Кейт Стюарт
Исход
Глава 8
Раздраженная видом стоящего на подъездной дорожке «Ягуара», вхожу в дом, готовая к очередному сражению, но слышу доносящуюся с кухни раздраженную речь на французском.
– Trouvez-le[7].
Короткая пауза.
– Pas d’excuses. Vous avez une heure[8].
Тобиас заканчивает разговор как раз в тот момент, когда я появляюсь в поле его зрения. Он выглядит озадаченным, что-то яростно печатая на ноутбуке, стоящем на кухонном островке. Прошло всего несколько дней с момента нашей ссоры у бассейна, но теперь ясно, что он твердо намерен извлечь выгоду из своего положения.
– Не потрудишься объяснить, какого черта ты здесь делаешь? – Я прохожу мимо него и открываю холодильник, чтобы достать воду. После похода я покрыта потом. Тобиас едва удостаивает меня взглядом.
– Защищаю свои интересы.
– Может, получится заниматься этим в другом месте, желательно вдали от моего дома?
Он пристально смотрит на экран, а потом резко закрывает крышку ноутбука.
– Putain![9]
Шумно дыша, берет со столешницы один из телефонов и набирает чей-то номер.
– Приведи сюда новенького. Десять минут.
Тобиас проходит через всю кухню, берет ближайшую бутылку джина и наливает его в стакан, наполненный льдом. В глубоких раздумьях он болтает прозрачной жидкостью, заставляя кубики льда позвякивать, прежде чем сделать глоток.
– Не рановато для коктейлей?
Молчание.
– Вот и поговорили, – закатываю я глаза. Я уже на полпути в столовую, когда за спиной раздается голос.
– Знаешь, ты ошибаешься. Эти люди не такие, как ты и твоя мать.
– Что?
– В первый наш разговор ты сказала, что я вел войну за людей вроде тебя и твоей матери.
– Да, и в чем я ошибаюсь?
– Да во всем, – огрызается Тобиас. – Во всем. Ты хочешь выделиться.
– Я име…
– Я тебя понял. Если уж на то пошло, дело не в простых рабочих с завода твоего отца. Это светское мышление.
– Отлично, я неправильно думаю, неправильно люблю, верность моя неоправданная, а еще я всего лишь таскающаяся по округе идиотка. Прошу прощения, но мне насрать на то, что я не вписываюсь в твои стандарты.
Тобиас снова бренчит льдом в стакане и делает еще один глоток.
– Ты и так следишь за каждым моим шагом. Обязательно еще и присутствовать?
– Я убираю чертов беспорядок, который ты мне оставила.
– Не понимаю, почему ты так тщательно меня проверяешь. Не знаю, был ли ты в последнее время на «вечеринке», но ты видел кого-нибудь из своих подчиненных?
Тобиас задумчиво смотрит на меня поверх стакана, а потом опускает взгляд.
Только он открывает рот, чтобы заговорить, как раздается звонок в дверь, и я закатываю глаза.
– Это не твоя штаб-квартира. Это мое временное жилье, так что найди другое место, где будешь раздавать свои приказы.
Проигнорировав мои слова, он открывает дверь. Спустя секунду в дом входят ЭрБи и Терренс.
– Привет, девочка, – здоровается ЭрБи, а Терренс тем временем заговаривает с Тобиасом, переводя взгляд с Тобиаса на меня. – Я думал, ты девушка Дома. А ты уже переметнулась, да?
Лицо горит от унижения и от его взгляда, по которому я сразу понимаю, какого он обо мне мнения.
Манера поведения Тобиаса меняется, и он поворачивается ко мне с серьезным выражением лица.
– Отдай мне ключи.
– Что?
Он опускает взгляд на ключи у меня в руке.
– Отдай мне ключи от своей машины, Сесилия.
– Ага, сейчас.
Он подходит ко мне и протягивает руку, а я вздыхаю, но отдаю их ему. Тобиас поворачивается и швыряет ключи Терренсу, который едва успевает поймать их, когда те попадают ему в грудь, морщась от резкого удара. Тон Тобиаса неумолим:
– Отмыть и отполировать до блеска ее машину: намылить, обмыть губкой и натереть. Когда закончите, она должна видеть свое отражение.
Я делаю шаг вперед.
– В этом нет необходимости, я…
Тобиас взглядом заставляет меня умолкнуть, а ЭрБи окидывает Терренса взором, так и говорящим «ну ты сейчас и облажался». Следом Тобиас обращается к ЭрБи:
– А ты проследи за ним.
ЭрБи кивает, смотря на Тобиаса с явным уважением.
Тобиас не обращает на них никакого внимания, пока они оглядывают холл.
– Ты идешь со мной.
– Нет, не иду. Мне нужно в душ…
– Мы вернемся через час, – говорит он парням и, взяв меня за локоть, ведет к выходу. – Дом никто не покидает. Через десять минут сюда приедет Тайлер.
– Поняли, – отвечает ЭрБи.
Я вырываю руку, и Тобиас обходит свой «Ягуар», чтобы сесть за руль.
– Я хочу поговорить с Тайлером.
– Нет.
– Но я не могу ехать в таком виде! – грубо отвечаю я и скрещиваю на груди руки, пытаясь не сдавать позиции.
– Мы не на гребаное свидание собрались. И разговор не окончен. Садись. В. Машину.
Секунду мы испепеляем друг друга взглядом, а в следующую я сажусь на кожаное сиденье. Вскоре мы летим по дороге в город.
– Не хочешь поделиться, почему пускаешь в дом Романа всех, у кого есть татуировка?
Молчание.
– Ты ведь в курсе, что не обязан этим заниматься? Я могу о себе позаботиться.
Еще больше приводящего в бешенство молчания.
– Если ты настолько нетерпимо относишься к грубости в адрес женщин, то, возможно, тебе стоит повнимательнее присмотреться к своему отражению в зеркале.
Он с легкостью ориентируется на дорогах, а я хмуро смотрю на него, поняв, что от меня наверняка плохо пахнет после двухчасовой прогулки по горам, а кожа липкая от высохшего пота. Волосы на макушке спутались.
– Куда мы едем?
Тобиас хранит молчание, расслабленно ведя машину. Мы едем еще минут десять, пока он не въезжает на парковку банка.
– Хочешь сделать вклад?
Он занимает одно из мест напротив входа.
– Дай угадаю, готовишься к очередному крупному налету?
– Господи, – качает он головой, – просто смотри.
– На что?
– На преступников. Хочу, чтобы ты хорошенько взглянула на это здание и сказала мне, когда их заметишь.
– Серьезно? Мы ищем преступников, опираясь на внешность?
– И это говорит девушка, которая спрашивала, видел ли я кого-нибудь из своих подчиненных.
– Я просто хотела…
– Твои слова нечем оправдать. А теперь давай отыщем преступников, опираясь на логику.
Из банка выходит пожилой мужчина, на вид ему лет восемьдесят, он придерживает дверь перед девушкой.
– Неа.
– Как ты поняла? Потому что он придержал для нее дверь?
– Точно сказать не могу. Но он не похож на преступника.
– А кто похож? Тот, кто одет в толстовку с капюшоном? С татуировками? От кого воняет травкой? Кто носит узкие джинсы? Цветной? А что насчет стрижки? По стрижке можешь сказать?
– Все, все, я тебя поняла! – По шее расползается румянец.
– Нет, не поняла. Смотри.
И я смотрю. Несколько минут внимательно изучаю всех, кто входит и выходит из банка, и отметаю их.
– Не видишь?
– Это же невозможно. Как я должна понять?
– Как насчет этого?
Из банка выходит сорокалетний мужчина в испачканной униформе и забирается в грузовик.
– Явно работяга. Похож на местного и наверняка трудится не покладая рук, обеспечивая семью. Так не должно быть. Я понимаю, что сделала поверхностные выводы, но…
– Кто преступник, Сесилия?
– Я не знаю.
– Что насчет того парня? – Тобиас кивает на входящего мужчину в костюме.
– Не знаю я!
– Тогда смотри дальше.
Я вспоминаю наш разговор и вдруг понимаю, что смотрела на людей, а не на здание.
– Это же банк?
– Думаешь, ничего хуже организованной преступности не бывает? – говорит Тобиас, смотря на вывеску, а потом поворачивается ко мне. – Задай себе этот вопрос. Почему двадцатилетняя сотрудница банка настолько запугана руководством, что приводит свою пожилую бабушку в отделение, чтобы открыть второй банковский счет, который ей не нужен?
– Потому что это ее работа?
– Для того чтобы ее внучка выполнила свою норму, заводя по восемь счетов в день, и смогла сохранить за собой рабочее место. Потому что в провинциальных городках таких, как она, тысячи. Они думают, что подписывают договор с известным банком с кристально чистой репутацией, а через неделю или около того узнают, что они марионетки. Они каждый день под давлением открывают новые счета. Хитроумный ход сильных мира сего, чтобы стоимость акций взлетела до небес, чтобы откармливать разжиревшую корову, потому что им, как и Мидасу, недостаточно богатства. Некоторые открывают счета на умерших людей. Это происходит каждый день на протяжении многих лет, пока эти люди, эти незаметные работники с мизерной зарплатой, отчаянно нуждающиеся в деньгах, испытывают такое моральное давление, что идут на преступление.
– Здесь хранятся и мои деньги.
– Тогда, не осознавая, ты усугубляешь проблему. Все начинается с верхушки. Если думаешь, что плохие парни – те, кто толкают на улице дозу размером с десятицентовик, то это пустяк в сравнении с этими гребаными мошенниками. И самое печальное, что некоторые клиенты даже глазом не моргнули бы, если бы кто-то обратил на это внимание, потому что это не их проблема. Их деньги покрываются правительством, поэтому очень немногих волнует, что они сотрудничают с известным и обличенным преступником. Но если бы клиенты озаботились этой проблемой, то преступникам это бы с рук не сошло. Но сходит и будет сходить. Нужно обличить злодеяния людей сверху. С этим банком проходило одно судебное заседание. Они заплатили огромный штраф, который никоим образом не повлиял на доходы. После слушания генеральный директор ушел в отставку, но срок в тюрьме не отбывал, и вот – они и поныне в этом гребаном бизнесе.
Тобиас снова переводит взгляд на банк с выражением презрения.
– Хочешь найти настоящих преступников? Отследи деньги. Все всегда приводит к чертовым деньгам. Я не утверждаю, что все они заработаны незаконным путем, но утверждаю, что зарабатывающие законным путем всегда связаны с тем, кто зарабатывает незаконно. Этот мир поистине тесен, когда начинаешь сопоставлять факты. Это сброд из одной тусовки. В какой-то момент каждый готов нагнуть другого, и по той же причине большинство остается в одной упряжке.
– Ты говоришь об одном проценте населения? О самых богатых людях планеты?
– Вот тут-то все и становится неоднозначным, потому что это тоже исходит сверху.
– Неужели и правда так было и они избежали наказания?
Тобиас медленно кивает.
– Но большинство уделяет внимание наполовину торчащему соску Джанет Джексон, потому что так их отвлекают от настоящих воров.
– Отвлекающий маневр?
– Да, это происходит с их подачи, и иногда они за это приплачивают. Средства массовой информации легко покупаются или находятся под влиянием людей из одной упряжки, а мир настолько великодушен, что делает всю остальную работу.
Тобиас разворачивает машину и выезжает с парковки. Я изучаю его профиль и чувствую, как меняется мое мнение о нем. Тобиас сыт по горло. Не только рабочими в этом городе, но и всеми стервятниками в округе, которые ежедневно охотятся на доверчивых граждан. А я косвенно была с ними заодно, поскольку стала достаточно взрослой, чтобы открыть банковский счет.
– Итак, я закрываю счет, и это должно повлиять на ситуацию?
– Ты закроешь счет, и тебе станет легче, поскольку ты сыграла в этом определенную роль. Можешь поделиться информацией с десятью людьми, и, возможно, двое прислушаются и закроют счета. Это долгий, медленный и болезненный процесс, а в итоге они все равно выиграют.
– Тогда как бы ты поступил?
– Целился бы в голову, а не в ногу.
Я задумываюсь и поворачиваюсь к Тобиасу, рассматривая его густые темные ресницы.
– Если ты не доверяешь мне, зачем так упорно все это втолковываешь?
– Мы заключили сделку. Я ей повязан. Если интересуешься, нет ли у меня дел поинтереснее, ответ – да, есть. Ты спрашивала о проверке, но я могу на пальцах одной руки пересчитать людей, которые знают тебя настоящую.
Он включает на светофоре фары и поворачивается ко мне.
– Те люди на вечеринках… все они играли свою роль, которая никак не связана с прицелом в ногу.
Роман. Мой отец – часть выстрела в ногу.
– Выходит, все они ищут способ заполучить голову чудовища?
Несколько долгих секунд он не сводит с меня, одетую в топ и шорты, взгляда, а потом вжимает педаль в пол.
Отношения с Романом – личное дело Тобиаса, но он сейчас поведал, что дражайший папуля всего лишь вершина айсберга. Не так давно я спросила Тобиаса, насколько этот айсберг крупный, как далеко он заплыл, и он показал мне вид с высоты птичьего полета… из космоса.
* * *
Снова шахматы. Но в этот раз я использовала полученный опыт. Мне удалось забрать одну из его пешек, а когда Тобиас это понял, я заметила удивленный взгляд.
– Лучшее лето в моей жизни, – ворчу я, пока он бренчит льдом в стакане.
– Чем займешься, когда оно кончится?
– Уверена, ты в курсе моих планов на колледж.
– В курсе. – Тобиас двигает пешкой, и прядь густых волос падает ему на лоб. Я подавляю внезапное желание протянуть руку и убрать ее. – Но чем ты займешься?
– После? Еще не знаю. Точно не пойду по отцовским стопам в семейном бизнесе, но ты и не предоставил мне большой выбор.
– Тебе плевать на его компанию.
– Неправда. Меня очень волнует будущее его работников.
Повисает молчание, Тобиас взбалтывает лед в стакане и произносит:
– Роман скопировал идеи Цукерберга, а потом обанкротил своего первого делового партнера, чтобы получить контроль над их компанией. Предприятие было небольшим, но так он заполучил прибыль, которая позволила ему сыграть в большой игре.
Я откидываюсь на спинку стула, потрясенная информацией о грязных делишках отца.
– Когда?
– За несколько лет до твоего рождения. Так он нажил своего первого врага. Джерри Сигала. В чем ирония? Он возвращается точно таким же, мать его, жуликом.
Я прикусываю губу и, подняв глаза, вижу, как он на меня смотрит.
– Ты уверен?
Очередной тройной поворот кубиков льда в стакане, после чего Тобиас допивает и встает.
– Ты что, ночуешь в лесу?
Он надевает пиджак.
Тобиас кивает на мое место возле камина.
– Не трогай доску.
– О, так ты вернешься. – Я встаю. – Жду не дождусь.
Тобиас подходит ко мне зловещей походкой, а я сдаю назад и отворачиваюсь, чтобы не замечать, как он на меня влияет. Когда я упираюсь бедрами в край дивана, прятаться больше негде, и с его следующим шагом меня охватывает жар, парализующее осознание того, что стоит Тобиасу протянуть руку и коснуться меня, тело среагирует. Я задерживаю дыхание, чтобы не вдыхать его аромат, а он внимательно смотрит на меня.
– Что в тебе такого? – спрашивает он тихим голосом. Я воспринимаю его вопрос как очередное оскорбление, попытку понять, что во мне увидели Шон и Доминик.
Делаю шаг в сторону, чтобы дышать стало чуточку легче, но он придвигается ко мне.
– Может, дашь подсказки? Это все, о чем я прошу. Может, будешь стучать перед тем как войти?
Он наклоняется, проводя носом вдоль моей шеи, не касаясь кожи.
– Нет, – раздается еле уловимый шепот, но ответ такой громкий, словно он его прокричал. Спустя мгновение входная дверь закрывается, а я стою и смотрю ему вслед, чувствуя тяжесть в конечностях. Тобиас меня бесит, и ссоры с ним начинают казаться бессмысленными.
Той ночью мне снятся янтарные глаза и светлячки.
Глава 9
На следующе утро я просыпаюсь от звука знакомого голоса, доносящегося с первого этажа. Раздраженная, чищу зубы, бегло осматриваю себя в шортах и топе и убеждаюсь, что выгляжу прилично. Когда слышу второй голос, сбегаю по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Я вхожу на кухню, и меня застает врасплох Тобиас, одетый в элегантный, безукоризненный деловой костюм. Я первым делом чую аромат его недавно нанесенного одеколона, и только потом замечаю Джереми. Он занят тем, что разворачивает ноутбук, но, заметив меня, расплывается в улыбке.
– Привет, я заскочил на минутку.
Он отводит взгляд, снова занявшись делом, а я прислоняюсь бедром к столешнице и прожигаю ему в голове дырку. Жадно высматриваю, есть ли в нем какие-то изменения. За восемь с лишним месяцев, что мы не виделись, у Джереми немного отросла борода, и он в привычной для себя одежде: футболке и темных джинсах с подтяжками. Подтяжки в тонкую полоску, которые я нашла на барахолке и купила, потому что считала его другом. Я вспоминаю, как мы болтали по вечерам, но прогоняю эмоции и позволяю взять верх возмущению. Не обращая внимания на изучающие меня янтарные глаза, направляюсь к кофеварке и включаю небольшой телевизор на столике, чтобы посмотреть утренние новости.
Потянувшись за сахаром, обнаруживаю, что коробка пуста. Бросив взгляд через плечо, замечаю на губах Тобиаса самодовольную улыбку, с которой он поднимает чашку, и, прищуриваясь, смотрю на него.
Джереми смотрит на нас поверх ноутбука, который только что подключил к сети.
– Вижу, вы прекрасно ладите.
Мы оба переводим на него взгляд, и он издает недвусмысленный смешок. Чувствуя, что теряю самообладание, поворачиваюсь и открываю шкафчик над кофеваркой, замечаю еще одну коробку с сахаром на второй полке, но мне до нее не дотянуться. Встав на цыпочки, тщетно пытаюсь достать, когда чувствую спиной приближение Тобиаса.
– Я сама, – огрызаюсь и, взяв из ящика лопатку, пытаюсь подцепить ею коробку, чтобы подвинуть к себе. Коробка падает мне на лицо. Чувствуя, как горит нос, слышу действующие на нервы смешки от Тобиаса. Я на грани того, чтобы разразиться праведным гневом. Отбросив смущение, готовлю себе кофе и игнорирую обоих мужчин, упрямо смотря на экран телевизора. Спустя минуту Джереми заговаривает:
– Как дела, Си?
Облокотившись на столешницу, наклоняюсь и увеличиваю громкость.
– Злишься на меня, да?
Чувствую, как они переглядываются у меня за спиной. Мне все равно. Но жжение в спине дает понять, что, возможно, моя одежда слишком открытая. Оглядываюсь, чтобы увидеть причину моего дискомфорта. Наклонив голову, Тобиас смотрит на меня странным взглядом, а потом снова поворачивается к Джереми.
– Все хорошо?
– Он показал мне, как это сделать, только один раз, но… – Джереми смотрит в мою сторону, и я понимаю, кого он имеет в виду. Они беспокоятся за сохранность ноутбука.
Мужчины еще раз, без слов, обмениваются взглядами, а я тем временем пью кофе и притворяюсь, что смотрю новости. Несколько раз постучав по клавиатуре, Джереми заговаривает:
– Думаю, все хорошо.
– Думаешь или знаешь? – сурово уточняет Тобиас.
Джереми раздраженно вздыхает.
– Стало бы проще, если бы ты разрешил мне…
– Я разберусь с этим, – рявкает Тобиас.
– Слишком гордый, чтобы связаться с родным братом? – спрашиваю я, стоя к нему спиной.
Снова молчание.
– Как он сейчас поживает, Джереми?
Многозначительная пауза.
– Я не знаю, Си.
– Ну разумеется.
Спустя секунду чувствую, что Джереми стоит рядом. Я не могу смотреть на него. Не могу дать ему увидеть, что одно его присутствие делает меня слабой.
– Знаешь, мы скучаем по тебе.
– Правда? – Я делаю глоток кофе, не в силах скрыть в голосе горькую обиду. – Классные подтяжки.
Краем глаза вижу, как он подцепляет их большими пальцами.
– Ты знаешь, что они мои любимые.
– Рада узнать, что тебе не на все начхать.
– Ты дорога мне. – Его вздох больше напоминает расстроенное ворчание. Его босс, без сомнений, замерев, с явной угрозой смотрит на него. Джереми разрывает от желания попросить у меня прощения и угрозы получить неотвратимое наказание. Такое ощущение, будто ни один из парней не отважится вступить в противоборство с этим ублюдком.
– Не беспокойся обо мне. Восемь месяцев же не волновался.
– Да брось, – возражает Джереми, – ты же знаешь, что мы не могли…
– Хочешь узнать, как я поживаю? – Я поворачиваю голову и смотрю ему в глаза. – Можешь передать Шону, что теперь я на собственной шкуре понимаю, что чувствуют плененные птицы.
– У нас все улажено, – резко говорит Джереми Тобиас, явно намереваясь побыстрее закончить наш разговор. – Свяжусь с тобой позже.
Немного погодя раздается предупредительный сигнал, и от входной двери доносится голос Рассела.
– Эй, чувак, нам открываться через двадцать минут. Миссис Картер хочет с утра проверить свою колымагу.
Он говорит про гараж – место, которое я считала вторым домом. В голове не укладывается, что может сделать время и расстояние. Сейчас кажется, что все происходило в другой жизни. Я еле сдерживаюсь, чтобы не свернуть за угол и не взглянуть одним глазком на Рассела. Но не делаю этого, потому что, похоже, он не заинтересован во встрече со мной. Может, все дело в Тобиасе и его пугающей харизме.
Но это неважно. Эти мужчины мне не друзья. Они посвящены в секреты, к которым я не допущена. Там, где когда-то мне было место, теперь я просто обуза.
– Еще увидимся, Си, – произносит Джереми, но я не смотрю в его сторону. Я не проронила ни словечка. Чувствую его разочарование, когда Джереми поворачивается и уходит.
Включаю телевизор, чтобы пресечь на корню любые беседы с Тобиасом. И испытываю облегчение, когда он погружается в работу на ноутбуке. Проходит несколько минут, и стук по клавишам прекращается, когда ведущий выступает с экстренным сообщением.
«Прошлой ночью в ходе успешно проведенной операции американскими военными был убит лидер террористической организации. Вскоре стало известно, что крупные средства массовой информации описали объект в качестве “строгого религиозного деятеля”, что привело в ярость некоторых американцев, которые начали высказывать свои возражения в социальных сетях…»
– Бред!
– Бред!
Наша одинаковая реакция заставляет меня повернуться к Тобиасу, который так же оторопело смотрит на телевизор, стоя по другую сторону. Он расстроенно проводит рукой по лицу, а я отворачиваюсь и выключаю телевизор. Некоторое мгновение мы стоим молча, а потом он отходит и выливает кофе в раковину.
– Какая мерзость.
– Согласна. С каких пор стало нормальным, что журналисты очеловечивают террор…
– Нет, кофе. Тебе нужен френч-пресс и приличная кофемолка.
Сбитая с толку, я смотрю на его спину в светло-голубой рубашке, которая идеально облегает его широкие плечи.
– А ты избалован всем французским. Уверена, у тебя была масса вкусов на выбор.
Тобиас поворачивает голову, кладет ладонь на стол и смотрит на меня, изогнув бровь.
– Мы по-прежнему говорим о кофе?
– Конечно, о кофе! – недоумевая, огрызаюсь я. – И я удивлена, что ты еще не сменил адрес для доставки.
Кухню заполняет его раскатистый смех. Я обхватываю себя рукой за талию, пока он внимательно изучает меня со своего места.
– Они и впрямь тебе дороги.
Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Я уже тысячу раз тебе говорила. В нашей сделке нет необходимости. Это ты раздал мне козыри для игры. Я и без сделки хранила бы молчание.
Уголок его губ приподнимается.
– Осторожность излишней не бывает. Тебе ведь известно: нет ничего страшнее…
Я резко взмахиваю рукой.
– Птица, неспособная летать, остается птицей, а человек, неспособный на любовь, – пустое место, – парирую сухим тоном и подхожу к Тобиасу. Ставлю чашку в раковину рядом с его кружкой и поднимаю глаза. – Как я уже сказала, тебе не по карману моя валюта. – Теперь я чувствую выброс напряжения, и он неизбежен. Глаза Тобиаса с каждой минутой нашей очной ставки горят все ярче.
– Нежность, обожание, преданность, тепло, привязанность – все это синонимы любви. – Я поворачиваюсь, собираясь подняться наверх, но Тобиас хватает меня за локоть и притягивает к себе. Между нами проскакивает искра, которая оглушает на пару секунд. Словно гром и молния. Невозможно оставаться невосприимчивой к его потрясающему телосложению, страсти в глазах и дразнящему аромату. Сила моего влечения растет с каждой минутой. Чем больше я пытаюсь его отрицать, тем чаще оно показывает свою неприглядную сущность.
– Пожалуйста, только без синяков. У меня сегодня вечером смена.
Тобиас ослабляет хватку.
– У тебя слишком легко появляются синяки. Думаешь, я тебя не понимаю?
– Ты меня не знаешь.
Он наклоняется, касаясь дыханием моего уха.
– Я знаю тебя. – Он убирает с моего плеча волосы, и я с трудом сдерживаю дрожь, которая пробегает по телу от этого легкого прикосновения. – И ты боишься, что я так много про тебя знаю. – Тобиас поднимает палец и еле ощутимо проводит им по моей ключице. – Ты считаешь это любовью, но правда в том, что ты одержима, – он медленно проводит подушечкой пальца по моему горлу, а затем очерчивает им мои губы. Напряжение между нами так сильно, что от осознания того, что происходит, начинают подкашиваться ноги. – И сейчас ты под кайфом. Единственная валюта, что у тебя есть, – это кайф. – Я резко отстраняюсь, но Тобиас наступает на меня. Он проводит взглядом от моей резко поднимающейся и опускающейся груди до губ, а потом делает шаг назад, забирает ноутбук и выходит из кухни.
