Кевин Андерсон
Дюна: Пол
Правила существуют, но люди неизменно находят способы их обойти. То же самое касается и законов. Истинный вождь должен понимать это и быть готовым извлечь выгоду из любой ситуации.
Император Элруд IX. Размышления об успехе
Шаддам Коррино с отвращением смотрел на лицо, глядевшее на него из оправленного в золоченую раму зеркала. Да, он стареет, и стареет преждевременно. Его отцу, Элруду IX, было сто пятьдесят семь лет, когда Шаддам с Фенрингом отравили старого Императора.
«Мне же сейчас вдвое меньше».
Старость равнозначна слабости. Всего несколько лет назад в рыжей шевелюре Шаддама было всего несколько седых волос; их было почти незаметно. Но за время, проведенное в изгнании на неуютной суровой планете, седина проступила в волосах очень отчетливо. Может быть, все дело в составе воздуха? Шаддам подумывал о том, чтобы красить волосы, но не решался – трудно было сказать, добавит ли это его облику силы или всего лишь тщеславия.
Когда Шаддам был Падишах-Императором, он гордился своей моложавой внешностью и энергией; при дворе у него было множество наложниц, а кроме того, после смерти Анирул у него было несколько неудачных браков. Но, к несчастью, все это было в прошлом, и теперь Шаддам чувствовал, что настоящая жизнь покинула его. Один вид углублявшихся с каждым месяцем морщин вызывал у него усталость и разочарование. Даже меланж не сделает его жизнь вечной или настолько долгой, чтобы дождаться возвращения на трон. Но, с другой стороны, вместе с ним в изгнании пребывали четыре его дочери, и они родят ему внуков, даже если это не получится у Ирулан. Так или иначе, но род Коррино не пресечется.
«Этот выскочка Атрейдес смеет именовать себя Императором!»
Он опасался, что Ирулан переметнулась в стан его врагов, хотя Шаддам и не вполне понимал, какую роль она там играет. Была ли она лазутчиком, который сможет в случае необходимости помочь ему, или она сознательно предала своего отца? Не стала ли она заложницей выскочки? Почему она не пытается смягчить участь своей семьи? Что за «книгу» она написала, прославляя «героическую» жизнь Пола Муад’Диба Атрейдеса! Даже ведьмы озлобились на нее за это писание.
Не важно. Он не мог даже вообразить, что правительство узурпатора долго продержится у власти, основав ее на религиозном бреде и примитивном фанатизме. Ландсраад никогда не поддержит выскочку, и, хотя многие аристократы отказались от борьбы, другие сплотятся и окажут сопротивление. Скоро, очень скоро они снова призовут его, Шаддама, на трон, чтобы навести порядок в Империи. История длительностью десять тысяч лет, восемьдесят один Император из рода Коррино со времен окончания Батлерианского джихада, галактическая Империя, включившая в себя бесчисленное множество звездных систем, которой, страшно подумать, завладели какие-то пустынные дикари, до сих пор именующие себя племенами! Эта мысль привела Шаддама в отчаяние. В течение одного правления скатиться из золотого века в темные века.
«И вот теперь я здесь – правитель никому не нужной планеты».
Шаддам отошел от зеркала, отвернувшись от неприятного отражения, и стал смотреть в декоративное окно, отображающее проекцию наружного ландшафта. В салузанском небе отвратительного оранжевого цвета кружились стервятники, высматривавшие скудную добычу.
Спутники климатического контроля должны были улучшить погоду в определенной части планеты, но работа спутников оказалась ненадежной. В самом начале весны, когда зазеленели деревья и кустарники, а из-под земли пробилась трава, аппаратура спутников отказала. Пока их чинили, налетели сильнейшие ураганы и уничтожили растения; строительные и восстановительные работы стали почти невозможны.
Будучи Императором, Шаддам специально поддерживал на этой планете отвратительный климат. Салуза служила Императорам из рода Коррино тюрьмой, сюда, на милость природы ссылали осужденных преступников и людей, недовольных режимом. Приблизительно шестьдесят процентов сосланных умирали, а остальные, закаленные в суровых условиях герои, становились кандидатами в элитную гвардию сардаукаров. Правда, в отличие от прежних сосланных узников Шаддаму были обеспечены удобства и снабжение продовольствием и всем необходимым для жизни. У него был даже отряд верных солдат. Но все же, все же, он считал Салусу своей тюрьмой.
Вместо того чтобы улучшить природные условия Салусы, как он обещал, Пол Атрейдес, кажется, нарочно отключил некоторые системы жизнеобеспечения. Может быть, он надеялся таким способом сократить численность верных бывшему Императору воинов, или просто хотел, чтобы опозоренный Шаддам несколько лет как следует помучился?
Шаддам только недавно узнал, что его старый верный управляющий Били Ридондо был убит при дворе Муад’Диба только за то, что осмелился попросить нового Императора-фанатика о лучших условиях для благородных узников Салусы Секундус. Шаддам, собственно говоря, и не рассчитывал на успех этого гамбита, так как уверился, что узурпатор начисто лишен всякого понятия о чести. Когда фрименская рвань штурмом взяла резиденцию Императора на Арракине, заставив Падишах-Императора согласиться на условия капитуляции, выскочка заявил, что «Муад’Диб» не связан обещаниями, данными «Полом Атрейдесом», как будто это были два разных человека!
Как это удобно.
Теперь вот он получил сообщение о том, что фрименские фанатики захватили Кайтэйн. Варвары разграбили его красивейшую столицу!
Неужели они действительно надеются, что я буду смирно сидеть здесь и спокойно наблюдать, как вся галактика сходит с ума?
Хуже того, Шаддам постоянно получал нелепые указы, составленные в терминах какой-то пародийной религии, возникшей вокруг Муад’Диба, и подписанные каким-то самозванцем по имени Корба.
«Какое-то фрименское ничтожество присылает мне распоряжения!»
Это было неслыханно. После учиненного Муад’Дибом кровопролития люди будут встречать возвращение Шаддама песнями и цветами. Бывший Император поклялся одного за другим извести своих врагов – интригами, хитростью или убийством. Но пока такой возможности не было.
В прошлом году Шаддам уже попытался перехитрить своих стражей. Среди закаленных судьбой ссыльных преданные бывшему Императору командиры сардаукарской гвардии разыскали квалифицированных механиков и талантливых изобретателей. Этим людям поручили строительство нового города, способного противостоять превратностям жестокого салузанского климата. Некоторые из тех людей были закоренелыми преступниками – убийцами, контрабандистами, ворами, но других сослали на Салусу по политическим мотивам – некоторых администрация Коррино, некоторых – и их было большинство – Муад’Диб. За минимальное улучшение условий жизни эти люди были просто счастливы работать на Шаддама.
По периметру нового столичного города Салусы высились три огромные свалки бытового и строительного мусора. Каждая свалка высотой превосходила самые высокие импровизированные здания города. Шаддам приказал поисковым командам извлекать отовсюду подходящие строительные и промышленные материалы, свозить их из других мест заключения, а также из нескольких городов, руины которых уцелели после ядерного удара, нанесенного много лет назад. Результаты этой работы оказались, однако, мизерными.
Купол, покрывающий город, был пока не закончен, но Шаддам надеялся, что со временем в защищенной части города начнут пышно произрастать деревья и кустарники. В суете строительных работ он чувствовал себя как управляющий большой свалки по утилизации и сортировке мусора, из которого извлекают всякий хлам на постройку жалких лачуг. Как ни старался бывший Император, из его усилий не вышло ничего, кроме смехотворной имитации императорского дворца на Кайтэйне.
Личная резиденция Шаддама находилась в покрытой куполом части города, который непрерывно строился и перестраивался. Благодаря показному великодушию Муад’Диба, резиденция была богато обставлена реликвиями рода Коррино, устлана кайтэйнскими коврами ручной работы и украшена другими произведениями высокого искусства, вывезенными из императорского дворца. Неповторимые фамильные ценности служили дразнящим напоминанием об утраченном величии. Шаддам сохранил все свои императорские регалии, одежду и даже оружие. Видимо, для вящего оскорбления «благодетель» выслал Шаддаму контейнер, полный его детских игрушек, включая и чучело салузанского быка.
Члены семьи Шаддама и его ближайшие советники размещались в разных, но соединенных друг с другом зданиях. Личное жилище Шаддама разительно отличалось от других строений. Самое большое из всех, оно было оснащено воздушными подвесными системами, что позволяло Шаддаму летать над равнинами Салусы, не покидая дома, и осматривать местность, оценивая ее условия. По крайней мере это обстоятельство давало ему иллюзию мобильности и свободы передвижения.
«Император не должен просить милостыню, чтобы выжить». Шаддам прикоснулся пальцем к вмонтированному в стену сенсору, и декоративное окно сменилось изображением ландшафтов Кайтэйна. Это было чудо электронной техники, которое Шаддаму позволили сохранить. «Они так добры ко мне».
Он обернулся и увидел в дверном проеме офицера сардаукара в сером мундире, украшенном золотым и серебряным шитьем. Пожилой, мощного сложения человек, полковник-баши, держа в одной руке черный шлем, отсалютовал другой рукой поверженному Императору. Лицо баши, казалось, было высечено из твердого, обветренного гранита Салусы, где он прослужил много лет.
– Вы вызывали меня, сир?
Шаддам был рад видеть одного из самых преданных своих военачальников.
– Да, баши Гарон. У меня есть для вас важное задание.
Когда-то Зум Гарон командовал всеми легионами сардаукаров Шаддама, но теперь под началом прославленного командира оставались лишь ничтожные силы – несколько тысяч сардаукаров, которых Пол Атрейдес разрешил сохранить. Рот Гарона дернулся. Он ждал, что скажет его хозяин.
Шаддам подошел к письменному столу, выдвинул ящик и достал оттуда изукрашенный кинжал с золотой рукояткой, инкрустированной драгоценными камнями.
– Тиран Муад’Диб и его фанатики попирают законы дипломатии и правила приличия. Те из нас, кто стоит за цивилизацию и стабильность, должны забыть свои противоречия. Но я не могу все делать сам и один вникать во все. – Он ударил клинком по ладони, а потом, рукояткой вперед, протянул оружие баши. – Разыщите моего дорогого друга Хасимира Фенринга и передайте, что мне сейчас очень нужна его помощь. Он покинул нас всего месяц назад, а значит, не успел еще закрепиться где-то надолго. Отдайте ему этот кинжал и скажите, что это мой личный дар. Значение его он поймет сам.
Гарон взял кинжал. Лицо военачальника осталось бесстрастным, но старый баши умел скрывать за этим каменным фасадом любую бурю эмоций.
– Я не говорил с ним с тех пор, как он отбыл отсюда, в отличие от моего, его изгнание было сугубо добровольным, – добавил Шаддам. – Спросите, как чувствуют себя его дорогая жена и их ребенок. Малышке уже исполнилось три года! Да, и не забудьте напомнить ему, что моя дочь Уэнсиция только что вышла замуж за его кузена Далака Зор-Фенринга. Вероятно, мой друг пока этого не знает.
Шаддам заставил себя улыбнуться, чтобы скрыть горечь. Как много он потерпел за последнее время мелких унизительных поражений! В изгнании у Шаддама не было никаких надежд на заключение перспективных матримониальных союзов. Поэтому после отъезда графа он выдал за его кузена свою среднюю дочь. Втайне бывший Император надеялся, что друг детства оценит этот шаг и ответит на него дружбой. Как не хватало Шаддаму Фенринга! Несмотря на их ссору, Шаддам был уверен, что старая дружба перевесит мимолетные обиды. Коррино и Фенринг дружили почти всю свою сознательную жизнь. Скоро, как рассчитывал Шаддам, появится внук, который еще больше укрепит старые узы.
Гарон откашлялся.
– Найти графа Фенринга будет нелегко, сир.
– Когда сардаукары уклонялись от выполнения трудных заданий?
– Никогда, сир. Я сделаю все, что в моих силах.
Легче осудить чуждую культуру, нежели понять ее. Мы склонны смотреть на вещи сквозь призму наших расовых и культурологических предпочтений. Способны ли мы выйти за их пределы? И если да, то способны ли к осмыслению?
Доклад Бинэ Гессерит о галактических поселениях
Состоя на службе у Шаддама, граф Хасимир Фенринг встречал представителей самых разнообразных человеческих рас. Однако Бинэ Тлейлаксу опрокидывал самые основы представлений о человечестве и человеческом. С помощью сложных генетических манипуляций мастера Тлейлаксу намеренно приобрели весьма странный физический облик: маленькие пронырливые глазки, острые мелкие зубы и вороватая осторожная походка, словно идущий постоянно опасается нападения. Другие представители этой расы были выше и выглядели как обычные люди, но в этом перевернутом обществе люди, напоминающие мелких грызунов, стали господствующей кастой Тлейлаксу.
Вот в этом-то мире и обосновались Фенринг и его семья.
Чувствуя себя не в своей тарелке, но стараясь не обращать внимания на странности, Фенринг и его жена Марго прогуливались по берегу озера в окрестностях города Фалидеи, где мастера Тлейлаксу разрешили поселиться графской семье. За крышами домов виднелась высокая прочная стена, окружавшая промышленный комплекс, построенный на берегу огромного, ныне мертвого и зловонного озера. Для живших здесь людей загрязнение окружающей среды, смеси разных химикатов, необычные реакции органического синтеза были всего лишь возможностями, составными частями экспериментального бульона, из которого можно было извлечь и исследовать интересные химические соединения.
В отличие от священного города Бандалонга чужестранцам не был воспрещен вход в промышленный город, хотя власти Тлейлакса предпринимали кое-какие меры, чтобы изолировать от местных жителей чету Фенрингов. На фасадах многих строений были видны сканирующие пространство камеры наблюдения. Специальные датчики заливали перламутровым светом подъезды некоторых строений, препятствуя входу в них неверных повиндахов. В Фалидеях проводилось большинство важных исследований тлейлаксу, включая сложный и запутанный процесс извращения ментатских способностей. Фенринг поклялся, что рано или поздно узнает все его подробности.
Фенринг пробыл в обществе Шаддама всего месяц, деля с ним его изгнание, но потом понял, что не в силах больше выносить изменчивое настроение бывшего Императора. Старые друзья постоянно ссорились, и в конце концов граф принял решение покинуть Салусу Секундус. Если бы он пробыл на Салусе дольше, то, вероятно, убил бы Шаддама, а графу не хотелось убивать друга детства.
Так как распоряжение Муад’Диба об изгнании прямо не касалось Фенринга, ему удалось беспрепятственно ускользнуть с Салусы. Меняя имена, Фенринг перекочевывал с планеты на планету, но на Тлейлаксе открыл свое подлинное имя, так как прежде ему приходилось много работать с представителями этого народа. Марго родила ему прелестную дочку, а Салуза была не самым подходящим местом для ее воспитания. Фенринг выбрал Тлейлакс, так как справедливо полагал, что никому не придет в голову искать его там. Это был относительно безопасный, незаметный мир, где вдали от любопытных посторонних глаз можно было дать хорошее воспитание и превосходное образование дочери. Тлейлаксу раздражали Фенринга, но умели хранить и свои, и чужие тайны.
Фенринг напомнил о прошлых услугах, намекнул на некоторые секретные сведения, которые могут всплыть, если с ним случится какая-нибудь неприятность. Немного поломавшись для виду, тлейлаксу позволили Фенрингам остаться на планете, и семья решила прожить здесь несколько лет. Но все же этот мир не мог стать их родиной – они были повиндахи.
– Взгляни на тех мужчин. Вон они, стоят на перекрестке ничего не делая, – тихо проговорила Марго, обращаясь к мужу. – Где женщины?
– Это мужчины высшей касты, – ответил Фенринг. – Они считают, что их добродетель и состоит именно в ничегонеделании, хотя лично я считаю такую привилегию довольно скучной.
– Но я не видела здесь и женщин низшей касты, здесь нет даже девочек. – Леди Марго обвела улицу взглядом своих проницательных глаз. Супруги уже давно подозревали, что тлейлаксу либо держат своих женщин взаперти, как рабынь, либо используют их для биологических экспериментов.
– Значит, моя дорогая, ты – самая красивая женщина на Тлейлаксе, в этом не может быть никаких сомнений.
– Ты заставляешь меня краснеть, милый. – Она чмокнула мужа в щеку и пошла дальше, настороженно глядя по сторонам. Марго всегда имела при себе спрятанное оружие, готовое к бою; супруги не допускали, чтобы дочь даже на минуту оказалась на улице без присмотра.
Супруги были преданы друг другу, но не переступали границ. У каждого была своя неприкосновенная личная территория. Фенринг даже смирился с тем, что Марго зачала их дочь от Фейда-Рауты Харконнена. Ничего личного – просто бизнес. Когда Фенринг много лет назад женился на Преподобной Матери ордена Бинэ Гессерит, он знал, на что соглашался, и признал такое положение вещей естественным.
Сейчас маленькая Мари была дома, в нескольких кварталах от озера, под присмотром одаренной женщины, которую Марго вытребовала из Ордена сестер. Эта послушница ордена по имени Тоня Обрега-Ксо одновременно исполняла обязанности няни, наставницы и телохранителя. Фенринг был уверен, что няня из ордена Бинэ Гессерит была по совместительству шпионкой, регулярно отправлявшей сестрам донесения о ходе воспитания Мари на Уаллах IX, но закрывал на это глаза, так как знал, что Тоня не пожалеет жизни ради спасения ребенка. Ордену сестер девочка была нужна для селекционных целей.
Подувший с берега ветер унес часть вони назад, к источавшему ее озеру. По нему плавали рыболовные траулеры, поднимавшие со дна осадок, из которого извлекали образцы биологических видов – мутантов, приспособившихся к жизни в загрязненной водной среде. Изредка из воды, на большом удалении от берега, над поверхностью появлялись щупальца каких-то неведомых животных, но тлейлаксу не осмеливались заплывать так далеко, и таинственные существа до сих пор не были занесены в таксономические каталоги.
По промышленным трубопроводам слизь со дна озера разливали в бассейны-отстойники и сепараторы. Одетые в специальные костюмы тлейлаксу низшей касты добывали из этой массы разнообразные химические соединения. Над чанами и бассейнами с громкими криками летали черные чайки. Подъемные краны извлекали из питательных растворов на мелководье вертикально установленные там рамки с сетью, покрытой водорослями.
Фенринг и леди Марго завидели белое восьмиэтажное здание – восемь было священным числом для этого в высшей степени суеверного народа.
– Гм, вначале мастер Эребоом отказался пускать меня сюда, моя дорогая, но теперь наконец согласился это сделать. Он даже решил показать нам что-то необычное.
– Может быть, мне стоило надеть по этому случаю вечернее платье? – не скрывая сарказма, спросила Марго.
– Будь снисходительна, Марго. Я же знаю, что ты можешь быть очень милой и приветливой. Не стоит оскорблять радушных хозяев.
– Пока я еще никого здесь не оскорбила. – Она изобразила елейную улыбку. – Но всегда что-то делаешь в первый раз.
Она взяла мужа под руку и они направились к белому зданию.
Ученый тлейлаку ждал их у входа в зону безопасности перед входом в учреждение. Карманы белого лабораторного халата оттопыривались, как будто были полны местными секретами. Мастер Эребоом – альбинос с молочно-белой кожей и белой козлиной бородкой – был исключением в среде людей с серой кожей и черными волосами. Видимо, при его зачатии произошел какой-то сбой намеченной генетической программы.
Эребоом весело обратился к графу:
– Наши охранники сказали, что вы шли сюда слишком длинным путем. Пройдя проулками, вы могли бы сэкономить по меньшей мере пять минут.
– Я не люблю проулки, – сказал Фенринг. «Слишком много тени и много мест для засады».
– Хорошо-хорошо, я принимаю ваше оправдание. – Мастер похлопал Фенринга по спине. Такая фамильярность была не характерна для обычно сдержанных тлейлаксу. Не обращая, по своему обыкновению, ни малейшего внимания на Марго, Эребоом провел их через зону безопасности в коридор, а затем в лишенное окон помещение, где лицами к стене стояли тридцать высоких стройных мужчин в обтягивающих трико. То, что они были одеты, объяснялось типичной для тлейлаксу стыдливостью. Фенринг сомневался даже, что мастера когда-либо видели обнаженными себя самих.
Все мужчины разом обернулись, и Фенринг с Марго не смогли удержаться от смеха. Несмотря на разницу в возрасте, все мужчины были абсолютно идентичны. Это были генетические копии принадлежавшего барону Харконнену извращенного ментата Питера де Врие. Все эти копии уставились прямо перед собой близко посаженными на узком лице глазами.
Настоящий Питер де Врие был убит на Кайтэйне ведьмой Мохайем. После этого барону служил гхола ментата, который, предположительно, погиб на Арракисе вместе с плененным герцогом Лето Атрейдесом в облаке какого-то ядовитого газа.
– Гхола? – спросил Фенринг. – Почему их так много?
– Барон сделал нам постоянный заказ с условием, чтобы у нас было наготове сразу несколько копий. Выращивание гхола и процесс извращения требуют времени, знаете ли.
– Барона нет в живых уже целый год, – небрежно заметила Марго.
Эребоом нахмурился, но все же снизошел до ответа:
– Да, и поэтому данные гхола не имеют для нас никакой коммерческой ценности. Мы попытались продать их другим благородным Домам, но барон умудрился безнадежно испортить репутацию этого ментата. Такая потеря драгоценного времени и ресурсов! Нам пришлось заморозить эту линию. Но зато теперь эти экземпляры могут служить объектами опытов с новым нервным ядом. Смотрите, именно за этим я вас сюда и пригласил.
Лица всех гхола де Врие одновременно исказились от невыносимой муки, все они схватились за головы. Словно в хорошо поставленном танце они все одновременно упали на пол и начали извиваться и биться в судорогах. Сила и выраженность реакции у каждого гхола зависела от полученной дозы яда. Все копии де Врие принялись бормотать последовательность простых чисел и бессмысленно произносить сведения о каких-то фактах. Фенринг и Марго озадаченно посмотрели друг на друга.
– Новый яд – это орудие убийства, которое мы хотим представить на рынке, – пояснил Эребоом. – Смотрите, это же просто восхитительно: их мысли буквально взрывают мозг в черепной коробке. Скоро все они сойдут с ума, однако, как ни интересен данный факт, это всего лишь побочный эффект. Главная цель, для которой мы делаем это вещество, – умерщвление.
Густая кровь и слизь потекли у гхола из ртов, ушей и ноздрей. Некоторые жертвы громко вопили, другие лишь жалобно стонали.
– Так как они все идентичны, – продолжал Эребоом, – эти бесполезные для нас гхола дают нам возможность тестировать различные свойства нейротоксина. Эксперимент становится полностью контролируемым.
– Это варварство, – сказала Марго, не потрудившись понизить голос.
– Варварство? – переспросил Эребоом. – Это детские игрушки по сравнению с тем, что творит со вселенной Муад’Диб.
Граф Фенринг кивнул, понимая, что в словах тлейлаксу есть своя, пусть и извращенная, правда.
