Килук Овергейс
Властолюбивые ведьмы

Глава 3

Палач Иосиф точил иглы. Предстоял важный допрос, но без пристрастия. Поэтому ни сапог, ни дыбы, ни щипцов применять не планировалось. Между тем за точность сведений Иосиф отвечал головой. Поэтому следовало поработать тонко, но с извлечением максимальной пользы из действий. Иглы здесь подходили наилучшим образом.

Отец когда-то научил Иосифа способам быстро и надёжно закрепить руки и ноги обвиняемого. Как только это выполнялось, возникали интересные варианты развития допроса. Ногти на руках и ногах – очень уязвимые точки.

Впрочем, как любил повторять Иосиф-старший: «Ногти не зубы – зарубцуются, если не отрастут». И сопровождал слова доброй усмешкой. Конечно, так он переиначивал высказывания брадобреев, которые говорили отнюдь не про ногти, да и вообще дел палача не касались. Но фраза мальчику в память запала, и только приходилось работать тонко, как он её постоянно вспоминал.

Иосиф вращал ручку точильного механизма, приложив очередную иглу к барабану. Сноп искр, вылетающий из-под умелых рук палача, настраивал на философский лад. Хотелось длить дело, созерцая его плоды, рождавшиеся и умиравшие в секунду.

Скрипнула дверь подвала. По лестнице, ведущей прямо в комнату для допросов, прогрохотали шаги кованных сапог гвардейцев, да звон ножных цепей обвиняемого. Иосиф отвлёкся от заточки, нахмурился и подумал: «Быстро они! Теряю навык, не успел вовремя…».

Палач попытался быстрее закончить начатое дело. Рука дрогнула, игла обиженно взвизгнула, пустила сноп искр и разломилась. Иосиф посмотрел на обломок, хмыкнул в досаде на себя. И подумал: «Не старею ещё даже, а так ошибаюсь! Не малое ли число дел в последнее время тому виной? Беда прямо с этими обвиняемыми: много – жаль людей мучать, мало – навыки пропадают…»

Дверь комнаты для допросов отворилась. На пороге, наклоняясь под низкой притолокой, появились гвардейцы. Иосиф повернулся от верстака в сторону вошедших и почти присвистнул. Вот, значит, кого надо будет допрашивать! На пороге стоял камергер Карл, хранитель ключей от королевского дворца и смотритель внутренних покоев государя.

– Принимай подопечного, палач! – сказал старший по званию.

В голосе гвардейца прозвучала привычная для большинства людей брезгливость. Ничего, это пока в чём-то не провинишься, улыбнулся Иосиф. Карл вон не даст соврать. Столько десятилетий он служил королям, а может ещё вернётся на службу в будущем. Ногти ведь не волосы – зарубцуются, если не отрастут.

Иосиф послал Карлу ободряющий кивок. Камергер никогда мудро не выказывал к нему пренебрежения. Карл вздрогнул, заметив жест палача.

Иосиф указал на одно из кресел, то, что поближе к окну, развёрнутое под таким углом, чтобы скрывать палачу лицо мученика, но ясно показывать руки и ноги. Гвардейцы подтолкнули Карла в указанном направлении. Он потерял равновесие, ловя его вытянутыми вперёд руками в цепях, и чуть согнул в коленях закованные ноги.

– Нельзя ли чуть нежнее, господа? – спросил Карл.

Он повернул голову в сторону гвардейцев и укоризненно нахмурился.

– Всё понимаю, ваш долг и всё прочее… Но не так я был плох ещё вчера, чтобы пихать меня сегодня.

– Нам всё это тоже не сильно нравится, сударь, – ответил старший. – Мы редко бываем надзирателями и конвоирами. Хватает и обычной солдатни для того. Поэтому, давайте все просто потерпим, а завтра, быть может, сегодняшние неприятности растают, как дурной сон.

– Увидим, увидим, – произнёс Иосиф.

Он уже подошёл к креслу и ждал лишь Карла, чтобы усадить его и зафиксировать руки и ноги поверх цепей. Впрочем, цепи на время будут сняты. Возможно, следует проявить уважение и снять их до размещения Карла в кресле?

Тень сомнения мелькнула на лице палача. Он задумался на мгновение. Потом отрицательно помотал головой в ответ на свои же мысли. Нет, не следует менять заведённый порядок даже для камергера Его Величества. И так многое из навыков утрачено.

Палач усадил Карла, доковылявшего до кресла. Ремни охватили руки чуть выше кистей, а ноги – чуть выше ступней, расположенных на небольшой подставке. В итоге конечности Карла оказались накрепко привязаны к подлокотникам и ножкам.

Иосиф отошёл на шаг, окинул взглядом результаты выполненной работы и с сомнение покачал головой. Затем наклонился к Карлу и ещё затянул ремни, отчего руки и ноги слегка побагровели, чтобы в скором времени побелеть.

Надо было спешить, пока ремни не приведут к оттоку крови, а с ним – онемению и потере чувствительности. Впрочем, может быть, так и надо? Возможно, стоит слегка «помочь» своему подопечному, чтобы он совсем-совсем не страдал?

Иосиф удивился очередной шальной мыслишке, посетившей его голову. Отец бы немедленно выпорол его за такие идеи и был бы прав. Опять примета утраты навыков! Ну что ты будешь делать с этим мягкосердечием, столь портящим современные нравы?

Молоток отбил болты, крепившие цепи. Они со звоном упали на пол, сначала с рук, потом с ног. Иосиф аккуратно положил молоток рядом на пол, подошёл к верстаку и взял с развернутой там кожаной подложки первую из запланированных иголок.

– Что же, дождёмся следователя и приступим? – проговорил палач.

Он посмотрел на побелевшее лицо камергера и улыбнулся. От одного вида этой улыбки Карл почти потерял сознание. Впрочем, спасение пришло в мысленном уходе в те времена, когда король Фридрих был ещё принцем, а улыбающийся палач-здоровяк бегал мальчиком на двор к дубильщикам кожи.

***

Принц Фридрих с нетерпением ждал, пока камергер, так верно служащий отцу, но всегда откликающийся и на просьбы сына, войдёт в покои.

– Ваше Высочество, мне удалось найти способ!

Фридрих сорвался с кресла и поспешил навстречу появившемуся в дверях Карлу.

– Ты виделся с герцогиней? Что она сказала?

– Её Светлость герцогиня Уишляндская…

– Карл, Боже мой! Ты все титулы сейчас начнёшь перечислять?

– Батюшка Ваш, Его Величество Вильгельм Великолепный настаивает…

– Я не мой батюшка!

– И тем не менее, Ваше Высочество…

– Фридрих, а она – Генриетта! Говори уже быстрее, что узнал. И прекращай смотреть на меня укоризненно. Мы не на уроке этикета. Кстати сказать, матушка тут говорила, мне надо бы усилить владение навыками. Всё повторяет: «Какая принцесса Юга или Востока потерпит грубость?» Будто я хочу дело иметь с этими «принцессами».

– Премного благодарен Её Величеству, что она заботится о Вашем воспитании. Кроме того, материнское сердце лучше ведает…

– Что оно ведает? Матушка сама из Западного Королевства. До болезни, приковавшей её к постели, она отнюдь не рассуждала о принцессах-иностранках. А тут, понимаешь ли, «разочарована я в жителях Королевства». И чего, вдруг? Что-то, пока эти ведьмы к ней захаживали…

– Ваше Высочество! Сейчас буду настаивать на официальном обращении. Так вот, Ваше Высочество, не собираетесь ли Вы повторить крамольные высказывания простолюдинов и части знати о связях Вашей матушки и ведьм Зачарованного леса?

– Нет, что ты, Карл! Отец приказал рвать языки тем, кто заикнётся об этом. Палач Иосиф мастерски выполняет его приказ. Слух идёт, сын у него подрастает, совсем не склонен к семейному ремеслу.

– Да, Иосиф-младший, поговаривают, больше времени в дубильнях проводит, чем готовится к почётной роли королевского палача. Как бы в будущем не было беды от того. Впрочем, мы сейчас не о том с Вами, Фридрих.

– Точно! Оставим матушку и её секреты в покое. Главное, что мне по сердцу жительница нашего Королевства, а с иностранками знаться не охота. Говоришь, ты нашёл способ?

– В воскресенье Генриетта будет в церкви на службе.

– Вот удивил! Там весь королевский двор соберётся!

– Между тем, приход туда же герцогини имеет для Вас особое значение.

– Какое же? Не томи!

– После службы Генриетта скажется больной и попросится на прогулку в Королевский сад – вдохнуть живительный аромат клематисов.

– Разве отец Генриетты идиот?

– Отчего Вы так говорите, Ваше высочество?

– Какие клематисы? Они не цветут в это время года.

– Да? Надо приказать высечь садовника, кто дал мне неверные сведения.

– Карл, разве отец даровал тебе и такие полномочия?

– Я отвечаю за весь дворец, Королевский сад напрямую к королевским покоям не относится, но Его Величество…

– Понял тебя! Можешь поступать с челядью, как тебе заблагорассудится, раз отец не возражает. Что с Генриеттой? Знаю, сейчас цветут нарциссы, кстати сказать.

– Уточню у садовника, когда буду отдавать приказ о наказании. Потом сообщу Вашей возлюбленной. Я же могу её так называть?

– Можешь, можешь! Полюбил ещё в детстве, когда лазили с кузенами в знаменитый яблоками сад герцога Уишляндского. Тогда меня, как молния, поразил вид белокурой девушки, игравшей с сёстрами на лужайке. Было же нам по десять лет, не больше. А помню до сих пор.

– Хорошо, Ваше Высочество. Вернёмся к плану. Генриетта скажется нуждающейся в аромате…кхм…нарциссов из Королевского сада и придёт туда после церковной службы.

– А я, что делать мне в это время?

– Вы будете ждать свою возлюбленную в саду, само собой.

– Действительно, как-то не пришло в голову сразу. Спасибо тебе, Карл! Тут и ждать-то осталось всего ничего, пару дней. Но как же томительно это ожидание!

– Крепитесь, Фридрих! Когда-то Вам предстоит не только проявлять выдержку в ожидании возлюбленной, но и вершить дела государства! Пусть Всевышний продлит годы жизни Его Величества, понятное дело.

– Дай Бог здоровья отцу! Ступай, Карл. Пора готовится к занятиям по этикету, на которых настаивает матушка.

***

Капитан гвардейцев сам взялся вести допрос камергера. Он вошёл в комнату, ловко расставляя ноги так, что почти не пришлось наклоняться над притолокой. Между тем Карл впал в полузабытье при одном лишь виде инструментов палача, пришлось его немного растормошить.

– Что-то Вы расклеились, дружище! – проговорил Альберт.

Карл пришёл в себя и растерянно смотрел на своего собеседника.

– Как же не «расклеиться», – сказал Карл. – Верой и правдой служил ещё отцу Его Величества Фридриха, славной памяти короля Вильгельма. Причём не просто же я, словно вещь, перешёл по наследству. Кое в чём послужил я Его Величеству в его личных делах.

– Наслышан! Собственно, одно из последствий тех дел сегодня нас и свело вместе.

– Сударь, Вы смеете называть «последствием» Его Высочество? Вы в своём уме?

– Вижу, в себя Вы пришли, господин камергер! Так не соизволите ли ответить на пару вопросов?

– Мне включиться? – спросил Иосиф.

Альберт бросил взгляд в его сторону, махнул рукой и ответил:

– Повремени! Думаю, тут случай особый. Мы можем закрутить роман без твоих «предварительных ласк». Верно ведь, Карл? Нам же не нужны посредники?

Камергер шумно сглотнул, следя за движениями палача. Потом он перевел взгляд на капитана гвардейцев и сказал:

– Да, лорд-командующий, если такова воля Вашей Милости.

– Хорошо, значит, договорились. Расскажите же, друг мой, что Вы знаете о пропаже принца Генриха. Учтите только, не врать! Славный Иосиф всегда готов составить нам компанию. Посиди пока в сторонке, добрейший палач.

Иосиф отошёл к своему обычному месту отдыха. Карл ещё раз шумно сглотнул, следя за его перемещениями. Между тем голова камергера, вопреки его воли, опять наполнилась совсем другими воспоминаниями, нежели ждал от него капитан гвардейцев.

***

Карл приблизился к ограде, обозначавшей границы сада герцога Уишляндского. Дворец скрывался в недрах сада, утопая в зелени экзотических растений. Природа пленяла герцога, отнюдь не воинское искусство, охота или другие увлечения знатных людей жили в его сердце.

Во все части света отправлял герцог своих эмиссаров с тем, чтобы они нашли диковинку. Часто приходилось не просто покупать обнаруженные растения, ибо среди них числились такие, что не продавались ни за какие деньги. Тогда посланцы герцога, где за подкуп, а где и сами выкрадывали драгоценные саженцы и привозили их хозяину.

Старшая дочь герцога Генриетта, которая должна была в отсутствии сына унаследовать титул и земли отца, ожидала посланца Фридриха почти сразу у входа.

– Здравствуйте, господин камергер, ‐ сказала девушка.

– Рад видеть Вас в здравии, Ваша Светлость.

– Ах, оставьте церемонии, милый Карл! Вы столь много для меня делаете, что давно уже получили право обращаться ко мне просто по имени.

– Рад слышать это, драгоценная Генриетта. Надеюсь, Вы и Ваш батюшка в добром здравии?

– Да, всё выше всяких похвал. Но полноте, Карл. Учтивость учтивостью, а ведь мы не на светском рауте.

– Узнаю деловую хватку Вашего батюшки.

– Мир слишком суров и несправедлив, особенно к нам, девицам. Только и остаётся цепляться за своё со всей настойчивостью и прямотой. Но пустое! Подруги мои, известные, полагаю и Вам…

– Да, понимаю о ком речь!

– Так вот подруги твёрдо обещали поддержку.

– С моей стороны Вы тоже можете рассчитывать на помощь!

– Рада слышать. Надеюсь, планы в силе?

– Принц будет ждать Вас в Королевском саду после службы в церкви. Но, вижу, Вы чем-то обеспокоены? Отчего такой хмурый вид, зачем качаете головой? Довольно Вам сказать батюшке о драгоценных нарциссах, что зацвели в Королевском саду, как батюшка Ваш, большой любитель природы, с пониманием отнесётся к намеченным планам.

– Не угроз со стороны батюшки я опасаюсь.

– Тогда что же Вас печалит?

– Подруги сказали, что слабеет стремление принца ко мне. Гаснет искра, разожжённая несколько лет назад.

– Что же прикажете делать? Не волен ведь принц в сердце своём.

– Знаю это так же точно, как и то, что одного года не минет от сего дня, как станет Фридрих королём.

– Да что Вы такое говорите? Неужели…

– Совершенно верно, это тоже известие от подруг.

– Значит? …

– Следует спешить мне и Вам, если хочу я приобщиться к власти, а Вы – вполне сохранить и даже приумножить нынешнее влияние при дворе.

– Как мне поступить для достижения столь благой цели?

– Вот, возьмите пузырёк.

– Что в нём?

– Эликсир любви, заговорённый на воспламенение угасающей во Фридрихе искры.

– Вы ожидаете от меня?…

– Да, я надеюсь, милый Карл, Вы не оставите меня без участия в пору надвигающейся бури.

– А эликсир?

– Достаточно распылить его в покоях принца, остальное уже не Ваша забота.

– Хорошо, Генриетта! Давайте пузырёк, всё исполню. Но, как понимаю, смело могу пообещать принцу Ваш визит в воскресенье.

– Пусть ждёт у клумбы с нарциссами. Они так прекрасны в это время года!

– Совершенно с Вами согласен. Но что может сравниться по красоте с Вами?

– Только Ваша верность! Ступайте, Карл! Рада буду Вас увидеть вновь!

– До скоро свидания, Ваша Светлость! Ну, ну не хмурьтесь. Я всего лишь пошутил, а вовсе не хотел обидеть переходом на официальный тон.

Глава 4

Капитан гвардейцев Альберт Олдландский недолюбливал большую часть придворных Фридриха. Они казались ему изнеженными развращёнными выскочками, державшимися за должности не силой таланта, а хитростью и интригами. Камергер Карл на этом фоне всегда выделялся.

Карл появился при королевском дворе задолго до Альберта. Мало кто верил в попадание на камергерскую службу выходца из отдалённых селений Свободных гор. Но он сумел.

Свободные горы отвоевали у жителей Севера ещё при деде нынешнего короля, замечательном полководце Фердинанде Мрачном. Северяне, правда, думали, что жители Западного Королевства горы не отвоевали, а нагло захватили и поработили. Но ведь историю пишут победители.

Как бы там ни было, включение Северных гор в состав Западного Королевства открыло их жителям дорогу в столицу государства, прекрасный город в устье реки Горгоны. Королевский дворец высился на острове прямо посреди реки, а городские стены и строения за ними разбросали на берегах вокруг этого острова. Неизбежное размыкание стен по реке усилили системой шлюзов, что обеспечило жителям контроль над водными потоками.

Город возник здесь два столетия назад, потеснив с берегов в сторону Заповедного леса магических тварей, в честь одной из которых река получила название. Официально город именовался Королевским Прорывом, в народе же столицу прозвали Дно Ада. Считалось, что именно это дно пробили в поисках выхода к Окраинному морю, в которое впадала Горгона.

Официально город именовался Королевским Прорывом, в народе же столицу прозвали Дно Ада. Считалось, что именно это дно пробили в поисках выхода к Окраинному морю, в которое впадала Горгона.

Впрочем, выбор названия для местностей, городов, рек и морей – дело случая. Гораздо стабильнее оказывалось стремление талантливых людей к славе и богатству. Именно за ними, по слухам, когда-то Карл Нордштейн прибыл в Прорыв. Он быстро выказал таланты ловкого управляющего, оказал несколько услуг приближенным Фердинанда, попал на глаза самому Мрачному старцу и так вошёл во дворец.

Взлёт карьеры Карл претерпел уже при сыне Фердинанда, да будет прославлено его имя в веках. Вильгельм, позже вошедший в историю под прозванием «Великолепный», получил от матери – отец тем не обладал – яркую красоту и обаяние, но талантами полководца и правителя не блистал. Наследник великого завоевателя предпочитал войнам веселье балов, а обществу солдат – ласки дам.

Королева мирилась с весёлым нравом своего супруга, тем более что она и не могла с определённого времени конкурировать с фаворитками короля, утратив былую красоту из-за тяжёлой болезни. Король, как мог, уважительно относился к супруге, доверив ей воспитание наследника, а сам погрузился в вихрь придворной жизни.

Дела в Королевстве между тем пришли в упадок. Враги на границах оживились. Потребовалось вмешательство и помощь королевской власти как внутри, так и снаружи. Камергер Карл, будучи формально лишь хранителем королевских покоев, активно влиял на внутренние дела в государстве. Внешние же оставались на откуп потомственным военноначальникам, отпрыском рода которых и был Альберт Олдландский.

Карьеры Карла и Альберта, получившего ещё в юности по смерти отца титул лорда-командующего, шли до поры параллельно. Карл вёл дворцовые интриги, хитро распутывая и запутывая желания и стремления придворных. Альберт же, до восхода на трон нынешнего короля Фридриха, занимался делами на границе, организуя оборону рубежей Западного Королевства от наседавших на него врагов.

Судьба в итоге свела их здесь, в комнате для допросов в подвале Молчаливой Башни, главной тюрьмы Королевства. Между тем не менее, если не более существенные пересечения путей случались и в прошлом. Достаточно сказать, что именно Карл лично прибыл в лагерь Пограничных войск, чтобы сообщить Альберту новость о назначении того капитаном королевских гвардейцев.

***

Полог походной палатки трепыхался в порывах холодного ветра, налетевшего на лагерь с восходом солнца. Лорд-командующий Альберт Олдландский сидел за походным столиком и бегло просматривал донесения подчиненных. Развёрнутые близ северной границы войска участвовали в учениях; их итоги Альберт изучал со всем вниманием, несколько хмурясь при неудачных оборотах речи, попадавшимся в бумагах. Всё-таки его окружает дурачьё и деревенщина!

В палатку вошёл и выполнил воинское приветствие ординарец.

– Что у Вас? – спросил Альберт.

Отрываться на ответное приветствие лорд-командующий резона не увидел. Он ограничился лишь лёгким взмахом руки. Впрочем, никто другого и не ждал.

– Ваша Милость, из столицы прибыл камергер, Его превосходительство Карл Нордштейн. Он выразил желание видеть Вас, лорд-командующий.

– Камергеры у нас теперь служат вестовыми? Удивительно! Карл ничего не добавил?

– Нет, лорд-командующий. Видно было, что Его превосходительство сильно спешил. Вероятно, весть важная.

– Да уж наверно. Никто бы не погнал камергера короля с банальным пожеланием доброго утра!

– Так точно, Ваша Милость.

– Скажи, что готов с ним увидеться минут через десять. Надо закончить чтение донесений. Впрочем, о чём я? Ничего ему не объясняй, просто назови время. Ступай!

Ординарец отсалютовал и вышел.

Альберт отложил бумагу, которую только что читал с такими смешанными чувствами, и задумался. Карл действительно не мог приехать из-за пустяка. Дело, видать, важное. Но какое? Сейчас идут учения, армия готовится к решительному удару по врагам на Севере. Неужели король передумал? Чёрт бы побрал этих монархов!

– Приветствую Вас, лорд-командующий!

Прозвучавши от входа в палатку голос вырвал Альберта из нахлынувшей на него задумчивости. Он вздрогнул и посмотрел на вошедшего.

– Здравствуйте, Ваше превосходительство

– Прошу Вас будем без титулов.

– Как же? Ведь мы ещё их не лишились! Отчего же надо отказывать себе в удовольствии их произнесения?

– Неужели Вы всерьёз испытываете удовольствие, произнося тот или иной титул?

– Собственно, «удовольствие» тут лишь фигура речи. Говорю же я…

– Вероятно, о соблюдении необходимых формальностей?

– Готов с Вами тут согласиться! Между тем не одни лишь формальности важны, когда мы произносим титулы.

– Что же ещё?

– Сохранение привычного образа мира, разве не ясно?

– Вы правы, Ваша Милость, Вы чертовски правы! Кому, как не Вам, потомственному воину, наследственному лорду-командующему заботиться о сохранности порядков?

– Неужто я слышу тень иронии в Вашем голосе? На Вашем месте, сударь, не стал бы иронизировать над зверем, находясь в шаге от его пасти!

– Да что Вы, какая ирония? Всего лишь констатация факта!

– Хорошо, буду иметь это в виду! Между тем, Ваше превосходительство, Вы вряд ли прибыли в столь отдалённые от столицы края, чтобы упражняться в остроумии.

– Тонко подмечено, Ваша Милость! Я вызвался лично исполнить поручения короля, касающееся одного важного назначения.

– Полагаю, оно как-то затрагивает меня.

– Совершенно верно. Думаю, Ваш вопрос не требует ответа.

– Кроме того, это был и не вопрос, а утверждение.

– И снова Вы попали в яблочко, сударь!

– Всё-таки Вы издеваетесь, милорд!

– Ничуть! Просто сохраняю порядок вещей, привычный Вам с детства.

– Сохраняйте его как-то менее эмоционально, что ли.

– Как Вам будет угодно, Ваша Милость. Но мы отвлеклись. Вы вероятно слышали, что пост капитана королевских гвардейцев стал вакантным.

– Нет, сюда не доходили такие сведения. Да и к чему мне эта новость? Я же при деле!

– Его Величество определился с кандидатурами на пост капитана.

– Великолепно! Надеюсь Его Величество в очередной раз проявил свою мудрость при отборе кандидатур. Это всё, что Вы мне имели честь сообщить? Понимаете, нужно заняться приготовлениями к предстоящей атаке на врага.

– Прекрасно Вас понимаю, милорд! Только прошу Вас повременить с началом боевых действий.

– Отчего же?

– Дело в том, что целью моего визита является не просто оповещение Вас о том, что король принял решение.

– Что же ещё Вам угодно мне сообщить?

– Король остановил свой благосклонный взор на Вас, Ваша Милость!

– Да? Были ли ещё распоряжения от Его Величества?

– Операция отменяется, вот бумага с приказом Его Величества. Войска возвращаются на свои квартиры, а Вам предписано немедленно отправляться в столицу, дабы принять пост капитана королевских гвардейцев.

– Странно! Получается, что атака на Север не состоится? Неужели враг наш получит передышку?

– Увы, таков приказ короля! Понимаю, Вас он несколько удручает, несмотря на новое назначение. Но, как мы с Вами недавно уже говорили, необходимо сохранять привычный порядок вещей.

– Да, необходимо сохранять. Тем не менее, почему Вы сами прибыли, можно же было поручить всё обычному вестовому?

– Хотел порадовать Вас лично и безотлагательно. Неужели вы думаете, прибудь вестовой позже и застань он войска вступившими в бой, это не вызвало бы задержки в исполнении королевского приказа?

– Боюсь, Вы правы, Ваше превосходительство. Задержка могла последовать. Не бросать же армию в разгар сражений!

– Вот именно! Между тем ни Вы, ни я не заинтересованы в том, чтобы вызвать гнев короля.

– Действительно, гнев короля вызывать не хотелось бы. Могу лишь поблагодарить Вас за проявленное рвение и обещаю обязательно отметить его при разговоре с Его Величеством.

– Сейчас в том нет необходимости, Ваша Милость. Главное, чтобы Вы помнили о моём участии при других обстоятельствах. Жизнь так переменчива.

– Разве Вы чего-то опасаетесь, господин камергер?

– Сейчас, нет! Но как знать, что будет в будущем, как знать!

***

Иосиф с осуждением поглядывал, как капитан гвардейцев пытается разговорить камергера, не прибегая к самым простым методам воздействия. Да что там! Альберт просто стремился разговаривать с Карлом, словно они всё ещё находились не в подвале Молчаливой Башни, а участвовали в светских посиделках.

Сердце палача обливалось кровью. Заточенные иглы пропадали, перетянутые руки и ноги Карла, скорее всего, уже онемели и, даже возьмись капитан гвардейцев за ум, не служили точкой опоры для настоящей беседы обвиняемого и палача. Куда катится мир, если каноны мастерства нарушаются?

– Будьте благоразумны, Карл, – говорил Альберт. – Как, скажите на милость, я могу поверить, что такой сведущий в делах Королевства вельможа совсем ничего не знает о пропавшем принце?

– Да вот так и получается, любезный Альберт, – отвечал Карл. – Мне и в голову не могло прийти, что кто-то злоумышляет против нашего чудесного Генриха.

– Хорошо, давайте просто окинем взором тот день. Это было совсем недавно. Вам легко будет вспомнить. К тому же мы же лишь беседуем. Видите, я даже отошёл от официальных титулов, как Вы любите.

– Прямо разговор двух лучших друзей, да и только. Вижу, Альберт, Вам и вправду хотелось бы установить истину.

– Конечно хотелось бы. Вы же понимаете, что исчезновение принца грозит катастрофой всему Королевству?

– Это я прекрасно понимаю. Но чем же могу помочь?

– Любой штрих, любая зацепка! Нам сейчас всё сгодится. Итак, что Вы делали утром памятного дня?

– Собственно говоря, делал всё то же, что и обычно. Мой распорядок не меняется десятилетиями. Сначала ритуал пробуждения короля, он принимает вельмож в спальне, слушает пожелания, даёт напутствия. Вы же прекрасно это знаете, ибо как капитан гвардейцев присутствуете там.

– Хорошо, это пропустим, как и следующий момент – Королевский выход. Здесь тайн нет и перед Весенним Балом сюрпризов не наблюдалось. Или что-то было?

– Со своей стороны могу лишь подтвердить: ничего из ряда вон.

– Чем Вы были заняты потом?

– Час или два, смотря по обстоятельствам, я обычно занят сверкой донесений агентов. Надо же понять, как обстоят дела в Королевстве. Я же не только камергер.

– Меня интересует именно тот день. Сколько Вы занимались сверкой: час, два, может быть, дольше?

– Знаете, в тот день мне пришлось ещё уточнять списки гостей. Его Величество спешно внёс правки. Ожидали принцессу с Островов, она не значилась в более раннем перечне гостей. Всё это заняло что-то около получаса сверх обычных дел. Поэтому я занимался с агентами до полутора часов в целом.

– Вот, уже есть что-то! Кто и когда доложил королю о принцессе? Почему вообще Его Величество соблаговолил учесть эту персону?

– Разве Вы не помните тот случай?

– Почему я должен его помнить?

– Мы обсуждали с Вами итоговый список. Принцесса в нём была.

– Всё, Альберт, я вспомнил. Некоторые мои вопросы отпадают. Принцессу королю назвал Его Высочество. Они познакомились буквально за пару недель до Весеннего Бала, тогда ещё объявился дракон.

– Дракон? Серьёзно?

– Ещё как! Его Величество преисполнился гнева, узнав о нём. Дракон разорял угодья столь яростно, будто он впервые до них добрался. К сожалению, найти его пока не удалось. Но гвардейцы ищут, так что скоро угрозу устранят. Кстати сказать, не видите ли связи событий?

– Трудно сказать. Вы же и вспомнили о драконе. Его появление очевидно совпало по времени со встречей принца с новой возлюбленной. Возможно, это именно то, что Вы ищите. Но в принципе может быть простым совпадением.

– Проверим, обязательно проверим. Как и то, каким образом принц исчез во время Бала из дворца. Была буря, возникла сумятица, но кто-то должен вспомнить. Вернёмся, однако, к Вашему дню. Хорошо, вот сверили Вы донесения агентов, что дальше?

– Дальше я принял шталмейстера, как обычно. Он доложил состояние лошадей в конюшне, я передал волю Его Величества, что в этот день экипажи закладывать не надо. Зато следует подготовить стойла для приёма гостей.

– Вы собирались размещать гостей в стойлах в конюшне?

– Не говорите ерунды! Стойла нужны были лошадям, запряжённым в экипажи гостей. Во всяком случае, части гостей. Например, восточные гостьи прибыли в паланкинах, а южане предпочитают слонов в качестве средства передвижения. Тем не менее, подготовиться следовало.

– Вы сделали всё, что в Ваших силах, Карл, не сомневаюсь. Ну а дальше? Что было дальше?

– Дальше начали прибывать гости, Его Величество и Его Высочество встречали их. Помню, прибыли Повелительницы Востока, Мистики Севера, Властители Юга.

– Понятно! Но где в этом списке та самая островитянка, которая внесла сумятицу в подготовку? Кстати сказать, я вспомнил её имя: Х’Рани Н’Гони.

– Да, именно так её и звали. Насчёт же появления принцессы во дворце… Это самое странное. Лично я не видел, чтобы её кто-либо встречал. И тем не менее она оказалась потом в Бальном зале с другими гостями.

– Но хоть кто-то же был с Островов при встрече гостей? Лично я не помню докладов о них. Тем не менее, в то время с королём и принцем находились Вы, Карл. Поэтому Вам и карты в руки. Вспоминайте!

– Я там был. Но затрудняюсь дать однозначный ответ на Ваш вопрос. Позже гостья с Островов и её свита точно были, однако, в какой момент все они присоединились к празднику, я как-то упустил.

– Вы вообще понимаете, что сейчас сказали, Карл?

– Сделайте одолжение, Альберт, откройте мне глаза. Знаете, я так устал сегодня.

– Терпите! Скоро мы закончим. Сказали же Вы не больше, не меньше, что на празднике были неучтённые гости, о которых даже я как глава гвардейцев знал самую малость – видел в итоговом списке, выверенном Вами.

– Так что же?

– А то, господин камергер, что могли быть и другие неучтённые лица. И вообще, теперь сложно судить, кто стал реальным виновником происшествия. Одно лишь ясно: жизнь самого короля была под угрозой!

– Не отрицаю, проблема имеется. Но ведь ничего не произошло.

– Как это «ничего»? А пропажа принца – это «ничего»? Ещё недавно Вы возмущались моей характеристики Его Высочества как «последствия» Ваших дел с его матушкой. Теперь он, полагаете, вообще не значим?

– Такого я не говорил. Под «ничего» имеется в виду благополучие Его Величества. С ним всё в порядке. Для меня важно, ибо именно Его Величество и его спокойствие, комфорт и благорасположение – мои главные заботы. Безопасность всё-таки на Гвардии.

– Спокойно, Карл! Кажется, Вы забыли, кто кого допрашивает. Впрочем, доля истины есть и Ваших словах. Эй, палач, гвардейцы! Я завершил на сегодня допрос Его превосходительства. Займитесь им! Да не так, как ты подумал, Иосиф. Тебе просто надо заковать пленника, а вам, господа гвардейцы, – увести его в камеру. Мне же надо заняться дальнейшими розысками. Выполнять!