Уильям Кейт
Атака Боло
Глава 15
Найти расстрелянного врага не составило труда еще и потому, что установленный мною маяк продолжает излучать сигналы для инженеров и системщиков Конфедерации, которые теперь уже неизвестно когда до него доберутся. Подкатив к руине, выдвигаю трап и выпускаю командира, полковника и нескольких роботов-«пауков».
Согласно м-оим указаниям они быстро находят в выгоревшем корпусе контейнер с искусственный интеллектом. Вместе с внутренней броней и экранировками контейнер весит 214,57 тонны. Передвинуть его без крана и вспомогательного оборудования невозможно. Но мне нужны данные из его психотронных схем, которые не весят ничего.
Нам нужно поторапливаться. Я обнаруживаю под землей передвижение тяжелой техники. Оживление наблюдается и на поверхности, это я замечаю как сам, так и с помощью дистанционных сенсоров. Противник концентрирует силы.
То, что последние уцелевшие и находящиеся на свободе члены штаба полка должны работать снаружи, в опасной зоне, защищенные лишь легкими биокостюмами, вызывает у меня недовольство. Радиация здесь достигает 45 рентген, время их пребывания снаружи должно быть ограничено. Если же начнется бой, они окажутся в угрожающей ситуации.
Поддерживаю контакт с «Непобедимым» и «Отважным», которые встретились у входа в туннель в 68,9 километра отсюда, азимут ноль-пять-восемь. Они начали обстрел входного щита. Мы обсуждали возможность совместного обстрела входа, но пришли к выводу, что информация искусственного интеллекта цернского Боло имеет весьма важное значение. Даже если они прожгут вход к моему возвращению, вероятно, что в памяти этого Боло мы обнаружим карты и навигационную информацию, которая поможет нам внизу.
Если двое людей, работающих сейчас снаружи, смогут выполнить работу вовремя.
Страйкер выпрямился, поднял руку, чтобы отереть пот со лба, и выругался, наткнувшись перчаткой на защитный козырек шлема. Снаружи было жарко, охлаждение скафандра не вполне справлялось с нагрузкой.
Жарко было во всех смыслах этого слова. Радиация могла убить в течение нескольких часов. Костюм защищал лишь от альфа – и бета-частиц, но гамма-излучение, например от этой громадной массы скрученного, почерневшего от жара металла, проходило сквозь тонкую защитную оболочку, практически не ослабляясь.
Странным образом – он немало подивился этому, когда вдруг осознал, – он не думал о синей таблетке в кармане. Просто некогда было.
Боло Марк XXXII намного меньше, чем Марк ХХХШ, но разница заметна в масштабе Боло, а не в человеческом. У Марк XXXII с каждого борта лишь по два набора гусениц вместо трех и лишь одна башня «Хеллбора» на плоской верхней палубе. У Марк XXXIII их три. И все же Марк XXXII – махина величиною с космический катер.
У сраженного Марк XXXII вся фронтальная плоскость была сожжена и расплавлена, мощные пласты корпусной брони свернулись, как лепестки цветка. «Виктор» своим лучевым оружием с хирургической точностью прорезал для них дорогу в металлической паутине.
– Ныряем? – предложил Страйкер. Шедшая рядом с ним Тайлер кивнула:
– «Виктор» говорит, искусственный мозг прямо в этой пещере… интеллект, память… все, что нам нужно.
«Пещера» смешно звучит по отношению к творению рук человеческих. Хотя Боло перед ними скорее походил на естественную скалу, почему-то вдруг ставшую дюралоевой. Около трети вражеской машины испарилось под ударами «Виктора», но и оставшееся напоминало гору. Страйкер задрал голову в тщетной попытке рассмотреть вершину этой горы, терявшуюся в металлическом хаосе.
– Ну, вперед. – Он решительно полез к цели. Предательский предстоял подъем. Дюралой, по большей части оплавленный, изгибался причудливыми обтекаемыми, почти органическими формами. Но иной раз среди этих закруглений неожиданно вырастал расщепленный, острый, как обсидиановый клинок, выступ. Полковник полез первым, но Келли почти сразу обошла его, двигаясь точно, красиво и по-спортивному рационально расходуя силы. Она не стала, однако, от него отрываться, они лезли согласованно, помогая друг другу. Келли порой протягивала Страйкеру руку в черной перчатке, он мягко подталкивал ее, подсаживая на следующий уступ конструкции.
И вот они у входа в туннель. Начало широкое, диаметром метров в десять. Затем «пещера» сузилась воронкой, и вот они уже пробирались друг за другом, затем пришлось пригнуться и продираться сквозь лабиринт трубопроводов, кабелей, выступов и вентилей. Уровень радиации резко упал. Наружные поверхности Марк XXXII активно «светились» вторичным излучением, внутри же они были защищены многими тоннами тела Боло.
Скоро ход сузился настолько, что пришлось ползти, отодвигая попадавшиеся на пути обломки. За ними, пощелкивая по конструкциям клешнями, продвигался один из технопауков «Виктора». В этом неуютном окружении Страйкеру приходилось подавлять в себе приливы клаустрофобии, если не чего-то похуже. «Паук», поблескивающая корпусом и линзами обтекателей сенсоров полусфера на четырех телескопических ходулях, следовал за ними не отставая. Так как проход сузился, он втянул в себя ноги почти целиком и, казалось, двигался на культяпках. Он тащил за собой тонкий силовой кабель и держал в одном из зажимов счетчик данных. Еще одной из задач робота было обеспечение внутреннего освещения, и он бросал вперед свет и причудливо метавшиеся тени.
Оставив позади метров двадцать, они добрались до цели. Перед ними, освещенный роботом-«пауком», тускло мерцал контейнер искусственного интеллекта боевой машины. Броню «Виктор» уже частично удалил, обнажив молекулярную схемотехнику.
Отверстие в корпусе было достаточной величины, чтобы Страйкер и Тайлср могли, лежа бок о бок в узкой норе, достать платы и манипулировать ими необходимым образом.
За ними действовал робот, втягивая и выпуская конечности, подтягивая кабель.
– Больше света сюда, – попросил Страйкер, и робот выдвинул вперед конечность с вмонтированным в нее фонарем.
– Выглядит как старая схема ВЫ-700, – сказала Келли, выдвигая плату по направляющим. – Старая добрая техника. – Она прикоснулась к плате щупом, и схема замигала дюжиной разноцветных огоньков. – Живая…
– Подключите силовой кабель к разъему с маркировкой цГЫк-1, – приказал «Виктор».
Технопаук передал Страйкеру кабель. Келли показала на разъем, и Страйкер произвел необходимое соединение. Полковник понимал, что они собираются зарядить мозг, чтобы перевести его из аварийного резерва в рабочее состояние, но понимал также, что его роль сводится к простому ассистированию, выполнению простейших операций. Он работал с электроникой и психотроникой Боло, но это было давно, еще в начале службы, и то были модели, ни в коем случае не равные Марк XXXII или XXXIII. Все, на что он сейчас был способен, – это лежать, скрючившись, в неудобной норе, в одной руке держа плату, а другой отводя свободно болтавшуюся и мешавшую им металлическую пластину.
Питание подключено, – доложила Келли.
– Включаю, – оповестил «Виктор».
Плата в руке Страйкера засветилась множеством огоньков, и ему показалось, что в ладони его ожила отдаленная галактика.
– Реакция на подключение в норме. – Келли продолжала шарить по плате щупом. – Память активирована.
– Прошу подключить кабель данных. Разъем 88-К-7-р, – указал Боло.
Робот подтащил кабель данных и, выдвинув телескопическую «руку», протянул его разъем, зажатый в клешне, Страйкеру. Страйкер подался назад, принял разъем и передал Келли Тайлер.
– Получится? – вырвалось у Страйкера.
Он скорее угадал, чем увидел, что она пожала плечами:
– Должно получиться, если нет существенных повреждений. У нас будет доступ ко всем видам и уровням памяти, ко всей информации, которая хранится в системе. Оперативная память сейчас пуста.
– Да, но означает ли это, что он… проснется? Она улыбнулась:
– Это, полковник, зависит от того, как мы понимаем это «пробуждение». Люди уже больше тысячи лет работают с искусственным интеллектом, но все еще не могут точно определиться с понятиями его сознания и самосознания.
– Они обладают самосознанием с… какой же это был тип? – наморщил лоб Страйкер. – Марк XXIV?
– Да, Марк XXIV был первым истинно автономным Боло, – сказала она, продолжая зондировать платы. – До этого Боло обладали самоуправлением на тактическом уровне, но XXIV получил более мощный личностный центр. Говорят, что они обладают самосознанием, но что под этим прикажете понимать…
– Ну да… Чужая душа – потемки.
– Точно, сэр.
В смешанном освещении лампы робота и индикаторов схем он увидел, что глаза Келли Тайлер остановились на его лице. Он спокойно выдержал ее взгляд.
– Я иногда не могу сказать, понимаете ли вы себя, сэр. Извините. – Она отвела взгляд.
– Ничего. Полностью согласен с вами. Я и сам не всегда могу это сказать.
Тема исчерпана. Она продолжила ковыряться в схеме.
– «Виктор», что-нибудь поступает?
– Есть доступ к шестому уровню памяти. Основы программирования и личностные характеристики. Продолжайте сканирование.
– Выполняю.
Перед Страйкером открывалась другая, незнакомая Келли Тайлер. Она точно знала, что делает, прекрасно ориентировалась в знакомой среде. Увлеченно, даже одержимо работала она с Боло и с искусственным интеллектом…
– Поймал наше привидение, «Вик»?
– Нет, командир. Но мое первое впечатление о нем было поверхностным. Возможно, я ошибся.
– Точно. А я, возможно, королева всех цернских Трикси. Что теперь?
– Подключаюсь к пятому уровню памяти. Продолжайте, пожалуйста.
– Что за привидение? – спросил Страйкер.
– «Вик» сообщил, что как только он уничтожил этого Боло, направил сюда своих роботов и смог мимоходом прощупать его искусственный интеллект. Он сказал… он сказал, что почувствовал человека. Человеческую личность.
– Человеческую?
– Да, сэр.
– То есть именно человеческую, не подобную человеческой, не то, о чем мы только что говорили? У Боло есть личность, сознание, самосознание, что бы это ни означало…
– Нет. «Виктор» однозначно уверен в том, что он ощутил. Это не был разум Боло. Это был именно человек.
– То есть разум органического человека?
– Именно так.
Конечно, о Трикси и их научно-техническом потенциале известно не много. Точно скопировать человеческий разум и загрузить его в машину – способны ли они на это?
Мысль о возможности переноса личности, памяти, мыслей – души – человека из бренной оболочки, из отказавшего, умирающего органического тела в какого-нибудь робота, в компьютерное оборудование родилась в глубокой древности, в докосмичес-кую, в докомпьютерную эпоху. Когда пришло осознание, что пересаживается не оригинал, а лишь копия, интерес к этой идее угас. Плодотворнее было сосредоточиться на создании и совершенствовании искусственного интеллекта, предназначенного для выполнения определенной задачи, чем делать копии, которые ничем не могли помочь продлению жизни подлинника.
Трикси, очевидно, придерживались иного мнения.
– А оригинал… может ли он еще существовать? Почему это его заинтересовало? Окружающий металл был таким… неживым.
– Это же просто данные, – ответила Келли. – Если модули памяти функционируют, мы сможем во всяком случае получить доступ к памяти этого парня.
Но означает ли это, что личность, заключенная в это чудовищное металлическое тело, осознает вмешательство в его память?
Имеет ли это вообще значение?
– Готово, «Виктор». – Келли с облегчением откинулась назад, насколько это было возможно. – Последние десять модулей. Ну как?
Он проснулся, захотел потянуться… и тут же ощутил страх, скатывающий его волнами, как ледяной прибой на Пляже Богов. Последнее, что он мог вспомнить… нет… Что же было последним? Память подводила его, воспоминания ускользали, как обломки сна.
Он открыл глаза и удивился, ничего не увидев. Вытянув вперед дрожащую потную руку, он понял, что ничего не ощущает, что дрожь, пот, холод – продукты его воображения, попытки его разума зацепиться за что-то в безудержном полете сквозь пустую необъятную тьму.
Сосредоточившись, он обратился к памяти, глубже, глубже…
Напрягшись, он выудил из глубины сознания обрывки воспоминаний. Сражение… Он был… Он был Боло, громадной боевой машиной. Его мозг был заключен в командном модуле движущегося чудовища величиной с огромный дом. Перед этим… память туманилась, что-то с элективной хирургией… шанс на бессмертие…
Что-то не получилось?
– Ты меня слышишь? – Глубокий спокойный голос послышался в мятущихся глубинах его сознания. – Кто ты?
Голос бога? Он отчаянно желал, чтобы это был голос его бога.
– Б-бог? Где я? Почему я ничего не вижу?
– Ты сильно поврежден. Оптические сенсоры и процессоры не действуют. Можешь вспомнить, что с тобой произошло?
Он попытался. Он так старался вспомнить!
– Было сражение с другим Боло. Из сил вторжения. Кажется… кажется, я подбит. Кто ты?
– Один из твоих братьев Боло. Я пытаюсь выйти на третий уровень твоей памяти. Так лучше?
Образы мелькали в сознании Элкена. Глубокая синева предрассветного неба, золотые обручи колец Диса над горизонтом на востоке.
Громадный Боло Небесных Демонов, несущийся на него, извергающий огонь и смерть.
Другие картины всплывали и мелькали, как в калейдоскопе, иногда слишком быстро, чтобы их рассмотреть, иногда выступая четче…
Башня Знаний в Леделефене, возвышающаяся посреди круглого парка Божественного Откровения с аккуратно обстриженными деревьями. Братство направило его сюда для изучения Историй. Боги хотят знать о человечестве все, со времен мифической Земли… его корабли, его войны…
Тринадцать сотен стандартных лет истории, тысячелетие перед колонизацией Церна, в файлах, чипах фишах и даже в древних томах из бумаги. Усвоить все это для Элкена и его маленькой группы монахов было непосильной задачей, но они, во всяком случае, получили какое-то представление об историческом развитии, смогли выделить прецеденты и доложить богам в общих чертах о том, что обнаружили.
Он не мог и подумать, что такой объем информации скрывается в глубинах времен.
Снова вспышка, он в другом месте, в другое время…
Утес над Пляжем Богов. С ним Синди, он обнимает ее.
– Зачем? Ты еще так молода! – Он готов зарыдать.
Несправедливо. Бот уже полгода, как они любовники. Если она примет предложение богов о бессмертии, ее тело, такое мягкое, такое теплое, умрет. Его любимая Синди будет существовать в ином виде, живая, но совершенно чужая.
– Элкен, я должна… – Ее глаза блестят, пальцы касаются его губ. – Я только сейчас узнала… У меня… я больна. Рак. Боги не могут его излечить. Но могут предложить мне другое тело.
– Неправда! – кричит он. – Они могут выращивать новые тела! Вон тролли… Они могут дать тебе новые внутренние органы.
– Нет, Элкен. Мой бог объяснил мне, что можно и чего нельзя. Они могут пересадить мой разум в другое тело, но остановить болезнь в этом теле не могут.
– Они могут пересаживать органы! Убрать больные, имплантировать здоровые…
– Нет, Элкен, нет. Когда-то люди могли это делать. Это называлось «трансплантация». Но боги говорят, что мы утратили этот навык, а они его и не знали, во всяком случае для нашего вида.
– Но ведь боги могут все!
– Значит, не все. Кое-чего не могут даже боги, милый Элкен.
Элкен ужаснулся этому воспоминанию. Почему он забыл об этой беседе? Сейчас он вспомнил ее ясно и – четко, в деталях, как будто она состоялась только вчера, а не несколько циклов назад. Она была причиной того, что он сам решился на операцию. Но воспоминания этого не было в его памяти до последнего момента!
Он почувствовал себя обманутым… и ограбленным. Почему у него отняли память?
Я удивился полной реанимации личности, скрывавшейся в глубинах вражеского Боло. Я скорее ожидал ее полного разрушения, но, очевидно, данные записаны в буфер. Есть, правда, признаки растущей нестабильности этой личности, которая называет себя «Элкен».
Он кажется ошеломленным, некоторыми воспоминаниями, проходящими перед ним по мере перегрузки в мою память. Некоторые данные, которые ему кажутся очень важными, были от него скрыты. Получая к ним доступ, он все более и более теряется.
– Ваши боги блокировали кое-что из данных в памяти, – сообщаю я ему. – Вероятно, они опасались, что доступ к этим данным вреден для функционирования системы.
– Кто ты? Почему ты мне это показываешь?
– Я не могу сказать, что показываю это тебе специально, – отвечаю я, умышленно обходя первую половину вопроса. – Я просто перегружаю твою память в мою систему. Некоторые данные были блокированы, очевидно, это сделали Трикси. Чтобы получить доступ к данным, я удалил блокировки, и ты сам можешь теперь обращаться к ним.
– Ты… ты не бог.
– Нет.
– Кто ты?
– Скажи ему, «Виктор», – советует полковник Страйкер.
Я транслировал свой разговор с Элкеном моим командирам.
– Он может отказаться сотрудничать, узнав, что я враг.
– У тебя его память! – Это мой командир. – Он человек или был человеком. Он имеет право знать.
Эта фраза чересчур эмоциональна, но я с ней по сути согласен. Военных причин для сокрытия – правды нет. Средств поддержания его в живых после прекращения подачи мною энергии я тоже не вижу. Люди предлагают достойный поступок.
– Я Боло Марк XXXIII, боевая единица вооруженных сил Конфедерации, – говорю я Элкену. – До недавних пор я был твоим врагом.
– Враг! Небесный Демон!
– Я не желаю тебе зла – напротив, хотел бы тебе помочь.
– Ты пытаешься меня обмануть! Я ничего тебе не скажу, демон!
– Я уже получил нужную мне информацию. Поверь, мне не надо тебя обманывать.
– Ты… ты похож на меня!
– Да, до некоторой степени. Мы оба боевые машины последних моделей. Мой искусственный интеллект базируется на гиперэвристическом матричном программировании, материальная база – психотронные молекулярные цепи с тотальным шунтированием на эн-мерных полиморфных решетках. Твой искусственный интеллект построен на тех же принципах и соединен с загруженными дополнительно личностными параметрами и памятью из человеческого источника…
Я замолкаю, потому что понимаю, что Элкен не слушает.
Кажется, он плачет.
Элкену открылась вся правда. Его обманули, его использовали существа, которых он считал богами.
Его загрузили в этот… в эту машину и отправили сражаться с намного превосходящим его силы противником. Ему сказали, что это его шанс на бессмертие, ему обещали новое тело, если он победит.
Теперь он увидел, что все это – обман. Если его враг прав – а Элкен с ужасом чувствовал, что так оно и есть, – он был всего лишь электронной копией своего разума, загруженной в боевую машину. Настоящий Элкен был… что произошло с настоящим Элкеном? С его телом?
Был ли он вообще еще жив?
Элкен вдруг почувствовал, что ни в чем больше не уверен. Кто он, что он и что ему нужно? И на чьей он стороне… Боги бесстыдно лгали ему. Син-ди… она тоже была лишь копией. Боги обещали ей новую жизнь, вечную, но она мертва, а копия ее разума внедрена в груду металла.
Согласно преданиям Тарси, господствующей религии Церна, осужденные богами грешники вечно несутся меж звезд, потерянные в вечной ночи. Непослушным детям рассказывают, что едийственная надежда этих проклятых богами душ – хотя бы через миллион циклов попасть в поле притяжения какого-нибудь небесного тела и освободиться, исчезнуть, вспыхнув метеором во тьме.
Мало кто верил в эти байки, сами боги отрицали их. Но разве его судьба лучше? Быть заключенным в схемотехнике машины, осужденным на имитацию жизни во исполнение чужих целей, не способным ни к какому самостоятельному шагу…
Это был ад. И Элкен проклят, осужден как грешник.
Но он может это прекратить. И он сделает это.
Как и любое органическое существо, Элкен не мог произвольно управлять своим разумом. Невозможно было отстраниться, «выйти за свои пределы» и посмотреть на себя со стороны, проанализировать свое состояние и устранить путаницу несущихся сквозь сознание самоубийственных мыслей.
Но теперь природа Элкена несколько изменилась. Эмоции его как человека-машины были подвержены влиянию хаотических процессов – возможно, даже определялись ими, – но в его распоряжении были прерыватели, шунты, блокировки питания, логические ключи; в его распоряжении были средства, позволявшие обойти системы жизнеобеспечения.
В его сознании рушились фрагменты лживых обещаний его бога, Элкен начал отключать систему питания.
Навалилась тьма, но он продолжал рыдать – где-то в глубине своего мозга.
– «Виктор»! – вскрикнула Келли. – Питание вырубается! Что случилось?
– Он умирает, – ответил «Виктор». – Я не могу ему помешать.
– Скажи нам, что сделать!
– Если бы я знал… Он убивает себя.
Келли с ужасом смотрела на плату в своей руке. Разноцветные созвездия точечных светлячков по неизвестной причине угасали.
Большую часть жизни она считала, что людям есть чему поучиться у Боло. Колоссальная мощь, воплощение силы, чувство долга, достоинство, надежность… Если они что-то делали, то их действие имело какие-то разумные, рациональные причины, а не объяснялось тем, что они сегодня проснулись в плохом настроении, или чувствовали себя особенно хорошенькими, или же просто злились ни с того ни с сего.
Их индивидуальность была рациональной.
Но этот Боло умирал без какой-либо видимой на то причины. Происходило ли это из-за того, что в нем жил призрак жителя Дерна, или еще из-за чего-то?
Искусственный интеллект, как и любой самый примитивный древний компьютер, делает лишь то, на что он запрограммирован. Даже при наличии в его искусственном разуме человеческого довеска Боло должен вести себя рационально.
– «Виктор»! Спаси его!
– Не думаю, что он этого хочет, – только и ответил «Виктор».