет не о чем.
Вон запахнул ее одежды и накрепко повязал их. Она, ожидавшая вновь почувствовать на себе грубость его рук, опешила. Лишь запахнул на ней одежды и отвернулся, будто ему и сожалеть не о чем! Спокойный взгляд Вона был ей отвратителен. Что ж, интересно, нравится таким, как он? Девушка почувствовала себя безмерно убогой. Разве не она только что боялась, как бы он не коснулся ее? Из-за ущемленного самолюбия голос ее ослабел.
– Если когда-нибудь ты снова напьешься, снова можешь на меня наброситься.
– …Возможно.
Удивительно, но, когда он ответил так кратко, она растеряла весь боевой дух. На его место пришло любопытство.
– Я… похожа на ту девушку? Сан… да?
– Вовсе нет, – равнодушно ответил он, глотнув воды. Лица их ни в чем не были похожи. Да и тела тоже. И пусть он никогда не видел Сан обнаженной, изгибы ее тела явно были куда тоньше, чем у этой девушки. И если Сан еще не утратила свои детские черты, то тело девушки из асов было уже истинно женским. Но действительно ли в них не было совсем никаких сходств? Ведь есть же, например, эта ее неиссякаемая уверенность, нахальное поведение и вздернутый подбородок, что так напоминали Сан. Вон подумал о том, что однажды и впрямь, возможно, вновь прижмет эту девушку к себе. Обернувшись к ней, он сухо спросил: – Как тебя зовут?
– Есыджин, – скрипя зубами, решительно ответила она прекрасному демону, что стоял перед ней.
«Ты замена той, на кого и вовсе не похожа!» – разве легко сказать такое девушке, которую решил взять в жены? Особых сходств нет, так что лучше уж ответить «вовсе нет» и хотя бы запомнить ее имя, чтобы не принимать ее за другую.
